– А что бы ты на моем месте делал? Объясняю, как и почему не удался пуск.

– Вот это напрасно. Надо было сказать, что целью пуска и являлся удар по пространству между плацдармом и южным крылом, детонация минных заграждений, уничтожение забора, чтобы мы могли к дому подойти.

– Сказал бы, не вздрючь меня Бортнов до этого при всех за неудачный пуск.

– Не переживай. И посылай всех сам знаешь куда, кто будет подкалывать.

– И тебя? – Кислов улыбнулся. – Ты же тоже ерничаешь…

– И меня!

– Всё, командир пришел…

Командир полка, бегло осмотрев подчиненных, ответил:

– Товарищи офицеры! Прошу к столу! Присаживайтесь, начнем работу.

Бортнов сел в кресло с торца стола, у сцены. За ним стоял штатив, на нем закреплена карта или, точнее, план города.

– Итак! Начнем с подведения итогов действий батальонов полка за последние дни. Первое, что хотел бы отметить, так это подготовку и штурм здания департамента государственной безопасности батальоном подполковника Голубятникова.

Бортнов выглядел довольным, спокойным, уверенным в себе. Даже улыбнулся, что бывало редко:

– Хоть и спорили мы частенько с Голубятниковым, и действовал он нестандартно, все время стараясь подкинуть мне вводные, но задачу выполнил на «отлично». Взял такую махину без потерь, в точно установленное время! Успешно действовали и подразделения подполковников Островского и Реброва. В целом полк выполнил поставленную задачу. Наши действия признаны вышестоящим командованием успешными, за что я хочу всех поблагодарить. По итогам штурма департамента, гостиницы «Кавказ» и здания МВД представить завтра до восемнадцати ноль-ноль к наградам отличившихся в боях офицеров, прапорщиков и солдат. Повторяю, до восемнадцати ноль-ноль, иначе останемся ни с чем. Как говорится, куй железо, пока горячо.

– Разрешите вопрос по ходу, товарищ полковник? – поднялся Голубятников.

– Давай свой вопрос.

– Я хотел бы уточнить: тех, кого за вокзал представляли, можно второй раз к наградам за департамент представить? У меня почти все представлены, надо бы человек тридцать и за департамент наградить. Повторно.

Командир полка кивнул:

– Представляй! Никаких ограничений. Я подпишу все наградные листы; ну, а как дальше будет, посмотрим. Сам знаешь, как у нас с наградами в вышестоящих штабах решают…

– Спасибо – сдержанно поблагодарил Голубятников, присев на прежнее место.

Бортнов продолжил:

– Завтра к тем же восемнадцати ноль-ноль сюда, в штаб, подать заявки на пополнение подразделений личным составом, расписав по должностям, на вооружение, снаряжение, боеприпасы, имущество. Батальоны должны быть полностью укомплектованы всем необходимым для продолжения боевых действий. Все трофейное оружие сдать. Срок – до 24-го числа включительно. Ответственный – заместитель по вооружению. По трофеям вопросы есть? Нет! Повторяю, трофейное оружие сдать всё!

– Что, и пару ПКМов^[2] оставить нельзя? – подал голос Ребров. – Нам они по штату не положены, а в бою незаменимы.

– Я сказал, сдать всё! – ответил Бортнов. – А это значит – по списку. Списки составлять будете вы сами. Надеюсь, я ясно изложил суть вопроса?

Офицеры удовлетворенно улыбнулись, поняв, что подразумевал Бортнов.

– Ясно, товарищ полковник! Сдадим по спискам!

– Особенно это касается Голубятникова. У него трофеев много. Не так ли, Святослав Николаевич?

– Да, есть. Сдадим!

– Ты с оружием поаккуратнее. Хотя не тебя мне учить. Так! Далее… – Командир полка взглянул в ежедневник. – Задачи на данный момент. Голубятникову: батальон 501-го мотострелкового полка уходит, принять позиции, включая «коридор», до четырнадцати ноль-ноль 22-го числа. Начнете с рассветом. Девятая рота капитана Уханина тоже уходит, как и отдельная разведывательная рота. До четырнадцати ноль-ноль 22-го принять и их позиции. Также уходят танки, включая трофейный; остается «семьдесят двойка», что была придана батальону ранее. Сегодня все согласовать, организовать. Далее. С 23 по 25 января третьему батальону 137-го парашютно-десантного полка занять северо-западный частный сектор, взять его под ответственность, выставить блокпосты, организовать патрулирование в «зеленке». С 26 января обеспечить охрану при эвакуации разбитой, сожженной техники и с площади, и из проулков и улиц. Эвакуацию будет осуществлять ремонтный батальон. Решение на овладение «зеленкой» доложить в двадцать один ноль-ноль 22-го числа, то есть завтра. Здесь, на КП полка. Вопросы ко мне, подполковник Голубятников?

– Пока вопросов нет, – ответил комбат. – Возможно, возникнут в ходе выполнения мероприятий, а пока мне все понятно.

Следом комполка поставил боевые задачи командирам тульского и наро-фоминского батальонов и снова вернулся к рязанскому батальону, потребовав от Голубятникова в первую очередь принять позиции батальона 501-го мотострелкового полка.

На этом полковник Бортнов объявил совещание закрытым. Командиры подразделений покинули актовый зал и штаб сводного полка. Кто-то сразу отправился к себе, на позиции, кто-то остался решать вопросы боевого обеспечения или просто пообщаться со старыми знакомыми. Голубятников же прошел к радиорелейной станции батальона связи тульской дивизии, стоявшей под маскировочной сетью у боксов ремонтных мастерских метрах в тридцати от здания штаба полка.

У станции он встретил старшего лейтенанта Станислава Волина, которого знал по многочисленным учениям. Волин, увидев Голубятникова, приветливо улыбнулся:

– Товарищ подполковник! Рад вас видеть. Наслышан о действиях подчиненного вам батальона.

– Здравствуй, Стас! Я тоже рад видеть тебя живым и невредимым.

– Да что мне будет! Это вы воюете, а мы тут сидим под боком у Бортнова…

– Каждому, как говорится, свое.

– Да… Скажите, Святослав Николаевич, как это вам удалось без потерь, малыми силами взять такой мощный опорный пункт дудаевцев?

– Это гораздо проще, Стас, чем овладеть плацдармом. Главное в нашем деле что? Подготовка. Все рассчитали, согласовали по времени и силам и взяли их «госбезопасность», век бы это здание не видать… Надоело оно хуже пареной репы.

– Вы и на учениях всегда отличались. Помните учебный центр Тесницкий? Площадку приземления у деревни Хомяково?

– Ты имеешь в виду показные учения перед Ельциным в декабре 1993-го?

– Да! Вас тогда, по-моему, президент часами наградил?

– Было дело. Вот они, часы, до сих пор ношу.

– Часы-то дорогие?

– Обычные, «Командирские», только с гербом на лицевой части и надписью на корпусе «От Президента России».

– Когда-то раритетом станут…

– Имеешь в виду, что можно будет продать за хорошую сумму? – не без ехидства заметил комбат.

– Такие вещи для потомков беречь надо… Ну, ладно, вы ко мне по делу или так, мимоходом?

Голубятников прикурил сигарету.

– По делу, Стас! Мне связь с Рязанью нужна.

– С полком?

– Да. Я уже связывался с женой через станцию псковской дивизии, связь обеспечили без проблем. Вот и сейчас с супругой поговорить надо. Если требуется разрешение Бортнова или Левина, я его организую.

– Не надо никаких разрешений. Мы сейчас практически без работы сидим. Пойдемте, попробуем выйти на рязанский полк.

Святослав затоптал окурок. Офицеры поднялись по металлической лестнице в кунг^[3], а попросту – закрытый фургон, где размещалось оборудование станции. Старший лейтенант приказал подчиненным связистам:

– Дайте связь с рязанским полком.

И через несколько минут протянул трубку телефона Голубятникову:

– Дежурный по полку, товарищ подполковник!

– Оперативно!

Комбат прижал трубку к уху.

– Алло! Это Голубятников.

– О?! Старший лейтенант Блохин, дежурный по части, здравия желаю, товарищ подполковник. Вас с командиром полка соединить?

– Нет, Володя, мне бы супругу услышать.

– Понял! Сейчас пошлю за ней посыльного.

– Только быстрей, Вова, сам понимаешь, времени в обрез.

– Боец уже побежал. Ну как вы там, в Грозном?

– Нормально!

– Слышал, департамент госбезопасности взяли, и «духи» сразу разбежались…

– Взяли. А о том, что капитан Соколенко перед штурмом погиб, в полку известно?

– Так точно! Серебрянников на построении объявлял. Жаль капитана…

– И Шабалин Валерий Петрович погиб.

– Да, и об этом известно. Говорили, они практически одно и то же ранение получили?

– В печень. Смертельное ранение.

– Да-а, война… – протянул старший лейтенант. – А вот и ваша супруга! Передаю трубку…

– Галя? Здравствуй, родная!

– Здравствуй, Слава! Что-нибудь случилось?

– Ну, почему сразу случилось? Выпала возможность, позвонил…

– Если бы ты знал, в каком напряжении мы тут живем! Просыпаешься утром и думаешь, что день наступивший принесет. От каждого вызова, звонка вздрагиваю.

– Ты не волнуйся, Галя, – попытался успокоить жену Голубятников, – у меня все нормально. Воюем потихоньку. И сейчас уже не та обстановка, что была в начале месяца, сейчас мы наступаем.

– Быстрее бы кончилась твоя командировка…

– Закончится. Всему свое время. Я вот о чем хотел тебя спросить …

– Можешь не продолжать, – прервала Галина мужа. – Тебя интересует Оксана, подруга Гротова? С ней порядок. Приехала, если не изменяет память, 14-го числа под вечер. Пришла сразу ко мне. Приняла ее как следует. Поговорили. Хорошая девочка, только испуганная сильно. Никак не может привыкнуть к нормальной, мирной жизни, к тому, что не стреляют, не бомбят.

– Она у нас живет?

– Ну не отдам же я ее в общагу? Командир предлагал место, я отказалась. Пусть со мной живет. Познакомила ее с женой Стрельцова. Часто вечером собираемся. Ну а разговор, сам понимаешь, только о вас, о войне. Но после таких вот посиделок немного легче становится.

– Я все понял. Держись. Все там, в Рязани, держитесь, мы вернемся.

– Вернетесь… Вон Шабалин вернулся, похоронили с почестями; сейчас тело Соколенко ждем… Как Костя-то погиб?

– Так же, как и Шабалин, от выстрела снайпера. Думали, выживет. В госпиталь отправили, я с ним перед отправкой разговаривал, в сознании Костя был. А потом, после штурма департамента, нам сообщили, что он умер в вертолете, при эвакуации в другой госпиталь. Никто не ожидал. Вот так!

– Прошу, Слава, береги себя! Хотя о чем я прошу тебя… Как будто не знаю, что всегда лезешь на рожон! По крайней мере, в Афгане.

– Чечня – не Афган. Я вернусь. Ну все, родная, у меня не осталось времени. Люблю, целую, до свидания – надеюсь, до скорого.

– До свидания, родной! Я тоже люблю тебя и жду!

Голубятников положил трубку на рычаги аппарата и повернулся к начальнику станции, курившему у двери кунга.

– Спасибо, Стас! Поговорил.

В тринадцать ноль-ноль Голубятников вернулся в батальон. Не заходя на командно-наблюдательный пункт, решил зайти в департамент госбезопасности. Сержант Выдрин предложил сфотографироваться на фоне здания, но на подходе, у забора, их остановили спецназовцы ФСБ.

– Сюда нельзя, товарищ подполковник! Приказ полковника Зимина.

– Как это нельзя? – возмутился комбат. – Мы брали этот объект – и нам нельзя?

– Ничего не знаем! Туда, – старший показал рукой за плечо, – нельзя!

Святослав