Глава 4

По ущелью продвигались быстро, его дно на всем протяжении было относительно ровное. После каждого километра делали десятиминутный привал. В 4.40 на связь вышел старший лейтенант Дебижа:

– Гроза-1, я Гром-3, прошу ответить!

– Слушаю тебя, Гром-3!

– Исходные позиции занял на обоих участках.

– Ничего подозрительного не заметил?

– Нет!

– Добро. Организуй службу в режиме ожидания и следи внимательно за обстановкой.

– Принял! Выполняю.

Тут же, с разницей в две минуты, доложился замполит роты. Его отделение заняло рубеж прикрытия южного перевала. А в 5.32, с опережением графика, в район водопада вышел взвод старшего лейтенанта Хоманова. Ему Запрелов поставил задачу более конкретно, но еще не раскрывая общего замысла операции:

– Следи за выходом через водопад в ущелье. Бандиты наверняка пустят впереди и поверху передовые дозоры. Далее уточнение задачи и работа. Как понял?

– Понял тебя, Гроза-1!

– Работай!

Спустя двадцать минут группа командира роты достигла района применения, представлявшего собой точную копию того, что было отображено на карте. Расширенное до пятидесяти метров дно ущелья на востоке, метрах в восьмистах, водопад с небольшим водоемом, по бокам покрытые кустарником склоны обоих Паршенских перевалов. Здесь и следовало встретить, а затем и уничтожить караван Исламуддина и силы Азизуллы. Применяя прибор ночного видения, капитан осмотрелся. Да, что ни говори, а место, как на полигоне, выбрано удачнее не придумаешь. При благополучном развитии событий спецназовцам в первые минуты столкновения предстоит работать, как в тире, имея перед собой ничем не защищенные цели. Это чуть позже духи огрызнутся, все же всех сразу их подавить не удастся. Тогда и будет введен в действие третий этап варианта Запрелова, если считать за второй массовый расстрел моджахедов. Но вряд ли все пройдет как по маслу. Внутренним чутьем, выработанным двумя годами войны, капитан чувствовал это. Как развернется бойня на самом деле, не известно никому. Но пока все идет по плану. Оглядывая склоны, на северном Запрелов увидел отвесный утес, как бы выпирающий из перевала. Странно, что он раньше не обратил на него внимание. Очень привлекательный утес, надо его пощупать.

Закончив изучение ущелья, капитан отдал приказ подниматься на южный склон, предварительно оповестив об этом старшего лейтенанта Дебижу, чтобы тот указал более-менее подходящее место. Тот не только обозначил звериную тропу, но бросил вниз канат, чтобы группе командира было легче подниматься.

В 6-15 Запрелов находился уже на позиции, оборудованной Дебижей за хребтом, метрах в десяти ниже, как и было приказано. Смотавший канат сержант оказался и наблюдателем за ущельем. Если и на противоположном хребте заместитель Дебижи так же организовал размещение бойцов, то можно сказать, что взводный-3 со своей предварительной задачей справился на отлично. До позиции старшего лейтенанта командир роты не заметил ни одного солдата третьего взвода, не считая, естественно, наблюдателя на перевале, – бойцы замаскировались профессионально. Впрочем, иного Запрелов и не ожидал.

Опустившись в яму, образованную вывернутыми корнями огромной поваленной сосны и накрытую плотной сетью, ротный опустился на землю:

– Ух! Ну вот, кажется, и дома!

Копытко прокряхтел:

– Нашел тоже дом! Век бы этих прибежищ не видеть. Кстати, Миша, – спросил прапорщик Дебижу, – как тут насчет змей и всякой прочей ползучей твари?

– Не знаю, Петрович! Мне они как-то побоку, так что я землянку не обследовал.

Санинструктор укоризненно заметил:

– А зря! Давай сейчас проверим!

Ротный устало произнес:

– Да, завязывай ты, Петрович! Какие на хрен змеи? Если и были, то при появлении человека расползлись. Тут могут быть гюрзы да скорпионы. А они сваливают при приближении опасности. Это тебе не эфа песчаная или тот же бестолковый щитомордник. Но даже и они при нашем подходе свист подняли бы. Нет тут никого, садись, отдыхай. А ты, Москалев, – капитан повернулся к связисту, – достань-ка из мешка пару сухпайков, перекусим. Пока есть возможность.

Сержант взялся за вещевой мешок, Плешин же, видимо, решил разговорить санинструктора, слывшего большим мастером выдавать всяческие небылицы вперемешку с анекдотами. Подсев поближе к прапорщику, он спросил:

– Скажи, Иван Петрович, вот ты медик, человек образованный, а змей боишься, почему? Ведь прекрасно знаешь, что в боевой аптечке против любой дряни сыворотка имеется?

Копытко взглянул на лейтенанта:

– Один такой, вот точно, как ты, только подлинней ростом, со мной однажды в горном учебном центре, еще в Союзе, в командировке был. Ну, он, понятно, начальник, хоть и лейтенант, – кстати, невезучий до безобразия. Тому ботинки за день надоело таскать, он под вечер в шлепанцы обувался. На голу ногу! И это у каньона, который назывался конкретно: Змеиный. Мы, помню, как-то раз решили с ребятами танкистами в каньоне, подальше от глаз начальника лагерного сбора, пикничок устроить, расслабиться. Надраться, короче. Расстелили на камни матрацы, одеяла, выставили спирт, закусь, как положено…

Запрелов перебил санинструктора:

– Извини, Петрович, но, по-моему, ты о другом речь начал. О невезучем лейтенанте!

Прапорщик поморщился:

– Да не перебивай ты! Слушай, не смотри, что вилять буду, в конце все прояснится! Иначе я не смогу поведать вам весьма поучительную во всех отношениях, включая последствия случайных связей с бабами, историю.

Запрелов махнул рукой:

– Ну, раз о бабах расскажешь, валяй, все одно делать нам нечего. Закусываем по ходу выступления нашего Айболита.

Копытко, наскоро сделав бутерброд с паштетом и прожевав солидный кусок, приосанился:

– Так вот, решили мы нажраться и все для этого приготовили. Ну и, конечно, нажрались! Да не просто так, а в сиську. Думали тихо посидеть, специально же подальше от лагеря отвалили, да вышло все наоборот. К утру такой шум подняли, что начальник сборов, один из заместителей командира артиллерийского полка нашей дивизии, с полевым караулом явился. Но я этот эпизод уже плохо помню. Только солдаты с фонарями, да подпол чего-то орет. Потом вырубился совсем. А поутру просыпаюсь. Трое ребят-танкистов рядом валяются, а на валуне солдат с автоматом сидит. Оказалось, начальник лагерного сбора, «шестьдесят шестой» подогнал, тех, кто двигался из нашей теплой компании, в лагерь отправил, ну а рядом с нетранспортабельными караульного посадил. Ну, я огляделся, смотрю – в самой низине каньона трещина в скале, оттуда еще с вечера что-то наподобие шелеста ручья слышалось. Думаю, умыться не помешает. Спускаюсь. С солнца ничего не вижу и уже руки хотел в трещину засунуть, да поскользнулся и больно так влепился в камень, время понадобилось в себя прийти, а заодно и к темноте привыкнуть. Опять к трещине, а там?! Мать твою? Змеи! Гадом буду! Свились вокруг друг дружки толпой немереной и шевелятся. Вот трение их чешуй за шелест воды и принял. Сразу назад. Думаю, хорошо, что поскользнулся, а то бы сунул руки. Они б в момент меня охреначили. Тут и танкисты поднимаются. У одного фляга в заначке. Похмелились. Надо на базу идти, сдаваться, да и солдат просит. Я фуражку искать, хрен там. Нигде нет. Потом только узнал, что мы ее взрывпакетом в воздухе разорвали. Кто-то предложил посмотреть, насколько пакет подбросит головной убор. Пьяные были, чего взять?

Прапорщик замолчал, продолжив есть бутерброд.

Лейтенант-разведчик толкнул его:

– Так что лейтенант-то твой? И что дальше было?

Вставил слово и сержант-связист:

– Да, товарищ прапорщик, вы еще о бабах хотели сказать.

– Ну, вы что, подождать не можете? – с полным ртом ответил санинструктор. – Будет вам и лейтенант, и бабы будут.

Проглотив ранний завтрак, Копытко, удобнее устраиваясь между двух коряг, продолжил:

– Короче, летеха в ту ночь каким-то образом от патруля слинял! Поступок, конечно, поганый, а с другой стороны, чего ему было светиться, когда можно чухнуть? Свалил, в общем, он в парк, а к обеду я подруливаю. Подполковник вставил за пьянку по самое не могу и отпустил с богом. Возвращаюсь я, а Саня Лыбчук, так его звали, на гамаке в летучке рембатовской качается. Увидал меня, ржет. Я на него, но это неинтересно. Интересное вечером началось. Мы в летучке этой так и зависли. Бойцы газеты окружные принесли, я на стеллаж лег, Лыбчук в гамаке. Смотрю, встает! Надевает свои шлепанцы. Спрашиваю, куда намылился? А он берет газету, говорит: до ветру, товарищ прапорщик, в овражек прогуляюсь. Меж тем стемнело. Я ему: иди, мол, в сортир. Он в ответ – далеко! Тут, мол, овраг сгодится, не в первый раз. И вышел. Я тоже взял газету, раскрыл, начал читать всякую белиберду, вдруг вопль! Как раз от оврага. И тут же, буквально через какие-то секунды, вваливается Лыбчук. Шары на лбу, рот перекошен, орет:

– Петрович, меня гюрза херакнула!

Посмотрел, точно, на пятке отметки от зубов, покраснение и опухоль пошла. Время весеннее было, змеи тогда, как известно, наиболее ядовитые. Я за аптечку, а найти не могу. Вспомнил, в палатке оставил. Время терять нельзя. И получается, что до лагеря за сывороткой бежать, что до санчасти Учебного центра на летучке проехать. Но в санчасти надежней! Я за руль и в Учебный центр. Пока вез, Лыбчука так раздуло, не узнаешь. Но откачали.

Разведчик спросил:

– И в этом все его невезение?

Прапорщик усмехнулся:

– Если бы! Это так, ерунда, случайность. С каждым может произойти, а непруха у него с бабами была. Как какую ни снимет, через три дня с конца капает. Представь себе, втроем в город поехали. В кабаке трех чувих сняли. Посидели, как люди. Одна замужней представилась. Пора и по хатам, позабавиться. Разбираем девок. Лыбчук сразу за замужнюю хватается. И ничего, что она его в барак какой-то потащила, главное – замужняя, значит, безопасная. Ну а мы с корешом, особо не разбираясь, поделили двух остальных. Утром встречаемся на остановке, пивка попили, посмеялись. Лыбчук доволен. А через три дня закапало! Представляете? Нам двоим хоть бы что, а у летехи – очередной трепак. Сам из троих бабу выбрал и опять налетел. Это как расценить? Это уже не случайность. А закономерная вещь.

Копытко повернулся к сержанту-связисту:

– Так вот, намотай на ус, Москалев, в Союз вернешься – поаккуратней с этим делом!

– А че я? У нас девки в деревне здоровые!

– В деревне-то, может, и здоровые. Да смотри, в поезде, по пути домой на какую шалаву с голодухи не запрыгни.

Закончив повествование, Копытко спросил у командира:

– Капитан! Позволь перекурить?

В режиме ожидания, находясь в боевом походе, курение запрещалось, но сейчас, если по уму… Запрелов разрешил:

– Ладно! Только мордой к земле и дым в мох, понятно?

– Ясный палец, ученые!

Разрешение санинструктору принял на свой счет и сержант, уползший в кустарник следом за прапорщиком. Неожиданно пропищала рация. Илья сам включил станцию:

– Гроза-1 на связи!

И услышал слегка искаженный помехами голос комбата:

– Я – Первый! Как у тебя?

– Пока тихо!

– Это хорошо! Слушай внимательно и записывай на корочку: утренним облетом самолетов-разведчиков засекли отряд примерно штыков в 70—100 на лошадях в районе Уршенской «зеленки».

Запрелов задумчиво произнес:

– Считаете, это банды Азизуллы выдвигаются к водопаду?

– Стопроцентной уверенности нет, но очень даже может быть, потому как других отрядов моджахедов в том районе разведкой не обнаружено.

Капитан спросил:

– И банды Нуруллы?

– Нуруллы?

Вопрос капитана явно поставил комбата в тупик.

– А с чего ты взял, что Нурулла может болтаться с остатками своей банды на юге от Паршенского ущелья, ведь его, помнится, вместе с Рахматулло разбили севернее Паршена?

Запрелов уточнил:

– Уничтожили Рахматулло, банду же Нуруллы рассеяли. Да, выбили у него духов порядком, но не добили. Где-то он должен скрываться. А где это сделать удобнее всего? Как раз на юге, где обширный лесной массив, а не на севере, среди открытых для авиации и дальнобойной артиллерии гор. Думаю, движение, замеченное разведчиками Плешина, может иметь отношение к Нурулле. Если это была его банда, то уходила она на восток. И сейчас должна быть в Панджшере. По крайней мере, наблюдение за «зеленкой» больше ничего подозрительного не выявило. Странно, что авиационная разведка, обнаружившая в районе банды Масуда при первом их пробном проходе, никак не среагировала на духов Нуруллы. Но… в принципе, Нуруллы может и на самом деле не быть в «зеленке». В общем, с ним темный лес. А информацию по отряду духов в Уршенской «зеленке» принял. Если выйдут к брошенному аулу, определимся точно, что к чему. Надеюсь, авиацию из района убрали? Не отправили искать еще и Исламуддина?

Подполковник проговорил:

– Самый умный, да? Другие так себе! Докладываю, Гроза-1, естественно, авиацию убрали. Этого достаточно?

– Вполне, Первый!

– Спасибо на этом! Короче! Где-то к обеду готовься принять первых гостей с запада. Их восточные коллеги тоже, думаю, не заставят себя долго ждать!

– Принял, Первый!

– Работай! О первом контакте не забудь проинформировать меня.

– Как можно? Обязательно проинформирую.

– Ну ладно, шутки в сторону! Предельное внимание и аккуратность. Караван должен встретиться с Азизуллой. Иначе операция теряет всякий смысл, а значит, будет засчитана в минус, со всеми вытекающими последствиями. Конец связи!

Появился связист. Ротный бросил ему трубку.

Сержант спросил:

– Что? Вызывал кто-то?

– Ага! Девки из кабака, где гулял Петрович со своим невезучим летехой. Интересовались, когда дембель у сержанта Москалева. Особо одна напор проявляла. Та, что замужем.

– Все шутите, товарищ капитан?

– Да нет, сейчас не до шуток, – думая уже о другом, проговорил Запрелов. – А ну-ка соедини меня с Телюпиным!

Командир первого взвода ответил тут же:

– Гром-1 на связи!

– Слушай сюда, Гром-1. В Уршенской «зеленке» замечен отряд примерно до 100 штыков, конный отряд. Движется по направлению к Паршенскому ущелью. Если это один из наших гостей, то быть ему у Дохи где-то в полдень. Но тебе ожидать с 11.00. Задача – зафиксировать отряд, оценив его мощь. Пропустить в ущелье и занять позицию для отражения нападения с востока. Если это Азизулла и основным силам роты не удастся уничтожить духов у водопада, то будем выдавливать их из ущелья. Прямо на тебя. Твои оборонительные рубежи моджахеды пройти не должны. Усвоил задачу?

Старший лейтенант Телюпин ответил, что усвоил, задал несколько уточняющих вопросов и отключился. Запрелов передал информацию о приближающемся с запада отряде душманов всем командирам подразделений, предупредив Хоманова, чтобы тот связался с постами раннего обнаружения противника, выдвинутыми примерно на километр за водопад, и приказал бойцам усилить внимание вкупе с осторожностью. Ориентируясь по графику движения Азизуллы, появления передовых дозоров, а за ними и каравана Исламуддина следовало ожидать около 13.00. Командир роты второго взвода подтвердил получение приказа и доложил, что примет все необходимые меры. На этом связь прервалась.

Запрелов посмотрел на командира разведывательного отделения:

– Владик, у тебя на юге где посты стоят?

Плешин объяснил по карте.

Командир роты проговорил:

– Так, связи у нас с ними нет, а это плохо.

Разведчик спросил:

– Вы решили изменить им задачу?