Уже смеркалось. Всю дорогу я гадал, что меня ожидает, и только заходя в подъезд, отвлёкся – появилось странное желание повернуть обратно, вернуться домой. Прислушиваться к своим чувствам давно вошло в привычку: невольно забеспокоившись, я подумал об Оксане. Но уходить мне тоже не хотелось – почему-то я был уверен, что обязательно найду здесь то, что мне очень поможет. Быстро поднимаясь по лестнице – никогда не любил лифты – я отгонял лишние мысли, пытаясь собраться и наметить план поисков. В голову ничего не шло. Я бежал, прыгал через несколько ступенек, перестав о чём-либо думать, только считая этажи. Восьмой, девятый, десятый… Вот и всё. Не зря врачи рекомендуют не пользоваться лифтами – это укрепляет не только сердечно-сосудистую систему, но ещё и успокаивает. Я мысленно усмехнулся. Шутки шутками, а всё же не нравится мне это. Напряжённость не ушла, только притупилась. Ненавижу такие состояния – когда паршиво на душе и не знаешь, что делать. Да и вряд ли кто-то их любит. Вот только, у меня это подкрепляется тем, что почти всегда это не просто так. Всегда происходит что-то… Кхм… Малоприятное. Странно ещё и то, что едва я закрыл дверь – моё беспокойство ушло, уступив место чёткому пониманию, с чего же мне начать. Я пошёл к компьютеру. Как всегда, системный блок был открыт с одной стороны. Вот интересно, Валерка действительно так часто меняет начинку своего компьютера, или просто лень закрыть? Я вдавил кнопку и сел. Компьютер молчал. Чёрт, совсем забыл: у него тут система, посложнее моей. Нагнувшись и заглянув под стол, я щёлкнул выключателем «фильтра» (который, на самом деле, только удлинитель, с блоком розеток), включил «бесперебойник» и снова нажал на кнопку включения ПК. Зашумели вентиляторы, через пару секунд по экрану побежали строки. Вот, теперь всё как надо. Почти… У него ведь, наверняка, пароль. Такая уж натура – хоть и работает здесь только он один. Точно, пароль. Как же теперь..? Если уж он дал мне ключ, то может и пароль оставил? Под клавиатурой лежал листок, с обратной стороны которого было написано «Мышь». Пароль? Попробуем. Не подходит. Штирлиц, блин – зашифровался! Набрав мнимый «пароль» ещё несколько раз: в другой раскладке; на транслите; и, заодно, английский вариант «Mouse» – я окончательно убедился, что «пароль» не подходит. Так… Что дальше? Пальцы сами начали барабанить по столу. А если… Я перевернул компьютерную мышь. Ничего. Что тут ещё придумать? Я набрал серийный номер мыши. Есть, пошло! Да, это похоже на Валерку – любит он давать такие вот, маленькие задачки. Не ахти какая, конечно, а, всё-таки – защита, от идиотов. Так, что у нас здесь… Рабочий стол почти пустой, в «Моих документах» нашлось несколько папок со странными названиями, которые состояли из двух-трёх букв, неизвестно что обозначавших. Придётся проверять все. Впрочем, я и не надеялся, что будет легко разобраться. «Выдохнув», я открыл первую папку.

—///—

– Зот, почему ты вернулся?

– Пришлось. Зак, ты ведь знаешь, что нас давно обнаружили – так почему мы до сих пор здесь?

– У нас нет необходимости уходить.

– Да с чего ты взял это?! Думаешь, Гридам нужны твои работы?

– Гридам спокойнее, когда мы на виду.

– Но так не может продолжаться бесконечно!

– И не нужно. Они думают взять нас, когда я почти завершу работу, хотят закончить сами. Уверен, что им даже не получится запустить генератор. Для надёжности, я подкидывал им ложную информацию – чтобы убедить в обратном.

– А корабль? Это ты устроил?

– Я. Намеренно грубо, чтобы сильнее расшевелить.

– Ты убрал одного из пилотов и встал на его место?

– Да.

– И ты знал, что я буду там?

– Да. И знал, что, скорее всего, ты пойдёшь через западный разлом.

– Иногда мне хочется тебя придушить.

– Это я тоже знаю. Извини, что без уведомления сделал тебя разведчиком. Я был уверен, что ты уйдёшь оттуда невредимым. А вот знай ты наверняка – не пошёл бы той дорогой.

– Конечно. У тебя что, разведчиков нет?

– Есть. Только ты, мне кажется, закис. Вот и подбросил тебе чуток адреналина.

– Был бы там адреналин… Я, и правда, закис. Но, всё равно – придушу когда-нибудь тебя, за такие шуточки!

– Успокойся. Ты прекрасно знаешь, что я ничего не делаю просто так, даже шуток. А моим ребятам у тебя ещё поучиться. Поговори с Трэшком – думаю, у него к тебе найдутся вопросы.

– Сейчас мне больше хотелось бы задать пару вопросов тебе. Да только – всё равно не ответишь.

– Отвечу. Позже…

– Вот и я про то. Пойдем, Трэшк – расскажу тебе пару баек.

—///—

До дома я дошёл спокойно – если конечно не считать взвинченного состояния. Что тут делать? Спать – всё равно, не буду. И не столько из-за недавно произошедшего. Какая-то тревога за мать, неспокойно… Может, в больницу? Дежурит же там кто-то. Я зашёл на кухню, налил в кружку обычной воды и достал бутерброд из холодильника. Не знаю, что такое – но так мне будет спокойнее. Даже если всю ночь прохожу под окнами… Уже на подходе к больнице – предательски захотелось спать. Вот чёрт… Охранник курил на крыльце, когда я подошел ближе и попал под свет фонаря – он меня узнал.

– Бестужев? Тебе чего?

– Пусти.

– Зачем?

– Мне так спокойнее.

– Спокойнее ему, о чём только раньше думал… – тихо сказал он. – Не о чем тебе беспокоится.

Он пробормотал что-то ещё, – я не слышал, что именно. Кажется, сказал «Уже». Спать хотелось чуть меньше – но мир вокруг, все равно, терял «чёткость». Стало труднее соображать, мне снова захотелось курить. Охранник выпустил дым от последней затяжки, выбросил окурок, посмотрел на меня и сказал:

– Ладно, пойдём.

Перед входом в отделение, в холле, стояла пара небольших диванчиков – я сел на один и закрыл глаза. Странно, час назад я думал, что этой ночью мне не уснуть, а теперь… Казалось, я уже сливаюсь с диваном и перестаю чувствовать всё вокруг, остается только «мягкая» тяжесть, которая медленно обволакивает тебя всего, даёт странное чувство покоя и силы. Кажется, появляется шум, даже голоса…

– Дроша…

Не люблю эту форму своего имени, никто меня так не называет. Разве что…

– Мама!

Я попытался открыть глаза, но ничего не получилось.

– Дроша, всё хорошо. Не мсти никому, не делай это самоцелью.

– Я не вижу других целей.

– А ты и не можешь их увидеть, ведь ты ищешь вокруг. Но ничего не даётся просто так, даже цель.

– Мама, я не понимаю.

– Ты слеп. Ты не умеешь, не хочешь видеть.

– Хочу.

– Зачем?

– Я хочу увидеть тебя.

– Ты меня слышишь, ты помнишь, какая я – и можешь представить.

– Но…

– Ты не веришь, что это я?

О таком я не подумал – ведь сразу был уверен, что передо мной мать! В душу начали закрадываться сомнения, от которых стало не по себе. Я не верил! Точнее понял, что уже не могу быть уверенным. Я попытался представить мать – вот она, передо мной, улыбается. Это получилось удивительно ярко, будто я уже открыл глаза. Только что-то, всё равно, мешало… «Я хочу знать, кто передо мной!»: эта мысль взорвалась в голове. Я дёрнулся и открыл глаза. Уже светлело. Я тряхнул головой и, потягиваясь, встал. Никогда ещё я не видел таких ярких снов. Солнце ещё едва показалось, я подошёл к окну. Как давно я не встречал рассвет? Вспомнилось почти забытое чувство – не знаю, как его назвать. Хочется сказать: «волшебства». Но это другое. Будто весь мир твой и ты можешь всё, принимаешь это как само собой разумеющуюся вещь – неотъемлемую, неотделимую от тебя. А ведь это похоже на то, что испытывал совсем недавно. Только тогда я не понимал, что происходит. А теперь – всё кажется, даже слишком, ясным.

– Всё нам лишь кажется.

Я вздрогнул и резко развернулся, сознание снова «поплыло». Мама сидела напротив меня и улыбалась – точно так, как я себе и представлял. Больной она не выглядела, да, что там – я даже не помню, когда в последний раз видел её такой.

– Мама?!

– А кого ты хотел увидеть?

– Тебя… То есть, я просто хотел увидеть.

– Ты так ничего и не понял.

– Что я должен был понять?

– То, что должен. Мне этого тебе не объяснить.

– Мама, что происходит?

Мать вздохнула, и, показалось, вмиг постарела – но тут же стала прежней.

– Какой же ты ещё… Маленький. Всё хватаешься за мамин подол, попав в непонятную ситуацию. А ведь я не тому тебя учила.

– Нет…

– Вот-вот. Почему нет? Чего боишься?

– Не могу поверить. Представить не могу.

– Так чего боишься? Здесь хорошо, не беспокойся. Мне, по крайней мере – лучше, чем там. Только тебя, дурака, жаль. Но, как же иначе? Всему своя мера и время.

– Я не могу поверить… Почему это всё так похоже на правду?

Мать посмотрела с укором, во взгляде читалась грусть…

– Ты поймёшь, со временем. Надеюсь. Сейчас – мне нечего тебе сказать. Разве что… Думай своей головой, живи по совести, ты ведь не злой…

В глазах потемнело.

—///—

Найти что-то у Валерки на компьютере оказалось проще, чем понять, что же именно это значит. В конце концов, я нашёл ту самую программу, которая, как выразился Валерка, «изменяет твоё восприятие». Похоже, что программка эта была сразу в нескольких версиях – для обычного компьютера и для КПК, я не сразу разобрался, какая мне нужна. Наконец найдя и радостно (будто добился чего-то невероятного!) запустив «экзешник», я убедился, что это она. «Радость победы» быстро сменилась разочарованием и недоумением: я честно старался заметить хоть какие-то изменения в своём восприятии – но не замечал. Может, не та? Или какая-нибудь «сырая версия»? А эта – вообще ни на что не влияет? Хорошо, что предусмотрительный Валерка оставил ещё кучу картинок, аудио и видеофайлов. С этим лучше покопаться дома – решил я, копируя на флэшку всё, что успел найти, в чём ещё мог разобраться. Выйдя из квартиры, я надел наушники и включил один из скопированных треков. Звук почти не отличался от того, что я слышал до этого на компьютере, но, странное дело – казалось, что что-то, действительно, поменялось. Всё вокруг стало чуть другим. Подействовало? Но ведь, воспринимать мир несколько иначе начинаешь, даже если слушаешь обычную музыку… Когда я подходил к подъездной двери, воображение услужливо подкинуло картину другого мира – того, что сейчас мог бы за ней оказаться. «Дурак ты, Серый» – усмехнулся я сам себе и толкнул дверь.

Оксана уже вернулась – ещё не успев войти, я почувствовал запах ароматизированного чая из «пакетика». И как ей может такое нравится? – в который раз, подумал я и перешагнул порог.

– Оксана, ты давно пришла?

Оксана не ответила, и моё недавнее беспокойство снова дало о себе знать. Нет, я был уверен, что на кухне (а, где же ещё?) именно она, но… Я снова поймал себя на том, что начал беспокоится по любым мелочам, которые связаны с ней. Оксана стояла с кружкой чая и смотрела в окно, казалось, не замечая ничего вокруг. Конечно, только казалось – она прекрасно все слышала. Да и видела: из окна кухни – двор как на ладони. А уж у неё «телевизор из-под носа унести», вряд ли возможно – в отличие, от меня. Я положил руку ей на плечо – она всё так же стояла, будто не замечая ничего.

– Минут пятнадцать назад, – сказала Оксана, через секунду повернувшись ко мне и поставив кружку на стол. – Кто-то «поговорил» с Пашей?

– Нет… То есть, мы только собирались. А что?

– Он только что собрал вещи и ушёл.

– То есть, как ушёл? Откуда?

– Он жил у меня.

– Но ты же… Где ты была всё это время?!

– У себя, в паре кварталов отсюда.

– То есть, ты жила совсем рядом – а я даже не подозревал?! Вот придурок – думал, что ты в другом городе! Оксана, зачем?

– Что зачем?

– Зачем это всё?! Ты уезжаешь неизвестно куда, а, как оказалось, вообще никуда; скрываешь всё это; а этот чёрт – ещё и живёт у тебя!! Зачем? Для чего?

– Он мой брат!

– Да слышал я уже! Никогда не пойму, почему ты так к нему относишься. Родню не выбирают? Да таких уничтожать надо, в зародыше!

Оксана молчала, я снова обнял её.

– Ну, прости, Оксана… Прости, не хотел.

– Я не знаю, почему так к нему отношусь, – снова, чуть задумчиво, сказала она. – Мама его любила. И жалела… Кажется, больше чем меня. И я как она. Парадокс. Так вот, получилось.

– Не сердишься?

– На что? Всё правильно. Всё правильно… Хоть и не хочу, чтобы так было.

– Но кто мешает? Сделай по-другому, не так, как всегда.

– От себя не уйдёшь – натура всё равно возьмёт своё. Даже если и начнёшь поступать по-другому.

– А если попробовать?

– Может быть… Стоит ли?

– Стоит.

– Не хочу.

– А может – просто боишься?

– Боюсь. Это буду уже не я.

– По-моему – ты, как раз, боишься чего-то в себе.

– Нашёлся Фрейд…

– Фрейд слишком однобоко обо всём судил.

– Конечно, а ты, значит – нет? Абсолютно беспристрастен?

– Каждый из нас видит только часть чего-то и не может увидеть всего целиком, я хотя бы пытаюсь расширить границы. Только вот, ты очень мало говоришь, чтобы я мог составить более полное впечатление.

– Забавный ты. Всегда удивлялась, как в тебе уживаются твоё мрачное видение мира, прагматизм, и, в то же время, какой-то детский оптимизм. Ты постоянно пытаешься показать, что тебе всё равно, но я ведь знаю, что это не так. Тебе не всё равно, и даже больше, чем другим.

– Оксана, ты так хорошо заглядываешь в чужие души – но боишься посмотреть на саму себя. Может…

– Никуда я не заглядываю! Я вообще – ничего не вижу и ничерта не понимаю в людях.

– Потому и не понимаешь.

– Хватит!

– Как хочешь.

– Почему ты со мной всегда соглашаешься?

– Потому что я хочу тебе верить. Знаешь, для меня это очень многое значит.

– Знаю… Но вот – почему?

– Потому что. Так мало людей, кому можно это сказать. Неужели одного желания мало?

– Нет. Это…

Оксана повернулась ко мне, обняв и посмотрев в глаза.

– Всё будет хорошо, успокойся.

Я крепче прижал её к себе, судорожно пытаясь понять и предугадать, что случится завтра.

—///—

– Ну, и что бы ты хотел услышать?

– У тебя много баек?

– У кого их нет? Хотя – у меня больше грустных историй, не люблю выдуманные.

– Как ты познакомился с Заком?

– Мы знакомы с детства, росли в одном дворе.

– Зачем ты меня сюда привёл?

– С чего ты взял, что я скажу тебе правду?

– Мало ли? Я никак не могу понять, что происходит вокруг.

– У тебя копались в голове? Ты впервые попался?

– Первый раз. То есть, я так думаю. Ты говоришь, что Гриды могут копаться в голове. Если так, то получается – я не могу доверять сам себе? Они могут манипулировать воспоминаниями?

– Думаю могут, точно не знаю. Почему я привёл тебя сюда? Скажу только: ты меня кое-чем заинтересовал, а у Зака – прямо-таки, звериное чутьё на людей. Я никогда не понимал его до конца, но, очень может быть, что он тебе всё расскажет.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что ты ещё жив.

– Да… Это радует. Так что происходит?

– Для меня – война. А всё, что видишь вокруг… Апофеоз человеческой глупости. Даже не так, это – его последствия.

– Ты можешь рассказать поподробнее? Что произошло?

– Ты ведь был в библиотеке.

– Я мало успел узнать.

– Сотню лет назад всё это показалось бы фантазией какого-нибудь кинорежиссёра. Или сценарием компьютерной игры – такие темы тогда были популярны. Кризис, смена власти, тотальный контроль.

– А повстанцы?

– Какие повстанцы? Мы, что ли? Только официальная власть называет нас повстанцами. Мы всего лишь пытаемся жить, не подчиняясь их режиму – но вовсе не пытаемся с ним бороться.

– А если бы могли?

– Бороться можно всегда. Не в лоб – так диверсиями. Мы не делаем ничего такого, зачем? Жизнь в городе – вовсе не так ужасна. Думаю, многим она нравится. Большинству – достаточно свободы, так зачем что-то менять? Спасибо тебе за это не скажут, скорее наоборот. Да, там царит тотальный контроль, но, по большому счёту, люди не заслуживают иной власти. Можно сказать, что Гриды создали почти идеальное общество. Хоть и не представляю, сколько оно сможет продержаться. Пока – промывка мозгов делает своё дело. Но, рано или поздно – система даст сбой, начнётся новая перестройка. Какой будет её исход – мне гадать не очень хочется, вот так.

– Ты говоришь, что вы не касаетесь их жизни, но как тогда вы живёте? Где берёте продовольствие?

– Продовольствие – не проблема, мы можем существовать автономно. Ты понял, где ты?

– Не совсем. Это похоже на катакомбы, или бомбоубежище.

– Почти. Только, маленькая поправка – это целый город. Это сеть, как ты выразился, «бомбоубежищ», которая вмещает в себя очень и очень многое, ты видел лишь малую часть. Для чего это всё построили, тебе, думаю, объяснять не надо.

– Да, вряд ли только из-за научного интереса можно сделать подземный город… Непонятно, почему Гриды не взяли его под контроль? Этот город хоть когда-нибудь использовали по его первоначальному назначению?

– Не понадобилось. А вот, почему Гриды не взяли его под контроль – для меня самого, загадка. Часто я думаю, что, на самом деле – они его контролируют. Просто сейчас – у них нет надобности в нём. А мы поддерживаем его в приличном состоянии, им это выгодно. Но я всё равно не понимаю спокойствия Зака – ведь так не может продолжаться вечно.

– Наверное, он знает то, чего не знаем мы?

– Не «наверное». Он, точно знает больше. Думаю даже – больше, чем я могу представить.

– Эй, заговорщики, о чем толкуете?

Я вздрогнул – так неожиданно появился Зак. Как он сумел подойти настолько тихо?

– О мировом порядке.

– А, тема, которая никогда себя не исчерпает. Пошли, орлы – будем генератор подключать.

– Мне тоже можно там быть?

– Нужно. А о мировом порядке – ещё успеете поболтать.

—///—

Снова накатило то же странное чувство – будто тебя окунули в густой-густой кисель. Только сейчас этот кисель разбавляли… Тяжесть начала уходить, я открыл глаза. Вокруг, кажется, ничего не изменилось – тот же рассвет за окном, только… Как-то всё это, более обыденно, что ли. С улицы зашёл охранник.

– А, Бесстужев, проснулся? Знаешь, где морг?

– Дарья Бесстужева умерла?

– Откуда знаешь?

– Зачем тогда спрашивать?

– Как-то спокойно ты к этому отнёсся…

– Сон видел, только что.

– Мать снилась?

– Да. Много интересного сказала.

– Надо же… Знаешь, куда идти?

– Знаю.

– Тогда беги.

– Счастливо.

Я знал дорогу, но быстро раздумал идти. Я не любил мыслей о смысле жизни – из-за них путаешь сам себя и раскисаешь. Снова меня начал доставать вопрос, который я недолюбливал: «зачем?». Я часто так спрашивал, сам себя – и постоянно отмахивался. Зачем? Казалось бы, такой простой и невинный вопрос, но на него нет ответа. Для кого-то он становится смыслом жизни, кого-то сведет с ума, кого-то – в могилу. По мне – так он того не стоит. Но я так и не научился, не задавать его себе. Может, к лучшему? Способность «спрашивать у себя», и, хоть в малой мере, оценивать свои поступки – то немногое, что отличает нас от зверья. Нда… Зачем. Вместе со смертью матери, что-то умерло во мне самом. Умерло, или переродилось. Ещё совсем недавно – я хотел отомстить всему миру, неважно, как. Теперь мне напревать. Нет, даже чуть жалко этот мирок. Нет смысла. Остались только три вопроса: «Зачем?»; «Почему?»; и ещё – «стоит ли на них отвечать?».

—///—

– Это генератор?

– А ты ожидал увидеть что-нибудь другое? – улыбаясь, даже, кажется, чуть смеясь, ответил Зак. – Что-то, что занимает половину комнаты?

– Да… Но он ведь… От него же должно запитываться все? Он может обеспечить всех энергией?

– Всех не может, а вот нас – вполне. Ещё останется.

Генератор был не больше системного блока компьютера, в голове не укладывалось, как такое возможно.

– Такой маленький. Как его подключить? И для чего нужны мы?

Зот заговорил, после долгого молчания:

– Ему нужна публика.

– У вас будет почётная миссия: дёрнуть рубильник, если потребуется. Так что – вы мне нужны для подстраховки.

– Может, скажешь ещё, что ты не ждал, не представлял этот момент?

– Ты, в какой-то мере, прав, но, Зот – если я рискую, то оправданно. А подстраховка сейчас нужна.

Зак подошёл к генератору, тут же над ним возникло слабое свечение. Секунду спустя я понял, что это светилась панель управления. Может, это вовсе не генератор?

– Конечно, это не сам генератор, – не оборачиваясь, произнёс Зак. – Это только «рубильник», главная панель запуска. Естественно, всё будет управляться с пульта, из другого места. Зот, сейчас мы пойдём в комнату управления, одному мне не справиться. Помнишь о правилах распределения сил? Помнишь наши опыты?

– Их забудешь… Только я думал, в тех правилах, которые ты вывел – была ошибка.

– В правилах – ошибки не было, я много раз проверял и пересчитывал. Ошибку тогда совершил я – нарушив их и попытавшись ускорить процесс.

– Проверял и пересчитывал? Но не на практике ведь проверял!

– Вот, теперь и попрактикуем. Давно пора, так?

– Черт, я тебя придушу, если только останусь живым.

Зотгар пошёл к выходу, но он не выглядел злым. Он улыбался, в глазах загорелся огонь. Вот интересно, как мы замечаем это? Холодный взгляд и огонь в глазах? Ведь, казалось бы – ничего не меняется?

– Зот, не торопись – мне нужно ещё пару минут.

– Я подожду тебя там.

– Вот ведь, упрямый. Впрочем, тут нечему удивляться, он всегда был таким. Только потому и не пустил себе пулю в лоб.

– Были поводы?

– Поводы… Глупейшая отговорка. Повод может быть любой, всё зависит от человека. На моей памяти – многие накладывали на себя руки в менее плачевных ситуациях, чем в тех, которые пережил он.