Часть I
ПРЕЗИДЕНТ-РЕФОРМАТОР

В СВЕТЕ ОСЛЕПЛЯЮЩИХ ОГНЕЙ

Он появлялся на сцене под звуки песни U2 «В городе ослепляющих огней». Он собирал гигантские стадионы. За несколько месяцев он стал кумиром миллионов, проведя, наверное, самую яркую предвыборную кампанию в мировой истории. Блестящий оратор, профессор права, один из самых молодых законодателей на Капитолийском холме, Барак Обама уже в 2004 году был назван восходящей звездой Демократической партии. И, несмотря на то, что некоторые обозреватели считали его неопытным политиком, может быть, именно образ человека нового, не замешанного в политических интригах, позволил ему одержать победу в президентской гонке 2008 года. По мнению биографа Обамы Дэвида Менделя, «в 2008 году сенатор от Иллинойса находился на гребне политической волны, и его советники постоянно ссылались на опыт молодого Джона Кеннеди, который не стал дожидаться следующих выборов, понимая, что со временем он может утратить энергию, а вместе с ней и поддержку избирателей»^[4].

В период первой предвыборной кампании Обаму часто сравнивали с Кеннеди: оба – выпускники Гарварда, сторонники левых взглядов, готовые провозгласить новую эру в американской политике и реформировать Демократическую партию. Кеннеди – первый католик, избранный президентом США, Обама – первый афроамериканц, претендующий на этот пост. Политтехнологи, работавшие на темнокожего сенатора, пытались убедить американское общество в том, что аналогия с Кеннеди неслучайна. Более того, среди активных сторонников Обамы оказался бывший спичрайтер Кеннеди Теодор Соренсон. «У Кеннеди и Обамы много общего, – заявлял он. – Как и Кеннеди, Обама обладает фантастической улыбкой, улыбкой победителя. Как и Кеннеди, он может завладеть вниманием аудитории, не боится выступать по телевидению, не кричит в микрофон, а спокойно разговаривает с избирателями. Победа Обамы будет означать не только смену игроков в Белом доме, но и серьезные изменения в правилах политической игры. И если Клинтоны заинтересованы в сохранении status quo, Обама откроет для Америки «новые границы»^[5].

Для того чтобы за Обамой окончательно закрепилось звание наследника Камелота, ему не хватало лишь признания семьи Кеннеди, по-прежнему обладающей огромным влиянием в Демократической партии. И вот 27 января 2008 года в газете New York Times появилась статья дочери Джона Кеннеди, Кэролайн, в которой она провозгласила Обаму преемником своего отца. А через два дня его кандидатуру поддержал и глава семейства Кеннеди, младший брат легендарного президента, Эдвард. Стоит отметить, что долгое время он отказывался выступать в поддержку того или иного кандидата, и, несмотря на все старания Хиллари Клинтон, с которой его связывали дружеские отношения, не согласился дать ей свое благословение. Однако Обама показался Эдварду Кеннеди достойным кандидатом. «Барак будет президентом, отвергающим стереотипы, – заявил он, – лидером, который смотрит на мир без цинизма и не демонизирует своих соперников»^[6].

Действительно, в отличие от других кандидатов от Демократической партии, Обама призывал к сотрудничеству с республиканцами. «Мы должны разделить ответственность за судьбу страны, – заявлял он. – Именно это позволит нам почувствовать себя единым народом»^[7]. Таким образом, Обама давал понять, что рассчитывает на роль общенационального лидера. Не случайно его называли Рейганом левых. В 80-м году Рональду Рейгану удалось привлечь на свою сторону избирателей, разочарованных политикой демократа Джимми Картера. Обама же, по мнению экспертов, мог рассчитывать на голоса республиканцев, выступающих против той версии консерватизма, которую предлагала администрация Буша. Они чувствовали себя неуютно в партии, которой управляют южане, проповедующие антииммигрантскую политику, и в пику им готовы были поддержать традиционных соперников. Конечно, за Клинтон никто из них голосовать не собирался: ведь у них еще слишком свежи были воспоминания о политике ее мужа. Обама, напротив, представлялся идеальным кандидатом для разочарованных республиканцев. Ведь он признавал ошибки Демократической партии, которая, по его словам, превратилась в «партию преувеличенных реакций».

«Возражая против войны в Ираке, – писал Обама в своей книге «Смелость надежды», – мы с подозрением относимся к любым военным действиям. Не разделяя мнение о том, что рынок является единственным решением любых экономических проблем, мы начинаем мешать применению рыночных принципов там, где это необходимо. Сопротивляясь усилению церкви, мы приравняли терпимость к полному исключению религии из жизни общества»^[8]. И хотя Обама воспринимался как сторонник левых взглядов и наследник Джона Кеннеди, он не разделял концепцию «государства всеобщего благосостояния». Сенатор критиковал тех американцев, которые считают, что получение определенного дохода является их неотъемлемым правом. Напротив, – говорил он, – «чрезмерные социальные льготы и есть нарушение гражданских прав». Такая позиция Обамы повышала его шансы в предвыборной схватке с республиканским кандидатом. Эксперты утверждали, что именно ему отдадут голоса независимые избиратели, а это огромная часть населения США (только в Калифорнии и Нью-Мексико их более 6 млн.). И потому Обаме, в том случае, разумеется, если ему удастся стать кандидатом от Демократической партии, сторонники предсказывали не скромную победу, которой в последние годы довольствовались все претенденты, а общенациональный триумф.

Однако республиканские идеологи отмечали, что темнокожий сенатор может повторить судьбу всех левых кумиров Америки. «Демократы не понимают традиционной американской концепции лидерства, которая предполагает лишь исполнение своих обязанностей на государственном посту, – писал редактор The American Thinker Джон Дадд. – Они пытаются навязать нам образ харизматика-полубога, который отражает дух времени и воплощает надежды нового поколения»^[9]. Профессор Майкл Фонтрой отмечал, что «впечатляющая популярность Обамы объясняется тем, что ему удалось собрать вокруг себя коалицию, которая включает молодежь, избирателей старшего возраста, разочаровавшихся в старой гвардии демократов, и, наконец, афроамериканцев»^[10].

К 2008 году сенатор от Иллинойса был уже чрезвычайно популярен в светском обществе. Еще задолго до начала предвыборной кампании он начал сниматься для модных журналов, посещать светские мероприятия и стал настоящим кумиром голливудской богемы. Актриса Холли Берри утверждала, что готова «убирать мусор, чтобы дорога, по которой он идет, была чистой»^[11]. Спонсором и поклонником Обамы являлся и известный кинопродюсер Дэвид Геффен. «Обама – новый харизматичный лидер, – заявил он. – Америка устала от Клинтонов, ей требуются не компромиссы, а идеалы»^[12]. Кроме того, со времен Кеннеди темнокожий выпускник Гарварда стал первым фаворитом президентской гонки, которого поддержала интеллектуальная элита США.

БОРЬБА С КЛАНОМ КЛИНТОНОВ

Вначале Обаме предстояло одержать победу на демократических праймериз, где его главным соперником стала сенатор от штата Нью-Йорк бывшая первая леди Хиллари Клинтон. Их схватку многие воспринимали как столкновение старых и новых демократов. «Готова ли Америка к третьему президентскому сроку Клинтона? – вопрошал бывший лидер республиканцев Роберт Дол. – Многие, наверное, забыли два предыдущих срока и после иракского конфликта смотрят на бывшего президента сквозь розовые очки». В своем отношении к Клинтон Дол был далеко не одинок. В американском обществе она воспринималась неоднозначно. По некоторым данным, каждый третий американец заявлял, что не будет голосовать за Клинтон ни при каких обстоятельствах. Как отмечал сенатор-демократ Джон Эдвардс, который выбыл из президентской гонки в самом ее начале, «Клинтоны представляют интересы коррумпированной верхушки Демократической партии, вашингтонской элиты, которая заинтересована в сохранении status quo».

Конечно, Хиллари пользовалась поддержкой партийных функционеров на местах, получивших свои посты во время правления ее супруга. Однако политические амбиции Клинтонов вызывали раздражение у нового поколения демократов, и у тех представителей старой гвардии, которые изначально не были расположены к «президенту-плейбою». Для многих из них он так и остался выскочкой и дилетантом, легковесным политиком, который выигрывал выборы благодаря популистским лозунгам и природному обаянию. Союз Обамы с политической династией Кеннеди символизировал общее для новых и старых демократов критическое отношение к эпохе Билла Клинтона. И многие из них планировали поддержать умеренного республиканца, если кандидатом от «партии ослов» станет бывшая первая леди.

В так называемый супервторник 5 февраля 2008 года, когда голосовали сразу 24 штата, Обама одержал победу на Среднем Западе, в штатах, находящихся на территории Великой равнины, и в большинстве южных штатов, Клинтон получила большинство голосов на северо-востоке. Несмотря на поддержку голливудских звезд и музыкантов, которые снимались в его предвыборном ролике под названием «Да, мы можем», Обаме не удалось одержать победу в Калифорнии. За него проголосовала большая часть белых жителей этого штата, однако Клинтон выиграла за счет поддержки избирателей латиноамериканского и азиатского происхождения. Хиллари удалось одержать победу и в Массачусетсе, где оба сенатора-демократа, Джон Керри и Эдвард Кеннеди, выступили в поддержку Обамы.

Любопытно, что впервые о президентских амбициях Обама объявил в законодательном собрании Иллинойса, где когда-то Авраам Линкольн произнес свою знаменитую речь, обличающую рабство. И хотя темнокожий сенатор подчеркивал, что выступает против того, чтобы этнические меньшинства имели преимущества перед белыми, уже на демократических праймериз стало очевидно, что афроамериканцы сплотились вокруг «своего» кандидата. В супервторник 82 % из них отдали свои голоса Обаме, и только 17 % поддержали Хиллари.

Вполне естественно, что Клинтоны пытались привлечь на свою сторону латиноамериканских избирателей, надеясь отыграть голоса, полученные Обамой благодаря безоговорочной поддержке чернокожего населения. В супервторник, например, за Хиллари проголосовали 63 % испаноязычного населения, и лишь 34 % отдали свои голоса сенатору от Иллинойса. Традиционно считается, что выходцы из Латинской Америки воспринимают афроамериканцев как главных конкурентов на рынке труда и поэтому враждебно настроены по отношению к чернокожим кандидатам. Однако, как отмечал в 2008 году профессор Вашингтонского университета Матт Баррето, этот миф не подтверждается на практике. «Благодаря поддержке латиноамериканских избирателей, – писал он, – четверо афроамериканцев были избраны мэрами, а сам Обама получил место в Сенате США»^[13]. И в этом смысле неудивительно, что на праймериз, которые проходили после супервторника, сенатору от Иллинойса удалось переманить часть латиноамериканцев с помощью своих сторонников из числа конгрессменов, представляющих интересы этой группы.

Результаты праймериз, прошедших в супервторник, продемонстрировали, что за схваткой Обамы и Клинтон стоят концептуальные противоречия между представителями разных поколений демократов. Клинтон поддержали 57 % избирателей старше 60. За Обаму же проголосовали 56 % молодых американцев, не достигших 30 лет. Стоит отметить, что данная возрастная группа составляет довольно большую часть населения США – это поколение получило название «эхо беби-бума».

Четвертого марта, в так называемый второй супервторник, неожиданная победа Хиллари Клинтон на праймериз Демократической партии в Огайо, Техасе и Род-Айленде, казалось, вернула интригу в ее противостояние с Бараком Обамой. Однако уже восьмого марта Обама обыграл бывшую первую леди в Вайоминге, а через два дня добился настоящего триумфа в Миссисипи. В этом штате за него проголосовали 61 % избирателей, тогда как Хиллари набрала лишь 37 % голосов. Вполне естественно, что Обама отказался от предложения штаба Клинтон выйти из игры и довольствоваться постом вице-президента. «Я завоевал в два раза больше штатов, чем Клинтон, я получил больше голосов, – заявил сенатор от Иллинойса. – И я не понимаю, как тот, кто находится на втором месте, может предлагать пост вице-президента тому, кто идет на первом»^[14].

Ходили слухи, что демократы намеренно сохраняют интригу на праймериз, чтобы на протяжении всей предвыборной кампании к ним было приковано внимание прессы, а те легкие уколы, которыми обмениваются Обама и Клинтон, не помешают им в дальнейшем работать в одной команде. Как заметил бывший политтехнолог президента Буша Карл Роув, «победа Маккейна на республиканских праймериз привела к тому, что сенатор от Аризоны исчез с первых полос. Пресса утратила к нему интерес, лишив бесплатной рекламы, и полностью сосредоточилась на противостоянии демократов»^[15]