Сказано – сделано. Через полгода я стал обладателем комфортабельной подземной квартирки. Для этого пришлось основательно потратиться на провода, строительные материалы и многое другое, но я ничуть не жалею, поскольку вот уже лет пятнадцать моя голова не задумывается над сакраментальным для каждого бомжа вопросом: «Где я буду спать этой ночью?» Здесь у меня и жилая комната – по совместительству гостиная, и небольшая кухонька с электрической плитой, и туалет с настоящим унитазом и душем. При этом на мебель и разного рода хозяйственные прибамбасы я практически не затратил ни копейки – всё, что нужно, находил на свалках и помойках. Диван, пара кресел с кожаной обивкой, журнальный столик, книжный шкаф, электроплита, накопительный водонагреватель, электронасос для воды, стиральная машина – вот лишь небольшой перечень того, от чего в наш век повального расточительства избавляются без всякого сожаления мои нерадивые сограждане. У меня даже имелся старенький ноутбук, а также совсем еще новый DVD плеер и куча разных дисков, но я все-таки предпочитаю читать книги, кои частенько нахожу рядом с мусорными баками или на скамейках у подъездов. Конечно, не все то, от чего избавляются зажравшиеся вконец граждане, можно читать, но время от времени среди макулатурных плевел попадаются настоящие жемчужины.

Чтобы попасть в свое обиталище, мне не пришлось топать через все кладбище. Поселившись в катакомбах, я первым делом разведал кратчайший маршрут до ближайшей автобусной остановки. В отличие от пропахших черт-те чем своих коллег, я имел возможность регулярно принимать душ и по мере надобности устраивать постирушки. Посему водители автобусов и маршрутных такси не могли заподозрить во мне бездомного бродягу. К тому же я собираю лишь цветмет и стеклотару и не оскверняю рук своих смердящими пищевыми отходами. На сей раз, однако, мне пришлось добираться пешком. После потасовки с Махтумом и его бандой моя одежонка нуждалась в основательной чистке. Чтобы не дискредитировать себя в глазах водителей, я решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Впрочем, нет худа без добра – по дороге я заглянул к знакомому лавочнику армянину Араму – выходцу из Нагорного Карабаха. Этот Арам втихую толкал бомжам и пенсионерам просроченные продукты по весьма приемлемым ценам. Как водится, я зашел не с парадного. На стук дверь распахнул сам хозяин.

– Здорово, обезьяноподобный брат мой во Христе! – Армянин был действительно феноменально волосат ниже шеи – я лишь констатировал факт. – Скоропорт на сегодня какой имеется?

– Здоров, Шатун! – Ничуть не обиделся лавочник – гипертрофированная обволошенность считается у этого народа признаком мужественности и сексуальной привлекательности. – Заходи, дорогой…

Через десять минут я покинул магазинчик приятеля, весело помахивая увесистым пакетом с колбасой, мясными консервами, яйцами и черствым хлебом. Ничего, колбаску пошинкую, пережарю с лучком и чесночком, посыплю перцем – объедение. Хлебушек – на водяную баню, и через пять минут получим благоухающий бухан или как есть, черствым обжарю на постном маслице, сверху тертым сырком посыплю, чесночком давленым – сказка. От подобных мыслей аж в животе заурчало. Я взглянул на часы – командирские со светящимся циферблатом, в свое время мне за них предлагали кучу афганских бабок, не поддался на уговоры и не зря, до сих пор ходят секунда в секунду, только заводить не забывай – без четверти восемь. Следует поторопиться – дел невпроворот: ужин сварганить, постирать одежку, самому хорошенько ополоснуться, ну и для души чего-нибудь сообразить.

«Эх, Шатун, жизнь прекрасна, – не без оптимизма я обратился сам к себе. – А еще очень приятно, когда у тебя есть свой собственный угол. – Однако тут же озабоченно подумал: – Пожалуй, следует обеспечить себя каким-нибудь оружием. Думаю, пяток надфилей будет вполне достаточно. А что?.. если менты обнаружат, можно запросто отпереться, мол, для хозяйственных нужд, а в бою и в глаз метнуть и в печенку засадить – штука отменная. Главное собственными потожировыми инструмент не замарать и «пальчиков» не оставить. Ничего, эти козлы у меня еще попрыгают…»

Подбирался к родному склепу как всегда со всеми возможными предосторожностями – не хватало притащить на хвосте кого-нибудь из коллег по цеху или просто излишне любознательного обывателя, который непременно доложит о подозрительном бомже куда следует. Я хоть и собираюсь покинуть славный город Нелюбинск, но только с наступлением лета, а до этого еще нужно дожить. Распахнув дверь, я заглянул внутрь склепа – все вроде бы чисто. Подойдя к дальней стенке, достал ключ из кармана и отпер металлическую дверь, установленную мной на месте разрушенной кирпичной кладки и основательно заляпанную серой под цвет стен краской, чтобы не бросалась особенно в глаза. Пару таких дверей мне презентовал добрый Арам после расширения и кардинального переустройства своего магазина. Одну я установил в склепе, другой отгородился от тоннеля, по которому был проложен электрический кабель. Таким образом, получилось довольно уютное замкнутое пространство из пяти изолированных друг от друга деревянными дверями комнатушек. Закрыв за собой дверь на ключ, я щелкнул выключателем, ярко вспыхнула подвешенная к потолку трехрожковая люстра.

Первым делом скинул с себя грязные шмотки и обувь, освободился от протезов и на костылях направился в душевую комнату. Признаться, я гордился своим домом. Подключившись к распределительному щиту, провел в свои апартаменты электричество – от хозяев не убудет, а мне приятно. В каждом помещении подвесил к потолку люстры или плафоны, наладил электрическое отопление. С помощью электронасоса, управляемого простейшей автоматикой, качал воду из ручья в емкость, сваренную из нержавейки, откуда вода самотеком поступала в туалет-ванную и на кухню. С утилизацией сточных вод проблем не было – в полу туалетной комнаты имелась глубокая и довольно широкая трещина, уходившая куда-то на нижние уровни катакомб. Она служила мне одновременно и канализацией и мусоропроводом. Унитаз установил аккурат над ней, чтоб не париться. А чтобы не смердело, да и самому ненароком не провалиться, закрыл щель герметичной крышкой, через которую, собственно, избавлялся от мусора. Короче говоря, всё в моем жилище было весьма функционально и продумано.

Поплескавшись с полчасика под теплыми струями, я оделся в чистое, обулся и направился на кухню, где приготовил сытный ужин из жареной колбасы с отварной картошкой в мундире. Картофель почистил, порезал, сдобрил постным маслом, мелко нарезанным лучком, посолил и все тщательнейшим образом перемешал. Затем сервировал стол в гостиной. Немного подумав, махнул рукой – а гулять, так гулять, открыл дверцу холодильника и достал оттуда початую поллитровку водки…

Ужин прошел под песни весьма любимых мной Высоцкого, Митяя и Трофима. Затем навел порядок: отнес на кухню и вымыл посуду, отправил объедки в «мусоропровод» и, зарядив стиральную машину своими грязными шмотками, вернулся в гостиную. Кажется, на сегодня все – постиранные вещи завтра вывешу на окончательную просушку, благо есть чем заменить. Расстелил постель на диване, включив у изголовья торшер, потушил верхний свет. После чего подошел к книжной полке и наугад вытащил первое, что подвернулось под руку. Улегшись в кровать, поднес книгу к глазам: «Хроники Амбера» – одна из самых моих любимых книг. Раскрыл наугад и начал читать:

Итак, глаза мои вновь восстановились – так сказали мне и пальцы, когда я ощупал лицо. Потребовалось, правда, более трех лет, но глаза все-таки сумели регенерировать! Это был тот самый единственный из миллиона шанс, о котором я упоминал. Такого не мог предполагать даже Эрик, даже он не в силах был до конца оценить мои способности, поскольку у каждого из членов нашей семьи они проявлялись по-разному и в разных масштабах. Тут я одержал верх. Я догадывался, что могу вырастить нервную ткань, нужно только время.

На франко-прусской войне я был ранен, и в результате у меня оказалась парализованной вся нижняя часть тела. Уже через два года паралич полностью прошел. В данном же случае у меня была надежда – конечно, почти нереальная, – что мне все-таки удастся восстановить выжженные глаза. И я оказался прав! У меня теперь вновь были глаза, и зрение потихоньку возвращалось ко мне, хотя и очень медленно…^[5]

Далее я читал с упоением о том, как к Корвину вернулось зрение и как с помощью сумасшедшего Дворкина ему удалось вырваться на свободу из мрачных подземелий Амбера. Я сопереживал главному герою и откровенно завидовал его способности регенерировать утраченные органы. Книга хоть и была мною неоднократно читана и перечитана, каждый раз здорово будоражила воображение и в какой-то степени давала надежду. Умом я прекрасно понимал, что человек – не ящерица, которой ничего не стоит отрастить хвост взамен утерянного, но, несмотря на фатальное ограничение регенеративных способностей человеческого организма, в глубине души не терял надежды. Иногда мне казалось, стоит лишь немного напрячься, каким-то образом настроить сознание, наладить духовную связь с телесной оболочкой, и посредством силы мысли мне удастся включить процессы восстановления своего организма. Может быть, полноценному человеку эти мои мечтания покажутся маниакальным бредом воспаленной фантазии неполноценного индивидуума. Но, как ни странно, где-то в глубине души постоянно существовала необъяснимая уверенность в том, что теперешнее мое ущербное существование – суть состояние временное, ниспосланное на мою голову за какие-то неведомые мне грехи, а также в том, что в самом скором времени случится нечто такое, что избавит меня навсегда от физических и моральных страданий. Все двадцать прошедших лет я прожил с этим чувством и, несмотря на накатывающую время от времени хандру, продолжал отчаянно надеяться на чудо. Даже периодические обострения фантомных болей в отсутствующих конечностях я был готов воспринимать как признак активизации регенеративных процессов внутри своего организма. Но всякий раз ни ступня, ни кисть почему-то не собирались отрастать, а выжженный глаз упорно отказывался обозревать окружающий мир…

Проснулся я от резкой боли в теменной области. Громко охнув, резко присел и со всеми предосторожностями коснулся шишки. Малость уменьшилась, но все равно дотрагиваться больно. Кажется, во сне случайно задел ее, пожалуй, следует лечь на бок и не крутиться во сне. Легко сказать, да трудно сделать. Снова дотронулся до полученной в результате неравной схватки с духами гематомы и в очередной раз ощутил уже знакомую боль. Болезненно поморщившись, огляделся. Торшер не выключен. Раскрытая книга валяется рядом. На светящемся циферблате электронного будильника половина второго. Выбрался из постели и, сунув здоровую ногу в домашний тапок, оперся на костыли. Для начала посетил кухню, утолил жажду. Потом заглянул в туалет. К своему ложу вернулся в благостном настроении, прихватив из холодильника на случай похмельного «сухаря» – как-никак накануне принял изрядную дозу спиртного – бутылку «жигулевского» и поставил ее на журнальный столик в пределах досягаемости руки.

Выключив торшер, немного повертелся в поисках приемлемой позы. Неожиданно взгляд наткнулся на еле заметное голубовато-зеленоватое свечение у дальней от моего дивана стены гостиной – как будто откуда-то из-под пола к потолку пещеры поднимался толстый столб призрачного света и уходил куда-то выше за ее пределы. Весьма странный феномен, никогда раньше не замечал ничего подобного в своих владениях. Какое-то время лежал и тупо пялился на светящийся столб. В конце концов, веки мои налились свинцом, и я самым банальным образом уснул.

Следующее мое пробуждение произошло под громкие трели неугомонного друга моего – будильника. По вполне понятным причинам окон в моем жилище не было, поэтому единственными временными ориентирами в подземелье были для меня мой надежный будильник, найденный, кстати, на одной из городских помоек, да мои командирские часы. Шлепнув ладонью по клавише, прервал душераздирающую трель «дневального», затем нащупал выключатель торшера и, дернув за веревочку с привязанным к ней шариком, повторил один из первоначальных актов божественного творения – создал свет. Затем повалялся немного в постели, раздумывая, стоит ли сегодня куда-то нестись сломя голову или предоставить возможность своему усталому телу хорошенько отдохнуть и залечить полученные накануне раны. Потрогал шишку на голове – практически исчезла. Проанализировал состояние внутренних органов – легкий сушнячок, а вообще-то терпимо, главное, наблюдается полное отсутствие фантомных болей в утраченных конечностях.

Приподнялся на постели и, увидев на столе закупоренную пробкой бутылку пива, радостно заулыбался и отчего-то голосом незабвенного Леонида Ильича констатировал:

– Раштет… чмок, чмок, чмок… благо… гошоштояние шовешкого. го народа.

Немного повеселив себя подобным образом, схватил пузырь. Зубами (невзирая на настоятельные предупреждения дантистов) сдернул с бутылки металлическую крышку. После чего жадно, подобно изголодавшемуся по ласке любовнику, прильнул к прохладному горлышку, как приникают к устам любимой женщины. Это сакральное действо продолжалось не более минуты, в результате пузырь опустел, а я ощутил столь мощное физиологическое удовольствие, в сравнении с которым секс с любимой – лишь бледное пятнышко луны рядом с сияющим дневным светилом. Чтобы какой-нибудь чересчур мнительный обыватель не воспринял мои слова буквально и ненароком не принял меня за извращенца особого рода или (упаси Господи) сексуального маньяка, хочу предупредить сразу, что эти мои ощущения никоим образом не относятся к чувственной сфере – чистая органолептика и ничего более.

Как водится, после доброго глотка освежающего напитка, придающего глазам сияние, духу – бодрость, а мыслям – целеустремленность, нестерпимо захотелось курить. Я не стал сдерживать души прекрасные порывы и потянулся за лежащими на том же самом столике папиросами и зажигалкой.