Ночь бандиты провели весело, разъехались только под утро. В новом доме остались Лютый и Марийка Слепко. Проводив ватагу, они отправились спать и отключились до полудня.

Лютый проснулся, толкнул подружку и заявил:

– Эй, соня, подъем!

– Чего, Влас? – проговорила Слепко. – Давай поспим, куда нам спешить?

– Сказал, подъем! Приведи себя в порядок, приготовь пожрать да займись уборкой. Чтобы к двум часам все в доме блестело!

– Я что, домработница?

Лютый с силой сжал полную грудь любовницы.

– Мне же больно! – завопила она.

– Делай, что сказано.

Слепко вздохнула, погладила грудь.

– Тут работы до вечера.

– Не до вечера, а до двух часов. Пошла!..

Марийка нехотя встала, подобрала одежду, разбросанную по всей спальне, и пошла в ванную. Вскоре на кухне послышалось шипение яичницы.

Лютый тоже принял душ, оделся, прошел в кабинет.

Он сел в кресло, покачался в нем и заявил:

– Любил еврей удобства. Кресло гривен семьсот стоит. Но теперь это все мое. – Он прикурил сигарету, достал сотовый телефон, набрал номер заместителя Скарабы.

Тот ответил без промедления:

– Здорово, Влас!

– И тебе здравствовать, Богдан. Как дела?

– Нормально, собираю людей, выдаю бабки.

– Машины для переброски сотни нашел?

– А что их искать? У местного бизнесмена, который занимается автоперевозками, взял пару «Уралов». Обещал вернуть, но, сам знаешь, обещанного три года ждут. Вот и этот коммерс погодит. В общем, техника есть. Оружие загрузим завтра, перед тем как ехать к Гольно.

– Ты машины хорошенько проверь, а то встанем на полпути.

– Не встанем, все проверю, обеспечу заправкой по полной.

– Добре. Возникнут проблемы до выхода, звони.

– А чего у тебя голос какой-то хриплый. Не заболел случаем?

– Нормальный голос. С башкой проблемы, но они снимаются быстро.

– Гуляли, что ли, вчера?

– А вы у себя не гуляли?

– Было дело. Надо же расслабляться.

– Сегодня и завтра никаких расслабух. Сделаем дело в Зареченске, тогда вместе погуляем. Всей сотней.

– Где ж такое место найдем?

– А дом отдыха?

– Там же народ…

– Там будем мы отдыхать, те, кто кровь свою за народ проливает.

Скараба рассмеялся.

– Я понял тебя, Влас.

– Давай, до связи!

– До связи.

Лютый отключил телефон, затушил сигарету.

В кабинет вошла Марийка и сказала:

– Обед готов, Влас. Правда, борща не сварила, для него на рынок надо ехать, сделала яичницу.

– Да, обед прямо ресторанный, ничего не скажешь. А чего ты глазки опускаешь?

– Ты давно мне подарков не делал.

Лютый достал из кармана стодолларовую купюру, бросил на стол.

– Держи, сама гостинец себе купишь.

– Спасибо.

– Чего еще?

– Там это… в гостиной секретер стоит. В нем шкатулка. В ней коробочка красная, бархатная, а там серьги золотые с камушками. Рядом золота всякого валом.

– Кто тебе разрешил по шкафам шариться?

– Да я просто заглянула в секретер.

– Ты мне по ушам не езди! Специально лазила.

– Подарил бы мне эти сережки, а, Влас? Дарья твоя не заслужила их. Да ей и так теперь целое богатство достанется. А ведь ты больше спишь со мной, чем с ней.

Лютый ударил ладонью по столу.

– Хорош базарить. Дарья и не ровня тебе в постели, но она моя законная жена, мать моей дочери. А за Анюту!..

– Да знаю я все, Влас. Так как насчет сережек?

– Ты прилипчивая, как банный лист, в натуре. Черт с тобой, забирай. Я сегодня добрый. Ночью ты дюже старалась. Бери, но больше о подарках не заикайся. Захочу, подарю, но сама не напрашивайся!

Слепко подошла к Лютому, поцеловала его.

– Я все поняла, дорогой, сама ничего просить больше не буду. – Женщина выпорхнула из кабинета.

Лютый потянулся.

«Надо бы здоровье немного подправить, – подумал он. – Интересно, держал ли пойло Биглайзен прямо здесь, в кабинете?»

Сотник поднялся из кресла, подошел к шкафу, открыл его.

На верхней полке стояли три бутылки виски.

«Запасливый еврей, и вискарь не дешевый. Наверное, в области покупал, здесь такого не продают».

Бокал он искать не стал, открыл бутылку, сделал прямо из горлышка несколько глотков. Темно-коричневая жидкость приятно обожгла желудок.

– Хорошо, – проговорил Лютый и подумал:

«Теперь можно позавтракать и отправляться в старую хату. Хотя нет. Черт, как же я запамятовал-то?!. Мне ж надо было утром быть у школы, посмотреть, как извиняется Садовый. С Марийкой обо всем забыл. Да, хороша стерва. А в школу заехать придется, обещал. Значит, после обеда туда».

Его телефон сработал сигналом вызова.

– Влас, это Олесь!

– Давно не виделись. Чего тебе?

– Ты, Влас, «Ауди» забрал?..

– Не продолжай. Бери мой «Форд», вернусь на хату, отдам документы, остальное сам оформишь.

– Понял, – довольно проговорил бандит. – А ты теперь, значит, по поселку на «Лексусе» разъезжать будешь?

– Заслужил!

– Спору нет. Хорошая жизнь началась, да, Влас? Ты себе дом отхватил, я – почти новый «Форд», Безобраз квартиру Соколовой к рукам приберет…

Лютый оборвал подчиненного:

– Ты бы меньше болтал, Олесь!

– Нет, я серьезно.

– А если серьезно, то давай ко мне, подгони «Форд» к новому дому. Я выпил и не хочу за руль садиться. Жаль будет, если «Лексус» разобью.

– Когда подъехать?

– К двум часам.

– Буду!

– Давай!

Лютый позавтракал, дождался Дунича и проинструктировал подружку:

– Ты здесь, Марийка, заканчивай, а вечером, часов в десять, опять приходи.

– Твои дружки тоже явятся?

– Нет, сегодняшнюю ночь мы проведем вдвоем.

– А завтрашнюю?

– А завтра я уеду. И без вопросов. Тебе все ясно?

– Ясно, дорогой.

Она уже нацепила украшение, еще вчера принадлежавшее Гиле Биглайзен.

– А сережки тебе идут.

– А то! Мне все идет!

– Вот только не все ты носишь. Выбрала то, что подороже.

– Так у меня в любовниках не кто-нибудь, а сам Лютый, хозяин поселка.

Сотник потрепал подружку по щеке. Он любил, когда ему льстили.

– А ты еще та хищница, Марийка. Чего ж тогда пела о том, что перед Дарьей неудобно? Да тебе на всех наплевать, лишь бы самой быть в шоколаде.

– Иначе, Влас, так и останешься нищей.

– Вот и говорю, хищница. Этим ты на меня похожа. Только я покрупней и посильней. Если что, загрызу.

– Я не дам тебе повода!

– И правильно. Все, поехал я. В десять буду ждать.

– Приду, Влас, прибегу!

– Куда ж ты, Марийка, денешься? – Лютый вышел из дома, сел на переднее сиденье «Форда», взглянул на Дунича и спросил: – Как, Олесь, доволен тачкой?

– Еще бы! Это не старушка «сотка». Спасибо тебе!

– Не за что. Давай в третью школу!

– В школу? – удивился Дунич.

– Ты не проспался?

– Вполне. Мы едем за Анютой?

– И за ней тоже. Двинулись!

«Форд» подъехал прямо к центральному входу школы номер три. Лютый прошел в кабинет директора. Там он устроился напротив Садового и закурил, не скрывая раздражения и демонстративно нарушая школьный устав.

Сотник выпустил облако дыма в сторону директора и спросил:

– Как прошло утро, Дмитрий Степанович? Я не смог подъехать, дела, знаете ли.

– Прошло так, как вы требовали. Была линейка, я извинился перед вашей дочерью.

– А что Дарья, супруга моя?

– Мне кажется, она очень стеснялась.

– Да? Одета-то хоть прилично была?

– Как все, в принципе.

– Ладно. А скажи-ка мне, Садовый, с чего вдруг Соколова вчера сорвалась из поселка? Мы договаривались, что ты уволишь ее и сегодня объявишь об этом.

– Я не знаю, почему и куда уехала Соколова. Она видела вас в школе и поняла, что вы приходили разобраться с ней. После вашего ухода Зося Артемовна зашла ко мне и написала заявление на увольнение. Мне и делать ничего не пришлось. Я, понятное дело, подписал заявление. Соколова получила расчет. О том, что она почти тут же уехала, я узнал позже. Да, мне насчет нее еще господин Палый звонил.

– Знаешь, какой самый большой недостаток у вас, интеллигентов? – спросил Лютый и усмехнулся.

– И какой же? – осведомился директор школы.

– Вы не умеете врать. Это ты предупредил Соколову, посоветовал ей скрыться, постарался, чтобы ее рассчитали в тот же день. Скажи, что я не прав!

Директор школы вздохнул.

– Правы. Но я не мог поступить по-другому.

– Почему? Ты подумал, что я накажу Соколову?

– Да. Честно говоря, я испугался, что с Зосей может случиться беда.

– Ты кого пожалел, Садовый? Москальскую стерву, которая издевалась над нашими детьми?

– Она тоже человек, Влас Данилович.

– Ошибаешься. Москали не люди, а тараканы, которые расползлись по нашей стране. Их давить надо, иначе они весь дом заполонят. Вот у тебя дома есть тараканы?

– Нет. На старой квартире были.

– И как, приятно тебе было видеть их повсюду?

– Нет!

– Вот. Так же ты должен относиться и к москалям.

– Я не могу.

– Чистоплюй. Но черт с тобой, помог Соколовой, значит, пусть живет. Ей теперь тебя до конца жизни надо благодарить. Я бы ее дальше леса не выпустил. Умирала бы твоя Зося Артемовна долго и мучительно. Надеюсь, ты все понял насчет дочери?

– Да, господин Лютый!

– Анютка должна быть примерной школьницей и круглой отличницей. Все учителя и ты тоже должны хвалить ее. И не дай бог кто-то хоть случайным словом обидит Анюту! Спрошу серьезно. Понятно тебе, директор?

– Да, господин Лютый!

– Ну вот и договорились. Расслабься. Будешь исполнять обязанности как надо, тогда и жить станешь достойно. Я могу не только наказать, но и отблагодарить. До свидания. Дочь я забираю.

– Так ее с линейки еще Дарья Петровна забрала.

– Вот как? Причиной ты, конечно же, не интересовался.

– Нет.

– Понятно. Давай! – Лютый вышел из школы, сел в машину и приказал Дуничу: – Домой!

Тот спросил:

– Куда конкретно, господин начальник? У вас теперь два дома.

Лютый вспылил:

– Не валяй дурака, Олесь. На старую хату!

– Понял! Чего кричать-то?! Я же просто так, приятное сделать.

– Считай, что сделал.

Дунич довез Лютого до дома. Там его ждал Бровчук. Днем он должен был охранять жилище командира.

Сотник поздоровался с ним, повернулся к Дуничу и приказал:

– Подъедешь сюда в восемь часов. Довезешь до нового дома.

– Без проблем!

– Свободен.

Лютый вошел во двор, увидел дочь, качавшуюся на качелях, подошел к ней и спросил:

– Как твои дела, солнышко?

– Хорошо. Сегодня директор собрал всех учеников и извинился передо мной.

– Да? Вот видишь, учителя поняли, что несправедливо обошлись с тобой.

– Раньше такого никогда не было.

– Так раньше, доча, все по-другому было. Теперь в школе никто не обидит тебя и двоек ставить не будет.

– Даже если я не выучу уроки?

– А вот уроки, золотце мое, делать надо. Тебе после школы предстоит учиться дальше. В самом престижном заведении. Но об этом пока рано говорить. Так что уроки учить надо.

– Хорошо, папа.

– А скажи мне, Анютка, почему вы с мамой после линейки ушли домой?

– Так мама захотела.

– Мама, значит? Она сейчас дома?

– Да. Она заболела.

– Понятно. Ты погуляй, доча, а я посмотрю, что с мамой.

– А можно я новую куклу сюда возьму?

– Конечно. Ведь это твоя кукла.

– Мама говорила, что игрушки нельзя выносить во двор.

– А папа говорит, что можно.

– Тогда я пойду за куклой.

– Пойдем вместе.

Лютый дождался, пока дочь выйдет с игрушкой во двор, и прошел в спальню, где на кровати лежала жена.

Он присел в кресло у трельяжа и спросил:

– Почему ты увела дочь из школы?

– Мне было стыдно, – проговорила Дарья.

– Стыдно?

– Представь себе, да! Зачем ты устроил этот спектакль?

– С каких пор ты решила, что я должен отчитываться перед тобой? Мне казалось, мы все обсудили. Я был уверен, что ты сделаешь все так, как надо, и что? Ты все испортила.

– Это ты портишь дочь. Влас, мы не можем жить так.

– Как так?

– Отдельно ото всех, ставя себя выше других. Мы должны быть в обществе.

– Лично я никому ничего не должен в этом поселке. Мне – да, я – нет!

– Что с тобой произошло? Ты стал совсем другим.

Лютый усмехнулся и проговорил:

– Да, я стал другим. Самим собой. Я наконец-то почувствовал себя человеком, а не животным в стаде. Сейчас я могу все! Никто не посмеет сказать слово против меня. Такие, как я, привели к власти тех, кто сейчас правит страной. Взамен они дали нам свободу. Полную!.. В своей стране мы наведем наш порядок. Но я уже говорил об этом. Теперь о том, что касается тебя. Ты – мать моей дочери. Поэтому тебе придется вести себя так, как скажу я, слушать меня во всем. Иначе мне придется заставлять тебя и наказывать за малейшее непослушание.

– Значит, вчера ты наказал меня?

– Разве близость с любимым человеком может быть наказанием?

– То, что ты творил со мной, с любимым человеком не делают.

– Ты давно должна была понять, я не люблю тебя. Была любовь, да вся вышла. Но ты моя жена, а посему обязана исполнять супружеский долг, терпеть, если будет больно.

– А какой твой долг?

– Ты говоришь много лишнего, Дарья, и задаешь ненужные вопросы. Тебе следует избавиться от этих дурных привычек и смириться с тем, что я твой хозяин.

– Я стала рабой?

– Считай как знаешь. Только крепко запомни, ты живешь на свете лишь потому, что являешься матерью моей дочери. Уйти из семьи ты можешь только в могилу. Хотя, возможно, я и отпущу тебя, когда дочь станет самостоятельной. Сейчас я отдохну, ночью меня не будет, а завра уеду. На неделю, может больше. А ты за это время подумай.

Дарья посмотрела на Лютого и спросила:

– О чем же мне подумать?

– Стоит ли по глупости быть постоянно битой и униженной, когда можно жить достойно, по-человечески. Будешь вести себя как надо, сможешь иметь все. В противном случае… нет, об этом я и говорить не хочу. Вот о чем подумай! Да, и потихоньку собирай вещи. Как вернусь, мы переедем в новый, большой дом. Этот я верну отцу, чтобы он не доставал меня.

– Откуда у тебя новый дом?

– Дома, Дарья, покупают либо строят. Так вот я купил новый дом. Можешь на досуге посмотреть на него. Он принадлежал Биглайзену. Лучший в поселке! Еврей решил уехать, вот я и купил этот дом по случаю. Ну все, отлеживайся, я устал, мне надо отдохнуть.

Дарья ничего не сказала.

Лютый усмехнулся и заявил:

– Вот. Молчишь. Правильно! Значит, начала думать. Продолжай в том же духе. До отъезда я не трону тебя. Будь спокойна. Приходи в себя.

Лютый встал, посмотрел на жену, резко повернулся и вышел из спальни. Спустя полчаса он уже спал в гостиной на разложенном диване безмятежным сном ребенка.

Ночью и утром Лютый гулял. Ближе к обеду сотник заехал в старый, как он теперь его называл, дом.

Дарья встретила его у порога. Она была в национальной одежде, что крайне удивило Лютого.

– Ты чего это нарядилась?

– Я все обдумала, Влас. Ты прав во всем. Я буду тебе образцовой и послушной женой. Ты воюешь за свободу нашей родины, против москалей, евреев, других поганцев. Я должна во всем помогать тебе и буду делать все, что ты прикажешь.

Лютый никак не ожидал подобного поворота событий.

– Ты здорова?

– Да! Я осознала свою вину.

– А с головой все в порядке?

– Да.

– Вот как, – задумчиво проговорил главарь банды. – Ну что ж, раз так, то ладно, будем жить. Ты собери еды дня на два. Мне скоро уезжать.

– Конечно, Влас, я мигом.

– Э-э, погоди, а где Анютка?

– Здесь. Я позвонила директору школы, чтобы он прислал учителя на дом.

– Вот как? А ведь верно. Даже я не додумался до такого. Молодец. Правильно, пусть учителя домой приходят и занимаются с дочкой. Ты как сообразила-то?

– Мы же не такие, как все?

– Нет. Мы лучше других.

– Поэтому и дочь наша должна учиться отдельно, чтобы на нее не оказывали влияние другие дети.

– Сегодня, Дарья, ты определенно мне нравишься.

– Я буду стараться нравиться тебе всегда. – Она повернулась и вошла в дом.

Лютый пожал плечами.

«Чего это с ней? Умом тронулась баба, не иначе. Или и правда все обдумала и поняла, что лучше подчиниться? Последнее вернее. Но и так неплохо».

Он следом за женой прошел в дом, принял душ, пообедал, приготовил вещевой мешок. Жена собрала дорожную сумку.

Потом Лютый позвал Дарью в спальню и сказал:

– Возможно, уеду надолго. Я хочу заняться с тобой сексом.

Дарья кивнула:

– Я тоже этого хочу. Подожди немного, я приму душ и разберу постель.

– Ты будешь делать все, что я скажу?

– Конечно. Ведь я же твоя жена.

– Вот как! – Лютый хмыкнул. – Ладно, ступай, я обожду.

В 21.00 он с Дуничем в сопровождении Бровчука и Безобраза на «Ниссане» выехал из старого дома. К месту сбора главарь банды прибыл в 21.47. Вскоре подошли два «Урала», с ними подержанный, но еще крепкий внедорожник. Боевики остались в кузовах, из машин вышли только Лютый и его заместитель Скараба.

– Сколько ты людей привез, Богдан? – спросил Лютый.

– Пятьдесят три бойца. У Чехина нас будет ждать отряд Степана Цупалы, сорок четыре штыка. Ну и нас, командиров, шестеро, всего сто три человека.

– Оружие?

– Автоматы, по два магазина к ним. Гранатометы, пулеметы. С боеприпасами порядок.

– Настроение бойцов?

– Боевое.

– Все трезвые?

Скараба замялся.

– Да как сказать. Некоторые и поддали, но пока доедем, устроимся, протрезвеют.

– Передай тем, кто поддал, что за пьянку у Зареченска я расстреливать буду!

– Передам.

Телефон Лютого сработал сигналом вызова.