Глава вторая
Российская Федерация, трасса Москва – Тольятти
Наше время

– Как же так, товарищ подполковник! В фильмах же показывают и в книгах пишут, как из пистолетов от бедра простреливают кисти рук или попадают точно в коленку.

Подполковник улыбнулся и снисходительно взглянул на вопрошавшего:

– Наверное, мне не повезло – в книгах такого не встречал. А в фильмах, товарищи курсанты, режиссеры могут показать что угодно. Особенно если он снят в Голливуде и с использованием компьютерной графики. Как инструктор по пулевой стрельбе с пятнадцатилетним стажем, скажу вам следующее: даже в мирных условиях трижды подряд попасть в «червонец» простой грудной мишени довольно сложно. Не говоря уж о боевой обстановке и о движущейся цели…

Проводивший занятия подполковник прошелся вдоль строя курсантов, приблизился к столу, на котором ровным рядком лежали пистолеты Макарова. Легонько прикоснувшись к рукояти ближайшего, снова повернулся к строю:

– Многие из вас станут командирами рот, батальонов и даже бригад. Но и в те далекие времена, уже имея за плечами немалый боевой опыт, вы будете палить мимо проклятых грудных, ростовых и стандартных мишеней. Нет, разумеется, некоторые выстрелы станут удачными, но большинство пуль уйдет в «молоко». Ведь это, товарищи курсанты, всего лишь бумажный противник, который не отстреливается, не меняет своего положения в пространстве! Здесь, в тире, отличное освещение, и нет ветра, здесь адреналин не заставляет трястись ваши ладони. Верно?

– Так точно! – ответил за всех молодой паренек, задавший наставнику вопрос.

– А в бою, братцы, все по-другому, и это я знаю по собственному опыту. Руки ходят ходуном, цель мельтешит, стараясь сбить тебя с толку, порывистый ветер вносит поправки и норовит выдавить из твоих глаз слезу. Ты целишься противнику в руку, а в результате попадаешь в грудь или в голову. А какой-нибудь умник из штаба, стрелявший за свою жизнь два с половиной раза, потом распекает: «Какого черта ты его убил, вместо того чтобы подранить и взять живым?!»

Соколов вспомнил свои курсантские годы, когда сидевший сзади Жерин начал рассказывать о давних приключениях.

Группа майора Соколова ехала по ночной трассе из Москвы в Тольятти. В первом внедорожнике, помимо не имевшего к группе отношения водителя, находились сам Анатолий Соколов, его заместитель капитан Костин и стрелок, капитан Жерин. Во втором автомобиле сонно смотрели в темные окна сапер, старший лейтенант Владимир Губин, снайпер прапорщик Алексей Якушев и ликвидатор прапорщик Александр Тригунов. Все шесть бойцов состояли в штате группы специального назначения, имевшей кодовое название «Ангара».

«Эх, молодость, – вздохнул Соколов. – Кажется, совсем недавно окончил школу, надел курсантскую форму и принял присягу. А прошло уже десять лет…»

Сидевший сзади Жерин вещал о своих воспоминаниях. Майор решил послушать.

– …Меня всегда недооценивали из-за большого роста и невзрачной внешности. И началась эта несправедливость еще в училище. Нет, даже не в училище, а в школе… – делился давними впечатлениями капитан Андрей Жерин. – Во время конфликтов пацаны с параллельного класса обычно кидались на моих товарищей, а решающая плюха прилетала от меня. Я юркий – бегал среди неприятельской компании и раздавал плюху за плюхой.

– Ты же историю какую-то рассказать хотел, – напомнил заместитель Соколова – капитан Владислав Костин.

– Да, точно. Так вот, вернулся я как-то домой пьяный после операции в подмосковном Подольске. Помните такую?

– А то! – откликнулся капитан. – Знатно в тот вечер расслабились.

– Я редко дома появляюсь пьяным, а тогда нам здорово досталось.

– Да, Сашка Тригунов в Подольске пулю словил, – согласился Соколов. И, обернувшись к товарищу, сказал: – Ты, кажется, обещал веселую историю, а не про наши ранения.

– Да, немного отвлекся. Короче, тогда был такой день, когда нормальному мужику жизненно необходимо нажраться. И вот прихожу я, значит, домой, раздеваюсь. Из кухни появляется супруга; видит, как я не могу справиться со шнурками, обзывает алкашом и замахивается полотенцем.

– Опа. А ты?

– А что я? Рефлексы не выключишь: прыжок в сторону и хук с правой. Зазноба моя пролетела по коридору обратно в кухню и там благополучно приземлилась головой об холодильник. Сидит, одной рукой держится за челюсть, другой за затылок и плачет.

Соколов, Костин и сержант-водитель беззвучно ржали, а рассказчик виновато вздыхал и посматривал на проплывающие за окном огоньки.

Отсмеявшись, майор поинтересовался:

– И чем же дело закончилось? Помирились?

– Да мы и не ругались. Я подошел, присел рядом, обнял. И сказал: «Милая моя, я очень сильно тебя люблю, но никогда не делай при мне резких и агрессивных движений…»

С Жериным, особенно когда он пребывал в нетрезвом состоянии, действительно лучше было не шутить. Огромного роста – под два метра. Лысый выбритый череп на бычьей шее блестел, как коленка профессиональной минетчицы. А своими ручищами, размером «угадай, в какой ладони двухпудовая гиря», он всегда размахивал так, что если кого-то случайно задевал, то в память об этом «прикосновении» оставался приличный синяк.

В общем и целом, как говорят рубщики мяса, андрюхина тушка и головная часть выглядели привлекательно. Недаром жена за него держалась, любила и ревновала по любому поводу. Однажды приключилась знатная история, породившая массу шуток и позитивных воспоминаний.

Приперся Андрюха на службу понурый и мрачный. Во взгляде лысого монстра царило детское недоумение.

– Что с тобой? – поинтересовались сослуживцы. – Недопил или недоспал?

– Жена из дому выгнала, – буркнул он.

И в качестве железного аргумента швырнул в угол курилки дорожную сумку со шмотками.

Сослуживцы переглянулись. Жерин, конечно же, не был идеальным семьянином, но и больших косяков ранее не допускал. Бухал умеренно, на сторону не ходил, супругу не обижал, не скандалил.

– Рассказывай, – усадил его рядом с собой командир. – А мы подумаем, как и чем помочь.

– Да мне и рассказывать-то особо нечего, – вздохнул тот. – Вчера пришел со службы, помылся в душе, поужинал и лег спать. Утром просыпаюсь – жена не разговаривает, а у входной двери уже стоит собранная сумка.

Соколов не поверил:

– Прям так взяла и выгнала безо всякого повода?

– Ну, не совсем без повода. Но причина, прямо скажу, чистый бред, – развел Андрюха ручищами. И, вдруг повернувшись к командиру, спросил: – Слушай, Толя, а откуда нам ветошь поставляют для чистки оружия?

Обалдев от неожиданного вопроса, Соколов на пару секунд впал в прострацию. Потом припомнил:

– Мешки с тряпками нам привозят с подмосковной фабрики. Если не ошибаюсь, это отходы швейного производства. А какая связь между тряпками и скандалом в твоей семье?

– Понимаешь, я вчера чистил два автомата – свой и Вовки Губина.

– Ну?

– Потом машинально сунул промасленную ветошь в карман камуфляжки и забыл про нее. А форму повез домой, чтоб жена постирала; она с вечера закинула ее в машинку, а утром стала доставать и обнаружила в кармане вот это, – выудил он на свет божий женские трусики. И, потрясая ими в воздухе, возмутился: – Они там на фабрике совсем охренели такие подставы сооружать?! Хоть бы рвали их на части, что ли!..

Курилку огласил дружный гогот товарищей.

– Да, это уже серьезно, – отсмеявшись, подвел черту командир группы. – Что ж, надо подумать, как спасать твою отдельно взятую ячейку общества…

После короткого обсуждения было решено передать суть истории ревнивой супруге Андрея через жену Губина. Они дружили семьями, и данный вариант представлялся самым простым.

Трое суток Андрюхе все же пришлось прожить в офицерском общежитии основной спецназовской базы. Потом к ним в расположение якобы случайно наведались две подружки: жены Губина и Жерина. Кто-то из парней показал им ружейную комнату и при этом торжественно вывалил на пол содержимое большого мешка. В куче тряпок тут же были найдены несколько элементов женского нижнего белья. Справедливость восторжествовала, Андрюха был прощен и помилован.

Однако на этом история не закончилась.

Спустя пару недель Жерин получил в финчасти зарплату и собирался отбыть до дому. Но в коридоре его окликнул Соколов:

– Андрюша, между прочим, с тебя причитается три тысячи.

– С какой стати? – остановился тот.

– Как с какой стати?! За трусы!

– За какие трусы?

– За те, что нашлись у тебя в кармане.

– Командир, мне за ту нервотрепку, наоборот, доплатить должны… – начал было канючить и оправдываться капитан.

Но майор, понизив голос, сказал:

– Не пили мне мозг, Андрюша. Нам привозят эти тряпки на протяжении многих лет, и ни разу трусы никому не попадались. Не шьют на той фабрике трусов, понимаешь? И если бы я лично не потратил три штуки на покупку бабского нижнего белья и не засунул бы его в мешок, то не было бы тебе прощения. И нервов бы ты потратил гораздо больше…

– …В субботу поехал в гипер закупаться. Жена осталась дома заниматься бытом, а мне выдала огромный список, – опять бубнил сзади Жерин. – Ну, как водится, на входе в гипер от нее звонок и вдогон еще пяток пунктов. В итоге захожу в «Ives Rocher»: лысый, слишком большой, в джинсе и мятой коже. На кассе местной фее говорю: выдай-ка мне помаду «Estee Lauder» № 22. Вы не представляете, какое лицо было у феи, когда она несла мне эту помаду. По-моему, в ее мироздании что-то сломалось.

– Ты бы еще голым по пояс к ней подошел! – ржал Костин.

Соколов тоже давился от смеха, представляя Андрюху в отделе косметики.

– Толя, а полковник Демидов при вас в училище пришел из войск? – после непродолжительной паузы спросил Костин, окончивший военное учебное заведение на три года позже Соколова.

– Служил такой. Но при нас он был подполковником. А чего ты про него завел речь?

– Вспомнил, как он гонял нас на первом курсе. Я на этих кроссах и марш-бросках думал, что не доживу до второго курса – концы где-нибудь под кустиком отдам. Или свихнусь от перенапряжения.

– Многие так думали. А потом спасибо ему говорили.

– Вас тоже гоняли по схеме: три недели теории плюс одна неделя практики?

– Разве изобрели что-нибудь умнее? Если схема работает – зачем ее менять? Сначала сидели в учебных классах, слушали лекции, штудировали литературу. Потом на стрельбище стреляли из всего, что стреляет – от пушек БМП до пистолета Макарова. Бегали в атаку и закрывали грудью амбразуры на занятиях по тактике.

– Или гробили боевую технику на танкодроме, – добродушно засмеявшись, добавил Костин.

– Точно, – кивнул Соколов. – И такое бывало…

Соколов был крепким тридцатилетним мужчиной чуть выше среднего роста. Темные волосы с первым налетом седины на висках, постоянная щетина на щеках и подбородке, за исключением тех редких случаев, когда приходилось надевать парадную форму и участвовать в каких-то торжественных мероприятиях.

За плечами было окончание знаменитого Рязанского училища, служба в десантной бригаде, перевод в Управление специальных мероприятий Министерства обороны и целая череда сложных и тяжелейших операций во многих уголках планеты.

Обзавестись семьей он так и не успел, объясняя это нехваткой времени на устройство личной жизни. Однокомнатную квартиру получил на московской окраине сразу после зачисления в штат Управления. В ней между командировками и проживал.

Отпуска проводил на российских курортах, иногда наезжал в Черногорию, Хорватию, но больше всего полюбил горнолыжные курорты солнечной Болгарии. Тамошние жители прекрасно понимали русский язык, были приветливы и удивительно спокойны. К тому же Анатолию нравилась болгарская кухня, богатая мясными и натуральными молочными продуктами. Летом он брал пару недель и, отоспавшись, летел к морю. Зимой бронировал номер в отелях Банско или Пампорово и наслаждался пейзажами зимних гор.

Воевать он умел, вкладывал в службу все силы, здоровье и опыт. Иногда выматывался на операциях так, что начальник Управления – генерал-майор Кузенко – сам предлагал отдохнуть в течение нескольких суток.

Накупив продуктов в расположенном неподалеку от дома магазине, Соколов запирался в своей квартире, садился за компьютер и слушал музыку, просматривал новые фильмы. Иногда даже гонял в «Танки», предпочитая играть на артиллерии… В этой популярной игре он имел самую крутую фиолетовую статистику и набожил на атрах более пятидесяти тысяч боев. Если кто-то взялся бы собрать все матерные выражения, когда-либо сказанные в его адрес владельцами уничтоженных и покалеченных им танков, то вышел бы увесистый сборник томов этак в сорок. Выпустив в противника очередной «чемодан», он читал в чате проклятия и усмехался:

– Учитесь воевать молча, сынки…

Иногда он знакомился с красивыми девушками, но в силу его занятости и наличия длительных командировок это происходило нечасто. Он давно считал себя самодостаточным: хорошо зарабатывал, без проблем оплачивал жилье, налоги, быт, еду, технику, содержание автомобиля, отдых на лучших курортах. Сам убирался в квартире, сам стирал, гладил. Готовил нечасто, но если уж брался, то делал это мастерски. Хуже всего относился к мытью посуды и приступал к данной процедуре, когда гора в раковине начинала напоминать Монблан.

Девушки на его территории изредка появлялись, и если какая-то после бурной ночи решала задержаться, то он сразу ощущал дискомфорт. Причиной тому была некая Виктория, с которой он когда-то прожил под одной крышей около года. Это была приятная барышня с идеальной фигурой, красивым лицом и пышными русыми волосами.

Познакомились они случайно на курорте в Черногории, оказалось, что живет Вика у бабушки в ближнем Подмосковье, а работает в офисе совсем рядом с домом Анатолия. Вернувшись с отдыха в Москву, они стали встречаться; через некоторое время он предложил пожить у него. Так и стартовал его единственный гражданский брак.

Поначалу все было хорошо: в квартире идеальный порядок, всегда чистая посуда, салатики по утрам, добротные ужины по вечерам, а в выходные – что-нибудь вкусненькое из духовки. Он баловал ее подарками, по субботним вечерам водил в клубы, театры, кафе-рестораны; по воскресеньям устраивал шопинг-туры по магазинам. В общем, старался разнообразить жизнь.

Но постепенно запал у Вики угас. То ли избаловалась, то ли стала проявляться врожденная лень. Бытовые хлопоты ее не интересовали и, возвращаясь со службы, Соколов все чаще заставал в квартире бардак, а на кухне – гору той же немытой посуды. Салатики по утрам стали редкостью – вместо них гражданская супруга ставила перед ним обычный йогурт. Постепенно забылись добротные ужины и исчезли из меню печеные вкусняшки.

Спала она до десяти утра, после чего неспешно собиралась в офис, где задерживалась до восьми вечера. Дома допоздна засиживалась за компьютером. По выходным могла проспать до часу дня, поэтому большая часть работы по хозяйству опять легла на плечи Анатолия.

Намеки на штамп в паспорте стали звучать из ее уст едва ли не каждый день. Он пытался мягко объяснить, что она – женщина и будущая мать, но при этом быт вынужден тянуть он. Непорядок. Как минимум раз в два месяца он отбывает в командировку, которая может затянуться на несколько недель – как же она будет справляться, если и без ребенка ничего не успевает?