Глава 2

Нагие всерьез взялись за подготовку к бегству. Михаил Федорович перестал пить, отчего почти всегда был не в настроении, однако дело свое делал. Наперво он решил заняться наймом речного судна, которое должно было сыграть отвлекающую роль во всем плане побега семьи в Польшу и запутать следы ищеек Годунова.

Но как это сделать, когда вокруг полно людишек Битяговского? Из Кремля выйдешь, а дьяк о том уже ведает. В Угличе владельцев речных судов много. Город стоит на Волге, с нее кормится. А к кому и как подойти, чтобы Битяговский не знал?

Выход из положения, казавшегося Михаилу отчаянным, нашелся неожиданно.

Михаил, истерзанный думами и духотой, стоявшей в жарко натопленных покоях, решил выйти во двор, прогуляться, воздухом подышать. Погода стояла морозная, но безветренная. Он надел шубу и шапку, вышел в коридор и столкнулся там с Ариной Тучковой.

Кормилица царевича вздрогнула.

– Ой, господи, боярин, напугал-то как!

– Много тут вас пугливых, – буркнул Михаил. – Чего допоздна делаешь во дворце?

– Дело свое справляю.

– Дело, – недовольно проговорил Михаил, – мне бы твои заботы.

– А чем это ты озабочен, боярин?

Брат вдовствующей царицы вздохнул.

– Тебе-то какое дело?

– Может, подмогу?

Михаил Федорович посмотрел на кормилицу.

– Поможешь? А ну-ка пройдем в покои.

– Ты только это…

– Ты о чем подумала, Арина? Как тебе в голову такое могло прийти?

– А я что, я ничего.

– Ничего она. – Михаил Федорович покачал головой. – Идем, говорю, потолкуем.

– Тут нельзя?

– Слушай, ступай-ка ты к себе. Поможет она!.. Чего испугалась? Что приставать буду? Нужна ты мне.

Он собрался идти дальше, но Арина сказала:

– Ладно, боярин, пойдем в покои, а то гляжу, извелся ты в думах.

– И до чего же вы, бабы, непутевые! То не пойду, то идем. – Михаил Федорович прошел обратно в покои.

Тучкова шагала за ним.

Он сбросил шубу.

– Жарко. Надо сказать, чтобы больше не топили.

– Да, душно у тебя. Так о чем думы-то твои?

– Надо мне по наказу сестры нанять на лето судно для прогулок царевича.

– И что в этом трудного? Купцы с удовольствием сдадут ладью. Ведь не даром же?

– А дьяк, который надзирает за семьей? Прознает он про это и назло царице сделку сорвет. Мне нужен человек, который не побежит к Битяговскому. Много ли таких в городе?

– Да, таких, пожалуй, немного, но одного посоветовать могу.

Михаил Федорович пытливо взглянул на Тучкову.

– И кто это такой смелый, что против человека Годунова не побоится пойти?

– Федор Табанов, рыбой копченой с товарищем своим торгует.

– Откуда ты его знаешь? Почему думаешь, что не забоится он гнева Борискина?

– Я же дружна с Катериной, его женой. Она сказывала, что муж и товарищ его царевича жалуют, говорят, не зря Годунов прислал сюда дьяка с людьми. Задумал он какую-то подлость.

– Что, открыто об этом говорят?

– Ну не на людях, меж собой, конечно. Вот к Табанову тебе и надо обратиться.

– Почему не к товарищу его?

– Можешь и к товарищу, но лучше к Табанову. Он вроде как старший в их деле и характером сильнее.

– Это ты тоже от женки его слыхала?

– Это я из разговора ее поняла.

Михаил Федорович задумался, прошелся по покоям, повернулся к Тучковой.

– Ладно. Но как мне встретиться с Табановым, чтобы людишки дьяка не заприметили? Тебе же хорошо известно, что за нами всеми надзор установлен.

– Это за вами, боярин, за царицей, царевичем. А чтобы смотреть еще и за прислугой, так у дьяка людей не хватит. Я могу спокойно переговорить с Катериной. Она завтра должна зайти, просто так, поболтать.

– Поговори. Но смотри, ты за Катерину и муженька ее поручилась. Если что, спрос будет с тебя.

– Знаю. К купцу сам пойдешь? Или ему сюда прийти?

– Сам пойду. Сюда его не проведешь мимо стражи, а она под дьяком. Я же знаю, как незамеченным уйти из дворца и из Кремля. Пусть только этот купец встретит меня на подворье да работников своих, коли такие есть, уберет. Лишних людей в доме быть не должно. А как лучше по городу к его подворью пройти?

– Это и я скажу.

– Может, еще и проводишь?

– Скажешь, провожу!

– Ответ когда дашь?

– Так завтра и дам.

– Все, поговорили, ступай. Завтра жду ответа. Когда к тебе Катерина должна зайти?

– До полудня.

– Добро, буду ждать. Если мужик ее согласится на тайную встречу, то пусть с ней не затягивает. И язык за зубами держите, чтобы Битяговский ни о чем не прознал. Это уже не мой, а царицы Марии Федоровны строгий наказ.

– Ой, что-то вы опасное задумали, боярин.

– Тебя это не касается. Твое дело маленькое. Поможешь, наградим. Подведешь – накажем. О том крепко помни.

– Если бы не Дмитрий, меня бы тут не было. Все, боярин, пошла я. Завтра будешь знать все.

– Ты сюда не приходи, как встретишься с купчихой, на дворе будь. Увижу, выйду.

– О нашем разговоре даже Мария Федоровна не должна знать?

– А то ты что-то сделаешь без ее ведома? Ступай уж.

Михаил Федорович спустился в гостевую залу.

Мария Федоровна задумчиво сидела в кресле.

– Тебя тоже гложут мысли, сестра?

Царица вздрогнула.

– Ты?

– Тоже испугалась, что ли?

– Кто еще?

– Арина Тучкова.

Мария посмотрела на брата.

– Что у тебя с ней?

– И ты туда же, – присев на скамью, проговорил Михаил. – Ничего.

– Так как тогда испугал?

– За тем и зашел, чтобы поведать о нашем с ней разговоре. Утром она сама все тебе расскажет, но лучше будет, если ты сейчас узнаешь.

– Не говори загадками, давай по делу.

Михаил Федорович поведал сестре о разговоре с Тучковой, не упустив ни малейшей подробности.

Вдовствующая царица внимательно выслушала его и сказала:

– Это что же получается, Михаил, наша прислуга свободно заводит знакомства среди горожан?

– Так бабы, Мария, что с них взять? Они без того, чтобы почесать языками, не могут. Но я кормилицу царевича строго предупредил, чтобы о нашем разговоре молчала.

– Ты понимаешь, что наделал?

Тот шумно выдохнул.

– Ну вот и так плохо. А как мне, по-твоему, нанять судно да подобрать на него людей, сиднем сидя во дворце? Как найти верного человека, когда повсюду людишки Битяговского?

Мария Федоровна успокоилась и неожиданно улыбнулась.

– Ты прости меня, брат, я была неправа. Ты все сделал верно, сказал Арине, что ладья нужна для летних прогулок царевича по реке. Узнает об этом дьяк и что? Запретит прогулки? Может. Скажет купцам, чтобы не давали нам судно? Тоже может. Но главного не прознает – для чего на самом деле мы хотели нанять это судно. Не получится здесь, обращусь к князю Губанову. Тот что-нибудь придумает. У него и люди есть, и суда. Вот только как быть теперь с Андрюшей?

Михаил Федорович насторожился.

– А что Андрюша?

– Мы думали, он в Новгород и обратно скрытно ездил, ан нет, оказывается, видел его один из здешних стражников.

– Да ты что? Теперь о нем и дьяк знает? Но это же крах всего дела. Возьмут Андрюшу, он под пытками и выдаст, зачем мы посылали его в Новгород.

– Не суетись, Михаил. Судя по всему, дьяк о гонце нашем ничего не ведает. А стражник перед тем, как на службу заступить, дождался Григория, тот в город выезжал, и сказал, что есть о чем поговорить. Серьезный, мол, разговор.

– Григорий сейчас с этим стражником?

– Да.

– Господи, спаси и сохрани, не дай сгинуть от рук Борискиных.

– Чего так перепугался? Или не знал, что тягаться с Годуновым – не игрушки?

– Ох, Мария, попадем мы, как кур в ощип, чует мое сердце.

– И давно ты таким пугливым стал?

– Станешь, когда новость такая. Давно Григорий на встречу ушел?

– Да уж должен был вернуться.

– А если его Битяговский взял? Стражника поставил, чтобы выманить Григория, а сам тут как тут.

– Подумал, что сказал? Зачем Григория куда-то выманивать, когда дьяк мог взять его и во дворце? Не сам, через городского пристава.

– Ох, Мария, чую, беда.

– Не ной, сядь на лавку, воды испей.

В коридоре послышались шаги. В залу вошел Григорий Федорович, снял шапку, шубу, остался в шелковой рубахе.

– И что так натопили? Не продохнуть. А, Михайло, ты чего такой бледный? Худо без выпивки?

– Не напоминай. Лучше рассказывай, о чем со стражником говорил.

Григорий Федорович взглянул на сестру.

Та кивнула, мол, можно при брате.

Григорий устроился на скамье, ближней к креслу вдовствующей царицы, и проговорил:

– Стражник этот, Боян Каратаев, местный, из Углича. Здесь у него два брата живут, один скорняк Влас, другой купец Глеб. Родители померли. Их изба отошла Бояну. Братья с сыновьями живут на одном подворье в других избах…

– Ты о деле, Григорий! – потребовала Мария Федоровна.

– Так я и говорю о деле. Все по порядку. А ты лучше не перебивай, не то забуду чего. Разговор был скорый, тайный.

– Ладно, продолжай, коли подробности так важны.

– Важны, сестра. Так вот, в Угличе у Бояна два родных брата, в деревне же Сутнице двоюродные проживают, трое. Те, понятно, от земли кормятся. Когда Андрюша вернулся из Новгорода, коня поставил в конюшню, сам же прошел во дворец потайным ходом. Там, где мы сегодня говорили со стражником. А его место недалече, на углу. Вот он случайно и увидел Андрюшку. Человек для стражника чужой. Тот хотел гонца задержать, но я успел открыть дверь раньше.

– Так этот глазастый стражник и тебя видел? – спросила Мария.

– Видел, сестра. Я пропустил Андрюшку и осмотрелся, нет ли за ним кого.

– Это значит, стражник тебя увидел, а ты его нет?

– На угол не посмотрел.

– Ладно. О чем говорили?

– Боян сказал мне, что если у нас есть человек, о котором не знает дьяк, то его надо лучше прятать. Мол, будь на моем месте другой стражник, Битяговский уже все знал бы и учинил бы следствие.

– Почему же Боян этот не сдал нашего человека? – осведомился Михаил.

– Я его тоже о том спросил, а он мне в ответ, мол, в народе поговаривают, что дьяка из Москвы прислали, дабы царевича извести. Чернь недовольна, почитает батюшку его и нам зла не желает. Так и семья Каратаевых. Стражник сказал, что если есть надобность, то он и братья его всегда готовы служить нам, а не Битяговскому с Раковым. Я ему велел о гонце молчать. Мол, человек тот уже покинул Углич, а приезжал он, чтобы вещицы твои, Мария, драгоценные, забытые на Москве, привезти. Солгал я, взял на душу грех, но думаю, что стражник мне не поверил.

Мария Федоровна поднялась с кресла, прошлась по зале, шелестя длинным платьем.

– А ты уверен, Григорий, что Боян этот не заслан к нам Битяговским?

– Но тогда Андрюшку искали бы.

– Я тоже так думала до недавнего времени и Михаилу о том говорила, а сейчас вдруг мысль пришла, какой резон Битяговскому Андрюшку брать сейчас, сразу? Это успеется. Куда полезней к нам человека своего приставить, чтобы приглядывал. Сам Битяговский на такую игру не пошел бы, а вот Бориска мог, это как раз по нему. А что, если этот Боян и есть тот человек, которому Годунов намерен поручить извести Дмитрия? Расчет простой. Этот стражник втерся в доверие, будет нам служить, дьяка ругать, поручения мелочные исполнять, а поступит приказ от Бориски, он и лишит царевича жизни.

– Да не похож он на убийцу. Конечно, только Господь Бог знает, что у него внутри, но я ему почему-то верю.

Мария покачала головой.

– Такого и должен был послать Бориска. Битяговский слишком заметен, а стражник – самое то.

Григорий пожал плечами.

– Если в каждом видеть врага, то нам самим ничего в Угличе не сделать. Я имею в виду побег. Как наберем людей, если никому не верить? А то, что чернь против дьяка настроена, проверено.

Мария Федоровна усмехнулась.

– Потому как слухи о его безбожных замыслах отсюда, из дворца расползаются. Мы их черни даем.

– Ну уж нет, Мария, за Дмитрия не только в Угличе стоят. Возьми того же князя Ивана Петровича Губанова, живущего в Новгороде, – проговорил Михаил.

– Думаю, его просить надо, чтобы занялся подготовкой побега, – сказала Мария Федоровна и села обратно в кресло, – это надежней.

– А как ты с ним теперь свяжешься, сестра? – поинтересовался Григорий. – Пошлем Андрюшу, его схватят, коли стражник – человек дьяка. А другого надежного гонца у нас нет.

В разговор вновь вступил Михаил:

– Надо бы как-то проверить этого Бояна.

– Как? – спросила вдовствующая царица. – Предложи, послушаем.

– Знать бы.

– А я знаю, – сказал Григорий, – у него же родственники в Сутнице. Это верст десять-двенадцать от города. Надо поручить ему предупредить братьев в деревне, чтобы гостя встретили из Москвы.

– Какого еще гостя? – осведомилась Мария.

– Никакого. Для проверки сказать, что гость из Москвы должен к нам приехать. Принять его в Угличе из-за Битяговского мы не можем, а в Сутнице – другое дело. Да еще он должен в условленное время меня туда же проводить, обеспечить скрытый от дьяка выход из Кремля.

– Что-то я плохо понимаю тебя, брат, – проговорил Михаил, – попросишь ты стражника об услуге. Если он Битяговскому служит, то сообщит ему об этом. Дьяк, понятное дело, разрешение даст, Боян выведет тебя из Кремля и тайком привезет в Сутницу. Гость не приедет, и что дальше?

– Гость не приедет, но Битяговский такой момент не упустит, захочет перед Бориской выслужиться. Сам объявится в деревне, дабы гостя этого прихватить.

– Но того же не будет?

– Да что ты на самом деле? Говорю же, что Битяговский там объявится. Мы тут увидим, как он отправится туда, и поймем, его человек Боян или нет.

– А что, неплохо, – сказал Михаил.

– Хорошо, Гриша, когда Боян в другой раз заступит на службу, поговори с ним, передай просьбу о приеме гостя, скажи, что это человек знатный, влияние на Москве имеет, стоит на стороне царевича Дмитрия, Годунова не признает, – проговорила Мария.

– Сделаю, сестра.

Вдовствующая царица повернулась к старшему брату.

– А ты занимайся купцами. Времени у нас вроде много, но и препятствий немало. К маю у нас все должно быть готово. Последний месяц будем жить тише воды, ниже травы, покажем Битяговскому, что смирились со своей участью и ничего не замышляем. Только так нам удастся обмануть Бориску, и никак иначе. Брату Андрею ничего не говорим, как и прежде. Он и так тих и покорен. – Вдовствующая царица направилась к выходу. – На сегодня все. Я устала. Ступайте отдыхать и вы.

На следующий день Дмитрий по обыкновению вышел во двор. Там уже были его друзья. Прислуга за ночь залила горку, и ребятки весело скатывались с нее.

Михаил Федорович тоже прошел во двор. Арина Тучкова, Василиса Волохова и Мария Колобова глядели за играми ребят. Он взглянул на Тучкову. Та незаметно кивнула, отошла от крыльца и двинулась в сторону кремлевских ворот.

Михаил Федорович окликнул ее:

– Арина!

Женщина осмотрелась и, прикрывая рот платком будто от мороза, быстро проговорила:

– Сегодня, как стемнеет, буду у храма. Подходи, боярин, покажу подворье Табанова. Он согласился встретиться с тобой. Но тайком, как того хотел и ты.

– Подойду. Сама куда направилась?

– Тулуп для сына принести, оделся не по погоде.

– Ну добро, как стемнеет, у храма.

Тучкова пошла дальше. Михаил Федорович остался во дворе, кутался в шубу, смотрел за Дмитрием.

Скоро появился Битяговский, поздоровался, тоже посмотрел на забавы Дмитрия.

– Играется царевич? Это хорошо, здоровье дает.

– А мы вот все мешаем ему, притесняем.

– Не надо так, Михаил Федорович. Ерничать не стоит. Хотел узнать, с падучей сына Мария Федоровна что думает делать?

Михаил с удивлением взглянул на дьяка-надзирателя.

– А что царица, по-твоему, может сделать?

– Может, из Москвы докторов ученых запросить? Царь Федор не откажет. Все-таки братья они по отцу. Ваш-то немец, видать, в хвори не разбирается.

– А как доктора московские разберутся, ежели эту хворь напустили на царевича люди темные, злобные?

– Ты думаешь, это порча?

– Чего я думаю, то тебя не касается. Есть разговор с царицей, ступай к ней. Она тебя примет. А мне с тобой разговаривать не о чем.

Битяговский вздохнул и произнес:

– Как ты, боярин, не поймешь, что я прислан сюда по воле царя Федора Ивановича. Обязанности на меня лично он наложил, грамоту со своей печатью выдал.

Нагой усмехнулся.

– А Годунов Борис Федорович, конечно, к этому никакого отношения не имеет. Не надо мне, дьяк, сказки сказывать. Я их в детстве наслушался.

– Не пойму, чего вам не хватает, откуда столько злобы на всех, и в первую голову на Годунова? Борис Федорович всего лишь служит царю. Да, сестра его царица, но он не пользуется этим, да и она не позволила бы. Не стоит верить всяким слухам. Надо трезво смотреть на жизнь.

– Ты это на что намекаешь?

– Да не намекаю я, Михаил Федорович, только пример какой ты царевичу показываешь, когда пьяным буянишь?

– Я буяню? Это кто же тебе такую глупость сказал? Не пью я уже. Какая собака врет на меня?

– Об этом даже чернь говорит, а уж она откуда что берет, у нее и спроси. Значит, Мария Федоровна во дворце?

– А где же ей по твоей милости быть?

– Опять не то говоришь, боярин. Разве вдовствующей царице что-либо запрещено? У меня на то никаких указов нет. Да и желания тоже. Мне поручено смотреть за Дмитрием, проверять, надлежащий ли уход за ним здесь ведется. Вот и все!

– А в бумаги наши ты тоже лезешь потому, что и они влияют на содержание Дмитрия?

– Конечно. Там отчетность. Мне поручено ее проверять именно для того, чтобы ясно было, достаточно ли обеспечен царевич. Да тебе, боярин, этого не понять.

– Да куда уж мне! Я же разум пропил. Давай, дьяк, ступай к Марии либо куда подальше, не зли меня.

– А куда это кормилица царевича пошла?

– Это ты у нее спроси, как вернется. А теперь ступай своей дорогой.

– Я-то пойду, Михаил Федорович, только дорога у нас одна.

– Это поглядим!

Зимний день проходит быстро. В пятом часу вечера боярин сменил сапоги из турецкого сафьяна на кожаные, поверх рубахи надел кафтан на завязках, подбитый овчиной, взял колпак на меху и теплые рукавицы. Теперь он больше походил на зажиточного посадского, чем на боярина, чего и добивался.

Михаил узнал у прислуги, ушел ли Битяговский, и заглянул к сестре.

Та рассмеялась, увидев его в необычном наряде.

– Вижу, у тебя настроение хорошее. Дьяк, что ли, поднял? – буркнул Михаил Федорович.

Смех сразу же прекратился.

– Тот поднимет. Ты к купцу?

– Да. Тучкова будет у храма ждать, наверное, уже там. Проводит до подворья.

– Ты выйди так, чтобы стражники не видели.

– Это моя забота. А чего Битяговский хотел?

– Про хворь Дмитрия расспрашивал, предлагал обратиться за помощью к Федору. На самом же деле, думаю, вынюхивал, как да что у нас тут.

– У него соглядатаев хватает.

– В Кремле, не во дворце.

– Как знать.

– Ладно, Михайло, ступай, да хранит тебя Господь.

– Угу. Как вернусь, зайду.

– Непременно.

Михаил Федорович подошел к плотной двери, у которой глазастый Боян заприметил гонца Андрюшку. Но сегодня Каратаев не на службе, другой же стражник может быть и не таким глазастым.