Глава 2

Полет, так хорошо начавшийся, вдруг был испорчен срабатыванием аварийной сигнализации и голосом «железной леди».

Бортовой техник прапорщик Равиль Тараев отключил ее и доложил:

– Командир, неисправность левого двигателя!

Недокуренная сигарета улетела в щель сдвинутого блистера.

– Вижу. Приготовились к выключению! – буркнул в ответ майор Карбанов и нажал кнопку «радио» для доклада руководителю полетов о чрезвычайном происшествии на борту.

После этого пилоты уменьшили мощность обоих двигателей и скорость полета. Затем командир пихнул вперед левую педаль, ткнулся лбом в выпуклое остекление блистера и посмотрел назад.

– Ну что там? – спросил бортач, беспокойно ерзая на сиденье.

– Дымит, сука. Шлейф аж на пару километров видно.

– Светлый или темный?

– К сожалению, темный, Равиль.

– Черт побери!..

– Может, дикари с земли пальнули? – сказал правый летчик капитан Гусенко и постучал ногтем указательного пальца по стеклу прибора.

Температура масла в левом двигателе постепенно росла, а давление падало.

Бортовой техник в ответ на это замечание лишь пожал плечами.

Командир устранил скольжение машины и проворчал:

– Сомнительно насчет пальнули. Мы близко не подходили к опасным зонам.

На коленях Миши Гусенко лежала полетная карта, на которой жирным маркером были обозначены все районы, где велись боевые действия. Транспортный «Ми-8» летел на небольшой высоте над безлюдной местностью. Под брюхом вертушки проплывала равнина, покрытая густыми джунглями. В принципе, шмальнуть по воздушной цели кто-то мог из-под любого куста. Но сегодняшний маршрут и в самом деле пролегал вдали от территорий, захваченных боевиками, поэтому в обстрел с земли верилось с трудом.

Получив тревожный доклад о неполадках на борту, руководитель полетов майор Степко занервничал. Каждые три-четыре минуты он запрашивал местонахождение вертолета, интересовался обстановкой.

– «Восторг», я двадцать семь – сто четырнадцать. На борту порядок, – спокойно докладывал командир экипажа. – Подготовьте на всякий случай пожарную машину.

Обороты неисправного движка держались на нужном уровне, однако с маслосистемой были явные проблемы. Командир экипажа майор Николай Карбанов перевел его на малый газ, подготовил к выключению.

– На одном дотянем, командир? – с сомнением в голосе справился второй пилот.

– Должны, – отозвался тот. – Сегодня, слава богу, нет такого пекла, как на прошлой неделе.

Пару дней назад погодка действительно смилостивилась. На небе появились облака, за которыми временами пряталось солнце. С моря подул слабый ветерок, и сорокаградусная жара наконец-то сменилась относительной прохладой. В таких условиях двигателям было полегче.

– Тут и плюхнуться-то негде, – заявил Михаил, вздохнул, вытянул шею, осмотрелся.

Под винтокрылой машиной на многие десятки километров вокруг простиралось зеленое покрывало джунглей. Кое-где, правда, в нем желтели дыры. Но и эти проплешины не были пригодны для вынужденной посадки. В выжженной высокой траве виднелись многочисленные останки поломанных деревьев. Сядешь на такую площадку и наверняка пропорешь брюхо вертушки.

– Надеюсь, не придется тут садиться, – сказал командир, глянул на приборы и приказал: – Выключай его, Равиль!

Бортовой техник выключил генератор неис-правного двигателя, затем перекрыл топливопровод и переставил пожарный кран в положение «закрыт».

Левый движок затих. Потеряв половину мощности, вертушка сразу просела. Командиру пришлось опять играть со скоростью, чтобы подобрать оптимальный режим полета.

– Вроде летим, не грохнулись, – сказал Гусенко, когда машина выровнялась, и облегченно вздохнул.

Командир пару раз щелкнул кнопкой триммера и спросил:

– Сколько нам осталось до базы?

– С этой скоростью – двадцать минут, – глянув на карту, ответил Михаил.

– Да что ж сегодня за день-то такой, ядреный корень! – прокряхтел, затаскивая носилки в грузовую кабину, прапорщик Анатолий Нудин.

Командир экипажа капитан Александр Доглин вместе с правым пилотом капитаном Геннадием Рыбиным и медсестрой Властой принимали лежачую больную внутри кабины. А бортач и парочка крепких местных мужчин корячились снаружи. Проем грузовой двери был узковат. С носилок капала кровь. Люди размазывали ее ногами.

Вчера вылетов не случилось, и Нудин провел внеплановый парковый день. Он проверил все подкапотное пространство своей машины, заменил кое-где контровальную проволоку и основательно вычистил обе кабины. С утра вертолет сиял чистотой – ни пылинки, ни пятнышка.

А тут вдруг срочное санитарное задание. В позабытой всеми африканскими богами деревне молодая женщина никак не может разродиться. В радиусе ста километров ни одного врача, ни единого медицинского пункта. Экипажу пришлось подрываться и чесать в западную часть небольшого государства.

– Приподнимите свой край. Да, вот так, – руководил погрузкой Толя. – Теперь заносите влево.

Темнокожая женщина потеряла много крови и почти не воспринимала действительность. Она находилась в сознании, но все то, что происходило вокруг, ее нисколько не волновало. Взгляд бездумно скользил по лицам незнакомых людей, правая рука свисала с носилок.

Картина, которую бригада врачей застала в селении, была удручающей. Молодая темнокожая девчонка с огромным животом исходила кровью. Местные повитухи оказались беспомощны. Почти все два десятка жителей селения суетились, старались хоть как-то помочь роженице. Пожилые женщины пытались остановить кровотечение, молодые мужчины таскали воду. Только старики курили в тени огромной густой изоберлинии, одиноко растущей в центре селения.

К слову, перед тем как окунуться в проблему, экипажу пришлось изрядно попотеть. Вначале они выбирали место посадки, потом мостились. Селение находилось на обширной поляне. Домишки с соломенными крышами в основном жались к опушке, но в центре помимо изоберлинии высилось круглое кострище, сложенное из больших булыжников. Рядом с ним громоздилась порядочная гора сухих дров.

«Ми-8» раздул красноватую пыль, раскидал воздушным потоком дровишки и кое-как уселся на крохотной площадке. Власта, не дожидаясь остановки винтов, спустилась по трапу и побежала к людям, ожидавшим ее помощи.

– Вот так нормально будет, – сказал Нудин и закрепил носилки, установленные на их штатное место. – Теперь никуда не денутся. Можешь приступать.

Медсестра присела рядом с роженицей, коснулась тонкого запястья, принялась считать пульс. А экипаж занял свои места и приготовился к взлету.

База «Сонмар» располагалась на окраине небольшого городка. Помимо взлетно-посадочной площадки и стоянок здесь имелись здание штаба, легкий сборный ангар для ремонта техники и командно-диспетчерский пункт. Склады ГСМ, запчастей и продуктов, госпиталь Красного Креста, пищеблок, прачечная, гараж, объединенный модуль метеообеспечения и связи, жилые дома.

Самым добротным зданием выглядел, разумеется, штаб. Жилые модули и щитовые корпуса гос-питаля были вполне современными.

База была обнесена забором из колючей проволоки. На въезде белело небольшое здание КПП. По периметру изредка прогуливался патруль, состоящий из трех-четырех военнослужащих правительственной армии. Городок находился в глубоком тылу, но меры предосторожности, по мнению президента Фурума Сумала, лишними быть не могли. Караульный взвод, охранявший базу, насчитывал три десятка бойцов и менялся каждые три-четыре дня.

Модули жилого сектора стояли далеко друг от друга, по обе стороны гаревой дорожки. Между домиками были устроены курилки, места отдыха с лавочками и навесами, росли пальмы и зонтичные акации. Пять модулей занимали медики, в трех ютился обслуживающий персонал – поварихи, официантки, работницы прачечной, уборщицы. В четырех размещались летчики и техники, в одном проживал командир базы подполковник Ува Баладу с супругой. В двух последних обитали руководитель полетов майор Дмитрий Степко, начальник материально-технического обеспечения капитан Владимир Боков, пожилой комендант майор Валерий Ивлев, начальник связи капитан Анатолий Анисин, старший инженер авиагруппы капитан Владимир Круглый и метеоролог старший лейтенант Сергей Морозов.

Совершенно отдельным и самостоятельным строением являлась казарма взвода охраны. Она была таковой в прямом и в переносном смысле, стояла на отшибе за густой растительностью между жилым сектором и КПП и не относилась ни к госпиталю, ни к авиаторам. Ее контингент часто менялся, прямого и постоянного начальства не было. Разок-другой в месяц дежурное подразделение охраны проверял командир базы. Более туда никто не захаживал.

Сама база в основном использовалась для работы госпиталя Красного Креста и полетов двух российских транспортных вертолетов. Чаще всего экипажи этих машин вылетали по санитарным заданиям или доставляли гуманитарную помощь в отдаленные уголки страны. Но им выпадали и другие задания, по характеру куда более приближенные к боевым. К примеру, экипажи несколько раз вылетали для выполнения воздушной разведки в прифронтовую зону. Изредка они получали приказ о срочной доставке боеприпасов, медикаментов или эвакуации раненых.

Авиаторам работалось на «Сонмаре» по-разному. Они могли несколько дней ничего не делать, спасались от изнуряющей жары в модулях под кондиционерами. А потом вдруг случалась такая запарка и череда вылетов, что экипажи не успевали толком пообедать.

Примерно такая же картина наблюдалась и у медиков. То затишье с пустыми палатами и приемным покоем, то аврал с какой-нибудь инфекцией или большой партией раненых солдат.

Немногочисленный персонал базы жил дружно. Люди устраивали вечеринки, совместно справляли дни рождения и отмечали праздники.

Выходить за пределы охраняемой территории подполковник Баладу настоятельно не советовал. Зато по выходным выделял старенький автобус и подразделение охраны для поездки по магазинчикам ближайшего городка. Эти шоп-туры тоже были своеобразным развлечением, коих в раздираемой войной стране катастрофически не хватало.

Два часа назад экипаж Карбанова был поднят по тревоге. Задачу по телефону майору поставил военный советник полковник Скопцев. В один из прифронтовых районов требовалось перебросить медикаменты и провизию. Машина с грузом уже находилась в пути и через полчаса должна была прибыть на базу.

За это время экипаж успел получить информацию о воздушной и метеорологической обстановке, подготовиться к полету. Пилоты приняли на борт груз и вылетели.

С задачей они справились без проблем. Погодка радовала, маршрут не отличался сложностью. Долетели, приглядели с воздуха площадку, произвели посадку, скоренько разгрузились и отправились в обратный путь. В общем, самое обычное задание, коих экипажу за несколько месяцев командировки пришлось выполнить не один десяток.

И вдруг за полчаса до выхода на точку Равиль Тараев заметил падение давления и рост температуры масла в левом движке. Но вертушка держалась в воздухе и кое-как добралась до базы. Ее белоснежные строения, подсвеченные вечерним солнцем, появились среди бесконечной зеленой массы, как всегда, неожиданно.

– Неужели доехали? – пробормотал бортовой техник, принюхиваясь к запаху в кабине.

Несмотря на сдвинутые блистеры и открытые круглые иллюминаторы, из грузовой кабины слегка потягивало горелым маслом.

– Доехали, – подтвердил командир и проговорил: – «Восторг», я двадцать семь – сто четырнадцать.

– «Восторг» отвечает сто четырнадцатому, – тут же отозвался руководитель полетов майор Степко. – Как двигатель?

– Выключил, иду на одном.

– Понял. Пожарный расчет готов.

– Старт наблюдаю, прошу посадку с ходу.

– Двадцать семь – сто четырнадцать, посадку с ходу разрешаю. Ветер сто сорок градусов, шесть метров в секунду.

– Разрешили, условия принял.