Глава вторая
Москва – Анапа. Наше время

Ольгу Летову врачам спасти не удалось. Она так и не пришла в сознание, скончалась по дороге в клинику. Однако большой потерей для следствия эта смерть не стала. Пономарев, Ватаев и Голубко подробно, в ярких красках расписали на допросах весь свой героический путь.

В итоге следователи довольно быстро узнали, как каждый из них попал в Сирию, где и в течение какого срока проходил подготовку. Были также зафиксированы имена и фамилии руководителей корпуса «Священный джихад», маршруты проникновения боевых групп в Россию. Пролился свет и на деятельность Халида Юсуфа, занимавшегося непосредственной подготовкой группы и координировавшего ее действия с территории Грузии.

Собственно, ценная информация о руководстве ИГИЛ, а также о полевом командире Юсуфе и послужила толчком для целой цепи весьма интересных событий.

Шестопалов был откровенно доволен действиями спецназовцев, подчиненных ему. Поэтому, вновь повстречавшись с генералом, Павел смело завел разговор об отпуске.

Тот выслушал его, поморщился, затем подошел к шкафу, достал бутылку коньяка, две стопки и плитку шоколада.

Шестопалов принял дозу и вдруг с легкостью согласился:

– Хорошо, поезжай и отдохни. Но у меня есть два обязательных условия.

Новиков едва не поперхнулся коньяком.

– Вы не шутите?! – осведомился он.

– Нет, я серьезно. Куда ты намерен отправиться?

– Хотелось бы побывать в Черногории.

– Поездка за кордон категорически исключена. Могу добыть путевку на любой курорт, но в пределах нашей великой Родины.

– Хорошо. Вы сказали о каких-то условиях.

– Да. Первое: к нам прибыло молодое пополнение. Ты в течение двух дней должен с ним познакомиться. Устроишь ребят, проведешь с ними несколько занятий.

– Ну, это не проблема.

– Я тоже так думаю. Ты не раз этим занимался и прекрасно разберешься с молодыми.

– А второе?

– Второе. Твой отпуск продлится ровно одну неделю.

– Как неделю?!

– Плюс двое суток на дорогу. – Суровое начальство даже не повело бровью.

– Но почему так мало?

– Видишь ли, Павел Александрович, мы перехватили единственную боевую группу, предотвратили один террористический акт. Это лишь малая толика из того, что запланировали главари ИГИЛ. Пока мы не разорим их осиное гнездо в Сирии, не видать нам с тобой покоя.

– Уж не означает ли это, что после недели отпуска мне опять предстоит отправиться в Сирию?

– Еще как означает, – ответил генерал и таинственно сверкнул очками.

– Понятно.

– Вот и славно. Пиши рапорт, поезжай на Черное море, отдохни, расслабься. А для поднятия настроения я озвучу несколько приятных новостей.

Новиков насторожился. С некоторых пор он стал побаиваться новостей, звучавших из уст шефа. Даже приятных.

– Первая такова. – Генерал улыбнулся. – Твоему Горбенко выделена двухкомнатная квартира в новом доме.

– Это действительно хорошая новость, – сказал Павел и облегченно выдохнул.

– Вторая касается Лихачева, Кудина, Силанова и лично тебя. Приказом командования всем упомянутым офицерам присвоены очередные воинские звания. Сержант Бобровский теперь прапорщик.

Итак, согласно всем документам, удостоверяющим личность, командиром группы спецназа являлся Новиков Павел Александрович. С легкой руки генерала Шестопалова – подполковник. Русский, тридцати лет от роду.

Он был высок, статен, сероглаз, на здоровье никогда не жаловался, желтухой, ветрянкой и свинкой в детстве не болел. Почти все бабы искренне считали его наружность весьма привлекательной. Особенно жарким летом на пляже, когда на могучем теле Павла оставались одни плавки. Возможно, так и было – им виднее.

Более всего он ненавидел зависимость. Почувствовал однажды, что основательно подсел на сигареты, заставил себя бросить курить и с тех пор дымил только в каких-то особенных случаях. По той же причине Павел спокойно относился и к алкоголю. Он мог не пить целый месяц и легко накатить грамм двести чистого спирта после боя или пяток рюмок знатного коньяка при встрече с лучшими друзьями.

Его юность пришлась на лихие девяностые, однако к отрыжке тех времен он себя не относил. Пиво в пластике не любил, энергетиков и наркоты даже не пробовал, у подъездов на корточках не сиживал и семечек не грыз. Вместо этого читал книги, смотрел хорошие фильмы, ходил в походы, тягал железо в спортивных секциях. В общем, вел здоровый и правильный образ жизни.

Не женат на сегодняшний день он был тоже из-за неприязни к зависимости. После одного короткого эксперимента Павел даже представить себе не мог, что кто-то ежедневно будет контролировать любой его поступок, каждую минуту драгоценного свободного времени и каждую сотню рублей.

Десять лет назад он окончил Рязанское десантное училище и на год загремел в морскую пехоту. Там парня заметили и перевели сначала в разведывательную роту, затем – в армейский спецназ. Там он поднялся от командира взвода до начальника штаба батальона.

В полевых лагерях Новиков был для солдат настоящим садистом, а в боях – нянькой. На мины шел впереди сапера, в атаку поднимался первым. В общем, уважаемый и требовательный командир.

После того как он получил второй орден, его перевели в спецназ ФСБ. С того момента у Павла началась другая жизнь: командировки, секретные операции, госпитали и короткие передышки на территории загородной базы.

Анализируя свою жизнь, Павел все чаще вздыхал. Что по большому счету удалось ему повидать за десять лет, одним коротким мигом пролетевшие после окончания военного училища? Служба, в мирное время состоящая из личных тренировок и подготовки личного состава. Тактика, топография, минно-подрывное дело, рукопашный бой, плавание, учебные стрельбы, прыжки с парашютом. И «физика», «физика», «физика». До полного изнеможения. До двадцатого пота.

Но были и некоторые отличия. Спецназ ФСБ – это по большому счету разведчики и диверсанты, умеющие много больше, чем, допустим, простая десантура.

В нынешние неспокойные времена группа постоянно моталась в горячие точки, участвовала во множестве боевых операций. До Чечни все складывалось по уму, по логике. А потом кого-то из сухопутных генералов вдруг осенило. Мол, спецназ обязан делать все то, с чем не в состоянии управиться другие войска. И понеслось: штурмы, зачистки, охранение колонн и прочие задачи, несвойственные для диверсантов и разведчиков.

Жизнь Павла не успела перевалить экватор, но многое уже осталось за плечами. Неприхотливость и выносливость вошли в привычку. Болевые ощущения, как и у всякого человека, которому стукнуло тридцать годков, притупились. Почти все решения принимались автоматически, действия проводились точно так же.

Павел прохаживался вдоль строя в котором стояли молодые ребята из недавно прибывшего пополнения. После так называемого курса молодого бойца их распределят по группам спецназа ФСБ. Не всех, конечно, а только тех, кто выдержит испытательный срок. У них начнутся тяжелые боевые будни. Остальным предстоит вернуться в те части, откуда их прислали.

– Для начала внесу ясность по поводу вашего пребывания на базе спецназа ФСБ, – проговорил Новиков громким, хорошо поставленным голосом. – Только на первый взгляд может показаться, что к нам попадают самые подготовленные люди, уже готовые нести тяжелую службу. На самом деле это совсем не так. Прежде чем кадровая служба предложит вам пополнить наши ряды, она тщательно изучит каждую кандидатуру. Рассмотрению подлежит все: от школьных характеристик и аттестата до секретных выписок из личного дела и полного послужного списка. Порой даже самый прожженный спец терпит фиаско и оказывается непригодным для операций, проводимых нашими подразделениями за рубежом. По существу, вы так и останетесь спецназовцами. Дальнейшая работа тех из вас, кто пройдет конкурсный отбор, также будет сопряжена с опасностями и риском. Но с одной существенной особенностью. Пройдя полный курс подготовки, вы станете специалистами куда более высокого уровня.

Вводная речь была заучена Новиковым практически наизусть. Если он не находился в командировке и Шестопалов приказывал ему встретить новичков, то Павлу каждый раз приходилось говорить им одно и то же.

– Теперь конкретно о планах на самое ближайшее будущее. Сегодня и завтра вами буду заниматься я. От меня ни на шаг. Сейчас отправимся на вещевой склад для подбора тренировочного обмундирования и обуви. Затем стрижка, помывка в бане и общее обследование в медсанчасти.

– Так мы уже пострижены, – заявил один из новичков, молодой высокий лейтенант, и провел ладонью по коротким волосам.

– Вас постригут наголо, – отрезал Новиков и продолжил: – После обследования я помогу вам разместиться в казарме. Затем обед в столовой. Ни с кем из сотрудников базы не разговаривать, никуда самовольно не отлучаться. Все вопросы решать только со мной.

– А увольнения не предусмотрены? – опять послышался голос лейтенанта.

– Фамилия? – спросил подполковник и шагнул к нему.

Тот смутился и пробубнил:

– Лейтенант Поляков.

– Так вот, лейтенант Поляков, за ворота этой базы вас выпустят в двух случаях. После окончания испытательного срока, то есть через два месяца, либо немного раньше – на соседнее кладбище.

– Мимо которого мы проезжали?

– Так точно. Вопросы?

– А что после обеда, товарищ подполковник?

– Часовое теоретическое занятие, затем кросс вокруг базы и тренировка на стрельбище.

После подбора обмундирования новички проследовали в парикмахерскую, где их головы быстро лишились последних волос. Затем Новиков отвел пополнение в баню. Оттуда – в медсанчасть.

Обследование у врачей заняло около трех часов, и все это время Павлу пришлось сидеть в курилке.

Наконец-то в окно выглянул начальник медицинской службы и позвал:

– Павел Александрович!

– Да.

– Забирай своих орлов.

– Все здоровы? – спросил Новиков и поднялся с лавочки.

– Все до единого. На них пахать можно. А потом еще и сеять.

Подполковник построил личный состав и повел в столовую. Как раз наступило время обеда.

Теоретические занятия после приема пищи он вставил в распорядок с единственной целью – дать молодым желудкам переварить то, что в них упадет в столовой. Он и сам не любил чрезмерных физических нагрузок сразу после завтрака, обеда или ужина. Проку от них, как правило, не было. Одно несварение и расстройство.

Посидев часок в прохладном классе и поговорив о тактических приемах при штурме укрепленных позиций противника, он приказал молодым переместиться к контрольно-пропускному пункту базы. Новиков захватил с собой секундомер и ампулу с нашатырным спиртом.

– Товарищ подполковник, а почему кросс не на стадионе? – полюбопытствовал все тот же высокий лейтенант.

– На стадионах упражняются школьники и курсанты. А вам, Поляков, предстоит бегать по горам и ущельям. Ясно?

– Так точно.

– Значит, так. Длина периметра базы – приблизительно три километра. С вас ровно один круг.

– А кросс на время?

– Разумеется. Норматив – одиннадцать минут.

– Как одиннадцать?.. – растерянно переспросил Поляков. – Мы за двенадцать минут двадцать секунд бегали.

– Этот норматив для ВДВ. А вы находитесь в расположении спецназа ФСБ. Если вас что-то не устраивает, то через два месяца вы сможете уехать отсюда. Вон остановка автобуса. – Новиков показал на неказистое бетонное строение с козырьком и расписанием движения общественного транспорта.

Лейтенант вздохнул и смирился. Спустя несколько секунд щелкнул секундомер, и группа дружно рванула вдоль забора.

Ожидая появления бегунов с другой стороны периметра, Павел прохаживался вдоль тропинки и вспоминал курсантскую юность.

Впервые в своей жизни он лишился сознания после чрезмерных физических нагрузок. Тогда он пробежал второй подряд двадцатикилометровый кросс, так и не сумев нагнать лидера, поджарого длинноногого старшекурсника. После этого Новикову с трудом удалось уговорить врачей оставить его в училище.

– Зачем же ты снова побежал на такую дистанцию? – удивлялся начальник медсанчасти.

– Я до поступления в училище неоднократно преодолевал марафонскую дистанцию, – самозабвенно врал Павел. – А в этот раз перерыв между забегами был слишком коротким. Я просто не успел наполнить флягу, вот и потерял сознание от обезвоживания.

– Надо было немедленно сойти с дистанции.

– Извините, товарищ подполковник. В следующий раз обязательно так и сделаю. Не списывайте меня, пожалуйста.

Доктор сжалился над пацаном и не стал рушить его судьбу.

Позже, став офицером спецназа, он не раз терял сознание. Бывало, от контузий или от болевого шока, но чаще по воле анестезиологов, усыплявших его на операционном столе. Каждый раз при возвращении из небытия в его памяти восстанавливалась картина того далекого курсантского лета.

В тот яркий солнечный день первокурсники впервые бежали двадцатикилометровый кросс при полной боевой нагрузке. На будущих десантниках и спецназовцах были бронежилеты, стальные каски, тяжелые берцы. За спиной у каждого висели ранец, наполненный песком, и автомат. На ремнях болтались фляжки с водой и килограммовые чугунные болванки, имитирующие гранаты.

Тем летом под Рязанью установилась редкая тридцатиградусная жара. Бежать предстояло по пыльной грунтовке, неровной змейкой разрезавшей лес, ближайший к училищу. Местность, на которой он раскинулся, была пересеченной. Дорога то взбиралась вверх, то круто уходила вниз. Через каждые полтора-два километра заботливое начальство выставило дежурные посты из офицеров и медиков.

Тяжкое испытание выдержали все, кроме одного рыхлого розовощекого парня. Он сошел с дистанции после второго пятикилометрового круга.

Пробный забег не ограничивался по времени, но некоторые курсанты, закусив удила, затеяли между собой борьбу за лидерство. Одним из них был тот самый розовощекий парень. Только вот надолго его не хватило. Первым финишировал Новиков, прошедший отличную подготовку в секции легкой атлетики.

– Неплохо отработал! – сказал кто-то из старшекурсников, которым вскоре предстояло отмахать ту же самую дистанцию, но с жестким нормативом по времени. – Наверное, устал?

– Самую малость, – отвечал Павел, довольный похвалой.

– Вижу эту малость, – с усмешкой проговорил провокатор. – Ты же едва на ногах стоишь.

– С чего ты взял? Это обычная для меня дистанция. Я на гражданке много раз ее делал. – Он снял с ремня флягу, отвинтил крышку, напился, остатки воды вылил на голову, остриженную под ноль.

– Тебя же качает! Посмотрите на него, мужики! – сказал старшекурсник своим товарищам.

Те дружно закивали, а кто-то отпустил обидное замечание:

– Какой прок в таком лидерстве, если дыхание сбито и руки ходят ходуном? Он даже не сможет вести прицельный огонь из автомата.

Новиков и на самом деле чувствовал себя довольно сносно. Поэтому когда старшекурсники предложили ему преодолеть дистанцию вместе с ними, он, не раздумывая, согласился.

Перерыв между забегами получился небольшим, всего минут двадцать. Тем не менее Павел вновь шел в лидирующей группе. Он оставил позади всех насмешников и провокаторов, вперед пропустил лишь одного – поджарого длинноногого парня, вероятно тоже серьезно занимавшегося легкой атлетикой.

Все же большая нагрузка вкупе с невыносимой духотой сделали свое дело. Новиков финишировал вторым, рухнул на траву и впервые в жизни потерял сознание.