Глава 3
Старое кладбище

Я на удивление уверенно вёл машину по ухабистому полю. Ещё хорошо, что это оказался джип, иначе наше путешествие здесь бы и закончилось – в чёрной густой жиже, которая сделала весьма труднопроходимым приветливое летнее поле осенью. В сером небе больше не было видно солнца – только какие-то размытые, растянутые и зловещие облака, которые словно стремительно накрывали происходящее завесой тайны и скрывали небольшой синий автомобиль от любопытных глаз, чтобы никто не мешал происходящему. Впрочем, насколько можно было видеть вокруг, мы были совершенно одни.

– А вы неплохо водите. Зря бросили! – сказала Наташа, барабаня пальцами по выгнутой ручке коробки передач, и я принял это всё-таки больше за комплимент. – Знаете, я тоже хотела идти учиться, но со смертью мамы всё это стало совершенно неважным. А ведь отчим обещал отдать эту машину мне, когда получу права.

– Уверен, так оно рано или поздно и будет. Послушай, а он, надеюсь, не заявит в розыск, если не обнаружит её в гараже?

– Нет, не беспокойтесь. Пока вы там копались, я успела ему позвонить и сказать, что бойфренд Жени отвезёт нас ненадолго развеяться. Вот и всё.

– Ну, а доверенность-то хотя бы у тебя есть?

– Нет, конечно. В случае чего позвоним отчиму, и он все вопросы уладит. Но посмотрите вокруг, не думаю, что нас кто-то побеспокоит.

Я вздохнул, соглашаясь с ней, и, улыбнувшись, сказал:

– Знаете что, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты». Конечно, «вы» – учтиво, но чувствую себя каким-то совсем старым. Поняли?

– Хорошо, без проблем, – кивнула Женя, сидящая прямо за мной, и указала рукой на Бориса: – Кстати, мой брат увлекается рэпом. Как ты в смысле песен?

– Увольте меня. Уж лучше радио, – воскликнул я, однако к кнопке включения приёмника так и не потянулся.

Я смотрел на ухабы поля, напоминающие застывшие и мерцающие волны исполинского чёрного озера, и думал о том, что этой компании всё-таки удалось втянуть меня в свои делишки. Или они уже давно наши? Ведь ни слёзы Жени, ни отчаяние Бориса, ни уговоры Наташи после произнесённого «нет», наверное, так и не смогли бы на меня повлиять, если бы не появившийся случайно рядом эрдельтерьер со странным именем Пифагор. Каким-то смешным и нелепым для собаки, но, возможно, столь судьбоносном для нас всех. Да, я очень хотел вернуть Норда и не собирался упускать такой шанс – эта мысль, как заноза, засела в мозг, и, кажется, выбросить её оттуда можно было лишь одним способом – решить этот вопрос. Но теперь, когда мы от разговоров перешли к конкретному делу, где-то в глубине души я об этом сожалел и, наверное, подспудно искал внешний повод, чтобы всё пошло не так. Видимо, именно поэтому я решил ехать не по кромке леса, где нас было бы невозможно увидеть с расположенного невдалеке шоссе, а по самой середине поля. Или это какая-то вера в то, что если судьба, то никаких препятствий не будет в любом случае? Так сказать, проверка того, что суждено, а что – нет. Ведь если вся эта история окажется правдой до самого конца, то, конечно, вовсе не факт, что результат будет именно тем, которого мы все с таким нетерпением ждём. С другой стороны, если не пробовать и чем-то не рисковать, то вряд ли возможно вообще чего-то добиться.

– Правее уже виднеется церковь, – выдохнула Наташа и заметно побледнела.

– Да, лучше будет проехать туда подальше, и тогда мы как раз обернёмся к кладбищу, – кивнула Женя, став серьёзной и какой-то более взрослой.

– Оно, кстати, очень старое, поэтому, возможно, и необыкновенное, – сказала Наташа.

– Чем же?

Я резко выкрутил руль в сторону, минуя особенно высокий ухаб и снова выравнивая машину, которая, надо отметить, вела себя весьма достойно в таких непростых условиях.

– Здесь много разных историй. Когда я была маленькой девочкой, мы часто приходили сюда вечером и, на спор, сидели какое-то время на одной из могил или даже приносили цветы с поломанными ножками, из которых потом делали венки и запускали по Москве-реке, словно часть души умершего, которая таким образом вполне могла отправиться в странствие. Дети порой склонны к очень странным фантазиям, которые, правда, в определённом возрасте представляются просто очевидными. Тогда мы невольно и познакомились ближе с дядей Антоном, который, хоть и работал смотрителем и неизменно гонял нас отсюда, однако был по большому счёту славным, добрым и очень одиноким человеком. Сейчас мне его, пожалуй, даже жалко – дети давно разъехались и не пишут, а он всё ждёт и даже одно время рассказывал о том, что с ними происходит, словно получил наконец-то долгожданную весточку. Мы прекрасно понимали, что это было не так, однако с удовольствием слушали и держали рот на замке. Словно сказки, которые сочиняются на наших глазах и специально для нас. Ведь некоторые вещи, даже в детстве, очень хорошо понимаешь, пусть это и не говорится вслух. Не так ли?

– Да, наверное…

– В общем, это место для меня, можно сказать, родное. – Наташа хмыкнула и громко постучала пальцами по приборной доске.

– Ну, а какие разные истории? – спросил я, невольно вспоминая откуда-то почерпнутые легенды о том, что молодые девушки нарочно отрезали часть савана покойного и клали под подушку, чтобы приснился суженый. Или брали какой-нибудь предмет, положенный ранее в гроб, и носили его как талисман на удачу и словно своеобразный билет для смерти, если она вдруг придёт. Наверное, это относилось ещё к Древней Руси, но, возможно, было актуально для кого-нибудь и сейчас. Хотя мне, честно говоря, было жутковато от того, что девушка спит или ходит с подобными реквизитами – есть в этом что-то явно зловещее и уж никак не романтичное.

– Сейчас расскажу. А ты не равнодушен к подобным темам? – спросила Наташа, с какой-то болезненной заинтересованностью посмотрев на меня.

– Не то чтобы очень. Наверное, просто любопытно.

– Смотри, а то у меня был один знакомый, так он тоже начал просто с любопытства, потом сутками только об этом и говорил. А закончил в психушке, бредя какими-то монстрами и выходцами с того света, которых, кстати, вроде как вызвал именно с этого кладбища. Хотя в его рассказах, насколько я понимаю, скорее звучали вольные пересказы фильмов ужасов про зомби, чем нечто действительно ужасающее и могущее быть в действительности.

– Думаю, просто никогда не надо на чём-то зацикливаться, иначе абсолютно на любой теме поедет крыша, – усмехнулся я.

– Да, всё так. А истории о старом кладбище действительно небезынтересны. Как тебе, например, такая? Когда-то в этой церкви обитал мрачный священник, о котором болтали разное. Иногда те, кто ходил к нему на исповедь, не возвращались назад, но их видели бродящими в виде духов по кладбищу. Кое-кто утверждал, что этот деятель хоронил прихожан глубокой ночью, закапывая живьём в землю, а жертвы только и могли, что молить о пощаде, опоенные некими церковными ритуальными зельями. Под тело священник всегда клал маленький крестик, который, питаясь страданиями людей, погребённых заживо, прорастал сквозь них за одну ночь и потом три дня возвышался над могилой, светясь ночью призрачно-кровавым светом. А затем священник выкапывал эти кресты и относил за алтарь, где ставил с задней стороны икон, и они начинали плакать слезами этих невинных жертв. А ещё он клал их в свою постель и поэтому прожил гораздо больше, чем способен обычный человек. Ну, что скажешь? – Наташа улыбнулась и даже слегка мне подмигнула.

– Очень напоминает какие-то детские страшилки. А вот иконы, я точно знаю, что плачут совершенно от другого.

– Может быть, ты и прав. Но, знаешь, для детей таких историй было вполне достаточно. Это тоже, в своём роде, вера, которая попросту не хочет вникать в детали, когда общее – манит и страшит. Наверное, именно поэтому ребята редко делятся со взрослыми какими-то своими играми и переживаниями. Знают, что им обязательно разложат всё по полочкам и даже если и одобрят, то после этого заниматься подобным не захочется, так как всё будет казаться слишком простым и банальным. А где же тогда место тайне, риску и ещё чему-то такому, что и трудно выразить словами. Да и запретный плод, как известно, неизменно сладок. Для меня этот этап был не так давно, а ты, наверное, уже и не можешь понять меня в полной мере?

– Я что, по-твоему, такой старый?

– Нет, но всё-таки.

– Поверь, мне вполне это доступно, как бы удивительно ни звучало, – улыбнулся я. – Хотя, знаешь, с годами, ты права, кое-что меняется. И гораздо меньше страшат разного рода монстры на кладбище. Скорее ужасают какие-то другие вещи. Например, те, которые казались очевидными, а неожиданно превратились в свою противоположность.

– Это как?

– Ну, если говорить о совсем банальном, то, допустим, предательство. Вот доверял ты человеку, был уверен, что вы с ним друзья на век, и всё в таком духе. А он однажды взял и предал, причём самое печальное, безо всякой необходимости, которую можно понять и простить. И вот, обнаружив этот факт, ты пребываешь буквально в шоке даже не из-за вероломного поступка некогда близкого человека, как было бы в детстве, а распространяешь этот случай на всё своё мировосприятие, которое, кажется, теперь может быть ошибочным абсолютно в любой теме. Представляешь, как страшно однажды осознать, что жил фактически в выдуманном собой мире, а на самом деле всё было совершенно иначе?

– Как-то никогда об этом не задумывалась, – Наташа рассеянно потеребила волосы и прищурилась, словно у неё было плохое зрение, но, как и многие девушки, она не хотела себя «портить» очками.

– Вот мы практически и приехали! – воскликнула Женя, когда за очередным поворотом появилось кладбище и старая покосившаяся церковь с какими-то каплеобразными куполами, мало напоминающими привычные православные, но, тем не менее, увенчанными крестами. Может быть, какое-то ответвление, старообрядцы или нечто подобное? Впрочем, не имеет никакого значения. В нашем случае самое главное, чтобы здесь не было никого из людей, а православные там святые или мусульманские – без разницы.

Я чуть было не задел ограду, но вовремя резко затормозил и решил, что даже так машина не видна за длинными рядами надгробий и невысокими стенами кладбища. Вытащив из замка зажигания ключ, я довольно потянулся, так как, честно говоря, не ожидал, что мой заезд пройдёт настолько гладко, и, повернувшись к Наташе, спросил:

– И какой у нас план?

– Всё очень просто. У меня есть вот это.

Она стукнула по бардачку, который откинулся с лёгким кряканьем, и ей в руки выкатилась полная бутылка водки.

– В России это – самая настоящая сила!

– Не очень тебя понимаю. Я вообще водку не пью, – сказал я, глядя на знакомую ещё с советских времён этикетку.

– Даже если бы пил, я её тебе бы и не дала. Знаешь, что там внутри?

– Полагаю, не совсем то, что написано?

– Нет, она. Но я туда кое-что добавила. – Она нервно хихикнула. – У мамы было одно лекарство – надеюсь, что дозы хватит.

– А зачем?

– Ну, ты словно в первый раз…

– Да уж, извини, как-то не завсегдатай кладбищ, тем более в смысле тайного разрывания могил и воскрешения из мёртвых, – несколько раздражённо, но по-доброму ответил я.

– Ладно, не кипятись. На кладбище есть смотритель. Как же без этого?

– А… Так ты хочешь вывести его из строя?

– Ну, конечно. Не так-то сложно было и догадаться.

– Ладно, а почему ты решила, что он станет пить водку, которую принесла какая-то девушка? Да и вообще – возможно, он и не пьёт.

– Думаю, с такой красоткой, как я, не грех и выпить! – Наташа озорно подмигнула, но никаких искорок в её глазах не было. – Но на самом деле, конечно, всё намного проще. Я давно знаю дядю Антона, поэтому уверена, что он выпьет. И это ещё очень слабо сказано. А батюшка нас точно не побеспокоит – он вообще с трудом передвигается и практически не выходит из церкви. Поэтому ничего сложного нас и не ждёт.

– А кладбище что, не закрывается? В том смысле, что кто-нибудь не придёт сюда навестить близких или что-то в таком роде? – спросил я, опасливо озираясь по сторонам.

– Оно уже закрыто. Конечно, придётся лезть через забор.

– Ах, вот оно как. Час от часу не легче!

– Да, везде есть свои нюансы, но это, думаю, совершеннейшие пустяки. Сделаем так. – Наташа заговорщицки понизила голос и чуть нагнулась ко мне: – Я иду первой, чтобы вы с инструментами здесь не маячили. Потом возвращаюсь, говорю, что дело сделано, и выдвигаемся все вместе. Ну, как?

– Ладно, – кивнула Женя, придвигаясь к Борису. – Так ты нам, может быть, всё-таки ворота откроешь? Если этот твой дядя Антон будет отдыхать после выпитого, то нет ничего проще, чем взять у него ключи.

– Да, и потратить неизвестно сколько времени на поиски, а потом ещё, при лучшем раскладе, всё запирать и возвращаться? – нахмурилась Наташа, цокая языком, отчего её верхняя губа странно выпячивалась. – Видели бы вы – какой у него в доме бардак. Там сам чёрт голову сломит, как любила повторять моя мама. В общем, это не вариант.

– Хорошо, действуй, как знаешь, – кивнул я и подумал о том, что нам предстоит, какой работёнкой придётся сейчас заняться, чтобы всего лишь положить в гроб один камешек.

Без сомнения, мы легко переберёмся через ограду и просто перекинем инструменты на ту сторону. Разумеется, Наташа знает, где находится могила мамы, и она свежая. Это, насколько я понимал, должно несколько облегчить задачу не только в смысле лёгкости копания, но и скрытия следов содеянного. На новой могиле, конечно, это будет вовсе не так заметно, как на старой. Итак, я раскапываю землю. Понятно, что вытащить гроб вряд ли удастся, да и нет такой необходимости. Придётся действовать по-другому. Наверное, раздолбить крышку киркой не так уж и сложно, но неизвестно. Возможно, гораздо проще сбить замки, которые я представлял себе весьма смутно, однако они должны быть. Потом Наташа положит туда камень, и, может быть, я увижу появление духа. Что затем? В любом случае, даже если ничего необыкновенного не произойдёт, надо аккуратно засыпать могилу, постаравшись оставить всё примерно так, как и было. Потом мы снова перебросим инструменты, перелезем через ограду, сядем в машину и вернём её на место. Что же, теоретически – ничего особенно сложного, а на практике, наверное, придётся столкнуться с какими-то нюансами.

Так я думал, провожая взглядом Наташу, которая ловко перемахнула ограду, несколько раз мелькнула ярким пятном среди тёмных мрачных надгробий и скрылась в направлении небольшого бревенчатого домика, напоминающего баню. Видимо, там и обитал этот самый дядя Антон. Что же, если первая часть плана удастся благополучно, то, вполне возможно, весь номер пройдёт удачно. Во всяком случае, у меня появится достаточно необычный опыт, который, как я надеюсь, никак не пригодится в дальнейшем.

– О чём ты думаешь? – спросила Женя. Отвлёкшись от своих мыслей, я посмотрел на её высунувшееся между сиденьями озабоченное лицо.

– Да так, разное. В общем, как у нас всё необычно складывается.

– Это точно. Честно говоря, я даже и не знаю, как бы сама реагировала на подобное, окажись на твоём месте. В любом случае твоё поведение оказалось весьма достойным. Спасибо, что согласился помочь.

– Я тоже очень благодарен и надеюсь скоро пожать твою руку, конечно, уже будучи обыкновенным человеком, – пробубнил Борис, странно съёжившись и грустно глядя в сторону кладбища. – Никогда не любил подобные места, потому ещё при жизни настаивал на кремации. Женя не даст соврать. Мне даже теперь, будучи мёртвым, как-то не по себе здесь. Но не волнуйся, я помогу копать. Не знаю, как раньше, а сейчас я чувствую в себе гораздо больше сил.

– Вдвоём, несомненно, мы со всем быстро справимся, – кивнул я и, услышав знакомую трель, достал и приложил телефон к уху: – Привет. Это я!

Раздался какой-то напряжённый голос Оли:

– У тебя всё в порядке?

– Да, конечно…

– Ты где?

Здесь я невольно замялся и, глядя на столбики ограды кладбища, увенчанные маленькими гнутыми крестиками, натянуто ответил:

– Мотаюсь по делам. Ты что-то хотела?

– Да. Наверное, извиниться за своё поведение, и, в общем, как-то у нас всё непонятно сегодня вышло. Я где-то через полтора часика завершу здесь все дела и могу подъехать к тебе. Посидим, поговорим. Ты не против?

Я подумал о том, что после раскапывания могилы вряд ли буду в форме к вечеру, да и разговаривать нам с Ольгой, собственно, было сейчас абсолютно не о чем. Поэтому, чуть скривив рот, я дружелюбно, но твёрдо ответил:

– Думаю, не стоит. У меня ещё множество дел, а потом я хочу просто отдохнуть. Если хочешь, давай созвонимся на днях и обязательно увидимся.

– Точно? Ты не обижен?

– Нет, конечно. Действительно, какая-то чепуха сегодня вышла. Наверное, просто такой день. Так что? Сделаем, как я предложил?

– Ну, хорошо. Тогда я жду звонка.

– Договорились.

Я бросил трубку в карман и с неожиданной улыбкой посмотрел на Бориса:

– Слушай, так ты же можешь теперь проникать и в женские душевые?

– Это ты к чему?

– Да так просто – немного волнуюсь, вот и болтаю всякую ерунду.