– Тогда определимся с порядком работы. Приказ на применение блуждающей группы будет поступать лично вам. Вы докладываете об этом командиру бригады, дабы он был в курсе. После чего связываетесь с Арасом и отдаете ему команду на боевой выход. От него же получаете доклад о выполнении задания. Эту информацию вы передаете мне по секретной связи, ставите в известность и непосредственного начальника.
– Да, господин полковник.
– Если нет вопросов, то можете идти.
– Один вопрос есть, господин полковник.
– Да?!
– Мне проводить группу лейтенанта Араса в рощу и проконтролировать передачу техники?
Банадир подумал и сказал:
– Нет, это лишнее. Пусть лейтенант осознает собственную значимость и тот груз ответственности, который ложится на него.
– Так точно, господин полковник! Больше вопросов нет!
Банадир взглянул на Шафара.
– У тебя есть что сказать своему начальнику разведки?
– Лишь то, что уже было озвучено. К подбору кадров надо подойти ответственно, обязательно совместно с офицерами контрразведки. Они прекрасно знают весь личный состав бригады.
– Да, господин полковник.
– Ступай, Мерич. Как сформируешь группу, доклад мне. Я лично проинструктирую бойцов, вошедших в нее.
– Слушаюсь, господин полковник.
Начальник разведки козырнул и покинул кабинет командира бригады.
Оставшись наедине, старшие офицеры перешли в кресла у журнального столика.
– Хочешь знать мое мнение, Хаял? – спросил Шафар.
– По поводу планируемой акции?
– Ну не поводу же твоей любовницы. Кстати, слухи об этой модели дошли даже сюда. Знающие люди поговаривают, что она является одной из самых красивых женщин Востока.
– Это преувеличение. Девочка красивая, но не самая, иначе она стала бы любовницей не полковника, а высокопоставленного генерала или успешного бизнесмена. Но давай по теме. Ты хотел высказаться о планах генштаба.
– О конкретной акции. Но не для того, чтобы мое мнение стало известно в Анкаре.
– Конечно, Хаял, мы же друзья. Я слушаю тебя.
– Напрасно мы дразним русских.
– Во-первых, Хаял, наша акция направлена не только против русских. Ее цель – все те силы, которые помогают сирийской армии. Мы ведем борьбу только против террористов. К таковым, естественно, относятся и курды, создающие нам массу проблем. Во-вторых, акция предусматривает дестабилизацию обстановки в данном районе, чтобы не допустить укрепления здесь позиций Асада и тех же курдов, которые объявили о создании автономии с широкими полномочиями. В-третьих, ты же не хуже меня знаешь, что казна нашей страны несет убытки от ухудшения отношений с Россией. Мы можем только частично компенсировать их развитием связей с Грузией и Украиной. Это все не то. А посему главным источником компенсации потерь является торг с Евросоюзом в отношении беженцев. Их, конечно, и сейчас хватает в нашей стране, но нужно еще больше. Беженцы начинают возвращаться в сирийские города, поселки, деревни, освобожденные от ИГИЛ. Естественно, это нас не устраивает. Беженцы для Турции – не только деньги, но и возможность диктовать Европе наши условия. Стало меньше работы. Пусть люди едут в Германию, Испанию, Италию, когда захотят. Таким вот образом правительство решает наши проблемы. Если Европа готова платить нам за прием беженцев и предоставить нашим гражданам безвизовый пропуск в свои государства, то пусть она это делает. Иначе мы запустим в Западную Европу, и так имеющую серьезные проблемы с мигрантами, массу людей, которым не нужна работа. Они рассчитывают обосноваться там и подчинить эти территории своим законам. Ситуация в Европе быстро станет критической. Поэтому мы должны поддерживать дестабилизацию на возможно больших пространствах Сирии и всячески способствовать перемещению тамошнего населения в Турцию.
– Но без сотрудничества с террористическими организациями держать этот процесс под контролем с нашей территории довольно сложно, – проговорил Шафар. – Акция по применению блуждающей реактивной установки не решит тех глобальных задач, которые стоят перед страной.
– Хаял, не надо тебе объяснять, что наши спецслужбы с самого начала массовых беспорядков в Сирии весьма конструктивно сотрудничают с организациями, которые и подняли восстание против Асада. В дальнейшем это привело к гражданской войне и разделению Сирии на зоны влияния. Кое-что досталось и Турции.
– Но все наши планы спутала Россия.
Банадир поднялся, прошелся по кабинету и заявил:
– Об этом не принято говорить публично. Те ораторы, которые все же пытаются так поступить, оказываются за решеткой. Но факт налицо. Русские нанесли нам очень серьезный ущерб. Одни только потери от их ударов по контрабанде нефти дорогого стоят. Разрушение русской авиацией командных пунктов, подземных складов и хранилищ, в которые были вложены миллиарды – это серьезно. Но гораздо хуже то, что Россия, несмотря ни на какое давление, ни политическое, ни экономическое, не собирается сдавать позиции. Она, напротив, все больше закрепляется в Сирии. Даже США, которые на весь мир кричат о растущей российской угрозе для всего мира, здесь, в Сирии, вынуждены сотрудничать с Москвой. Конечно, Вашингтон, как и всегда, верен себе, проводит политику двойных стандартов, но полгода назад ни о каком сотрудничестве военных России и США и речи быть не могло. Сейчас они уже как минимум согласовывают свои действия. Поэтому я не исключаю – но это, Хаял, строго между нами! – что наша акция имеет и другую цель. А именно начало серьезного противостояния с Москвой.
– Но ведь тогда нам не миновать войны с Россией! – воскликнул полковник Шафар.
– Локальная вполне может начаться, но большая исключена. Ее остановят. В ней не заинтересован никто, потому как это практически война России и НАТО, следовательно, третья мировая.
– Так кому это нужно?
– Я высказал сугубо личные предположения, не имея никакой информации. Но о том, кому подобная ситуация выгодна, ты можешь догадаться и сам.
– Опять Вашингтон?
– Конечно. Нам воевать с Россией никакого резона нет. Как прикажете это делать? Заблокировать проливы? Так Черноморский флот России прорвет блокаду. Против нынешней России ни Турция, ни Европа воевать не смогут. Я недавно познакомился с секретной аналитической запиской Пентагона. Так вот, по мнению американских экспертов, Россия и без применения ядерного оружия способна уничтожить армии Североатлантического альянса за период от месяца до двух. С применением ядерного оружия война продлится ровно столько времени, сколько потребуется для подлета русских ракет до той или иной страны альянса. Это несколько минут.
– А как же удар возмездия?
– Хаял, иногда меня удивляет твоя наивность. Ты всерьез считаешь, что если русские нанесут по Европе ядерный удар, то американцы проведут ответную атаку?
– Конечно. Они должны это сделать.
– «Должны», Хаял, не всегда значит «обязаны». Если Москва предупредит США о том, что против них никаких действий не будет, то американцы не станут разворачивать на себя ядерные ракеты России. Это апокалипсический сценарий. Хотя, несмотря на всю абсурдность данного развития событий, в Брюсселе вполне серьезно обсуждают эту тему.
Шафар достал дорогой портсигар, щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету, выпустил облако дыма и спросил:
– Для чего ж тогда США провоцируют военный конфликт между нами и Россией, пусть и локальный? Чтобы просто дать понять, кто в мире хозяин?
– А разве этого мало?
– Это, Улуч, неубедительно. Мы не сможем оказать достойного сопротивления русским. Они не станут наносить удары по крупным городам и густонаселенным районам, ограничатся военными аэродромами, частями ПВО, батареями противоракетной обороны, несколькими нашими кораблями. На этом все и закончится. В Брюсселе забьются в панике, Европа вздрогнет. Украина… о ней вообще не говорю. Мы понесем потери, Москва же покажет, что с ней лучше дружить. Что получат в итоге американцы?
– США, как и всегда, извлекут из конфликта собственную выгоду. Ведь во главе американской внешней политики всегда стояло соблюдение своих интересов, а не каких-то союзнических, блоковых. Но эту тему не нам обсуждать.
– Почему же не нам? Мне придется выделять огневую группу для проведения диверсий против сирийцев. Я же буду нести ответственность, если акция потерпит крах.
Банадир усмехнулся и заявил:
– Чтобы избежать ответственности, тебе надо сделать совсем немногое. По секретному каналу сбрось мне представление об увольнении всех военнослужащих, привлеченных к акции, за проступки, дискредитирующие турецких офицеров и солдат. Пусть оно будет у меня. Если группа справится с поставленной задачей, то документ исчезнет, а воины получат вознаграждение. Если же они провалят акцию, то никакого отношения к вооруженным силам не имеют. Их ждет суровое наказание за сотрудничество с террористами.
Шафар рассмеялся.
– Отличная формулировка, особенно в условиях, когда Анкара поддерживает целые террористические организации и даже ИГИЛ.
– Мы всего лишь помогаем формированиям умеренной оппозиции, Хаял. Ну а если они вдруг переходят на службу ИГИЛ, то это не наша вина. В условиях хаоса, творящегося в Сирии, это данность, ежедневная реальность. Даже мудрые американцы не смогут выставить нам обвинений по этому поводу. Достаточно напомнить им, где оказались оппозиционеры, подготовленные и вооруженные ими. Вашингтон потратил на это огромные деньги.
– Ты о тех отрядах, которые ушли в ИГИЛ сразу же после прохождения курса подготовки, проводимого американскими инструкторами?
– Именно. Но обезопасить себя не помешает.
Шафар затушил окурок и осведомился:
– Значат ли твои слова, что в случае неудачи мы сдадим группу Араса?
Банадир вздохнул.
– Такова жизнь, Хаял. Арас и его подчиненные – всего лишь пешки в игре. Если ты хочешь победить, то ими приходится жертвовать.
– Зачем мы влезли во все это дерьмо?
– Что ты имеешь в виду?
Шафар посмотрел на Банадира и пояснил:
– Я говорю об уничтожении российского «Су-24». Вот результат – резкое обострение отношений с Россией.
– Это тоже не нам обсуждать. Наше дело, Хаял, выполнять приказ. Впрочем, ты можешь отказаться. Вот только что с тобой будет дальше? Вряд ли Анкара потерпит подобную выходку. Увольнением это не закончится. Сейчас не те времена, чтобы уходить из армии, подав рапорт. В наши дни такой шаг может стать поводом для обвинения в государственной измене. Это трибунал и приговор по законам военного времени. Так что давай работать, Хаял.
– Знаешь, Улуч, я не против того, чтобы служить нашему правительству и выполнять его приказы, какими бы абсурдными они ни были. Но предпочел бы делать это там же, где и ты, в генеральном штабе, подальше от передовой.
Банадир рассмеялся.
– Вполне объяснимое желание.
Шафар спросил:
– Скажи, ты можешь походатайствовать моему переводу в Анкару? Я согласен на любую должность.
– Кое-какие связи у меня есть, Хаял, но сам понимаешь, одного ходатайства мало.
– Сколько?
– Сейчас я ничего сделать не могу даже за деньги.
– Из-за акции?
– Да. Позже, когда блуждающая огневая группа начнет работу, можно будет вернуться к этому вопросу. Тогда же мы обсудим и сумму, которая потребуется для решения вопроса о твоем переводе.
– Но я могу рассчитывать, что мы вернемся к этому вопросу?
– Да. Это я тебе обещаю.
– Кофе?
– По чашечке, и я поехал дальше.
Шафар вызвал помощника и приказал приготовить кофе.
Спустя пятнадцать минут командир бригады проводил представителя генерального штаба и вернулся в кабинет. Он долго стоял у окна, анализируя ситуацию, затем вызвал начальника строевой части, своего племянника, на которого мог полностью положиться.
Капитан Пакар явился тут же.
– Разрешите, господин полковник? – спросил он, открыв дверь.
– Входи, Озлем.
Капитан вошел.
Командир бригады указал на кресло у журнального столика.
Пакар присел, преданно посмотрел в глаза дядюшки.
– Дело, Озлем, такое. Секретное. Кроме нас с тобой, о нем не должен знать никто.
– Даже начальник штаба?
– Я же сказал, никто!
– Понимаю.
– Сейчас капитан Конкер и майор Дагар готовят специальную группу для выполнения ответственного задания. Список будет вручен мне. Я передам его тебе. На военнослужащих, указанных в нем, сегодня же оформи представление об увольнении из рядов вооруженных сил. Пометь документ прошлым месяцем. Конкретное число и причины увольнения обозначишь сам. Затем по секретному каналу связи передашь представление в генеральный штаб на имя полковника Банадира.
– Это тот, кто был у вас?
– Да.
– Понял, сделаю. Но с секретным каналом может возникнуть проблема. Он под контролем начальника связи бригады, а тот – человек не самый надежный.
– Воспользуешься моим личным каналом, через секретную часть.
– А доступ, код?
– Все получишь, сначала подготовь представления.
– Понял, господин полковник.
– Молодец, хорошо служишь. С матерью давно общался?
– Вчера говорил по телефону.
– Как она?
– Хорошо. Все по-прежнему. Спокойно живет в Стамбуле. Моя сестра, как вам известно, держит магазин, помогает матери.
– Надеюсь, от меня привет ей передал?
– Конечно, я всегда передаю от вас привет.
– Надо мне самому поговорить с ней. Все же сестра.
– Она будет рада.
– Ты уже сколько ходишь в капитанах?
– Три года.
– Пора и майора получать. – Шафар с улыбкой посмотрел на племянника. – Как ты на это смотришь?
– Как я могу смотреть на повышение в звании? Хорошо смотрю, но вряд ли начальник штаба представит меня.
– А ты на должности начальника штаба бригады потянешь?
Капитан растерялся.
– Это так неожиданно. Не знаю, что и ответить. Вроде рано мне еще. Во всей армии, насколько я знаю, капитаны не становятся начальниками штаба бригад. Даже майоры, и те редкость на такой должности.
– В бригаде, Озлем, все решаю я. Нам предстоит провести акцию. Это сделает та самая группа, список которой я тебе передам. Если дело пройдет успешно, то я добьюсь твоего повышения по званию и по должности. Ты, главное, сейчас сделай то, что я сказал, как надо, скрытно. А дальше?.. Мы же родственники, ты у меня единственный племянник. Я просто обязан помочь тебе и сделаю это. Но и ты должен во всем слушаться меня.
– Я так и поступаю, дядя Хаял!
– Возможно, тебе придется выполнять задания, не связанные непосредственно со службой. Готов?
– Конечно. Все, что скажете.
– Хорошо. Я передам тебе списки ближе к вечеру. А сейчас ступай. А сестре я позвоню и похвалю тебя.
– Благодарю, она будет рада.
– Иди, Озлем, и подготовь канал связи. Начальника секретной части я предупрежу, что разрешил тебе доступ к своему каналу, а код получишь после списков. Так что придется тебе задержаться на службе.
– Я готов находиться в штабе столько, сколько нужно.
– А как же жена, красавица Дилара? Молодой женщине нужен мужчина. Чем чаще, тем лучше.
– За это не беспокойтесь. Дилара ждет ребенка. У нас все хорошо. Она понимает, что служба для офицера превыше всего.
– Дилара беременна? – воскликнул Шафар.
– А разве в этом есть что-то удивительное? – с улыбкой спросил Пакар.
– И давно?
– Второй месяц.
– Почему ты не сказал мне об этом раньше?
– Сначала сам не знал, жена не говорила, а потом как-то не получалось.
– Поздравляю.
– Спасибо.
– Ты береги жену. Она у тебя хорошая женщина. Не избалованная, хозяйственная.
– Конечно, дядя Хаял.
– Ступай!
– Слушаюсь!
Капитан Пакар покинул кабинет.
Полковник Шафар решил пройти по территории, прогуляться перед обедом, заодно посмотреть, как несут службу подчиненные. Обычная, ежедневная процедура.
В свой дом, стоящий на окраине гарнизонного поселка и, разумеется, надежно охраняемый, Шафар пришел без четверти час. Супруга, тридцатишестилетняя бездетная Сечиль, как и всегда, старалась во всем угодить мужу. Но все ее старания вызывали у полковника только раздражение.
Все в гарнизоне знали, что командир завел себе любовницу из пополнения медицинской роты, присланного недавно. Его пассией была молодая длинноногая медицинская сестра, сержант по имени Мелек. На эту красотку двадцати одного года от роду положили глаз едва ли не все офицеры, но с командиром не поспоришь, выйдет себе дороже. Мелек, конечно же, досталась ему.
По приказу Банадира медсестре была выделена трехкомнатная квартира из армейского резерва. Там Шафар и встречался с ней.
Только Сечиль, казалось, не знала о любовных похождениях мужа. Хотя, скорей всего, она была в курсе дела, но не желала скандала.
– Добрый день, дорогой, – сказала она мужу, встретив его в холле. – Обед ждет тебя. Я приготовила все, что ты заказывал. В душевой свежее полотенце, чистое белье.
– Ты знала, что Дилара, жена моего племянника Озлема, беременна?
– Дилара беременна? – Сечиль изобразила удивление. – Какое счастье и радость для них! И для Дилары, и для Озлема.
– Вот именно, – раздраженно сказал Шафар. – Для них и счастье, и радость, а вот у нас!.. Очень жаль, но я не знал, что ты бесплодна.
Удивление на лице женщины сменилось печалью.
– Но, Хаял, мы же не проверялись. Может быть, дело не во мне?
– Что? – повысил голос полковник. – Ты хочешь сказать, что это я не могу иметь детей?
– Нет, дорогой. Я просто сказала, что мы не обследовались. Винить одного из нас нельзя.
– Думай, перед тем как говорить, женщина! Со мной все в порядке. В нашем роду все мужчины здоровы, у них есть дети. А вот твоя тетя не могла родить.
– Но это же ничего не значит.
– Значит! Мне нужен ребенок.
Сечиль присела на пуф, смахнула с красивого лица слезу и заявила:
– Если ты считаешь, что я не могу иметь детей, то брось меня. Давай разведемся. Я уеду к тете, а ты найдешь себе другую женщину.
– Развод предлагаешь? Ничего подобного не произойдет, пока я не получу повышение в должности и генеральское звание. После этого ты сможешь уехать к тете, брату, сестре, куда угодно. Ты получишь то, что тебе причитается по закону, то есть ничего. Служебные дома и квартиры не делятся, а остальная недвижимость зарегистрирована на третьих лиц. Но не беспокойся, я буду давать тебе денег, чтобы не умерла с голоду и могла оплачивать жилье. Я в душевую.
Шафар шагнул в коридор, и тут ожил его сотовый телефон.
Он видел на экране, что звонит любовница, нарочно не стал уходить, прибавил звук и сказал:
– Слушаю, Мелек.
– Здравствуй, дорогой.
– Мне не нравится это слово. Меня от него уже тошнит.
– Прости и скажи, как мне называть тебя.
– По имени.
– А если «милый», «любимый»?
– Это еще куда ни шло. Чего звонишь? Неужели на службе делать нечего?
– Так я сменилась после наряда, утром. Мне на службу только завтра.
– Понятно. Так что ты хочешь?
– Как что, милый?! Я безумно хочу увидеться с тобой, ощущать твои руки, губы, тело. Я просто хочу тебя.
Шафар отстранил телефон, взглянул на супругу.
Она сидела и обреченно смотрела в стену.
Полковник вернулся к разговору с любовницей.
– До шести вечера тебе придется подождать! Зато потом весь вечер и всю ночь я твой!
– Это прекрасно, с нетерпением жду. Коньяк, что ты любишь, я уже купила.
– Правильно. Жди и не звони мне больше! – распорядился Шафар и отключил телефон.
Сечиль тихо спросила:
– Кто она?
– Сержант медицинской роты. Что ты еще хочешь знать?
– Давно ты с ней?
– Какая разница? Это тебя не касается.
– По-моему, я еще твоя супруга.
– И что? По всем нашим законам и обычаям, я имею право привести в дом другую женщину, которая смогла бы родить мне сына или дочь, но не делаю этого.
– Да, это может негативно сказаться на твоем продвижении по карьерной лестнице. Есть законы, традиции и обычаи, но командованию вряд ли понравится твоя интимная связь с подчиненной. В армии многое по-другому, чем на гражданке.
Шафар внимательно посмотрел на жену и спросил:
– Ты угрожаешь мне?
– Нет.
– По-моему, ты сбираешься сообщить моему командованию о проблемах в нашей семье.
– Чтобы ты убил меня за это? Я не идиотка и хочу жить. Ты же спокойно прикончишь меня, несмотря на то что я отдала тебе лучшие годы своей жизни и пятнадцать лет была верна.
– Буду честен, Сечиль. Да, если ты попытаешься навредить мне, то я действительно убью тебя. Разумеется, не своими руками. Это сделают другие. Я не дам тебе разрушить мою карьеру, хотя и не хотел бы прибегать к крайним мерам. Ты права в том, что была хорошей женой. Именно так – была. Не провоцируй меня. Смирись, Сечиль. У тебя есть все, живи спокойно. После развода устраивайся, как уж сможешь. Тебе всего тридцать шесть лет, ты найдешь себе мужчину. Какого? Это уже другой вопрос, и он меня не касается. Обед через десять минут. Приготовь мне штатский костюм. Новый.
– Пойдешь к любовнице?
– А вот это уже лишний и неправильный вопрос. Я же просил не провоцировать меня.
Сечиль вздохнула.
– Что ж, видно, такова моя судьба. Не мне судить тебя, не тебе – меня. На это есть Всевышний.
О проекте
О подписке