Спустя два месяца

Александр молча изучал только что законченную картину. Он плотно сжал губы, отчего те стали напоминать два тонюсеньких шрама.

Дерьмо! Никуда не годится. Этой мазней даже подтираться стыдно. Такую картину никто никогда не купит, даже первоклассник нарисует лучше.

Он поднес руку к глазам и чуть ли не с ненавистью глядел на подрагивающие пальцы. Чертов тремор!.. Все из-за поврежденных сухожилий, которые Саша в ту ночь кромсал разделочным ножом.

«Это все стресс, чувак, – сказал ему Игорь, у которого была иная точка зрения на причину трясучки рук Саши. – У тебя депрессуха. Забудь о своей прошлой жизни, начни все с чистого листа».

Угу. Легко сказать. Его приятель забыл добавить: «Сходи к Гудвину за таблетками от депрессухи».

Он швырнул мольберт на пол.

В комнату заглянула Юля:

– Хватит шуметь, я детей укладываю!

Саша пробурчал что-то невнятное. Юля, помедлив, прикрыла дверь. От него не ускользнул взгляд, преисполненный презрения, который она бросила на него напоследок. Словно это был не он, а так, кучка дерьма, оставленная их котом Вадиком.

«Ну и ладно. Плевать».

«Нет, не плевать, – возразил внутренний голос и ехидно осведомился: – Чем ты теперь будешь зарабатывать, дружок?»

Только сейчас Александр осознал всю серьезность проблем, которые с маниакальным постоянством преследовали его с тех самых пор, как Татьяна разорвала с ним отношения. Предпоследним ударом был суд по дележке имущества, на котором адвокату его бывшей благоверной удалось оттяпать у Саши три четверти квартиры.

И тем не менее. Картины – его хлеб. Он даже не представлял себе, чем еще мог бы зарабатывать на жизнь. А ведь ему теперь придется выплачивать алименты! Поскольку твердого заработка у Саши не было, судья назначил ему фиксированную сумму, исходя из средней зарплаты по стране. Получалось что-то порядка 10–12 тысяч рублей в месяц. Если он и сможет каким-то образом заработать эти деньги, то отдаст их. На что же тогда Денин будет жить?

Картины приносили ему неплохой доход, и он не привык себе в чем-то отказывать. У него еще остался небольшой запас работ, которые наверняка ушли бы за хорошие деньги. Александр мог некоторое время продержаться на плаву. Но это от силы 5–6 месяцев. А что дальше?

«Я не буду трогать эти картины», – подумал он, убирая краски.

«Конечно, не будешь. Потому что ты уже давно решил, кому достанутся эти картины, если вдруг с тобой что-то случится. Например, в следующий раз Игорь не догадается приехать к тебе домой. Ты эгоист, совершенно жалкий, просто ничтожный. Подумай о своих детях!..»

Внутренний голос в последнее время настойчиво отговаривал его от этой затеи, но Саша не собирался менять решения. Все свои работы он отдаст Тане. Или…

«Ты уже пытался подарить ей цветы. Вспомни, чем это закончилось!»

«Она получит их, когда меня не станет!» – не соглашался Саша с противным голосом.

Он снова посмотрел на уродливые шрамы. Они бугрились на руках лиловыми червяками, улыбались ему.

– Я сильный, – очень тихо сказал он. – Я справлюсь. – Александр вдруг неожиданно улыбнулся и добавил: – То, что нас не убивает, делает сильнее. Старик Ницше был прав.

Ему нужен Игорь! Самые поверхностные подсчеты показали, что друг-алкаш должен Саше как минимум тысяч тридцать.

Александр не особенно заморачивался по поводу того, что своим спасением он, по большому счету, обязан спивающемуся товарищу. Он не считал, что списание всех накопившихся долгов Игоря было бы благородным жестом, вполне логичным с точки зрения здравого смысла. У Саши был иной взгляд на эту проблему.

В свое время он вытащил мертвецки пьяного Косенко из сугроба, так что они квиты. Дружба дружбой, а табачок врозь, как говорится. Конечно, тридцать штук не решат все его проблемы, но какое-то время он сможет прожить на эти деньги.

Однако и здесь его ждала неудача. Игорь оказался дома, правда, он дрых беспробудным сном пропойцы. У Саши состоялся пренеприятнейший разговор со Станиславом, старшим братом Игоря, недавно вернувшимся из мест не столь отдаленных.

Собственно, беседы как таковой не получилось. Стас и слушать ничего не хотел о каких-то долгах, при этом отказывался будить младшего брата. Александр быстро вышел из себя и начал орать на уголовника. За это он тут же схлопотал леща, от которого у него перед глазами заплясали солнечные зайчики. Он попытался дать сдачи и даже замахнулся, но Косенко-старший без труда добавил ему еще пару оплеух.

– С долгами разберемся, – сказал он, пинками выгоняя униженного и морально раздавленного Сашу за ворота.

Из губы Денина капала кровь, под глазом набухал лиловый фонарь.

– Если должен – вернет. Если решил как лоха развести – ответишь! – После этих напутственных слов дверь за ним захлопнулась.

«Отвечать» Саше больше не хотелось. Потирая саднящую челюсть, он медленно брел по дороге.

Денег и работы у него не было. Внутри тоже ничего не оставалось, только ноющая боль и мертвая пустота.

Он подумал о своих малышах, и лицо его стало еще более хмурым. Дети сторонились его. Вчера дочь невзначай выдала, мол, как классно мы на днях гуляли, были в аквапарке с дядей Сережей.

Дядя Сережа, твою мать!.. Быстро же его недавняя супруга нашла ему замену. Саша на мгновение даже испытал ревность. Впрочем, какое это теперь имеет значение? Юля не замужем. Он не женат. Только вот что теперь делать с этой свободой? Как ею воспользоваться?

«Таня, я люблю тебя!»

Где-то под сердцем снова все скрутило болью. Саше казалось, будто чьи-то костлявые пальцы безжалостно отщипывали от его внутренностей по кусочку.

Он не переставал думать о любимой.

Впереди золотисто сверкнул купол церкви. Ноги сами понесли Сашу к храму. Внутри было пусто. Ноздри Денина тут же уловили терпкий запах ладана.

На мелочь, оставшуюся у него, Саша купил несколько свечей.

«Боже, сделай так, чтобы мы были вместе!»

Он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть какие-нибудь молитвы. Бабушка в детстве учила его, но сейчас голова Денина была заполнена истеричным хаосом, словно превратилась в клетку, набитую взбесившимися крысами.

«Боже, верни ее. Без нее мне не жить!»

Из-под века выскользнула слеза, блеснула в дрожащих огоньках свечей и упала на дощатый пол.

– Я приму тебя любую, – медленно, тщательно выговаривая каждую букву, проговорил Саша. – Хоть без рук, хоть без ног. Старую, хромую, глухую. Потому что только я люблю тебя по-настоящему. Так мать обожает своего ребенка, каким бы он ни был.

Он смотрел на свечу и плакал, уже не сдерживая слез. Свеча будто прониклась состоянием мужчины и тоже залилась восковыми слезами.

– Сынок, тебе нехорошо? – с тревогой спросила его старушка в платке, тронув за локоть.

– Да, – помедлив, ответил Саша, перекрестился и торопливо покинул храм.

«Боже, верни ее мне!»

Он очень надеялся на то, что Господь услышит его молитвы.

Спустя три месяца

– Леонид Дмитриевич, готовы ли взять в жены Татьяну Викторовну? – раздался в звенящей тишине профессионально поставленный голос сотрудницы ЗАГСа.

– Да, – не раздумывая, ответил он, посмотрел на Таню и поймал ее смеющийся взгляд.

Ему действительно повезло с новой женой. Редкое сочетание потрясающей внешности, изящества, деловой хватки и проницательности. Эта гармоничная во всех отношениях женщина устраивала его абсолютно во всем.

Неожиданно Леониду стало жарко. Он почувствовал, как Таня дотронулась до него своими тонкими пальцами. Они были горячими. Жених сглотнул и напряженно улыбнулся.

– Татьяна Викторовна, готовы ли вы?.. – Грузная тетка с обвислыми грудями запнулась, торопливо поправила очки и с виноватым видом обратилась к невесте: – Ой, извините, не туда посмотрела. Галина Андреевна, готовы ли вы?..

Галина Андреевна?

Леонид моргнул. Какая, на фиг, Галина Андреевна?!

Таня широко улыбалась, сжимая его руку. Леониду стало горячо. Словно он держался за пышущую жаром батарею, а не за руку будущей супруги.

– …стать мужем Леонида Дмитриевича?

Его взгляд переместился вниз. Рука любимой из розовой стала красной, потом багровой. Поры кожи расширились, выпуская наружу струйки дыма.

Он закричал, попытался вырвать руку, но хватка была железной.

– Ты разве забыл мое имя? – спросила невеста и хрипло засмеялась.

Изо рта у нее вырвалось огненное облако.

– Меня зовут Галя. Помнишь?..

Ее лицо начало меняться, плавилось как воск. Леониду наконец-то удалось высвободить кисть. На ней пузырились ярко-красные ожоги. Он отскочил назад.

– Галя. Галя, Галя, – бубнила она, надвигаясь на ошалевшего от ужаса жениха.

Свадебная фата уже полыхала как факел, в воздухе плыл резкий запах горящих волос.

– Тебя нет! – заорал он.

– Есть! – отрезала Татьяна-Галя и ухмыльнулась.

Белоснежное платье быстро чернело. Оно съеживалось на женщине как отмершая кожа, опадало рваными чешуйками с налипшими клочками горящей плоти.

– Есть, дружочек.

Через мгновение все ее тело превратилось в один гигантский костер, распространявший вокруг удушливый смрад. Леонид бросился к выходу, оглашая воплями горящее здание ЗАГСа. Дверь оказалась запертой. Он обернулся и тут же закрыл лицо руками. Перед ним, покачиваясь на ногах-палках, стоял обугливающийся скелет, с ног до головы объятый бушующим пламенем.

– Идем со мной! – проклацали челюсти.

Звякнуло обручальное кольцо, не удержавшись на сожженной косточке, которая еще минуту назад была безымянным пальцем. К Леониду потянулись скрюченные лапы, и нестерпимый жар накрыл его с головой…

Некоторое время он неподвижно лежал на кровати, кашляя и вытирая лицо, мокрое от пота. Наконец Леонид откинул в сторону скомканное одеяло и вылез из постели.

Галя! Черт бы побрал эту голодранку.

Она приснилась ему впервые, хотя с тех пор уже минуло более десяти лет. Он передернул плечами, вспомнив жуткий оскал челюстей.

Оказавшись в ванной, Леонид начал умываться. Прохладная вода быстро помогла ему оправиться от сна.

Когда он закончил бриться, хлопнула входная дверь.

– Привет, – сказала Таня, обнимая его.

Они поцеловались.

– Все в порядке? Проводила дочку? – спросил Леонид.

– Рейс немного задержали, а так все в порядке, – сказала женщина.

– Рита скоро станет такой же прекрасной, как и ты.

– Красота не главное, – заметила Таня, и ее взгляд упал на бархатистую коробочку, скромно притулившуюся на журнальном столике. – Это то, о чем я думаю?

– Да.

Лицо Тани озарила счастливая улыбка.

– Очень надеюсь, что через месяц колечки, хранящиеся там, окажутся на наших пальцах.

– Я тоже об этом мечтаю, – сказал он и улыбнулся в ответ, но как-то вымученно.

– Мы нужны и дороги друг другу, – прибавила Таня.

Леонид вспомнил сон, звон кольца, слетевшего с обгорелого пальца невесты и покатившегося по полу. Улыбка его потускнела.

– Едем? Осталось полтора часа, – услышал он голос любимой.

– Конечно. Дай мне десять минут на сборы.

Дорога оказалась пустынной. Была суббота, и все ехали в область. Только они спешили в ЗАГС, хотели подать заявление о регистрации брака.

– Ты сегодня без охраны? – словно невзначай поинтересовалась Таня.

Леонид кивнул.

Она пытливо посмотрела на своего будущего супруга и сказала:

– Ты что-то недоговариваешь, я же вижу. Все нормально?

– Относительно. Охраны, кстати, не будет не только сегодня, но и в ближайшие два месяца, – выдержав паузу, ответил Леонид. – В данный момент я не могу себе позволить такую роскошь.

– Как бизнес?

Он поморщился, как если бы ненароком проглотил муху.

– Так себе. Но все наладится.

«Все наладится», – повторила про себя Таня, глядя в окно.

Ей почему-то подумалось, что эту фразу часто произносил Саша.

– Леня, мне бы хотелось, чтобы между нами не было тайн, – мягко проговорила она, погладив его руку. – Твои проблемы – мои проблемы. Мы должны доверять друг другу. Согласен?

Леонид снова кивнул и вдруг подумал, что сейчас из нее дым пойдет. Проклятый сон вновь дал о себе знать.

Он помрачнел и выдавил из себя:

– Хорошо. Я не буду ничего скрывать от тебя.

«Может, и ты о своем прошлом расскажешь?» – подумал Леонид и продолжил:

– В последнее время дела в моей компании идут неважно.

Таня не перебивала, внимательно слушала жениха.

«Если она узнает о Гале, то никогда не простит мне этого», – сверкнула в его сознании мысль.

– Но на то это и бизнес, вроде качелей. Сегодня так, завтра эдак. Но я с этим справлюсь, – закончил он.

– Что-то мне подсказывает, что ты не до конца со мной откровенен, – проговорила Таня, когда ее жених умолк.

Она сделала музыку погромче и стала смотреть в окно.

– Ты ошибаешься, – ответил Леонид, чувствуя, что его голос прозвучал не столь уверенно, как это должно было бы быть.

Некоторое время они ехали молча, потом он спросил:

– Как там твой влюбленный женатик? Больше не беспокоит?

– Честно?

– Конечно, честно. Мне вранье не нужно, – пробурчал Леонид.

Таня засмеялась, потрепала его по голове и сказала:

– Не ревнуй. Между нами уже давно все кончено. Да, он продолжает писать мне. И, кстати, развелся.

Леонид удивленно вскинул голову.

– Кажется, я вижу ревнивого самца, – игриво произнесла Таня. – Скоро это пройдет, он успокоится. Время лечит все, и он не исключение. Хотя какой-то промежуток моей жизни этот человек многое значил для меня. Я не могу просто так, за один день взять и стереть из памяти эти воспоминания.

– Ты могла бы внести его в черный список, – с недовольным видом сказал Леонид. – Зачем ты общаешься с ним?

– Я не общаюсь с ним, – ответила Таня, и в голосе ее проскользнули твердые нотки. – Не хочу делать резких телодвижений. Односторонняя связь, тем более без ответа, быстро прекращается сама по себе. Поверь. – Она наклонилась к нему. – Я люблю тебя.

– Я тоже, – ответил Леонид. – И что же он тебе пишет?

– Стихи.

– Он же вроде художник?

– Александр талантлив, – сказала Татьяна ровно, но Леониду все равно показалось, что она словно оправдывалась, защищала своего бывшего любовника. – Парень действительно очень способный. Его бы энергию да в нужное русло. Он…

– Эй, смотри, что это там?! – вдруг перебил ее Леонид.

Таня поглядела вперед и вздрогнула. По проезжей части как сумасшедший носился мужчина, размахивая руками. Он то кидался к телу, неподвижно лежащему у обочины, то снова вскакивал и начинал беспорядочно метаться прямо по трассе. Рядом с телом валялись два велосипеда.

Мужчина заприметил их машину и, окрыленный надеждой, кинулся прямо им навстречу.

– Остановись, – сказала Татьяна. – Стой, ты задавишь его!

– Это не наши проблемы, – сквозь зубы проговорил Леонид, пытаясь объехать велосипедиста. – Убери руки, Таня!

– Ему нужна помощь!

– Мы вызовем врачей по телефону.

Она мертвой хваткой вцепилась в кисть Леонида, рывком повернула руль. Автомобиль затормозил, взвизгнув шинами.

– Да что с тобой? – воскликнула женщина. – Взгляни, там весь асфальт в крови!

Леонид глядел на нее со смешанным чувством тревоги и раздражения.

– У нас нет времени…

– Ничего, успеем, – сказала она, и тон ее не терпел возражений.

К ней, стоная и припадая на одну ногу, ковылял велосипедист. Этот невысокий мужчина был в защитном шлеме, одежда перепачкана в грязи. Окровавленная правая рука висела как плеть.

– Помогите, прошу вас! – взмолился он. – Моего друга сшибла машина! Наши телефоны разбиты, я не могу вызвать помощь!

– Звони в «Скорую»! – бросила Таня жениху и чуть ли не бегом направилась к человеку, лежащему на обочине.

Леонид выругался. У него проскочила мысль, что если бы они выехали минут на десять раньше, то наверняка разминулись бы с этими двумя оболтусами. Но нет, ему определенно не везет в последнее время. Он вздохнул и потянулся к мобильнику.

Между тем мужчина приблизился к машине. Леонид почему-то обратил внимание на тот факт, что на нем шлем мотоциклетного типа, а не открытый, в которых обычно ездят велосипедисты.

«Почему у него закрыто лицо?» – подумал он.

Окровавленная рука мужчины внезапно с легкостью нырнула за пазуху куртки.

– Спокойно, – сказал он, наставляя на Леонида пистолет. – Положи телефон. Держи руки так, чтобы я их видел.

Леонид вытаращил глаза так, словно получил сильнейший удар в солнечное сплетение. Рубашка мгновенно взмокла от пота и прилипла к телу, по которому прошла противная дрожь.

«Ну, Танюша, спасибо тебе!» – мысленно проговорил он, до боли в суставах сжимая рулевое колесо.

Татьяна не видела, что происходило у машины. Она склонилась над бесчувственным телом, осторожно взяла в руки кисть мужчины и стала нащупывать пульс. Женщина старалась не смотреть на лужу крови, растекшуюся под пострадавшим, хотя в своей жизни видала и не такое. Лишь бы травма оказалась не смертельной…

Мощный удар локтем в лицо опрокинул ее на теплый асфальт словно плюшевую игрушку. Нос взорвался болью. Таня, ошеломленная неожиданным поворотом, почувствовала, как глотка наполняется соленой кровью. Пока она поднималась на ноги, пытаясь осмыслить происходящее, большая рука в шершавой перчатке бесцеремонно закрыла ей рот. Перед распахнутыми глазами замаячил шлем, покрытый пылью, из прорези которого ее холодно сверлили темные глаза.

– Заорешь – сдохнешь! – хрипло пообещал незнакомец, прислонил к животу Татьяны нож и чуть надавил на него, разрезая блузку, а за нею и мягкую плоть.

Она непроизвольно вскрикнула.

– В машину! – приказал велосипедист.

Он затащил упирающую женщину в «Порше» Леонида и отключил ее коротким ударом. Потом мужчина хлопнул дверцей, и та зацепила лодыжку Тани. С ее ступни свалилась туфелька. Он сдвинул брови, забросил обувь в салон автомобиля, поправил ногу Татьяны и уже беспрепятственно закрыл дверцу. Затем этот человек быстро загрузил в багажник велосипеды.

– Поехали, – скомандовал он.

Цепенея от ужаса, Леонид беспрекословно подчинился.

Она начала приходить в себя и почувствовала резкую боль в запястьях.

– Таня…

Она моргнула и не без труда открыла глаза. В голове что-то шумело и ухало. Будто к ней в черепную коробку через уши заползли голодные жуки и теперь торопливо высасывали ее мозг.

– Таня, очнись! – сказал Леонид.

Он сидел прямо перед ней, как-то странно вытянувшись вперед. Их разделял небольшой стол, и только сейчас Татьяна поняла, в чем причина столь странной позы ее жениха. Их руки были связаны между собой. Она потянулась назад и почувствовала, что не может пошевелить ступнями.