– Хорошо. Краткий ликбез. Поговорку знаешь? Закон – тайга, прокурор – медведь. По сути, у него нет врагов в природе. Ну, разве что лось может с ним постязаться. Нельзя считать этого зверя тупым и ленивым. Медведь запутывает следы так, что можно весь день без толку кружить по лесу. Сила укуса у него – все равно что под танк твою руку положить. Были случаи, косолапый ружья перекусывал, как зубочистку. Чуешь, что тебе светит, если на узенькой тропке с ним доведется встретиться? Когти у взрослого зверя вырастают до десяти сантиметров. Может передвигаться со скоростью до 50 километров в час. Он одним ударом ломает хребет корове и секачу! Поэтому, когда собираешься идти на медведя, будь готов, что сам можешь быть убитым.

– Оптимистично, – съязвил Виктор, но егерь не обратил внимания на шпильку.

– Есть несколько вариантов. Медведя берут на берлоге, на овсах (на овсяном поле, то есть), с подхода, на приваду^[1] и прочее.

Сейчас август, медведь, как известно, ляжет спать не скоро, так что берлога отметается. Овсяные поля тут есть, но немного, да и не каждую ночь медведь туда ходит. Можно неделю просидеть и не дождаться зверя. Поэтому остановимся на приваде. Знаешь, как это?

– Примерно.

– Примерно? – переспросил Олег.

«Ты стрелять-то вообще умеешь, сержант?» – подумал егерь, глядя на холеные руки столичного гостя. Они были с белой и гладкой кожей, ногти ровные, аккуратно подстриженные, без единого заусенца. Не то что корявые лапы Шибаева – жилистые, с мозолисто-огрубелой кожей и въевшейся намертво пылью. Но егерь не стеснялся своих рук. У него была простая философия – каждому свое. Он этими руками избы и бани строит, а этот «сержант» наверняка штаны в офисе протирает, бумажки с места на место перекладывает. Еще вопрос, от кого из них пользы больше.

«Южанка» вырулила на середину Бирюсы и, рассекая волны, понеслась вперед. Юма смирно сидела на месте, изредка фыркая и мотая носом, когда на собаку попадали брызги.

– Куда мы едем? – спросил Виктор.

– Это моя забота, – нехотя откликнулся Шибаев.

– Нет, не только, – неожиданно сказал Виктор.

Егерь изумленно моргнул.

– Не понял, – медленно проговорил он. – Я уже запутался. Кто тут к кому приехал?

– Я. Я, Олег, – тихо сказал Виктор. – Я приехал к тебе. И мне нужна твоя помощь. Но только мы поедем в то место, которое я назову. Это мое условие. Единственное.

– Ни хрена себе, – усмехнулся егерь. Он сбросил скорость, а потом и вовсе выключил двигатель. Лодка медленно покачивалась, постепенно увлекаемая течением. – Может, сам за руль сядешь?

– Нет. Но мы поедем к Вороньему мысу.

Олег шумно выдохнул.

– Куда-куда?

– Ты слышал. Мне нужен Вороний мыс. – Виктор приблизил свое лицо к Шибаеву. – Ты меня понимаешь? Только не делай вид, что не знаешь, где это.

– Я знаю, где это. Это не ближний свет. Отсюда более ста километров, за Усть-Кайтымом.

– Спасибо за справку, я карту тоже видел, – так же тихо проговорил Смолин.

– Туда плыть охренеешь, – продолжал упираться егерь. – Там сплошные пороги и перекаты! В лесу непроходимые чащи и буреломы! Да и зверь осторожный. Медведей там, кстати, редко видели. Зачем тебе такие геморрои, сержант? Тут в двадцати километрах отличное место… Рядом пойменное озеро, водичка как слеза… Че ты рогом уперся в этот Вороний мыс?

– Я заплачу тебе сверху, – перебил его Виктор. – Пятьдесят тысяч. Плюс топливо. Тебе хватит на дорогу? Или придется заправляться?

Егерь задумался. Его узловато-корявые, потемневшие пальцы неторопливо барабанили по рулю.

– Бензином я запасся, – нехотя ответил он. – За него, конечно, отдельный расчет. Но имей в виду. Вороний мыс – это тебе не пансионат с трехразовым питанием. Никакой романтики там не будет.

Ответом ему была ухмылка.

– Да черт с ним. Я заказываю музыку, Олег. А про медведей ты мне сказки не рассказывай. Они там есть.

Но егерь все еще медлил с ответом. Лодку продолжало плавно крутить по реке, и Юма с беспокойством гавкнула, мол, хозяин, в чем заминка? Поехали!

– Если мы уложимся в срок, я накину еще двадцатку, – пообещал Смолин.

– Хорошо, не вопрос, – согласился егерь. Он повернул ключ зажигания, и двигатель вновь затарахтел.

– Мне нужна гарантия, что у тебя есть эти деньги, – не глядя на Виктора, заявил Шибаев. Виктор понятливо кивнул и достал из внутреннего кармана охотничьей разгрузки кошелек из черной дубовой кожи. Раскрыл его, демонстрируя плотную стопку пятитысячных купюр.

– Убедился?

– Ты псих, – фыркнул егерь. – Хрен поймешь вас, городских. Ладно. Мне нужно позвонить помощнику, чтобы прикорм вез на Вороний мыс. Ему тоже накинешь за дорогу.

Они больше не разговаривали. Лицо егеря было задумчивым, он словно погрузился в воспоминания. Морщины, взрыхлившие его загорелый лоб, стали еще глубже. Он поправил кепку и плотнее сжал и без того узкие губы.

Виктор же, наоборот, выглядел полностью умиротворенным. Он напоминал студента, каким-то чудом сдавшего экзамен без предварительной подготовки.

Ни один из них не обратил внимания, как над рекой, бесшумно взмахивая крыльями, летел громадный ворон. Он не опережал и не отставал, будто намеренно старался держаться одинаковой скорости с лодкой. Только лишь когда река повернула направо и за мелколесьем высоченной стеной вырос сосновый бор, птица исчезла среди ветвей.

Там же, пятница, 18.49

Они увидели Вороний мыс, когда солнце медленно накалывалось своим малиновым боком на верхушки исполинских елей.

Егерь спрыгнул с лодки, оказавшись по колено в воде.

– Вылезай, сержант. Надо вытолкать наш «Титаник». Как видишь, пришвартовываться тут негде. Юма, на выход!

Лайка, услышав команду, мгновенно выпрыгнула в воду и, добравшись до берега, принялась носиться взад-вперед, что-то выискивая.

– Молодая еще, не набегалась, – прокомментировал Шибаев.

Когда лодка оказалась на суше, мужчины выгрузили вещи. Олег опустился на одно колено, дотронувшись своей грубой ладонью до влажного песка.

– Ну, здравствуй, – едва слышно промолвил он.

Смолин закинул рюкзак на плечо.

– Куда идти?

– Обожди, – сказал егерь, поднимаясь. – Давай перекурим.

Достав из кармана замусоленную пачку сигарет, Шибаев чиркнул спичкой и выпустил в воздух дым. Помешкав, Виктор присоединился к нему.

– Елы-палы, меня тут год не было, – произнес егерь. – А такое ощущение, что несколько жизней прошло.

Виктор промолчал.

С возрастающим интересом Шибаев смотрел на москвича.

– Вот гляжу на тебя и поражаюсь, – не выдержал он. – Ты выбрал самую глухомань для охоты. За всю дорогу ты не спросил меня, где мы будем жить. Не спросил, что мы будем жрать и пить. Где будем кемарить. Тебе плевать на все это?

– Честно говоря, да, – краем рта улыбнулся Виктор. – Кое-что из еды я взял с собой. Палатка у меня есть. Думаю, вода тоже найдется, а нет – будем кипятить речную.

– Во как, – стряхивая пепел, усмехнулся егерь. – Значит, не такой уж ты и белоручка, да?

– Ага.

– Хочешь взять медведя?

– Для этого я здесь.

Олег затянулся и, наклонившись, закопал окурок в песок.

– Да, кстати. – Он покосился на тлеющий окурок в руке Виктора. – Если ты хочешь добыть медведя, на время придется забыть о сигаретах, – сказал он. – Идем. Юма, рядом!

Взвалив на себя рюкзак с сумкой и ружьем, егерь, тяжело ступая, направился к лесу. Лайка бежала рядом, резво помахивая хвостом.

– Тут в паре километров за ельником заимка стоит, – бросил он. – Изба то есть. Так что считай, повезло тебе. Палатка не понадобится.

Ветки били в лицо, будто норовя выцарапать глаза, пахло хвоей, грибами, кедром и свежей прохладой. Виктор дышал полной грудью, с непривычки ощущая легкое головокружение. Под ногами пружинила земля и хрустели ветки, из-под подошв армейских ботинок то и дело прямо выскальзывали небольшие лягушата, в ветвях перепархивали птицы, заливаясь звонким щебетом.

«Я в сказке» – эта мысль поднялась в сознании Виктора наподобие малюсенького пузырька в сосуде с водой.

Да. Только каков будет конец у этой сказки?

«Сказка с несчастливым концом… Странная сказка…» — вспомнил он незабываемые слова Цоя.

Перед глазами на мгновение замерцал образ погибшей дочери.

Сашка.

Он отчетливо видел ее широко распахнутые васильковые глаза, задорный блеск которых вскружил головы не одному десятку парней, ее милую, открытую улыбку и ямочки на щеках, такие родные и трогательные, и боль, дремавшая внутри, очнулась, словно озлобленная старая тварь, выпуская наружу кривые когти.

(Ты виноват.)

«Ты виноват. Ты виноват», – прокатилось в мозгу кривляющееся эхо.

«Нет! Это все Сергей! – хотел закричать Виктор. – Я ничего не знал тогда!»

Эхо умолкло. Исчезло и видение Саши. Как и она сама, которую он похоронил полтора месяца назад.

Он стиснул зубы.

Через несколько минут они вышли не небольшую прогалину.

– Вон и наше жилище, – пропыхтел Шибаев, указывая на просевшую в землю избу с двухскатной крышей. – Шампанского с бассейном не обещаю. Но все необходимое там есть.

Для того чтобы войти внутрь дома, пришлось согнуться вдвое. Дощатый пол скрипел под ногами, после каждого шага в воздух взметалось серое облачко пыли.

– Обустроемся, будь здоров, – деловито проговорил егерь, сваливая рюкзак. – Только сначала за водой сходим. Да, и это… Если клапан придавит – в комнате ведро. За домом яма компостная, весь свой внутренний мир туда сваливай. Только закопать не забудь, нам мухи не нужны. Лопата в сенях.

Виктор огляделся. В избе все было какое-то миниатюрное, нелепо-кукольное – низенький стол, лавочка, лежанка, на которой можно уместиться, разве что прижав колени к животу, крохотные полки, покрытое пылью оконце было настолько маленьким, что в него едва пролезла бы голова… Со стороны можно было подумать, будто этот дом строили не люди, а гномы.

– Надо же, – бубнил между делом Шибаев, деловито обследуя полки. – Консервы есть, гречка, рис, перловка… Соль, лавровый лист… Даже масло подсолнечное осталось! – воскликнул он. – Как говорится, шумел камыш, деревья гнулись.

Он выставил запасы на стол, скрупулезно все пересчитал и убрал обратно.

– Неписаный закон тайги, сержант, – сообщил он. – Зашел в гости, переночевать или просто дождь пересидеть – оставь что-нибудь. Таким же, как ты сам. Хотя… – он почесал за ухом, – человек тут редко показывается.

Он принялся перебирать содержимое рюкзака, часть предметов выкладывая на лежанку. Бинокль, фонарь, рации с запасными аккумуляторами, фляги, спички, мыло…

– Я прогуляюсь к воде, – сказал Виктор. Он поглядел в окно – до наступления темноты еще было время.

– Не уходи далеко, – буркнул Шибаев. Освободив рюкзак, он принялся чистить печку.

Повесив на плечо карабин, Смолин вышел наружу.

Через несколько минут он был на берегу реки. Внимательно осмотревшись, он двинулся вверх по течению Бирюсы. Если ему не изменяет память, он всего в паре километров от того самого места… Когда они плыли сюда, он обратил внимание на заросший мхом валун, нависший прямо над водой. За эти шестнадцать лет в жизни исполинского камня ничего не изменилось. Ветер, дождь. Солнце, снег. И так по кругу. Камень привык.

– Да. Ты и не заметил этих лет, – вслух пробормотал Виктор. Вскоре за поворотом он увидел огромный валун. Издалека его можно было принять за склонившегося к воде медведя.

«Но за это время сильно изменилась моя жизнь. И моего приятеля Сереги. Бывшего приятеля», – про себя поправился он.

Дойдя до камня, окруженного зарослями тальника и осокой, мужчина остановился. Посмотрел на темнеющий лес. Пение птиц прекратилось, и он уже не выглядел таким приветливо-жизнерадостным, как когда они направлялись с Олегом к избе.

Теперь лес словно предупреждал.

Не суйся, парень.

Однажды ты уже совершил ошибку.

Внезапно Смолина охватило ощущение беспомощного одиночества. Он чуть ли не с презрением посмотрел на ружье. Что это, зачем? Разве этот кусок железа поможет ему, если все силы природы решили наказать его?!

«Это была дурацкая затея, – подумал он. – Не нужно было сюда ехать».

(Это все долбаное совпадение. Подножка судьбы. Удар в спину…)

Слова Сереги прозвучали в мозгу громко и отчетливо, отчего по телу прошла дрожь. Эх, Серега, Серега…

Между тем ноги сами понесли его в лес. Глаза мгновенно подмечали малейшие приметы, которые тогда зафиксировал мозг, и Виктор не сомневался, что движется в правильном направлении. Вон справа две толстенные березы, расположенные так близко друг к другу, словно собираются обняться. По левой стороне заросли смородины…

В горле появился ком, когда он увидел впереди холмистую возвышенность, покрытую валежником. На негнущися ногах он поднялся на холм, оглядевшись. Чуть левее вповалку чернели трухлявые стволы деревьев. Осторожно пробираясь среди бурелома, Виктор наконец остановился у небольшого углубления, забросанного сухими еловыми ветками и рваными клочьями мха. Сердце охотника бешено заколотилось, во рту появилась неприятная сухость.

Он присел на корточки, не веря своим глазам. Боже, неужели это то самое место?!

– Ты куда это забрался, сержант? – раздался за спиной простуженный голос Олега, и Смолин от неожиданности вздрогнул. Он выпрямился, повернувшись лицом к Шибаеву, при этом неприятно поразившись – пожилого егеря буквально трясло от негодования.

– Я что тебе говорил? Никакого самоуправства! Тут старожилов медведь рвет, как тряпку, а ты? Выпустит кишки и лапником прикроет! Смотри сюда!

С этими словами егерь ткнул пальцем в ольху, с которой была содрана кора.

– Оглянись! – продолжал кипятиться егерь. – Тут повсюду медвежьи метки! Что, на охоту невтерпеж?! Героем себя возомнил?

Он шагнул к Виктору, и его взор уперся в закиданное ветками углубление.

– Ты знал об этом? – вдруг спокойно спросил он. – Знал про берлогу?

– Я был здесь, – с усилием выдавил Смолин. Задев плечом егеря, он направился к реке, однако на мгновение остановился, негромко произнеся: – На своих детей ори. Или на жену.

Егерь, помедлив, зашагал следом.

– Подожди.

Виктор резко развернулся, и Шибаев чуть не налетел на мужчину.

– Чего тебе? – с мрачным выражением лица спросил Смолин.

– Ты что-то недоговариваешь, сержант, – насупившись, сказал егерь. – Мне не нравится это. Я с тобой не в домино сел играть.

– Я был в этом месте, – повторил Виктор. – Не совсем удачно… хм. В общем, охоты не вышло. Я дал себе слово, что добуду медведя. Именно здесь. И ты прав. Я запомнил эту берлогу.

– Дал слово? – с усмешкой переспросил Олег. – Ты кого обмануть-то хочешь?

– Я никого не обманываю. Я приехал на охоту. Ясно? Чего тебе еще?

Глаза Виктора сверкнули, и Олег, намеревавшийся что-то сказать, промолчал.

Некоторое время они шли, думая каждый о своем. Вороний мыс постепенно окутывали сумерки. Лишь изредка тишина прерывалась всплеском рыбы на реке да уханьем совы в чащобе.

На лоб Смолина присел комар, и тот мгновенным хлопком ладони раздавил насекомое.

– Что, комарики? – с деланым участием полюбопытствовал Олег. – Прилетели на воздушном шарике? Да, гнус тут знатный. Мокрец, мошка… Особо мошка злющая – она не кусает, как комар, а как бы выгрызает ранку. Только березовый деготь и спасает! Имей в виду, когда будешь в засидке торчать, комарья там – будь здоров! Всю рожу облепит. Только вот хлопать там по морде нельзя будет. Тем более всякой херней брызгать против мошек. Запах спугнет медведя, и он не придет на приваду. Он сломанный сучок за сто метров слышит.

– Послушай, Олег, – подал голос Виктор, решив сменить тему.

– Ну?

– А почему ты отговаривал меня сюда ехать? Ведь я видел, что дело не в расстоянии. И про буреломы со зверьми ты плел… Они, конечно, есть, но передвигаться по лесу можно. В чем дело-то? Или ты чего-то боишься?

– Странный ты, – после небольшой паузы хмыкнул Шибаев. – Сам темнишь что-то, а ко мне в душу лезешь.

– Я знаю, что народ не особо рвется сюда ехать. Верно?

Олег задрал голову, словно не слыша вопроса.

– Смотри, сержант. Видишь? Ветер гонит кучевые облака к северо-западу. Значит, в ближайшие дни будет хорошая погода.

– Ты не ответил, – наседал на егеря Смолин, и тот качнул головой.

– Видишь ли… Постараюсь объяснить на пальцах. Каждый организм имеет свои органы. Зрение, слух, обоняние… чуешь? Легкие. Мускулы. Сердце. Душу, в конце концов. Вороний мыс издавна считался душой тайги. Зверь, конечно, тут есть. И зверь, и птица, и рыба. Все есть. Вот только бить его нужно осторожно. Такой уж негласный обычай здешнего края. Каждый местный охотник это знает. Он никогда не сунется сюда без крайней нужды. Одно дело – тебе жрать нечего, детей кормить надо. Весь добытый трофей у тебя идет на дело – мясо, жир, шкура, рога и прочее. То же самое, когда зверь сам на тебя напал и ты оборонялся. Убить его тогда не грех. Ты бьешь животину не ради развлечения, а по необходимости.

Он пнул ногой шишку. Вынул из куртки очередную ириску, развернул, бросил кофейного цвета кирпичик в рот.

– И совсем другое дело – фраеры вроде тебя. Городские понтовщики со стволами, которые дороже иной машины стоят. Которые едут сюда погужбанить, расслабиться. Побухать, пострелять, костры пожечь. И по ходу дела шкуру с рогами заиметь, а то и целое чучело. Они едут к нам не как в гости, а как в курилку, прости господи. Знаешь, как бывает? Подымил, по матери выругался, захаркал все вокруг, да еще бычок мимо урны кинул. Хорошо еще, что ума хватило не обоссать все вокруг напоследок. Теперь чуешь разницу?

После этих слов черты лица Виктора закаменели, и егерь это заметил.

– Ты морду не вороти, сержант. Может, ты и не такой. Но поверь, я редко ошибаюсь. Почти все, кто из центра к нам ездит, как раз именно такие, как я и сказал. К чему все я это. Ходит поверье, что кто убьет зверя в местах тутошних ради потехи, то беда с ним будет. Чуешь? – Он хлопнул по спине Смолина. – Без души сердце все равно как неживое. Холодное, почти как мертвое. Поэтому на Вороний мыс редко кто охотиться ездит. Берегут, значит, душу таежную. Потому как без души от тела проку никакого. Без души тело все равно как бревно.

– Но ты согласился, – напомнил Виктор. – Ты привез меня сюда. Значит, для тебя деньги важнее принципа? Важнее традиции?

– Молодец, знаешь, за какие ниточки тянуть, – засмеялся егерь. – Все мы грешны, сержант. И я в том числе. Хочешь правду? Пожалте. Жена моя, Дарья, болеет давно. Гадость у нее какая-то в голове выросла, прямо посреди мозга. Опухоль, значит. Куда только не возил ее, какие только анализы она не сдавала. Мучается, бедняжка.

Виктор внимательно слушал Шибаева, не перебивая.

– И вырезать эту гниль поганую никакой возможности нет, не рискуют врачи, – посетовал егерь. В его голосе засквозила тоска. – Умереть она может. А на днях вообще сказали… Год, от силы два ей осталось. Чуешь?

– Чую, – инстинктивно ответил Смолин.

– И ведь самое главное – внешне все нормально. А внутри… зараза смертельная растет. И с каждым днем все больше и больше.

Егерь махнул рукой.

– Возможно, за границей твоей жене могли бы сделать операцию, – предположил Виктор, но егерь лишь выдавил кривую усмешку:

– Да, был разговор о загранице. В Израиле типа могли попробовать. Немцы хорошие хирурги опять же. Только мне такую цену заломили, сержант, что я двадцать жизней проживу, не соберу этих бабок. Но зато я могу исполнить мечту Дашкину. Как говорится, не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней.

Виктор бросил на егеря быстрый взгляд.

– Мечту?

– Хочет она в океане поплавать. Не в море каком-то зачуханном, а в настоящем океане. Ни разу нигде не были за всю жизнь, веришь? Хочу вывезти ее, пока не поздно. У нас уж и паспорта готовы…

– Вывезешь, – сказал Смолин, глядя перед собой. – Если медведя возьмем, я тебе еще накину.