Павел подошел, медленно, будто рассчитывая на то, что сверток исчезнет, уберется туда, откуда появился. Но он остался там, где и лежал. Паша нагнулся и откинул свободный уголок. Этого он никак не ожидал. В пеленку был завернут ребенок. Мертвый, черт возьми, младенец! Павел резко выпрямился и сделал шаг назад. Поскользнулся и упал.

Сверток зашевелился, и пеленка, будто живая, начала разворачиваться. Павел пополз к раковинам. Кайф от наркотика прошел, и Пашка запаниковал. Он молил Бога, чтобы вошла какая-нибудь безмозглая курица (да хоть сам Равиль – сломанные конечности ничто по сравнению с тем, что могло с ним сделать чудовище из пеленки) и вытащила его из этого кошмара. Но никто не входил, никто, черт возьми, не хотел «попудрить носик»!

Младенец вылез из простынки и двинулся на Королева.

«Это мальчишка», – подумал Королев, будто это как-то могло ему помочь.

Пашка вжался в стену и судорожно соображал. Познаний о новорожденных у него было мало, но их хватило, чтобы понять – это невозможно! Ребенок заверещал, как крыса, недовольная появлением кота. И тут Павла ждал еще один сюрприз – у младенца были зубы. Два ряда острых клыков.

«Это все кокс! Этого не может быть! Младенцы не ходят, и во рту у них не может находиться два ножовочных полотна вместо зубов!»

Паша закрыл глаза, но этого ему показалось мало, он прикрыл их еще и руками.

«Сейчас все пройдет. Обязательно все пройдет».

Ужасная боль пронзила сначала левую руку, а потом и все тело. Паша закричал, вскочил и только потом понял причину боли. Младенец, уцепившись зубами, висел у него на запястье. Королев забегал по туалету, размахивая руками. От этого стало еще больнее. Паша подбежал к раковинам и начал бить о них ребенка. Все вокруг было залито кровью (не то младенца, не то самого Пашки). Королев замахнулся и со всей силой ударил тварь о зеркало. Звон стекла – осколки зеркала разлетелись по кафельному полу, а за ними с мокрым шлепком в раковину упал младенец.

Пашка плохо соображал. Боль пульсировала в голове, руке, во всем теле. Королев схватил большой осколок зеркала и посмотрел на мертвого мальчика. Младенец вылез из раковины и спрыгнул на пол. Под маленькими ножками осколки хрустели, будто по ним шел мужчина в тяжелых армейских ботинках. С каждым маленьким шажком монстра Павел терял самообладание. Вместо того чтобы выбежать из туалета, из гребаного клуба, он отходил к кабинкам.

Тварь заверещала и прыгнула на Королева. Пашка попытался прикрыться рукой, но не успел – мертвец впился зубами ему в горло. Павел поднял руку с осколком, но силы оставили его и рука безвольно повисла. Парень сполз по двери кабинки на пол. С каждым выбросом крови из разорванной артерии сознание покидало его. Последним, что он услышал в своей жизни, был шепот мертвого пацана:

– Папа, папочка.

Аня приехала на площадь трех вокзалов в 17:00. До прихода поезда Тюмень – Москва еще было сорок минут, поэтому он зашла в небольшое кафе и заказала себе кофе с тостом. Дома поесть не удавалось – Аня была вся на нервах. Ей чудились какие-то шорохи, шаги. Вчера ночью она отчетливо слышала топот

Ванечка?

маленьких ножек. Конечно, всему виной пережитый стресс, но Аня все равно боялась находиться в квартире одна.

– Я сделаю погромче? – спросил бармен и поставил перед Аней чашку кофе и пластиковую тарелку с тостом.

Аня кивнула, хотя не совсем поняла, о чем он. И только когда прозвучала заставка «Чрезвычайного положения» на НТВ, она сообразила, что парень спрашивал о звуке телевизора.

– Всегда смотрю эту передачу, – протирая стакан, произнес бармен. – Будто и так дерьма мало.

Аня снова кивнула и повернулась к экрану. Она тоже любила смотреть эту программу. Ведь всегда лучше смотреть на чужие неудачи, чем переживать свои. Девушка глотнула ароматного кофе и вслушалась в то, что говорит ведущий.

– Череде внеплановых проверок подверглось большинство столичных ночных клубов. Сотрудники УФСКН подозревают руководство одного из клубов в продаже наркотиков своим посетителям. Клуб «Пропаганда» попал в поле зрения наркоконтроля после ночной трагедии. Молодой человек под воздействием наркотиков покончил жизнь самоубийством в женском туалете клуба.

Аня увидела окровавленный труп, взятый крупным планом.

«Пашка?!»

Она вскочила, опрокинув чашку с кофе. Лицо парня показали крупным планом. Аня задрожала всем телом. Самоубийцей действительно оказался Павел Королев, но не это так напугало девушку. Ане вдруг показалось, что она видит кровавый след от маленькой ладошки на щеке Паши.

– Эй, девушка, с вами все в порядке?

Аня повернулась на голос.

– Может, «Скорую» вызвать?

– Нет. Все нормально. – Аня села на стул. – Сколько я должна?

Расплатившись, Аня пошла к платформам. Она не могла поверить в то, что видела собственными глазами. След от маленькой ладошки на щеке. А был ли он на самом деле? Топот ног, шорохи, следы от ладошек… Аня вдруг поняла, что все-таки очень рада приезду брата. Как только она увидела Борьку, подбежала и кинулась ему на шею.

– Вот теперь я вижу: рада.

Аня и Борис просидели на кухне допоздна. Разговоры о маме, папе, младшей сестренке и о многочисленной родне успокоили Анну.

– Ну что, сестренка? – Борька зевнул. – Будем ложиться?

– Да ну, Борь, еще же только два часа…

– Ого! Это у нас сейчас четыре утра!

– Ну, хорошо, если хочешь, я постелю… – Аня заметно погрустнела. Она боялась ночи, наполненной шорохами и топотом.

– Что с тобой, сестренка? – Борис забеспокоился.

– Все нормально. – Аня улыбнулась.

Все нормально, кроме того, что я стала убийцей. И, похоже, скоро сойду с ума.

– Я просто хотела еще поговорить.

– Сестричка, – Борис обнял Аню, – да мы с тобой еще вдоволь наговоримся. Я сюда надолго.

– Ага. Ладно, пойду стелить.

Аня вошла в комнату и остановилась. Ей показалось, что кто-то маленький пробежал от дивана к окну. Девушка включила свет и посмотрела на теневую штору. Никого. Аня подошла и отдернула занавеску. Точно никого. Девушка вздохнула, зашторила окно и пошла к шкафу за постельным бельем.

Проснулись они около десяти. Воскресный день радовал солнечной погодой. Аня потянулась, встала и начала убирать постель.

– Доброе утро, сестренка. – Боря сел на раздвижном кресле, служившем ему кроватью.

– Доброе утро. А ты чего не спишь?

– Да ну. У нас ведь уже двенадцать.

Аня улыбнулась:

– Через пару недель ты забудешь, сколько времени «у нас».

Боря встал и пошел ванную. Аня услышала, как полилась вода.

– Анют!

– Что?

– А у вас в доме дети есть?

Аню передернуло.

– Не знаю. Я здесь недавно живу. – Пауза. – А почему ты спрашиваешь?

Боря зашел в комнату с полотенцем в руках.

– Всю ночь какой-то малыш бегал, по-моему, по соседней квартире и плакал.

Ванечка? Какой, к чертям собачьим, Ванечка?! Нет никакого Ванечки!

– Наверное, есть. – Аня пожала плечами и продолжила складывать постельное белье внутрь дивана. Она с трудом сдерживала волнение.

Следующей ночью Аня долго не могла уснуть. Тихо лежала и вслушивалась в ночные звуки. Где-то залаяла собака, взвыла сигнализация чьей-то машины, заплакал ребенок… Ребенок?! Аня приподнялась на локтях. Плач доносился из кухни, по крайней мере, так казалось Ане. Она встала и пошла на звук. Борька посмотрел ей вслед, перевернулся на другой бок и снова заснул.

Ванечка лежал на кухонном столе. Он больше не плакал. Ане показалось, что с того момента, как она…

убила его

… видела его, мальчик подрос. Теперь он выглядел как двухмесячный малыш.

«Бред! Бред! Этого не может быть! Он умер тогда и сейчас никак не может оказаться здесь! Не может!»

Аня медленно подошла к столу и, искренне надеясь, что это всего лишь галлюцинация, дотронулась до ребенка. Девушку передернуло – перед ней лежал младенец! Чтобы не потерять сознание, Аня схватилась за стол. И тут Ванечка открыл глаза, угукнул и протянул ручки к маме.

Аня проснулась от боли в груди. Соски горели, будто ночью их кто-то выкручивал. Аня посмотрела на кресло, где спал брат, – Борьки не было. Девушка встала, ощупала грудь и пошла в ванную.

Боря сидел за столом в кухне и нажимал кнопки телефона. Аня подошла и встала в дверях.

– Что ты там ищешь? – Она поняла, что в руках брата ее телефон.

Борис дернулся, но, взяв себя в руки, положил телефон на стол и повернулся к сестре.

– Почему ты скрывала его от меня?

– Ты это о ком? – Аня напряглась.

– «Не знаю. Я здесь недавно живу», – передразнил Боря Аню.

– Что ты несешь?

– Да перестань! Перестань уже! – Боря встал. – Вот почему ты не слишком обрадовалась моему приезду!

– Что ты несешь? – только и смогла повторить Аня.

– Ребенок за стеной твой! – выпалил Борис и снова сел.

– Ха. Ха-ха-ха, – нервный смех вырвался изо рта девушки. – Ты с ума сошел, – успокоившись, произнесла Анна.

– Я сошел с ума?! Это я сошел с ума?! – Боря снова вскочил с места. – Аня, я же не зверь. Ну почему ты мне не сказала, что у тебя ребенок?

– Ну с чего ты, черт возьми, взял, что у меня есть ребенок?!

– Ты кормила его ночью грудью…

Аня едва не упала в обморок. Она на негнущихся ногах подошла к столу и села.

– Кто отец? – спросил Борис.

Мертвец!

– Паша Королев, – ответила Аня и закрыла глаза.

Когда Боря, хлопнув дверью, вышел из квартиры, Аня заплакала навзрыд.

Борис быстро нашел нужный адрес, обнаруженный им в телефоне сестры. Посидел на детской площадке у дома. Надо было подумать. Если бы Боря приехал на пару месяцев раньше, то обязательно наказал бы и распутную сестру, и этого папашу, сующего свою кочерыжку куда попало. Пару месяцев… Нет, сейчас он не мог просто забежать и избить. Ребенку нужен отец. Поэтому Боря хотел поговорить. Поэтому он выкурил пять сигарет, взвесил каждое слово, которое он скажет будущему родственнику, и пошел к подъезду.

– Ты не к Пашке? – спросила старушка, держащая в руках маленькую собачонку.

– Наверное, – неуверенно произнес Борис. – Мне нужен Павел Королев.

– Помер он, – просто сказала женщина, а собачка радостно тявкнула.

– Как?

– Кусок зеркала себе в горло загнал.

Собачка снова тявкнула.

– Наркоман он был, – продолжила старушка. – А ты, поди, не знал?

– Нет.

Я тут, как оказалось, много чего не знал.

– Спасибо, – выдавил из себя Боря и пошел к остановке.

Наркоман. Черт возьми! Как эта шлюха могла связаться с наркоманом?! Моя сестра шлюха!

Боря захотел напиться. На остановке купил бутылку пива и осушил ее в несколько глотков. Нет. Надо что-нибудь покрепче. Вернулся к ларьку, взял водки, стаканчик и бутылку «Спрайта». Примостился тут же на скамейке и начал «заливать горе». А было ли горе? Вот об этом-то Борька и думал.

Район, в котором он оказался, не понравился ему сразу. Людей мало, да и те какие-то неприветливые. Поэтому появление свертка на другом конце лавки Бориса не удивило. В кульке могло оказаться что угодно, но Боря склонялся к мысли, что это все-таки ребенок. Какая-нибудь наркоманка забыла, а то, может, и выбросила. Что за нравы?!

Борис в свои двадцать пять верил в добро и жизненную справедливость, но тем не менее он догадывался, что не все люди святые. А что еще противней, так это то, что те, которые о святости даже и не помышляют, хотят склонить на свою сторону хороших людей. Вот именно поэтому Борька и наблюдал за младшими сестренками. Он понимал год назад, что нельзя Анну одну отправлять в Москву, но мама его переубедила. Как теперь видно – зря.

Боря подсел ближе к кульку и откинул уголок. На него смотрели два больших глаза. Личико ребенка было все в язвах и струпьях, поэтому живыми в свертке были только глаза. Боря соскочил с лавки и попятился к ларьку.

Черт знает что! Наркоманы, шлюхи и мертвые дети… Одним словом, столица Греха.

Чудовище выбралось из пеленки и двинулось на него.

Возможно ли, что Борис видел то же, что и я? Но тогда получается – Ванечка был здесь! Но как?! Каким образом мертвый ребенок мог оказаться в квартире?! И куда он потом делся?

Множество вопросов крутились в голове, словно дьявольский водоворот, готовый затянуть ее в омут ирреальности. Аня включила ноутбук, подождала загрузки системы, вышла в Интернет и набрала в поисковике «младенцы-призраки».

Цикл анекдотов о мертвых младенцах.

Каноническая коллекция шуток про дохлых младенцев.

Мертвые младенцы по-украински.

Все не то!

Если убить такого младенца, то он становится ангъяком…

Вот оно! Аня открыла страницу и начала читать.

По верованиям северных народов, ребенок, получивший имя, обретает душу. Если убить такого младенца, то он становится ангъяком, который приходит к своей матери и сосет ее молоко, чтобы получать силы для мести. Тело такого существа разлагается, но продолжает жить. Этот монстр может успокоиться только после того, как истребит виновных в своей смерти.

Вдруг Аня дернулась и вскочила.

А что, если ребенок никуда не делся? Он здесь! Где-то здесь!

Анна схватила нож. Ей все время казалось, что за ней кто-то наблюдает. Размахивая огромным тесаком, пошла в комнату. Ванечка сидел спиной к ней и чем-то игрался. Аня напряглась. Мальчик заметно подрос; теперь он походил на годовалого малыша.

– Мама, мамочка, – прозвучал детский голос, но ребенок так и не повернулся.

Анна медленно приближалась.

– Ванечка?

Какой на хрен Ванечка?! Это монстр! И он хочет убить меня!

Она подходила. Теперь Аня увидела, с чем играет ребенок. Она вскрикнула и выронила нож. Ванечка встал и выставил когтистую лапу с окровавленной головой Бориса. Аня завизжала и побежала в коридор.

– Мама, мамочка…

Аня схватила связку ключей и попыталась подобрать нужный. Руки тряслись. Ключи противно звенели. Первый ключ. Не тот. Второй. Нет. Аня то и дело оборачивалась. Третий… Ванечка стоял в метре от Ани. Она повернулась, все еще продолжая манипуляции с ключами. Голова брата в руке чудовища была повернута лицом к Ане. Когда четвертый или пятый ключ с долгожданным щелчком вошел в скважину, голова открыла глаза и мерзким голосом произнесла:

– Шевелись! Когда с мужиками кувыркалась, поди, порасторопней была!

Аня повернула ключ, открыла дверь и выбежала из квартиры.

Дом 14 по Ферганскому проезду Аня нашла сразу, несмотря на то, что она здесь была всего лишь второй раз. Все было как прежде. Лифт, больше похожий на общественный туалет, квартира-муравейник, заляпанная дверь, за которой было ее спасение. Возможное спасение.

– Еттык! А эта ты?! Пащему без званка?

– Понимаете…

– Што, апять?

Аня рассказала Коравье все. Даже свои предположения по поводу Паши. Через двадцать минут вся мебель в комнате была сдвинута к стенам, люди, до этого снующие без дела по квартире, сидели вокруг пляшущего Коравье. Шаман подпрыгивал, бил в бубен, от звука которого закладывало уши, и напевал что-то на своем языке.

Вдруг шаман замер, последний раз ударил в бубен и осел на пол. Коравье прошептал какие-то слова и закрыл глаза. Снова прогромыхал бубен, но шаман даже не дотронулся до него. Теперь Ане стало по-настоящему страшно. Она зажмурилась. Когда Миронова открыла глаза, на нее смотрел шаман.

– Имя ангъяка.

– Кого?

– Имя!

– Ванечка.

– Иван! – Удар в бубен. – Иван! – Удар. – Иван!!! – Казалось, что от гула после удара в бубен завибрировала вся комната. – Духи тундры призывают тебя уйти из мира живых! Уходи!

Шаман снова обмяк; бубен выпал из его рук и покатился к Ане. Она взяла его. Странная вибрация сотрясла все тело, будто вместо кожи на бубен натянули ее и ударили. Из оцепенения Аню вырвал шаман Коравье.

– Все, девочка. – Он взял у нее бубен. – Атау!

– Атау, – повторила Аня и посмотрела вокруг. Люди ушли; кроме нее и шамана в комнате никого не было.

– Атау. – Коравье указал ей на дверь.

– Это все? Он не вернется? – спросила Аня уже в коридоре.

– Не вернется. Духи тундры его не выпустят, – уверенно произнес шаман и закрыл дверь перед девушкой.

– Идиотка, – произнес Коравье, как только остался один.

Он лечил головную и зубную боль, делал аборты и обрабатывал раны народными средствами. Люди верили ему. А куда им деваться? Человек, придумывающий себе проблемы, только и вылечится благодаря внушениям. Сегодняшняя пациентка навыдумывала себе такого, что подорожником не обойтись.

Шаман улыбнулся и погладил тугую кожу бубна. Дешевая подделка обошлась ему в четыре тысячи рублей; так, купил как аксессуар – шаман без бубна, что доктор без диплома. Вот покупка и принесла первую прибыль. Коравье даже и не рассчитывал из этой безделушки извлечь более или менее приличный звук. Обечайка вырезана не то из тополя, не то из липы; кожа, скорее всего, бычья. Одним словом, аксессуар. В его родном селении для бубна брали кожу желудка моржа, выделывали и, чтобы бубен звучал по-особому, коптили ее на огне. Обечайку вырезали из твердых пород древесины. Но здесь это ни к чему.

– Духи тундры призывают… – Коравье едва сдержался, чтобы не рассмеяться вслух.

Он и дома-то не очень верил во всех этих духов, ангъяков, а здесь в Москве каждый подросток – ангъяк. Смотрит стеклянными мертвыми глазами и думает, кого бы зарезать за мобильник.

Это ж надо как девку послеродовая депрессия приперла. Ангъяка выдумала. Да, действительно, существует легенда о душе младенца, мстящего за свою смерть. Но это же миф!

Вдруг шаман услышал какое-то шуршание в старом шкафу. Он прислушался. Шорох стих, но раздался новый звук. Коравье слышал такой у себя в селении, когда кот загнал в угол огромную крысу. Тварь верещала как…

…как сейчас.

Шаман подошел к шкафу и резко открыл дверь. На каком-то тюке сидел годовалый мальчик.

Ванечка встал, заверещал, как атакующая крыса, и прыгнул на шамана. Последнее, что вспомнил Коравье перед смертью, так это концовку легенды.

«Ангъяку ничего не оставалось, как повиноваться шаману и уйти из мира живых», – гласила она.

Но это была одна из версий.

Аня вернулась в квартиру. Медленно прошлась по ней в поисках следов пребывания Ванечки. Но не найдя ничего, вздохнула и пошла к шкафу собирать вещи. В метре от гардероба остановилась – ей вдруг показалось, что там кто-то есть. Несмотря на уверения колдуна, Аня очень боялась, что это ангъяк.

«Да нет! Нет, конечно же!» – отмахнулась Аня, но дверь открывать не спешила.

Когда внутри шифоньера кто-то заверещал, Миронова отпрыгнула, схватила сумку и выбежала в коридор.

«Вещи можно забрать и потом».

Даже если это всего лишь крыса, встреча с ней была не запланирована.