Глава 3

Шелестов – строгий, подтянутый, в форменной шинели с погонами подполковника – протянул полицейским свой посольский пропуск, и те вытянулись, отдавая русскому честь. Буторин и Юсуф, в опрятных костюмах и шляпах, как многие горожане и европейцы в Тегеране, стояли рядом и рассматривали два тела, лежащие у стены напротив навеса продуктового магазина.

– Что здесь произошло? – спросил Шелестов, пряча в карман пропуск. – Насколько это опасно для сотрудников советского посольства и советских граждан?

Юсуф начал переводить вопросы, а Буторин рассматривал тела. Они лежали так же, как и несколько часов назад, когда он убил этих двоих. Он хорошо помнил все, хотя было темно. Как они с Шелестовым и рассчитывали, иранская полиция не бросилась ночью осматривать улицы, где слышалась стрельба. О происшествии сообщил кто-то из местных, и наряд полиции прибыл на место, лишь когда окончательно рассвело и когда на улицах появились люди.

Пока полиция через переводчика общалась с Шелестовым, Буторин обошел место происшествия. Конечно, иранцы смотрели на это с неудовольствием, но не возражали. Виктор секунду за секундой воспроизводил в памяти вчерашнюю ночную схватку. Самое главное – понять, тела это тех людей, кто напал на него, или нет. И он снова вспоминал, даже не столько головой, сколько телом и ощущениями, как в живот ему полетел нож, как он перехватил его и вывернул руку. Потом вон оттуда второй дважды выстрелил. Стрелял на уровне груди. Так и есть, у первого – два пулевых отверстия на груди. А потом Буторин сам выстрелил, отпустив убитого. И он примерно вот так и упал у его ног. Второй тоже рухнул на спину, когда он всадил ему две пули. И рука правая с пистолетом на отлете. И пистолет на месте, примерно там, где он вывалился у него из руки.

«А ведь второй не иранец», – неожиданно пришла мысль в голову Буторину. Он присел на корточки и посмотрел в лицо убитому. Нет, не иранец. И не туркмен. Скорее, это араб. Или, может быть, пуштун.

Теперь надо осмотреть дорожку следов. Вот отсюда они появились. Но в городе – это вам не в лесу, какие тут могут быть следы? Если бы он порвал пиджак о железку на стене или испачкал ботинок в креозоте, тогда бы еще можно было говорить о чем-то реальном. А так… одни предположения. Даже неясно, они приехали на машине или пришли пешком. И, самое главное, за кем они следили? За агентом или за Шелестовым?

Наконец объяснения с полицией закончились, и русские получили заверения и гарантии, что никакие бандиты им не угрожают, что это единичный случай и полиция в корне пресечет подобное в дальнейшем.

Шелестов и Юсуф подошли к Буторину.

– Ну, что скажешь? – спросил Максим у переводчика.

– Да вроде говорили откровенно, – признался Юсуф. – Не думаю, что им есть что скрывать. Наверняка просто ночью стараются не выезжать на всякую стрельбу. Ну и к советским они относятся с большим опасением, нежели к преступникам. Нашего недовольства боятся больше. И недовольства своего начальства по этому поводу. Я пару раз, когда вопросы ваши переводил, ввернул ссылку на мнение их руководства – так один аж поперхнулся!

– Ясно. – Шелестов, не поворачивая головы, чтобы иранцы не поняли, о чем идет разговор, спросил Буторина: – А ты, Виктор, что видел?

– Думаю, это те, с кем я столкнулся ночью. Вроде бы тела не трогал никто, как упали, так и лежат. Больше здесь ничего не выудишь, ответов на вопросы здесь нам не найти. Второй явно не иранец, но нам это пока ничего не дает. Самый главный вопрос – за кем они шли, на кого охотились? На тебя или на Казбека? Хотели убить или только наблюдали? На меня напали, потому что я оказался не вовремя рядом как ненужный свидетель, или они поняли, что я ваш? Короче, вопросов много, а ответов – ноль с копейками.

– Навыки?

– Навыки есть. Не сказал бы, что эти двое – профессиональные диверсанты, но они и не уличная шушера, с пистолетом и ножичком обращаться умеют. Да и реакция хорошая. Манера нанесения удара… поставленный удар, в общем.

– Может, и уличная шушера, как вы выразились, – неожиданно вставил Юсуф. – Выживает на улице кто? Те, кому дано овладеть приемами боя. Кому не дано, умирают первыми. Королями на улице остаются самые умелые и талантливые.

– Есть в этом резон, – согласился Буторин. – Но одеты они не как шушера. Хотя все зависит от ситуации. В любом случае надо будет попытаться получить в полиции данные на этих людей. Надеюсь, у них получится установить их личности.

– Если не смогут установить, это тоже будет ответ на наши вопросы, – усмехнулся Шелестов. – Ладно, этим я займусь сам…

Садовник жил один, на окраине в старом доме. В его деле не было указано никаких родственников. Это был двухэтажный дом, наполовину деревянный, наполовину каменный. Узкий переулок отделял его от другого дома, точно такого же ветхого и серого.

Сейчас было пусто, жильцы ушли или на работу, или на рынок. Буторин и Юсуф, одетые неприметно, в шерстяные полупальто и рабочие брюки, потолкались, посидели на лавке под деревом, потом обошли двор. Пасмурная погода только добавляла унылости городскому пейзажу.

Переводчик кивнул и вошел в дом. Деревянные ступени вели на второй этаж и были до ужаса скрипучими. Но подниматься оперативникам не было необходимости – две комнаты Мустафы располагались на первом этаже. Юсуф постоял возле двери, прислушиваясь, потом вопросительно посмотрел на Буторина. Тот с самым решительным видом кивнул. Переводчик надавил на дверь, и та со скрипом стала открываться внутрь. Юсуф замер, но в доме не послышалось ни звука. Тогда он мягко распахнул дверь и вошел. Буторин, держа пистолет наготове, шмыгнул следом и прикрыл дверь за собой.

Комната выглядела в высшей степени скромно. Деревянный старый шкаф без дверок у входа, истертый до дыр коврик у порога. Направо – вход во вторую комнату без двери. Во второй комнате, кроме большого старого ковра на полу и какой-то странной широкой лежанки у стены, заваленной самым разным тряпьем, ничего не было. Окно было заклеено газетой, а на подоконнике стояло множество банок, тарелок и всякой мелочи. Эта комната служила кухней, столовой, а еще, наверное, и санузлом. По крайней мере, канализацией здесь пахло основательно, хотя из сантехники имелась только железная раковина. Из других даров цивилизации – лишь электрическая плитка и турка для приготовления кофе. Также было много немытой посуды и самого разного тряпья. Невозможно было даже предположить, к чему относилась та или иная ткань, висевшая, скажем, на веревке у окна или на спинке стула. Это могла быть часть одежды, постельная принадлежность или, собственно, кухонная тряпка.

– М-да, – тихо произнес Юсуф. – Большие оригиналы ребята из американского посольства. Поприличнее человека не могли найти для работы в своем саду.

– Практичные люди, – пожал плечами Буторин. – Возможно, он очень хороший, знающий садовник, а плату попросил маленькую. Судя по его жилью, очень маленькую. Но только если это действительно его жилье, а не видимость для тех, кто придет проверять. Для нас с тобой, например.

– Вы его уже подозреваете? – не поворачиваясь, спросил Юсуф, обходя комнату и рассматривая вещи и шкафчики.

– Исхожу из имеющихся данных. Он подозреваемый номер один по всем статьям и логическим выкладкам.

– Здесь никого не было примерно с неделю. – Юсуф провел пальцами по деревянной полке, на которой стояли баночки со специями, и показал пыльные пальцы. – Хотя вполне возможно, что так здесь было всегда.

– Так, давай работать. Некогда нам прохлаждаться. Обыскиваем все быстро и без лишнего шума.

Они не знали, что искать. Да и трудно было сформулировать даже для себя, что такого могло бы находиться в жилище садовника американского посольства, если он действительно подкуплен или просто поддерживает связь с немецкой разведкой. Надеяться можно было только на удачу, интуицию и на то, что под руку попадется какая-нибудь косвенная улика, подсказка, намек.

Через два часа Буторин велел заканчивать обыск.

– Все, Юсуф, шабаш. Бесполезно все. Мы с тобой даже не можем сказать, бывал он тут или нет. Может, этот адрес он специально назвал в посольстве. У нас есть еще один шанс. Пошли, за стеной в старом парке нас будет ждать человек.

Они вышли по одному, незаметно, и исчезли в путанице узких переулков. В этой части города днем было малолюдно. Проедет арба, запряженная ослом, женщина пробежит к двери дома, крестьянин пронесет мешок на плечах. Может быть, редкая запыленная легковая машина проедет по узкой улице, едва не касаясь крыльями стен домов.

Через двадцать минут Буторин и Юсуф снова встретились под раскидистой старой акацией, где бежала в арыке вода и где, кроме камней и ящериц, вообще ничего не было.

Буторин пришел на место первым, вытер лоб и уселся на камни, пытаясь не выпускать из поля зрения как можно больше окружающего пространства. Что бы ни рассказывал Шелестов про безопасность, мирный нрав иранцев, лояльность правительства и разгромленную за эти два года немецкую агентуру в стране, верилось в безмятежность окружающего мира с трудом. Особенно после недавней ночи, когда Буторину пришлось отбиваться от двоих неизвестных во время встречи Шелестова с агентом. Личности убитых установить не удалось, понять, кого они выслеживали, тоже. И, между прочим, с этим же агентом сейчас и предстояла встреча. И хотя он был на связи с Платовым, чувства безопасности этот факт не прибавлял.