– Татарские лучники числом в шестнадцать рыл зашли в Треблино, разместились ближе к дороге, двое на колокольне. Я передал Рубачу наказ отправить к царю гонца с просьбой остановиться и переждать.

– Верно сделал. Вот только послушает ли тебя Иван Васильевич?

– Да, это вопрос еще тот. У него характер суровый, решительный. Он может и сам возглавить полусотню и повести ее на татар. Но я думаю, мы тут до подхода царской дружины управимся. Лишь бы опричники из слободы все быстро и ладно сделали.

– А мы что?

– А мы, Василь, снимем лучников. Я с тобой хотел посоветоваться на этот счет.

– Прямо сейчас?

– А чего время тянуть? До молитвы и ужина управимся, после начнем скрытное движение к селу. К полудню ратники должны быть в готовности каждого татарина прибить.

Парфенов кивнул.

– Добро. Какие у тебя мысли насчет нападения на лучников?

– Я думаю, Василь, взять один десяток Рубача, к нему добавить всех лучников. Отряды Огнева и Грудина пусть остаются южнее и севернее места засады, дабы не дать крымчакам развернуться у села.

– Сколько ратников будет в головном отряде?

– У Рубача десять воинов плюс Лекан, по три лучника дадут Огнев и Грудин, да мы с тобой. Выходит почти два десятка.

– У Огнева и Грудина останется по шесть ратников?

– Считаешь, что этого мало?

Парфенов кивнул.

– Да, мало. Еще я считаю, что нет смысла прикрывать южную сторону. Оттуда наверняка подойдут опричники из слободы, возможно, рать Скуратова. А вот север остается свободен. Татары смогут вырваться из окружения и уйти в дремучие леса Мещеры. Посему предлагаю объединить отряды Огнева и Грудина, прикрыть ими северную сторону.

Бордак чуть подумал и сказал:

– Пусть будет так.

Сзади послышался топот коня.

Боярин обернулся. По тропе, ведущей на север, поскакал к царю гонец Рубача.

Бордак посмотрел на небо, на Парфенова и распорядился:

– Объявляй, Василь, всеобщую молитву и завтрак. После сбор десятников.

– Да, Михайло.

Вскоре десятники собрались у Бордака с Парфеновым, рядом с их шалашом. Михайло предложил им выйти к западному посту наблюдения. Там они разместились на склоне балки. Боярин довел до десятников смысл своего плана, поддерживаемого княжичем. Начальники отрядов выслушали воеводу и одобрили его соображения.

Вскоре отряды двинулись на запад и северо-запад. К месту сечи они должны были выйти одновременно. Это получилось. Прокричала кукушка, и Бордак понял, что люди Огнева и Грудина перекрыли северную сторону.

– Теперь наша очередь. Заходим в село по одному. Первым идет Степан Лекан, – проговорил воевода.

Мужик осмотрел ратников. Ему приятно было чувствовать себя начальником над теми самими опричниками, которых он до того сильно боялся из-за разных слухов об их зверствах.

Бордак продолжил:

– Как Лекан зайдет в Треблино, следуем туда и мы по его знаку. Уже в селе он подскажет, кому и куда идти далее, дабы татары не увидели нас и не попрятались в подвалы да погреба. Мы должны подобраться как можно ближе к лучникам. По двоим на колокольне решим на месте. Остальные бьют по всем лучникам. Но по моему распоряжению. Без него никаких действий, уяснили?

Опричники кивнули. Им не впервой было биться с крымчаками в таких условиях.

Бордак дал знак Лекану. Тот где прошел, где прополз до восточной околицы, скрылся за полуразрушенной городьбой. Отсутствовал он не менее получаса, потом объявился, махнул рукой. К нему пошли остальные ратники. Впереди держались Фома Рубач, Михайло Бордак, Василий Парфенов и Иван Пестов.

Они дошли до изгороди и оказались в саду, чудом избежавшем огня.

Бордак вполголоса спросил Лекана:

– Ты чего задержался?

– Так смотрел, где обустроились косоглазые.

– Увидел?

– Само собой. Они встали в линию на самой околице, за церковью, укрылись за развалинами изб и плетнями. Луки рядом, колчаны тоже. Те, которые залезли на колокольню, глядят на север, оттуда должен появиться царский поезд.

– Как близко мы можем подойти к татарам-лучникам? – осведомился Парфенов.

– Да саженей на двадцать без труда. Только мне придется каждого выводить. Тут много подвалов, в которые можно провалиться.

– На это слишком много времени уйдет.

– Ничего, я быстро. Вот только к церкви так близко подойти не получится. Но двоих басурман, засевших на колокольне, я собью с соседнего двора. Там место пригожее.

– Один собьешь?

– А что? Были бы лук да стрелы. И опомниться собаки не успеют, как заполучат под шлемы по стреле.

– А там, в месте твоем дюже пригожем, мы с княжичем укрыться можем?

– Очень даже просто. Там человек пять спрячутся.

Бордак кивнул, повернулся к Парфенову и спросил:

– Что скажешь, Василий?

– По-моему, Степа дело предлагает.

– Добро, пусть будет так. Давай, Степа, выводи ратников к басурманам.

– Угу. Только наказ опричникам нужен. Без него никто и с места не сдвинется.

– Идем со мной, Степа. Будет тебе наказ для ратников, – сказал Рубач.

Десятник и мужик отошли к изгороди.

Несмотря на трудности перемещения в развалинах, опричники довольно быстро разошлись по позициям. Этому способствовало и то, что крымчаки в разграбленном селе Треблино чувствовали себя в безопасности. Начальник лучников не посчитал нужным выставлять тыловой дозор, решил, что достаточно будет наблюдателей на колокольне, которые на восток почти не смотрели.

К воеводам вернулся Лекан и доложил:

– Все, боярин и княжич. Люди на местах. Пойдем и мы?

Они прошли через два опустошенных двора и оказались под плетнем, который не упал, а наклонился, создав тем самым надежное укрытие для русских ратников.

Бордак сразу оценил эту позицию:

– Отличное место. Но достанешь ли ты, Степан, до татар на колокольне?

Лекан улыбнулся и ответил:

– А мне в том Бог поможет. Ему не по нраву, что нехристи храм разрушили, да еще и поганят его своим сидением на колокольне.

– Я серьезно, Степан.

– Достану, боярин, не сомневайся.

Рубач передал охотнику лук и пять стрел.

Лекан натянул тетиву, отпустил. Она зазвенела, выпрямившись.

– Добрый лук, а стрелы каковы? – Он потрогал острый наконечник, древко, птичьи перья, обмотанные бечевой. – Годится. С таким оружием и на кабана можно идти, не то что на каких-то косоглазых.

Парфенов посмотрел на север.

– Ты что? – спросил Бордак.

– Молю Бога, чтобы государь не решился идти сюда. Лучников-то мы пока не перебили. Чем закончится сеча в лесу, еще вопрос, как и то, нет ли у татар где-то рядом других засад. Всю местность осмотреть тут никак невозможно.

– Да, – протянул Бордак. – Предугадать решение государя сложно. Может, ближние опричники убедят его. Хотя чего я говорю. Ивана Васильевича уговорить против воли не сумеет никто. Он еще как-то слушал свою первую жену Анастасию, коварно убитую, а теперь все решает сам.

– Ладно, чему быть, того не миновать. Будем надеяться, что люди сотника Батаря справятся с заданием.

– Что-то долго он выходит к татарам.

Тут же, словно слова боярина были услышаны, из глубины леса донесся троекратный крик кукушки.

– Слава тебе, Господи! Вышли-таки опричники на свои позиции.

Парфенов повернулся к Бордаку и спросил:

– Твое решение, воевода?

– А чего, Василь, тянуть? Лучникам приготовиться!

Княжич передал наказ, и эти слова полетели от одного воина к другому.

Бордак же взглянул на Лекана.

– Ну так что, Степан? Ты ведь говорил, что легко собьешь татар с колокольни.

– Сам увидишь.

– Ну и хорошо. Начали!

Команда прошла по опричникам, они подняли луки, натянули тетивы.

Первым пустил стрелу Лекан. Она пробила шею крымчака, ничем не защищенную. Его товарищ с удивлением взглянул на это и тут же получил стрелу в то же самое место. Тела упали в жерло винтовой лестницы и полетели по ней вниз. Словно Господь вымел нехристей из православного храма.

Пустили стрелы и лучники дружины.

Татары находились к ним спинами, и выжить в таких условиях у них шанса не было никакого. Только их старший, который прятался за остовом печи, был ранен. Он завопил на всю округу так, словно с него живого сдирали кожу.

Этот крик услышали фланговые ратники опричных сотен Батаря. Тут же пошла атака на стан крымчаков с болота. Большая часть татар полегла в начале схватки. В сече пал и мурза Хаджи. Потом крымчаки организовались, встали в круг под защитой коней. Вторая атака нанесла им меньший урон. Но лес для них был так же чужд и враждебен, как для русских горные массивы далекого Крыма. Они не умели драться в таких условиях.

Мурза Ахмад попытался увести людей на север, но стрелы лучников Батаря преградили им путь. То же самое произошло на юге. Тогда крымчаки вышли на дорогу и угодили в кольцо. Они готовили засаду, но сами попали в капкан, выхода из которого у них не было. А тут еще от слободы подошла полусотня, ведомая Малютой Скуратовым.

Сеча длилась недолго. Крымчаки бились отчаянно, но бесполезно. Сильные опричные дружины рубили их повсюду. Вскоре нукер мурзы Ахмада поднял на острие копья белую тряпку и замахал ею. Но сотня Лавра Батаря продолжала рубить татар.

Бордак подал команду:

– Прекратить бой! Пленить крымчаков, прежде всего мурзу. Ко мне его!

Сотник Батарь, привыкший к строгой дисциплине в опричной слободе, повторил наказ воеводы. Сеча сразу прекратилась. Татары бросили оружие и сели на корточки. Остался стоять мурза, рядом нукер. К ним приблизились опричники, схватили под руки и вывели на околицу села Треблино.

Мурзу дружинники подвели к Бордаку и Парфенову, поставили на колени. Нукера они бросили к другим пленным.

Михайло посмотрел на мурзу и спросил по-татарски:

– Как звать?

Крымский вельможа удивился.

– Ты так хорошо знаешь наш язык?

– Пришлось научиться. Повторяю вопрос. Кто ты?

– Мурза Ахмад.

– Где Хаджи?

На физиономии татарского начальника вновь нарисовалось удивление.

– Ты и о нем знаешь?

– Я о многом знаю. Так где он?

– Погиб. Тело где-то в лесу. Можно найти при желании. Мои люди, которые сдались в плен, и найдут его.

– Нет больше у тебя людей.

– Ты понял, что я хотел сказать.

– Понял. Скоро сюда подъедет государь. Он уже знает, что по велению Девлет-Гирея ты руководил теми сотнями, которые должны были захватить или убить его…

Мурза прервал Бордака:

– Это не так. Старшим был назначен мурза Хаджи. Он родственник нашего повелителя. Я был всего лишь его помощником.

Бордак подозвал Лекана.

– А ну, Степа, поведай нам, о чем говорили мурзы в лесу.

Лекан сделал это. Мурза побледнел.

– Ты предал и своего господина, и людей, которые были в вашем подчинении. Жалко стало терять награбленное добро? Надеялся, что государя русского убьют ваши лучники?

– Я же сам сдался. А повинную голову меч не сечет.

– Иван Васильевич и не будет тебя казнить. Он просто передаст через верных людей весточку в Крым о твоем предательстве и сдаче в плен, а тебя отпустит. Долго ли ты проживешь на этом свете, когда Девлет узнает об измене?

– Твой мужик лжет! Не было такого разговора, – воскликнул мурза.

– А это уже не важно. Хотя царь может поступить и по-иному. Он волен принимать любые решения.

– Ты только, воевода, не забудь сказать ему, что мурза Ахмад сам сдался в полон.

– Обязательно. Ты действительно сдался, но когда сил сопротивляться уже не было, и тебе грозила неминуемая смерть. Вот если бы ты вывел сотни на дорогу до сечи, разоружил их, дождался бы поезда царя и бил бы ему челом взять под себя, то другое дело. Тогда ты не был бы обделен милостью. То, как ты поступил, говорит всего лишь о твоей подлости и трусости. Ты не воин, мурза, а обычный разбойник. У нас на Руси с такими разговор короткий…

Бордак хотел еще что-то сказать пленному мурзе, как сзади раздался крик:

– Царь с дружиной!

К месту недавней схватки во весь опор шла полусотня опричников. Возглавлял ее государь Иван Васильевич.

Он соскочил с коня. Все пали ниц.

– Встаньте, воины! Вы не должны в пыли валяться! – выкрикнул царь.

Люди поднялись.

Бордак двинулся к нему.

– Дозволь доложить, государь?

– Да вижу я все без доклада. Лишил ты меня, Михайло Алексеевич, возможности схлестнуться с крымчаками в открытом бою.

– Ты сожалеешь об этом?

– Да, у меня великий долг псу Девлету. Его возвернуть надо.

– О чем ты, государь? – спросил Парфенов.

– Хан сжег Москву, разорил наши земли, захватил множество людей в полон. Я должен отплатить ему сторицей, перебить все его поганое племя. Так то и будет.

Неожиданно голос подал мурза Ахмад:

– Государь русский, прошу, не вели казнить. Я всего лишь исполнял наказы Девлет-Гирея и мурзы Хаджи.

– Это кто такой? – осведомился Иван Васильевич.

Бордак начал было объяснять, но вперед вышел Малюта Скуратов и проговорил:

– Вот он, собака! Я от Москвы рать вел, подозревал, что Девлет между столицей и Александровской слободой тоже засады выставит, чтобы не дать нам вовремя подойти к Треблино. Так и случилось. В тридцати верстах от слободы ертаул наш обнаружил сотню крымчаков, над которой начальствовал мурза Бабак. Мы ее разбили, мурзу в полон взяли и оставили в слободе, чтобы не тащить с собой. По дороге я допросил его. Он показал, что Девлет-Гирей здесь за старшего оставил его. – Скуратов саблей указал на Ахмада.

– Ложь! – провыл плененный мурза.

Иван Васильевич поморщился и распорядился:

– Закройте ему рот и вместе со всеми полонянами гоните в слободу. Малюта, ко мне!

Скуратов подъехал к царю, Бордаку и Парфенову.

– Благодарю вас, верные мои вельможи, – сказал Иван Васильевич. – К сожалению, мы не смогли отстоять Москву, но не отдали врагу Русь. Девлет прислал мне оскорбительное послание, требовал возвращения Казани и Астрахани, выплаты прежней дани. Если бы кто знал, как мне хотелось ответить ему так же, но слова ничто, дело решает все. Да, я согласился на переговоры по Астрахани, но повторяю, все это пустое. Хан грозится на следующий год вернуться и до конца разорить наши земли. Нам надо время на то, чтобы подготовить достойный отпор врагу, разгромить его, дабы он надолго забыл дорогу, ведущую в наши земли. Много предстоит сделать, но об этом позже. Михайло, останься. Остальным вести войска в Александровскую слободу, оттуда на Москву. Как ни тяжко, но я должен быть там, среди пострадавших людей.

Скуратов и Парфенов поклонились и отошли. Вскоре послышались их команды. Опричные отряды стали строиться в походный порядок.

Царь отвел Бордака в сторону от дороги и заявил:

– Дело у меня к тебе, Михайло.

– Слушаю, государь. Все, что накажешь, сделаю.

– Не сомневаюсь. Надо тебе скрытно отправляться в Крым, где ты уже бывал.

Бордак удивился и спросил:

– В Крым? Зачем, государь?

– Мне надо знать точные, истинные намерения Девлет-Гирея на следующий год. Угрозы этого татарина не напрасны. Сейчас он на вершине блаженства, величия. Как же, и Москву сжег, и рать русскую разбил.

– Но этого не было, государь! – не удержался Бордак.

Царь строго взглянул на него:

– А вот перебивать меня не следует.

– Извиняй, государь.

– Зная его натуру, могу уверенно сказать, что он пойдет на Москву. Людей у него будет гораздо больше, чем ранее. Не упустит своего и хозяин этого пса Селим Второй, властитель Оттоманской Порты. Новый поход на Русь требует тщательной подготовки. Бдительность в Крыму будет притуплена. Там празднуют победу, считают, что дни Москвы сочтены. В этих условиях Девлет-Гирею придется вести много переговоров, принимать решения и утверждать их. Да, у нас осталось посольство в Крыму, но отношение к нему после успеха Девлета станет другим. Значит, и возможности посла сократятся. Ты же имеешь друзей в Крыму, у тебя есть связи, позволяющие прознать то, что тому невозможно. В общем, Михайло, готовься и отправляйся в Крым. Но до того на Литву. Оттуда в Кафу под видом торговца. Ты уже представлялся таковым. Деньги получишь у Скуратова. Оделишь ими за услуги крымских мурз на свое усмотрение. Кроме того, что возьмешь с собой, тысяча рублей будет переправлена твоему старому знакомцу, который сейчас вновь при посольстве. Это Осип Тугай. Он найдет тебя. Будь осторожен, постарайся, чтобы о тебе не прознали татары. Задание сложное, но ты справишься. Запомни, Михайло, мне надо знать все подробности предстоящего похода Девлет-Гирея. Это все.

– Уразумел, государь.

– У тебя семья как, выжила?

– Выжила, слава Богу, ушла по реке в вотчину Парфенова. Жена родит вот-вот.

– Да, в такой момент мужу надо быть рядом с женой, поддержать ее, помочь. Но, Михайло, придется тебе поступиться этим. Очень уж важное задание. Хотя ты ведь говоришь, что супруга твоя сейчас в вотчине княжича?

– Да, государь. Это в ста тридцати верстах отсюда.

– Поезжай туда, побудь денек дома, попрощайся и отправляйся в путь. Заедешь на Москву, в Кремль, Скуратов снабдит тебя всем необходимым. Встречи со мной не ищи. Чем меньше вельмож прознают про твою задачу, тем лучше.

– Благодарствую, государь.

– Ну а я в слободу и на Москву с тяжелыми чувствами.

– Народ все понимает и твоей вины в этой беде не видит.

– Я вижу, Михайло. Но прощай. Я буду ждать твоего возвращения из проклятого Крыма.

Царский отряд с опричными сотнями пошел в слободу. Дружина во главе с Огневым отправилась на Москву, Михайло Бордак с Василием Парфеновым, Степаном Леканом и пятью ратниками охраны двинулись протоптанной дорогой в село Стешино.