Одиннадцатый век

Город Москва впервые упомянут в летописи под 1147 годом. Но перед тем как перейти к рассказу о драматичной истории взаимоотношений основателя города Юрия Владимировича Долгорукого и его сына Андрея Боголюбского с одной стороны и владельца многочисленных сел в окрестностях Боровицкого холма Степана Ивановича Кучки и его детей – с другой, необходимо вернуться по дороге времени в XI век. И дело даже не в том, что именно тогда, по мнению некоторых авторитетных ученых, возникло первое укрепление на Боровицком холме, а в самом духе той сложной эпохи, в уникальности Московского пространства, в сложившейся здесь социально-политической ситуации.

Если попытаться коротко охарактеризовать XI век, то с большой степенью достоверности можно сказать, что это была эпоха, когда народы мира, в частности, Восточной Европы, оказались заложниками междоусобиц феодалов, князей и царей. В самом деле, к середине столетия образованные во время и после Великого переселения народов державы средневековья уже пали: в 745 году – Тюркский каганат, в 843-м – империя Карла Великого, в 918-м – империя Тан, в 945-м – Арабский халифат, в конце X века – Хазарский каганат.

Русское государство, которое основали в IX веке варяги, в XI веке этот процесс тоже затронул. Экономической основой державы на Восточно-Европейской равнине были две могучие реки – Днепр и Волга. Волга еще на рубеже X–XI веков утратила экономическую роль по следующим причинам. После падения империи Тан и крушения Арабского халифата на территориях этих стран образовались небольшие, постоянно конфликтующие между собой княжества. Следствием политической нестабильности во многих районах мира стало сокращение товарооборота на одном из крупнейших мировых «базаров» того времени – в Хазарском каганате, что, в свою очередь, подорвало жизнеспособность и этого, недавно еще мощного, государства.

С крушением империи Тан, Арабского халифата и Хазарского каганата упало и значение Волги как торговой магистрали, как важной составляющей экономики Киевской Руси, поэтому Днепр оставался долгое время единственной экономической опорой Киевского государства.

Во время правления Ярослава Мудрого Русское государство достигло наивысшего расцвета. Ярослав умер в 1054 году. А в 1056-м в Византийской империи рухнула македонская династия, существовавшая с 867 года. Во время правления этой династии Византия пережила величайший подъем во всех сферах жизни, а Константинополь вернул себе славу «мастерской великолепия». Недаром годы царствования одного из представителей этой династии – Константина VII Багрянородного – названы историками македонским ренессансом. Именно на период правления этой династии приходится, во-первых, расцвет Киевской Руси, во-вторых, взлет активности людей севера: викингов, варягов, норманнов. Именно эффективные экономические, торговые, да и духовные связи между скандинавскими странами, пережившими бурную эпоху викингов, Киевской Русью и Византией возвысили города Поднепровья и особенно Киев, расположенный в центре пути «из варяг в греки».

После падения македонской династии дела в империи резко ухудшились. И в Скандинавии тоже. Буйная эпоха «бродяг моря», приносившая Скандинавии громадную прибыль от военных походов в страны Европы, Африки, Азии и даже Америки, закончилась неудачным походом Харальда Хардероде (Сурового) на Альбион в 1066 году. Последний «король моря», как называли Харальда, конунга Норвегии, погиб. Поток товаров по Днепру катастрофически уменьшился, на что оказала влияние и дестабилизация в восточноевропейской степи, куда уже вошли из-за Волги сильные половцы, оттеснив на запад одряхлевших печенегов. Значит, ухудшилось и экономическое положение, а лучше сказать, экономические возможности сильно раздутых варяжским ветром громоздких городов Поднепровья. Пришлось искать другие возможности, другие земли, другие дороги, что и стало причиной кардинальной перекройки экономической и политической карты Восточной Европы, междоусобиц русских князей.

Распря между Рюриковичами, надо отметить, вспыхивала и раньше, еще в IX веке, но до 1077 года она носила локальный характер. Могущественным князьям киевским удавалось относительно быстро гасить огонь братоубийственных войн. Разразившаяся в 1077 году распря между внуками Ярослава Мудрого в корне отличалась от прочих тем, что борьба теперь шла не за киевский великокняжеский престол, а за господство новых княжеств, новых городов над старыми, над Русью, быстро меняющей не только экономическую географию, но и политические приоритеты.

Согласно упоминаниям в летописях, в XI веке в Восточной Европе было основано 62 города. В XII веке на Руси возникло уже 134 города. Стремительный рост городов и укрепленных поселений происходил в то время, когда роль варяжской опоры в экономике страны практически сошла на нет. Основатели новых городов решали задачи, по сути своей резко отличающиеся от тех задач, которые жизнь ставила перед князьями, боярами и простолюдинами Киевской Руси до смерти Ярослава Мудрого, а центр политической жизни восточноевропейского государства стал медленно, но неуклонно перемещаться в Северо-Восточную Русь. Именно здесь, в Заокской земле, рождались новые взаимоотношения князей и народа. «В самом деле, на севере князь часто первым занимал местность и искусственно привлекал в нее песельников, ставя им город или указывая пашню. В старину на юге (в Киевской Руси. – А.Т.) было иначе: пришельцем в известном городе был князь, исконным же владельцем городской земли – вече; теперь на севере пришельцем оказывалось население, а первым владельцем земли – князь. Роли переменились, должны были измениться и отношения. Как политический владелец, князь на севере по старому обычаю управлял и законодательствовал; как первый заимщик земель, он считал себя и свою семью, сверх того, вотчинниками – хозяевами данного места. В лице князя произошло соединение двух категорий прав на землю: прав политического владельца и власти частного собственника. Власть князя стала шире и полнее»^[1].

Из процитированной мысли С. Ф. Платонова можно сделать опрометчивый вывод, что проникновение Рюриковичей в Северо-Восточную Русь шло как бы само собой, без борьбы. Но это не совсем так, а если учесть, что большинство новых городов, особенно в Залесье, основывалось на месте старых поселений, у которых были свои владельцы, своя история, свои обычаи и свои представления о жизни и власти, то можно предположить, что процесс этот не обходился без борьбы.

Первый упоминаемый летописцами эпизод из истории Москвы подтверждает вышесказанное. Смелость и дерзость боярина Степана Ивановича Кучки имели веские причины, корнями уходящие в древность, когда складывались основные правовые и имущественные представления обитателей Красных сел.

Московское пространство в XII веке представляло собой пограничную область, где столкнулись два славянских потока: кривичи и ильменские славяне – с одной стороны, вятичи – с другой. Граница между теми и другими уже детально прослежена археологами. Река Москва служила примерной границей между ареалом расселения вятичей и кривичей. Однако в районе Москвы поселения вятичей переходили речную границу и вторгались в кривическую зону большим «мешком». По заключению А. В. Арциховского, «Московский уезд, за исключением небольшого куска на севере, был вятическим»^[2].

Это пограничное положение Московского пространства сказалось на всей его истории, на формировании города и характере его жителей. Пограничье – очень интересное место. Поезжайте на стык Тульской, Московской и Рязанской областей… Даже в скоростном XX веке в пограничных районах, селах, деревнях нет городского шума, люди живут степенно, размеренно, славы не ищут, к труду относятся, как к волшебному целительному средству от всех недугов душевных и телесных, как к единственному способу жить достойно. Психология жителей пограничных районов бесхитростна и может показаться даже чрезмерно простой. Но вот что интересно – в этих пограничных районах, в российской глухомани рождаются удивительно сильные люди!

Москва тоже прошла стадию становления в глухомани, на пограничье нескольких княжеств: Ростово-Суздальского, Рязанского, Новгородского, Смоленского, Полоцкого, более того, Москва родилась на пограничье мировых эпох, когда, с одной стороны, практически все народы Евразии были поражены междоусобицей, а с другой – в Забайкалье уже родился Чингисхан (1155 год). Между прочим, очень символично, что через год после рождения Тэмуджина Юрий Долгорукий повелел возвести крепостные стены на Боровицком холме.

Пограничье наложило отпечаток на характер московского люда, на выбор им своего пути в истории, отличного от путей других народов в ту эпоху. Медленно, неторопливо, спокойно и твердо копил силы народ в этих местах, собирал вокруг себя земли и всех желающих присоединиться к своему сообществу.

Древние города Подмосковья, не сохранившиеся до наших дней

В X–XI веках на территории Московской земли стали возникать славянские города. Археологи насчитали около 50 городов, возникших здесь в X–XVI веках и не доживших по разным причинам до наших дней. Некоторые из них существовали несколько веков, другие – гораздо меньше. Система укреплений славянских городов Подмосковья была сформирована славянами еще в середине X века. Кремль города был окружен кольцевым валом. По гребню вала строилась деревянная стена, скрепленная городенами – забитыми глиной срубами. Иногда вместо деревянных стен славяне сооружали частокол. Кроме этого на валу возводились одна или несколько деревянных башен. Причем одна из них была проездная, остальные глухие. Перед валом, с внешней стороны города или крепости сооружался ров. Система укреплений постоянная ремонтировалась, обновлялась, а то и менялась полностью.

Известно, что строительного леса в Московской земле много. Это сосна, ель, а в те времена и кедр, лиственница, и береза, дуб. Лиственница, береза, дуб хоть и обладают завидной прочностью, но очень уж они трудоемкие, очень сложно работать топором да пилой с этим материалом. Сосна, ель, кедр – другое дело. Срубить из них избу или крепостное сооружение можно без особого труда. Зато стоять они будут не так долго, как сооружения из лиственницы, березы, дуба.

Об этой особенности главного в течение многих сотен лет строительного материала обитателей Подмосковья, к сожалению, забывают некоторые ученые, что приводит их к путанице. Вспомним, например, научный спор о дате основания, а значит, и об основателе города Москвы! Кто-то из ученых считает, что деревянный кремль на Боровицком холме мог быть построен еще в конце XI века. Кто-то отводит роль основателя Москвы Юрию Долгорукому. Кто-то – Даниилу Александровичу, удельному князю московскому. Кто-то – чуть ли не Ивану Даниловичу Калите, который повелел срубить дубовый кремль. Кто же из этих уважаемых ученых прав?

На мой взгляд, они правы все!

Логика жизни Московского пространства не отрицает возможности сооружения небольшой крепости на Боровицком холме еще в XI веке. Можно быть уверенным на все сто процентов, что в те времена плотники работали с сосной или елью. И то, и другое дерево может выдержать (в крепостном-то сооружении, крепко прижатом к земле!) что-то около 40–60 лет. По истечении этого времени крепость нужно менять. В 1147 году Юрий Долгорукий понял это, и через несколько лет приказал возвести на Боровицком холме новый Кремль. Опять – елово-сосновый. Прошло еще 40-60 лет, пришла пора вновь менять «корону Боровицкого холма». Ничего в том удивительного нет. Обидно, что эту особенность строительного дела в таежном крае (а Московская земля, московские леса очень напоминали в те века и гораздо позднее таежную глухомань, щедрую на стройматериал) забывают исследователи и историки Подмосковья.

Важно помнить еще о том, что почти все славянские города здесь ставились на новых местах, а не на местах, обжитых угро-финнами. Это лишний раз говорит о мирном, диффузионном процессе «вживания» в местную землю славянских поселенцев. Не стоит забывать, что именно так, основывая новые города по соседству со старыми селениями, создавала политический, экономический и географический каркас Киевской Руси знаменитая княгиня Ольга, мать первого великого русского полководца Святослава Игоревича. Разница лишь в том, что города Ольги поначалу представляли собой в первую очередь крепости, убежища для сборщиков налогов. Но очень быстро они превращались в привычные для нормального обитания тружеников города с посадами, с прилегающими к ним деревнями, селами. Здесь же, в Московской земле, новым поселенцам было не до налогов, да и не за этим они прибывали сюда, а за тем, чтобы самим трудиться и обживать щедрую землю.

Лишь некоторые из многочисленных славянских городков были поставлены на месте поселений, принадлежавших племенам угро-финского происхождения. Таким был город Боршев, находившийся неподалеку от современного села Боршево, расположенного на правом берегу реки Москвы в Раменском районе. Его построили, по мнению специалистов, в XI веке. Такой же городок возник на месте Синьковского городища, что в низовьях реки Яхромы, а также на месте Дьяковского городища в городе Москве. Эти города существовали до ордынского нашествия, после они были заброшены.

В начале XI века славянское укрепленное поселения возникло на правом берегу реки Оки на месте старого городища близ села Подмоклова на территории современного Серпуховского района. Специалисты предполагают, что это мог быть город Лобынск, известный по письменным источникам с 1146 года.

В конце XI века на правом берегу реки Москвы, неподалеку от впадения в нее реки Рузы, на месте существовавшего поселения возник славянский городок Руза, позже получивший название Старая Руза. После ордынского нашествия Руза превратилась в неукрепленное поселение.

В конце X или в первой половине XI века в месте впадения реки Дубны в Волгу на старом поселении местных племен суздальскими князьями был основан город Дубна, известный по письменным источникам с 1216 года.

В XI или в первой половине XII века на территории современного села Алпатьева в Луховицком районе, на правом берегу реки Оки, был построен небольшой городок.

На юге современной Московской области в XI–XII веках славянские города возникали на незанятых землях.

В XI веке на реке Лопасне в современном Ступинском районе был построен город Хатунь.

В том же веке у села Леонова в Серпуховском районе возник город, название которого ученым пока не удается определить.

Тогда же возник городок Романов в верхнем течении реки Осетр в Каширском районе, а также впервые упомянутый в 1147 году городок Тешилов на правом берегу реки Оки в Серпуховском районе.

Возникшие до середины XII века города ставились на высоких мысах. Максимальная длина таких строений достигала 80-100 метров.

После этого города в плане стали строиться в виде круга или овала, что улучшало чисто военные характеристики крепости и давало возможность горожанам вести более активную оборону.

В XII веке на берегу реки Мележи, притоке реки Шерны, неподалеку от современного села Могутова Пушкинского района возник городок Могутовский. В XVI веке Могутовский городок прекратил свое существование, превратился в городище.

На рубеже XII–XIII веков близ современного села Ильинское Истринского района на реке Истре возник городок Ильинский. Приблизительно в XVI веке городок превращается в Ильинский погост.

В середине XII века на берегу реки Мочи, притоке реки Пахры, на территории современного Подольского района возник городок Перемышль, считавшийся одним из самых крупных и хорошо укрепленных городов тех веков в Подмосковье. Площадка Кремля Перемышля достигала 300 метров, валы были высотой 4-5 метров. Согласно мнению историка В. Н. Татищева, город Перемышль основал Юрий Долгорукий как крепость на границе Владимиро-Суздальского княжества.

Чуть ранее 1147 года неподалеку от села Колтова Каширского района, на правом берегу реки Оки, был построен городок Колческ (Колтекс). Вероятнее всего, он был сожжен татаро-монголами, после чего укрепления городка не возводились.

В XII веке на реке Оке, восточнее Каширы, возник городок Баскач. Его остатки находятся неподалеку от села Кропотова Каширского района.

Приблизительно в 1153 году на правом берегу реки Оки, восточнее Каширы, неподалеку от современного села Сосновка Озерского района возник городок Ростиславль. Позже город был центром Рязанской, затем Московской волости. Пришел в запустение в XV–XVI веках.