– Да, иначе я вернулась бы в Штаты. Но все равно, иногда одиночество настигает меня и словно тащит в бездонную пропасть. А я все чаще думаю: стоит ли сопротивляться? Не лучше ли прыгнуть в пропасть, чем постоянно балансировать на ее краю?

– Перестаньте, Луиза! Отбросьте эти мысли. Пропасть, о которой вы говорите, рано ли поздно затянет в себя каждого из нас. Мы еще успеем туда, откуда пути обратно нет. А сейчас надо жить. Жить, Луиза!

– Вы сами, наверное, меньше всего думаете о себе, выполняя боевые задачи командования.

– Я мужчина, профессионал, это совсем другое дело.

– А вы не думали о том, каково будет вашей семье, если…

– Если меня убьют?

– Да. Извините…

– Знаете, Луиза, я не думаю об этом. Когда мы находимся на базе, причин для подобных раздумий нет; ну а когда выполняем задачу, то думать приходится совершенно о другом. А вот вам проблему одиночества следовало бы решать не на войне. Вы молоды, красивы, у вас наверняка могло бы быть много поклонников.

– Я не могу забыть мужа.

– Но это все равно когда-то произойдет. Нет, конечно, вы будете помнить его, но светлой памятью, без режущей душу боли. Когда-нибудь вы встретите мужчину, который понравится вам. Это произойдет. Жизнь для живых. Зачем же губить себя? Командировка в Афганистан – это опасно! И очень сложно.

– Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Извините, Майкл, я пойду к себе. Что-то голова разболелась.

– Да, конечно! А я еще посижу. У меня в казарме голова болит.

– Красивая в России природа, но, увы, она уже чужда мне.

– Это объяснимо.

– Спокойной ночи, Луиза.

– Можете называть меня просто Лу.

– Спокойной ночи, Лу!

Женщина ушла, Шепель прикурил очередную сигарету. Ему по-человечески было жаль эту женщину, но помочь ей он не мог. По крайней мере сейчас. Не докурив сигарету, майор выбросил ее в урну и вернулся в свою комнату. Ким продолжал с интересом смотреть фильм. В 23.00 бригадный генерал Харсон объявил личному составу российской группы «Орион» отбой.

На следующий день, в субботу 7 августа, в 7.00 полковник Тимохин поднял подразделение. Провел с подчиненными физическую зарядку, в 8.00 – смотр. А сразу после завтрака, в 9.00, на территорию лагеря заехал «ПАЗ» Управления по борьбе с терроризмом. Автобус встал у казармы. Двери открылись, и на улицу вышли крепкие, рослые парни в гражданской одежде и с дорожными сумками. К бригадному генералу подошел мужчина постарше остальных прибывших, но такой же крепко сбитый в с ежиком седых волос на голове, в бежевой рубашке поверх джинсов. Поставив сумку на землю, он доложил Харсону:

– Сэр! Группа «Ирбис» в полном составе прибыла в лагерь подготовки. Все здоровы и полны желания приступить к работе.

– Как отдохнули ваши люди, полковник Дак?

– Десять часов сна, сэр, это говорит само за себя!

– О’кей. – Генерал повернулся к стоявшему у двери Тимохину: – Господин полковник, подойдите, пожалуйста!

Познакомив офицеров, Харсон продолжил:

– Полковник Тимохин покажет вам, Дак, комнаты размещения группы «Ирбис» и все остальные помещения. На размещение вам полчаса. В 9.40 построение группы напротив казармы, форма одежды – спортивная. То же самое, – Харсон взглянул на Александра, – касается и вашего подразделения.

– Я понял! – кивнул Тимохин.

– Реализацию плана подготовки личного состава совместного отряда начнем с построения и знакомства.

– Вы не даете своим людям времени адаптироваться к новым условиям.

– Во-первых, полковник, – улыбнулся Харсон, – теперь вы все для меня свои; во-вторых, группе «Ирбис» адаптация не требуется. Ну и в-третьих, в Афганистане у нас не будет ни времени, ни возможностей привыкать к новым условиям. Хотя для вас они не такие уж и новые. Дак, – Харсон повернулся к командиру «Ирбиса», – вам все понятно?

– Так точно, сэр!

– Тимохин, проводите парней Дака в казарму.

– Есть, генерал!

– Я предпочел бы обращение «сэр». Оно более привычно для меня.

– Естественно, но не могу сказать того же о себе.

– О’кей! Не смею настаивать и задерживать.

Тимохин взглянул на Дака и сказал по-английски – в группировке ГУБТ офицеры владели несколькими языками, что являлось необходимым при решении задач за пределами России:

– Прошу за мной, полковник Дак!

– Одну минуту, полковник Тимохин, – ответил по-русски командир «Ирбиса». – Мне необходимо отдать соответствующую команду подчиненным.

– Они так же владеют русским? – улыбнулся Тимохин.

– Да. И это, пожалуй, единственное в США подразделение, личный состав которого владеет несколькими языками.

– Интеллектуалы?

– Можно сказать и так.

– Значит, будем общаться на русском языке?

– Да. И здесь, и в Афганистане. Разве генерал Харсон не доводил до вас приказа по данному вопросу?

– Нет, но это не важно. Я буду на входе, подводите туда своих парней.

– О’кей!

Александр провел американцев в казарму. Они проходили мимо российских спецов, все как один радостно улыбались, обнажая белоснежные зубы. Словно встречались с близкими родственниками.

Проводив группу «Ирбис», Шепель обратился к Киму:

– Видел, Леня? Скалятся, как жеребцы. И чего скалятся?

– Показывают, какие у них зубы, не то что у нас.

– У нас не хуже… А ребятки они с виду ничего, крепкие – не группа пехотинцев, а команда по регби.

– По американскому футболу, – сказал Ким.

– Или так… Но внешний вид часто обманчив; посмотрим, на что они способны в деле.

– Сюда, для участия в проекте, согласованном на высшем уровне, кого ни попадя не пришлют. Думаю, что эти парни подготовлены не хуже нас.

– Но и не лучше!

– А вот это скоро выяснится. Не зря Харсон решил провести первый этап подготовки еще в Подмосковье. Ему надо знать, на что способны мы. Чтобы в случае необходимости потребовать нашей замены.

Шепель взглянул на Кима:

– Кем, Леня?

– Что, кроме нас, в стране спецов нет?

– Но мы лучшие!

– Как сказать… И у нас были провалы.

– Да что попусту спорить? Поживем – увидим!

Тимохин приказал бойцам «Ориона» переодеться в спортивную форму и в 9.40 построиться перед казармой. Шепель потянулся:

– Ну вот, Ленчик, и начинается! Покажем америкосам, кто в этом доме хозяин?

– Да без базара!

– Молодчик! Переодеваемся!

В 9.40 обе группы построились в шеренгу друг против друга. Спустя пять минут в коридор между шеренгами вышли генерал Харсон и полковник Крымов. Тимохин представил офицеров и прапорщиков российской усиленной группы спецназа «Орион», полковник Дак – бойцов «Ирбиса». Спецы без особого энтузиазма, но с улыбками на лицах – особенно это касалось американцев – пожали друг другу руки. Далее слово взял бригадный генерал Харсон:

– Господа! Вы все знаете, для чего мы собрались здесь. До вас доведено и то, что объединенному отряду предстоит выполнять задания американского и российского правительств в Афганистане. Задания непростые, требующие безупречной дисциплины и физической подготовки, отменного владения всеми видами оружия – особенно тем, каким будет вооружен отряд, – приемами рукопашного боя, ориентирования на незнакомой местности и, естественно, опыта ведения боевых действий. И если по последнему пункту вопросов ни к «Ориону», ни к «Ирбису» быть не может – личный состав обеих групп имеет весьма богатый боевой опыт, то все остальное требует проверки. И не потому, что я сомневаюсь в боевых качествах российских коллег, а для того, чтобы вы все убедились в том, что отряду по плечу решение любых задач. Возможно, я говорил путано, но надеюсь, вы поняли меня. У командиров групп есть ко мне вопросы?

– Нет, генерал, у меня вопросов нет! – ответил Тимохин.

– Нет, сэр! – отчеканил Дак.

– Ну и прекрасно! Доведу до вас порядок действий на начальном этапе подготовки. Первое – рукопашный бой в спортзале, второе – стрельба из пистолетов и метание холодного оружия в тире, третье – преодоление специальной полосы препятствий, четвертое – после обеда и двухчасового отдыха дневной марш-бросок на десять километров по отдельным для каждой группы маршрутам с выходом на стрельбище, пятое – огневая подготовка: стрельба из автоматического и снайперского оружия по внезапно появляющимся мишеням. Ну и последнее: после ужина и трехчасового отдыха ночной марш на пятнадцать километров с выходом групп на рубеж, который будет определен перед маршем, и там имитация встречного боя. У того, кто первым выйдет на рубеж, будет ощутимое преимущество, ибо они окажутся в роли обороняющихся, а отбиваться при равных силах гораздо легче, чем наступать. Перед каждым мероприятием – уточняемый инструктаж. У командиров групп вопросы ко мне имеются?

– Вопросов нет, генерал! – вновь ответил Тимохин. – Возможно, они появятся позже, в ходе реализации вашего плана.

А Дак так же сухо и кратко отрапортовал:

– Вопросов нет, сэр!

– Тогда прошу всех пройти в спортивный зал.

В спортзале уже находилась Луиза Крофт, которая сидела за неизменным компьютером, стоящим на небольшом столике. И столик, и компьютер, и сама женщина смотрелись в спортзале необычно. Было непонятно, для чего все это. Впрочем, генерал Харсон тут же внес ясность и в этот вопрос:

– Рукопашный бой будет проходить в следующем порядке. Из каждой группы на маты выходят по одному бойцу, облаченные в специальные костюмы, что лежат на лавках у стен. В костюмы вмонтированы датчики – в местах, удары по которым на практике приводят либо к смерти противника, либо к его длительному выводу из строя. Бой проводится в перчатках и защитных шлемах. Как только кто-либо из бойцов пропустит смертельный удар, датчик подаст сигнал на компьютер, сержант Крофт сообщит об этом мне, и я остановлю бой. Все просто.

– И на черта вся эта хрень? – недовольно произнес Шепель. – Какие-то спецкостюмы, датчики… Нельзя было устроить открытый бой в щадящем режиме? Чудики все же эти американцы.

Тимохин сделал замечание Михаилу, облачился в спецкостюм и вышел на середину зала. Ему предстояло вести бой против командира «Ирбиса» полковника Дака. Александру потребовалось менее минуты до того, как Харсон объявил о его победе. Выиграл свой поединок и подполковник Соловьев, и майор Гарин. Настало время Шепеля. Бригадный генерал объявил о схватке между Михаилом и сержантом Полом Ларсеном. Шепель надел костюм, перчатки, шлем и вышел на середину зала, где его ожидал Ларсен. Майор, прекрасно владеющий приемами рукопашного боя, начал схватку агрессивно, за доли секунды нанес сержанту серию мощных ударов и отправил того на маты. Казалось, победа Шепеля была предрешена, но Харсон не подал команды о прекращении боя. Ларсен поднялся и, прыгнув в ноги Шепеля, нанес ему один-единственный удар в грудь. И тут же бригадный генерал объявил:

– Брэк! Мистер Шепель «убит»!

Михаил сорвал с головы защитный шлем.

– Что значит «убит»? Сержант еле задел меня.

Харсон кивнул в сторону Луизы. Женщина пожала плечами:

– Вам, мистер Шепель, нанесен смертельный удар.

– Да какой, к черту, смертельный удар? – возмутился Михаил. – И вообще я имел в виду ваши костюмы… – Он толкнул Ларсена: – Снимай доспехи, сержант, давай схлестнемся в открытую.

Но генерал повысил голос:

– Майор Шепель! Вы проиграли. Покиньте место боя!

– Да черта с два я проиграл!

К нему подошел Тимохин:

– А ну прекратил базар! Проиграл – значит, проиграл. Снимай костюм и в строй! Быстро!

– Но, командир…

– Никаких «но», Шепель. Или я сегодня же заменю тебя на другого офицера.

Шепель сбросил костюм и отошел в конец зала.

Схватка закончилась. Бригадный генерал объявил:

– В паре полковник Тимохин – полковник Дак победил Тимохин, в паре подполковник Соловьев – майор Баринг Соловьев. В паре майор Гарин – сержант Спайк Гарин, в паре майор Шепель – сержант Ларсен Ларсен. В паре капитан Ким – сержант Копански Ким. В паре майор Каменев – сержант Флекеш Каменев. В паре капитан Дрозденко – сержант Шинлер Дрозденко. В паре старший лейтенант Колданов – лейтенант Крош Крош. В парах прапорщик Шматко – сержант Линке и прапорщик Санеев – сержант Ведлер соответственно Линке и Ведлер. Таким образом бойцы «Ориона» одержали шесть побед, «Ирбиса» – четыре. Группа «Орион» набирает два балла. Сейчас бойцам пятнадцать минут на переодевание в полевую форму и выход в тир.

В тире российские спецназовцы стреляли из пистолетов «ПММ», американцы из «беретты» «М-9». И показали одинаковые результаты. Все поразили цели, не выходя за центральный круг мишени, били в «десятку». То же самое и в метании ножей: мишени были поражены с первой попытки. В данном упражнении бригадный генерал не выставил баллов ни «Ориону», ни «Ирбису».

До обеда и двухчасового перерыва оставалось пройти полосу препятствий. И здесь американцы, не скрывая, рассчитывали не только отыграть баллы, проигранные в рукопашном бою, но и опередить российских коллег. Посему выходили к стартовой линии, уверенные в себе. Но уже после первых двух забегов стало ясно: русские не проигрывают. В этом упражнении отличился Шепель. Он бежал в паре с тем же Ларсеном и обошел его – кстати, на американском участке полосы, – почти вдвое превысив норматив. Это вызвало удивление морских пехотинцев и восторг спецов «Ориона». В итоге на полосе препятствий «Орион» заработал еще четыре балла. Американцы, заметно сникшие, первыми отправились в столовую. Зато торжествовал Шепель, он прошел с Кимом в комнату:

– Как я этого Ларсена сделал, а, Леня?

– Вчистую, слов нет! И как тебе удалось метеоритом пролететь через их участок?

– Мне зла рукопашка добавила. Нет, в натуре, что это за бой в каких-то костюмах с датчиками? Если драться, то драться в открытую, безо всяких там выкрутасов! А то придумал Харсон какую-то ерунду… Нет, америкосы точно повернуты на электронике. Как же они в Афгане воевать будут? Там не компьютеры нужны, а запас патронов. Или они собираются ноутбуками отбиваться от духов?

– Хрен их, Миша, знает, но я вот что подумал. Это не Ларсен задел датчик.

– А кто? Я же с ним дрался.

– Все сделала Крофт. Увидела, что Саныч опрокинул Дака, Соловьев срубил ихнего майора, а Гарин вырубил сержанта, – и решила изменить ситуацию.

– Ты на что, Леня, намекаешь?

– Я не намекаю, я уверен. Ларсен тебя не сделал. Просто Крофт на компьютере смухлевала и подала ложный сигнал Харсону. А тот объявил победу своего сержанта. Если бы и он проиграл, то получался бы разгром. И еще неизвестно, как закончилась бы схватка Колданова и прапорщиков… Короче, Крофт помогла американцам сохранить лицо, и ты не проиграл.

Шепель отрицательно покачал головой:

– Не-е, Лень, Крофт не могла пойти на обман.

– Почему?

– Не могла, и все. Просто мне не повезло, и Ларсену случайно удалось задеть датчик. Потому Крофт и подала сигнал Харсону.

– А чего же она не сигнализировала генералу, когда ты с самого начала отправил этого Ларсена в нокаут?

– Я не попал в датчик… Слушай, Лень, да пошло оно все к черту! Это все игры. Какая, в принципе, разница, кто окажется лучшим здесь – мы или америкосы? Главное, кто как будет воевать в Афгане. А «за речкой» америкосам придется нелегко.

– Как будто нам легче.

– Конечно, легче, – уверенно заявил Шепель. – Не знаю, как ты, а я в Афгане чувствую себя комфортно.

– Особенно на перевалах и в ущельях, да?

– И там тоже.

В коридоре раздался голос Тимохина:

– «Орион»! В столовую! Обед двадцать минут!

После обеда большинство офицеров обеих групп закрылись в комнатах, чтобы пару часов поспать. Шепель же вышел на улицу и у входа столкнулся с сержантом Крофт. Посторонился, пропуская женщину, но Луиза остановилась:

– Вы, майор, наверное, считаете, что поражение в рукопашном бою было подстроено мной?

– С чего вы это взяли, Лу?

– Вы так возмущались, словно по меньшей мере проиграли золото чемпионата мира.

– Это нормальная реакция. Я не привык проигрывать, да и в реальности проигрыш для меня, как и моих коллег, означает одно – смерть. Просто я считаю, что использование всякой электроники где ни попадя несерьезно и больше похоже на детские забавы, чем на боевую подготовку.

Крофт улыбнулась:

– Кажется, я начинаю понимать вас больше, чем другие. Вы человек, заряженный на успех, воин с мышлением победителя. Я видела, как вы преодолевали полосу препятствий. Вы бежали как сумасшедший.

– Я должен был сделать вашего Ларсена.

– Сделать? Что значит – сделать?

– Победить. И я победил!

– И рады этому?

– Удовлетворен, так будет правильнее. Но с этим Ларсеном, не будь я майор Шепель, мы еще схлестнемся и без ваших электронных штучек.

– Вы напрасно злитесь, Майкл, Пол хороший парень. Вы даже в чем-то похожи.

– Уж чего-чего, а сходства с ним я не заметил.

– Я говорю не о внешнем сходстве.

– Ну, может быть, со стороны виднее.

– Вы бы познакомились с ним поближе, тогда бы и поняли, что я права.

– Познакомлюсь еще! Для этого у нас в Афгане будет куча времени. И обстановка подходящая, чтобы разобраться, кто и что собой представляет.

Из-за угла вышел Ларсен.

– Во! – воскликнул Шепель. – И сержант тут как тут, легок на помине!

– Что вы сказали, майор? – спросил сержант, видимо, не поняв смысла последней фразы Михаила.

– Богатым будешь, сержант, – сказал Шепель. – Мы тут с миссис Крофт только что о тебе говорили.

– Да? Интересно.

Луиза взглянула на часики:

– Я вас оставлю, мне еще надо составить отчет генералу.

Помощница Харсона ушла.

Сержант предложил Шепелю сигарету. Михаил не отказался. Российский майор и американский сержант прикурили от зажигалки Ларсена.

– Должен признать, майор, в рукопашном бою моя победа была случайной, – улыбнулся американец. – Победить должны были вы.

– Да что теперь об этом? Нас рассудил компьютер.

– Не берите в голову. Позвольте задать вам вопрос.

– Спрашивай.

– Вам очень нравится миссис Крофт?

Шепель удивленно и одновременно недовольно посмотрел на американского сержанта.

– Послушай, Ларсен, а тебе не кажется, что ты задаешь, мягко говоря, нетактичные вопросы? Какое тебе дело до того, нравится она мне или нет?

– Извините, я видел, как вы разговаривали в курительной беседке. Это произошло случайно; поверьте, я не подглядывал и не подслушивал.

– Ну, говорили, и что? Тебе какое до этого дело? Сам, что ли, на нее глаз положил?

– Глаз?

– Твою мать, чему вас учили… Самому, спрашиваю, нравится Крофт?

– Да.

– Понятно… Тогда действуй, если нравится. Ей как раз сейчас не хватает мужского внимания. Да кому я это говорю? Она же из вашей команды. И ты должен гораздо лучше, чем я, знать помощника своего босса.

– К сожалению, – вздохнул сержант, – Луиза совершенно не обращает на меня внимания. А вот с вами общалась как с человеком, которому доверяет, которого знает. Но Луиза не может знать вас.

– Женщин, Пол, не поймешь. У нас нередко мужик пьет, жену свою смертным боем бьет, а она от него ни на шаг. Собачонкой послушной вокруг вертится, и лучше ее мужика для нее на всем свете нет! А есть такие, у которых мужики и непьющие, и хорошо зарабатывающие, и хозяйственные. Что только не делают, чтобы супруге любимой угодить, а та, сучка, гуляет напропалую, рога муженьку наставляет…

– Это мне, к сожалению, известно.

– Вот как?

– Да, майор. Я свою Хилли любил до беспамятства, вместе росли, учились в школе. Женились, дочь родили, жили душа в душу. Счастливей меня, казалось, не было никого на целом свете. А однажды вернулся из командировки раньше положенного срока да и застал жену с любовником в постели. И все мгновенно рухнуло. Рухнула иллюзия счастья. Хилли цинично играла в любовь, а я ей верил…

– Развелись?

– Да. Дочь осталась с ней. Я мог служить и в Штатах, мне предлагали неплохую должность, но я выбрал спецназ. Морскую пехоту. Только бы не видеть ее лживые глаза… А Луиза мне действительно нравится. Она не Хилли, она настоящая. Но Луиза закрыта, замкнута, никого к себе не подпускает…

– Любую крепость можно взять, было бы желание.

– Вы так считаете?

– Я уверен в этом!

– Скажите, майор, а вы часто бывали в Афганистане?

– Частенько.

– Ну и как там? Как в Ираке?

– В Ираке я не был, а в Афгане нормально. Воевать можно.

Шепель и Ларсен проговорили около часа, и этот разговор разрушил все преграды, существовавшие между российским спецназовцем и американским морским пехотинцем.