– Квартира принадлежала одному коммерсанту, который умер в больнице еще два года назад. Его жена продала квартиру и уехала в Прагу с новым мужем. Ну а мы купили ее в складчину для наших целей. Полиция и власти нас не тревожат, ведь я по документам полковник полиции в отставке. Документы надежные, а одинокий старик никому не интересен.

– М-да, проходят века, – глубокомысленно заметил Буторин, – а женщины не меняются. Только что похоронила мужа и уже улетела в другое гнездышко.

– Женщинам природой предназначено тянуться к сильному плечу, – философски заметил хозяин. – Кто-то должен ее содержать и кормить, защищать. Такова природа. Но что я вас разговорами потчую. Вы ведь устали с дороги. Может быть, хотите есть? А может, вам сливовицы налить?

Буторин посмотрел на хозяина квартиры с удовольствием.

– А вот это не помешало бы, – кивнул он с улыбкой. – А еще умыться бы.

…Утром хозяин ушел, и его не было весь день. Буторин часто подходил к окнам, выглядывая на улицу сквозь тонкую щель между занавесками. Прислушивался к звукам за входной дверью. Дом и улица жили своей жизнью: неторопливой, размеренной, настороженной. Половину ночи хозяин расспрашивал гостя о положении дел на восточном фронте, о том, что вообще творится в мире. Он слушал внимательно и только покачивал головой, видимо, большая часть новостей была для него удивительной.

По-русски Радек Машик, так звали хозяина конспиративной квартиры, говорил хорошо. По национальности он был чехом и несколько лет провел в России в составе чехословацкого корпуса во время бушевавшей там Гражданской войны. И сейчас, состоя в движении Сопротивления, он имел доступ к достоверной информации об истинном положении дел в мире, но истинная картина удивила даже его. Кажется, и в рядах Сопротивления информацию для рядовых членов все же дозируют.

Буторин не находил себе места, хотя понимал, что сейчас самое главное – информация. Без нее начинать что-то делать бессмысленно. Он один сможет гораздо меньше, чем разветвленная сеть коммунистического подполья, имевшая неограниченные контакты с населением, в административных кругах протектората и местных муниципалитетов. И все же ему не сиделось без дела. Группа разделилась, и каждый член группы занялся своей частью операции. Ее успех зависел от каждого. И все же сейчас от Буторина требовалось лишь терпение. Подпольщики принесут ему точную информацию, и потом уже предстоит действовать самому. Нужно найти самолет и оценить обстановку в месте его падения. И все же разведчик не сидел без дела, несмотря на то что был ограничен даже в пространстве.

А вечером Буторин увидел в окно, как к дому, переходя дорогу, двинулся старик Радек. На улице было малолюдно, почти не было машин. Все, кого разведчик видел в окно, были в основном, судя по одежде, рабочими, возвращавшимися домой с производства. Район был не самый престижный, видимо, чисто рабочие кварталы. «Может быть, поэтому по вечерам здесь так тихо, – подумал Буторин. – После тяжелого физического труда людям хочется отдыхать». Радек почему-то остановился на краю тротуара и стал ждать. Не прошло и минуты, как к мужчине подъехала на велосипеде девушка в белых гольфах, полосатой юбке и зеленом берете. Она ловко соскочила с велосипеда, придерживая юбку, и поцеловала Радека в щеку. Вскоре в коридоре послышались шаги, потом в двери повернулся ключ, и в квартиру вошел хозяин с той самой девушкой.

– Здравствуйте, – сказала тихо, но довольно жизнерадостно девушка и протянула Буторину руку. – Меня зовут Ольга, и я очень рада видеть советского человека здесь у нас!

Разведчик укоризненно посмотрел на Радека, но тот с улыбкой махнул рукой.

– Ничего страшного. Это моя племянница Ольга Балажова, а по совместительству и наша связная.

– Рад знакомству, – не выпуская из руки мягкую и нежную девичью ладонь, ответил Буторин. – Откуда вы так хорошо говорите по-русски?

– О, у меня очень много русских друзей. До войны я ездила и провела все лето в вашем «Артеке». Мы там готовили большое театрализованное представление для испанских детей. А потом я еще переписывалась с друзьями из Советского Союза. Я талантливая, – вдруг рассмеялась девушка. – Я знаю и русский, и немецкий, и даже немного испанский. Дядя говорит, что у меня талант к языкам, потому что я общительная свыше всякой меры.

Девушка продолжала болтать, почти не умолкая, но, надо отдать должное, делала это относительно тихо и не создавая в доме суеты. Она поставила на газовую плиту чайник, нарезала хлеба, достала из шкафа банку овощного рагу и немецкую банку консервированных сосисок.

– Ты лучше бы к делу переходила, – строго сказал Радек, но не смог сдержать улыбку. – Человек к нам не харчеваться прибыл, а по делу.

Девушка кивнула, продолжая улыбаться, сунула руку за шкаф и достала оттуда сложенную в несколько раз карту местности, охватывающую и сам Прешов, и все его пригороды. Расстелив карту на большом столе в гостиной, она взяла вязальную спицу и задумчиво почесала ею свой затылок. Получилось это у девушки очень забавно. Совсем как у школьницы, которая увидела, что заданная на дом задачка не такая уж простая. В груди у Буторина пробежала теплая волна. Какие бесстрашные девочки сражаются и на фронтах, и в Сопротивлении во многих странах. А ведь вчерашние школьницы. Им бы косички заплетать да на танцы бегать. Над книжками в библиотеках сидеть. А ведь сидели, и над правильными книжками сидели, раз встали в один строй со взрослыми в этой страшной беспощадной борьбе. И ведь читали девочки и книгу Этель Войнич «Овод», и о Спартаке читали. Читали и восхищались мужеством, бесстрашием и величием духа этих людей, патриотов, борцов. Слезы глотали и читали. И вот когда пришла на ее землю коричневая чума, она, не задумываясь, встала в один ряд со взрослыми, с мужчинами, чтобы доказать, что она тоже готова жертвовать всем и даже своей жизнью ради своего народа.

– Смотрите, Виктор, – Ольга обвела кончиком спицы участок на карте. – Вот здесь, в районе болотистых низин реки Топля, самолет и упал. Многие видели его падение, а мальчишки даже бегали смотреть, да только испугались в болота лезть. Там, говорят, у одного хозяина в деревне корова утонула. Но это точно он, потому что видели, как двое спускались на парашютах. Как вы и сказали.

– А местные власти как себя ведут? Оцепление не поставили в тех местах?

– Вроде бы нет. Вчера еще его не было, хотя поисковые отряды какие-то там лазили, объезжали округу.

– Немцев там не видели?

– Нет, вот кого точно там не было, так это немцев. Их вообще тут давно никто не видел. Только свои, словацкие подразделения самообороны протектората, полиция.

Буторин рассматривал карту. К сожалению, она не была топографической. Просто административная карта с дорогами, населенными пунктами, мостами и другими элементами хозяйства. Хотя, где лес, а где открытое пространство, понять было можно. Хотелось бы понять гораздо больше, ведь ему предстоит пробраться в эти места и самому увидеть самолет, руками пощупать, убедиться, что это именно то, что ищет группа. Немцев нет, но это не значит, что они не появятся. Самолет еще секретный. И надо придумать, как побыстрее попасть туда и не вызвать подозрений ни у кого, особенно у местных жителей и полиции.

– Оля, ты где сейчас служишь? – спросил Буторин, не отрывая глаз от карты.

– Оля, – повторила девушка и тепло улыбнулась. – Меня так никто не звал уже очень давно. Только там, в «Артеке» у вас. Только у вас, у русских, такие теплые производные уменьшительно-ласкательные формы от имен… Я служу в отряде дорожной службы. Ведаю технической документацией. Не инженерной, конечно, а так – накладные, поступления материалов, расход материалов, наряды на работы, сроки. И вся такая вот ерунда.

– А хвост, значит, торчит?

– Торчит, Виктор, только хвост и торчит, поэтому самолет и искали долго. Его только вблизи можно увидеть.

Буторину стоило больших трудов уговорить Ольгу не сопровождать его. Девушку было просто не остановить в ее горячем порыве помочь русскому товарищу. Но разведчик был непреклонен. Ольга уехала и за ночь приготовила Буторину рабочую ношеную спецодежду, крепкие ботинки, черный берет и тачку с небольшим набором дорожных инструментов. Кирка, две лопаты, ведро. В тачку на дно был насыпан песок, под которым укутанный в непромокаемый брезент лежал «шмайсер», офицерский «вальтер» и две ручные гранаты-лимонки.

Это была перестраховка. Буторин не успел толком изучить местность и город, чтобы соваться безоружным в надежде, что сможет уйти от преследования вооруженного патруля проходными подъездами, дворами и темными улицами пригородов. Ситуация в городе, конечно, не такова, чтобы в каждом видеть вражеского разведчика, но ожидать повышенного внимания к месту падения самолета уже стоило. А именно туда Буторин и направлялся сегодня.

До старого полуразрушенного дома на окраине села Вылы он добрался под утро незамеченным. Здесь ему предстояло переодеться, спрятать свою городскую одежду. В образе дорожного рабочего Буторин должен был дойти до нужного места, а там, согласно обстоятельствам, выполнить задачу. Увидеть самолет, убедиться в том, что это нужный группе объект. Ольгу, которая рвалась помогать и всячески участвовать в этой разведывательной прогулке, пришлось просто прогнать. Правда, девушка не обиделась, а отнеслась с пониманием и держала кулачки возле подбородка, пока Буторин строго-настрого ей приказывал даже близко не появляться в той местности. Она только с готовностью кивала и грустно улыбалась, пытаясь заверить Виктора, что будет послушной.

Какая же она девчонка, вздохнул разведчик, выглядывая на улицу. Молодчинка! Такое удобное место заприметила и посоветовала. Здесь и переодеться можно, и переждать, и до дороги добраться, минуя внимание сельчан. А там уже и дела никому нет, откуда тут появился рабочий. Надо ему что-то там ремонтировать, вот он этим и занимается. Спокойно, методично, без лишнего шума. По легенде, «рабочий» был глухонемым.

Буторин уже больше часа шел по дороге. В трех местах он останавливался, вынимая выбитый из дороги большой камень. Он вычищал посадочное место и укладывал камень назад, закрепляя его раствором, который замешивал в старом ведре. Дважды мимо проезжали на телегах местные крестьяне, равнодушно поглядывая на рабочего. По взглядам Буторин понял, что подозрения и интереса он не вызывает. Значит, он выглядит вполне буднично. Потом проехала машина с каким-то начальством, а недавно появились и полицейские.

Мотор мотоцикла стал слышен почти за полкилометра на открытом пространстве, но Буторин решил, что ему надо задержаться и изображать работу, когда мимо будут проезжать полицейские. Так надежнее, чем встреча с рабочим, который катит тачку в неизвестном направлении вдали от окраин города. Работа нашлась тут же, на небольшом мосточке, у которого покосился опорный столб в самом начале перил ограждения. Полиция подъехала, когда Буторин откопал основание столба, закрепил его и теперь засыпал ямку землей и утрамбовывал ее там. Полицейские проехали медленно, разглядывая рабочего, но так и не остановились. Надо было спешить, потому что путь впереди еще длинный и до ночи следовало вернуться назад. Вполне могла поступить новая важная информация и от подпольщиков, и от Шелестова.

До того места, откуда удобнее напрямик пройти по болоту к упавшему самолету, если верить Ольгиным сведениям, было не больше километра. Буторин прикинул свои возможности. Если он и дальше будет двигаться по дороге и имитировать ремонт при приближении кого угодно из словаков, пусть даже и не полицейских, то ему тут ковыряться в дорожном полотне до самой ночи. Появляться здесь завтра в том же виде и с этой дурацкой тачкой опасно. Любой здравомыслящий и облеченный определенными полномочиями человек заинтересуется тем, почему тут околачивается этот тип. Все выяснять нужно сегодня, с первого раза. Тем более что завтра все вокруг этого болота может быть уже оцеплено не только полицией, но и армейскими подразделениями. Возможно, что и не из состава сил самообороны протектората, а немецкими. Платов предупреждал о такой возможности. В Берлине не дураки, там прекрасно понимают, что Красная Армия наступает такими темпами, что в любой момент можно ожидать обрушения фронта, как, например, в Белоруссии или в Румынии.

Присев на ограждение очередного мостика на шоссе, Буторин закурил, прислушиваясь к звукам. Кажется, моторов не слышно, а вот повозку можно вовремя и не услышать. Открытых участков местности вокруг почти нет, издалека машину или повозку не заметишь. Значит, надо прятать тачку с инструментом где-то здесь и уходить вглубь леса и по краю болота выходить к самолету. Все символы, начерченные на его борту, и нумерация в памяти. Главное, убедиться, что это именно тот самолет. Сейчас это самое главное. Убедиться и уйти, доложить, передать информацию.

Старательно растоптав ногой пепел от сигареты и растерев в руке окурок, Буторин поднялся, прислушался в последний раз, а потом, схватив свою тачку за ручки, покатил ее в кустарник. Тачка тяжелая, на траве остается след. К завтрашнему дню он исчезнет, трава распрямится, но засечь его смогут уже сегодня. И Буторин вернулся и как мог расправил травинки на том месте, где катилось колесо тачки. Получилось неидеально, но след, по крайней мере, не бросался в глаза. Пройдя с тачкой еще несколько десятков метров, разведчик стал совершенно не виден со стороны дороги. Пышная крона деревьев, кустарник – все это скрывало человека от посторонних глаз. А потом Буторин увидел небольшую яму, видимо, оставленную несколько лет назад упавшим деревом, когда его корни выворотило весом дерева.

Он закатил в ямку свою тачку и принялся поспешно вооружаться. Все, теперь он уже не на глазах, и теперь оружие лучше иметь при себе. Без документов, толком не зная словацкого языка и изображая глухонемого, он рисковал однозначно попасть в камеру местного отдела полиции. А там уж контрразведка быстро сообразит, кто он и что тут делает. Так что если повезет, то можно будет вернуться за тачкой и продолжить дольше имитировать ремонтные работы. Рассовав пистолет с гранатами и запасными магазинами к автомату по карманам и за пояс, Буторин двинулся к болоту. Влажность чувствовалась во всем. Правда, ее еще не было под ногами, но буйная зеленая растительность говорила сама за себя. Несколько раз Буторину пришлось обходить участки, покрытые водой и болотной растительностью. Но это было еще не болото, а только признаки, что оно совсем рядом.

Конечно, Словакия – это не те места, в которых болота занимают огромные непроходимые участки. Это вам не тайга и не Карелия. Возможно, здесь можно найти такие участки, где провалиться удастся очень глубоко, даже с головой. Но все же здешние болота – это прежде всего просто переувлажненные участки почвы в пойме реки. Весной ее заливают воды разлившейся реки, летом подпитывают грунтовые воды и родники. Буторин чертыхнулся и перепрыгнул большую лужу. По скользкой грязи он проехал ботинком и все же едва не упал в грязь. И тут он услышал голоса. И совсем рядом. И если он слышал этих людей, то и они могли услышать его возглас. Услышали!

Кто-то громко стал звать какого-то Олеся, видимо, решив, что голос Буторина принадлежал его товарищу. Разведчик притих, стоя за деревом и озираясь по сторонам. Кто это, сколько их, в каком направлении двигаются? И тут до Буторина дошло, что он поскользнулся вовремя. Не будь этой заминки, и он через несколько секунд вышел бы к каким-то людям, которые сидели очень тихо. Нет, это не засада. Они просто кого-то ждали. Может быть, того самого Олеся, посланного на разведку, или за водой, или просто проверить путь через болото. А может, посмотреть, можно ли подойти к самому утопленному самолету.

Это были словаки в военной форме – значит, силы самообороны протектората. И раз они здесь, среди этих болот, то ищут они тоже самолет. Скрыться Буторину не удалось, хотя в какой-то момент он уже поверил, что уйдет, медленно пятясь. Так он смог бы обойти эту группу солдат и пройти дальше к тому месту, где мог торчать из воды хвост самолета. Но сделать это ему не удалось. Появившийся сбоку солдат с винтовкой в руках, видимо, и был тем самым Олесем.

Молодой мужчина с рябым после оспы лицом увидел незнакомца и дернул затвор винтовки, громко закричав, подзывая товарищей. Все, теперь уже затаиваться поздно, понял разведчик. Буторин почему-то решил, что там справа, куда он чуть не вышел, солдат мало. Интуиция и отсутствие шума, который производила большая группа людей, подсказали ему это и единственный путь к спасению. Таких групп может быть несколько, но не в одном же месте. Поиски могут идти очень активно, поэтому все, что ты делаешь, должно быть неожиданным для противника, непредсказуемым.

И Буторин, подняв ствол автомата, короткой очередью свалил словака и, не дожидаясь, когда тот упадет на землю, бросился вперед. На небольшой поляне было пятеро словацких солдат, включая и молодого лейтенанта. Группа, судя по расстеленной на траве холстине с продуктами, уселась перекусить. И уж опасения встретить тут врага у них не было. Услышав автоматную очередь, некоторые словаки вскочили, опешивший от неожиданности офицер даже не достал из кобуры пистолет. Положение у разведчика было не самое удачное. Офицер и двое солдат перед ним, причем солдаты успели схватить оружие, справа еще один в расстегнутом мундире и сидя на траве, четвертый разинул рот, держа в руках нож и каравай хлеба.

Самыми опасными были те, кто взял оружие, и Буторин сразу же одной очередью уложил обоих. В тот же момент справа на него бросился солдат. Он бы успел схватить Буторина за руки, отвести оружие, помешать стрелять. И тогда остальные напали бы и обезоружили русского разведчика. Но Буторин был готов к нападению. Он, еще стреляя, уловил боковым зрением метнувшееся в его сторону тело. И стоило только его автомату замолчать, как Буторин резко выбросил правую ногу в сторону, нанося удар боковой стороной стопы в коленную чашечку солдата. Тот вскрикнул и, не добравшись до своего противника всего на один шаг, согнулся, припав на одну ногу. И тут же русский ударил его наотмашь сбоку автоматом по голове и, когда словак упал на колени, выстрелил в него в упор.

Лейтенант наконец сумел вытащить пистолет из кобуры, но автоматная очередь прошила его грудь, а несколько пуль поразили и последнего словака, сидевшего возле импровизированного стола на траве. «Все, шутки кончились, – подумал Буторин, выбрасывая опустошенный автоматный магазин и вставляя полный. На ходу он еще раз оглянулся на результат своей работы. – Точно, это поисковая группа, и таких тут несколько. И они ищут самолет, потому что искать тут на болотах, кроме комаров, некого и нечего. А я уже нашумел. И меня уже услышали другие. Пусть не все насторожились и поняли, что тут могло произойти, но все равно спешить мне надо. Группа примерно обследует квадратный километр. Вряд ли солдат отправили больше. Речная пойма в этом месте не такая уж обширная. Может быть, еще пара групп есть поблизости, но пока оснований для беспокойства нет».

Буторин бежал по краю леса, и под ногами чавкала болотная жижа. Лес был густой, но сюда, ближе к влажной почве речной поймы, деревья становились и реже, и ниже. Местами из воды торчали лишь голые гниющие столбы вместо деревьев. Где-то были еще группы солдат, но здесь звуков голосов не слышно. Буторин торопился обследовать как можно большую территорию. Скоро вечер, скоро найдут убитых им солдат, и тогда начнется паника, и все вокруг будет перекрыто постами и патрулями, поднимут на ноги даже полицию. И тут он увидел то, что никак не вписывалось в общую картину болотистого ландшафта. Темно-зеленое инородное тело выпирало из-за тонких стволиков покореженных осинок. Кучи буро-черной земли комками высились вокруг неопрятно и нелепо. Самолет упал почти отвесно в болото, не проделав большущего коридора в жиденьком лесочке. Он, теряя крылья, сминая носовую часть, вошел глубоко в болотную жижу. И теперь только обломки и обрывки тонкого металла и кучи грязи говорили о том, что здесь произошло.