Часть 1

Год белого бурундука, 10 эпохи Джучи.

Планета Ченгези.

С того момента как Ширэ Джиладкан покинул становище Сумум-бека – прошло дней двадцать. После общения с духами в юрте одного из кочевников, духи предков больше не беспокоили дервиша. Да и сам странник все больше и больше задавался вопросом, для чего юный батыр понадобился им. Духи утверждали, что именно Едугей возглавит кочевников, чтобы они покинули пределы этой маленькой и ставшей со временем тесной планеты. Не верилось, признался себя Ширэ Джиладкан, зачем искать батыра на стороне, когда у хана Улукбека с десяток родных сыновей и около сотни незаконных. Тем более духи утверждали, полководец нужен как можно скорее, а ведь Едугею (дервиш так и не узнал возраст паренька) всего-то лет тринадцать-четырнадцать. Пойдут ли за ним кочевники? А вот за детьми хана Улукбека, особенно тремя старшими, стояли воины их улусов. Но может духам предков с небес лучше видать, как на самом деле обстоят дела на Ченгези? С такими мыслями Ширэ Джиладкан одиноко брел к городу, неся хану новые сведения. Он останавливался в становищах, что попадались на пути. Ел, спал, разговаривал, выслушивал просьбы, но всегда отказывал. Пару раз дервиш попытался вызвать духов, но камень амулета был холоден.

Единственный город на планете, где находился величественный ханский дворец, он увидел еще издали. Когда-то духи сами указали сыну Чингисхана Джучи возвести крепость на берегу самой полноводной, как потом выяснилось, реки этого мира. Ширэ Джиладкан вспомнил, однажды находясь у хана Улукбека, слушал, как тому местный поэт Мунтахаб ат-таварих-и Му‛ини читал бармаки, посвященные Судзи. Голос того звучал так звонко и завораживающе, что дервиш смог представить реку текущую с вершин гор. Увидеть, как она из маленького ручейка превращается в нечто огромное и почти живое. Да и сам город, с величественными зданиями, массивными башнями и стенами, способными выдержать не один набег, имел право быть воспетым в поэмах. В тот раз Ширэ Джиладкан обратился к Му‛ини с вопросом: сможет ли тот сочинить нечто подобное о Джучистане? Поэт покачал головой и сказал, опуская глаза:

– Не достоин я.

А ведь в городе было много такого, чего больше нигде и не увидишь. Хотя бы широкие улицы, просторные площади, великолепные сады, где были собраны, благодаря стараниям китайских мудрецов из улуса Джучи, растения со всей планеты.

Поняв, что все равно не успевает, восемь городских ворот (по два на каждую сторону света) с наступлением сумерек закрывали, дервиш попытался отыскать место, где он в безопасности мог бы скоротать ночь. Такое он нашел под одиноко стоящим деревом. Направился туда и развел костер. Еще раз коснулся амулета в надежде, что духи предков дадут ему последнее наставление, но тот был холодный.

Воткнув посох в землю, и присев рядом, дервиш тут же заснул.

На следующий день Ширэ Джиладкан подошел к водной глади реки. Отыскал каменный мост, построенный в старые времена бывшими рабами великих монголов. Смешался с толпой, спешащей в город.

У ворот его, как впрочем, и всех идущих в город остановили. Багатур турганов в сопровождении двух человек медленно пропускал пришедших, предварительно интересуясь, для чего тот или иной направляется в Джучистан. Когда очередь подошла до дервиша, он побледнел. Появление нищего во дворце хана обычно не приносило ничего хорошего. Спрашивать для чего Ширэ Джиладкан пришел в этот раз он не стал. Подозвал двух воинов, что стояли вдалеке, взмахом руки. Вооруженные огнестрельным оружием, в пластинчатых доспехах из маюнгира, они тут же подбежали к десятнику. Вытянулись, застыв в ожидании приказа.

– Проводите уважаемого дервиша до дворца, – распорядился багатур.

Ширэ Джиладкан улыбнулся. Он понимал, что мера эта, в отношении него, вынужденная. Народ при виде дервиша, обычно бросался с различными просьбами, и тогда дорога до дворца, занимавшая полтора часа, растягивалась на сутки. Да и ко всему прочему в городе существовали люди, которые терпеть не могли человека общавшегося с духами. Здесь по-прежнему, в отличие от места обитания кочевников, тайно существовали культы, посвященные старым богам. Особенно арабы, те ни в какую не желали отречься от Аллаха. Хан Улукбек вынужден был, благо те приносили огромную пользу не только городу, но и ханству, не обращать на это внимания. Они да еще китайцы улучшали их мир. Именно они сообщили Джучи, что находятся монголы не на родной планете.

Самым величайшим сооружением в городе, да и на всей планете, как считали монголы, был ханский дворец. Огромный зал для приема верноподданных, две сотни комнат, половину из которых составляли женские покои. Что-что, а хан Улукбек, не смотря на свой возраст, а ему уже шел девятый десяток, предпочитал проводить каждую ночь в обществе молодой наложницы. Единственной женщиной, которую по-настоящему любил правитель, была его первая супруга, но животная страсть (осталась только одна платоническая) исчезла после того, как Хонгурзул родила ему третьего сына. Прогонять или даже отстранять хан ее от себя не стал. Иногда даже консультировался с ней, как в той или иной ситуации поступать. Но, увы, лет десять назад Хозгурзул умерла, и Улукбек почувствовал себя совершенно одиноким. Вот и сейчас стоя перед девицами, он размышлял, кого из этой сотни ему выбрать. Туяа, Бадрал, Чойжил или может Кыз-тугмас? Каждой совсем недавно девятнадцать лет исполнилось. Все идеальны, иначе, зачем Айтек, человек, пополнявший его гарем, каждый год по планете заставлял своих людей путешествовать. Хан Улукбек ходил вдоль длинного ряда красавиц, изредка бросая взгляд то на одну, то на другую. Сайхан, Дулмаа или Жанчив? У каждой свои достоинства и недостатки. Эта в постели ласкова, но болтлива. Та холодна, но божественна. Другая готова на все, но при этом ленива.

Улунбек остановился около черноокой красавицы. Волосы у нее заплетены в многочисленные косички, от тела исходить запах молока. Хан взглянул на нее, словно видел ее в первый раз.

– Сегодня. Ты, – проговорил он властно, развернулся и направился к выходу.

Глаза у девушки заблестели. Выбор сделан.

Евнух отворил перед ханом Улукбеком дверь. Правителю даже на какое-то мгновение вдруг стало жалко. Пришлось кастрировать несчастного, чтобы тот не позарился на то, что ему никогда не будет принадлежать. Вышел из комнаты. Дверь тут же за ним закрылась, чтобы не один из четырех тургаудов, что постоянно ходили за ханом не заглянул туда.

Сейчас хан Улукбек направлялся в тронный зал. Там он собирался встретиться с суйбаши. Обстановка в подвластных ему улусах была напряженной, его сыновья не могли миром разрешить все свои конфликты. Урнур, Мэнэр и Улзий вечно воевали друг с другом, находя всевозможные причины и поводы. А ведь Улукбек уже стар. Сколько ему еще осталось жить на этом свете? Год, два, пять? А на старших сыновей положиться не возможно.

Два тургауда открыли для него двери в просторный зал, пропуская правителя. Их четверо товарищей, проследовали за ханом и заняли места позади трона. Хан Улукбек подошел к стене и дотронулся. Эти камни помнили слова Джучи, произнесенные им когда-то тут.

– Какие, вы, холодные, – проворчал правитель, – но за вами чувствую я себя в безопасности. К сожалению, и мне суждено умереть, – хан провел рукой по кладке, словно пытаясь погладить их, – Увы, ни вы, ни мои верные кешикеты не способны остановить неизбежное. Я, увы, уже стар.

Улукбек подошел к трону. Коснулся его. Минуту стоял, опираясь на подлокотник, затем сел и громко крикнул, чтобы к нему немедленно явился суйбаши. Пока того не было, хан вновь задумался о сыновьях. Так же было когда-то и с ним. Вот только братья тогда уступили воле отца, что с позволения духов предков, назвал Улукбека своим приемником. Гуйджи был младше его на год, Сюиджо на три, Шахрух на пять. При этом только с младшим у них была одна мать. И только его Улукбек всегда понимал с полуслова. Поэтому, когда отец назвал его своим приемником, тот, не задумываясь, пообещал Шахруху должность суйбаши. Нет, он двух других братьев не обидел, одного назначил судьей, пообещав ему, по сложившейся традиции, совершить девять преступлений, за которые брат не будет наказан, другого одарил богатством…

Между тем туаргауды распахнули двери, и в зал вошел суйбаши. Он остановился в паре метров от трона и поклонился.

«А ведь Шахрух совсем не изменился, – подумал Улукбек, – несмотря на годы, выглядит молодо. Может быть, ему передать власть на планете? Назначить приемником?»

Суйбаши смотрел на правителя, ожидая, что тот скажет. Хан взглянул на своего брата.

– Ответь мне на один вопрос, Шахрух? – спросил он.

– Да, хан.

– Ответь мне, Шахрух, когда дети мои перестанут, между собой, грызся? Словно не люди они, а какие-то голодные шакалы. Что им не хватает?

– Вспомни, Улукбек, что и мы с братьями постоянно враждовали…

– Но… Это было из-за Хонгурзул. Помню, в тот год Юрги выкрал ее, чтобы самому взять в жены.

– И ты обратился ко мне за помощью, так как с детства только со мной был все время дружен.

– О, да. Я помню, как ждал твое появление на свет, Шахрух. Бегал вокруг юрты, в которой рожала наша мать. В тот раз я тебя ни кому не дал бы в обиду. Помню, как вместе с тобой скакали мы по степи…

– Уж не о смерти ли ты задумался, хан Улукбек?

– О ней, брат. О ней. Стар я уже. Годы, когда я мог скакать по степи в прошлом…

– Так и я не молод. – Сказал Шахрух, догадываясь, куда клонит брат. – Только ведь ты меня, великий хан, не для этого вызвал.

– Не за этим, – проговорил Улукбек. – Я хочу остановить сыновей.

– С помощью огня и силы?

– Если не будет другого выхода то да. Так что готов кешикетов.

Суйбаши тяжело вздохнул. Он понимал, что примерять все время враждующих братьев придется ему. Шахрух видел, как стали в последнее время воевать сыновья хана. Набегами на отдельные племена одного из улусов, победитель полностью старался вырезать все мужское население, оставляя в живых только женщин и детей. Незавидная участь. Если и повезло не погибнуть во время набега, то женщины вынуждены становиться наложницами, а их дети превращались в маленьких воинов, с помощью которых тот или иной хан, собирался в будущем править миром.

– Война это большое событие затрагивающее подъем и падение государства. – Проговорил суйбаши.

– Выступление хана против сыновей заставит их объединиться…

– Надолго ли, – вздохнул Шахрух. – Или мы их разобьем, или они нас. Но в любом случае, объединение твоих детей будет временным. Недаром наш отец беспокоился за тебя. Прежде чем подняться на небо, он призвал меня к себе. Хан велел присматривать за тобой, никогда не знавшим настоящих войн.

Улукбек стукнул кулаком по подлокотнику. Увидел, как вздрогнул суйбаши. Шахрух, не ожидал, до такой степени разгневает брата.

– Хан опасался, что ты будешь, вряд ли способен управлять в мятежные времена. И вижу, они настали, – суйбаши вздохнул, – жаль, мы теперь оба с тобой старые.

– Старые, – согласился хан.

Двери в тронный зал распахнулись, и вошел богатур, командовавший дворцовыми тургаудами. Он поклонился и проговорил:

– Хан, к вам прибыл дервиш!

– Дервиш?!

Улукбек побледнел. Не иначе духи послали уже за ним. Дервиш ни когда не появлялся в городе, а уж тем более во дворце без причины.

– Стой! – приказал дервишу, багатур. – Мне нужно доложить о тебе великому хану!

Ширэ Джиладкан побагровел. Он не ожидал, что сей никчемный кешикет будет создавать ему препятствие. Ведь знает, презренный пес хана Улукбека, что дервиши просто так во дворец не приходят. Стало быть, есть у «общающегося с духами предков» к правителю послание. Но, как бы то ни было, Ширэ Джиладкан вынужден был смириться с неприятным ему дворцовым этикетом. Багатур приоткрыл дверь в тронный зал и вошел в помещение.

До этого дервишу прошлось, вначале пройтись, в сопровождении начальника стражи, по длинному коридору, украшенному коврами ручной работы. Затем подняться на лифте на пять этажей, чуть ли не под самую крышу, потом прогуляться по балкону, где ему выпала вот уже который раз возможность полюбоваться городом с высоты чуть ли не птичьего полета, и лишь только после этого замереть на месте.

Стражников, что стояли у дверей тронного зала Ширэ Джиладкан никогда раньше не видел. Вполне возможно, решил он, что хан с возрастом стал мнительным и постоянно менял воинов.

«Глупо, – подумал дервиш, – очень глупо. Лучше, когда людей, что тебя охраняют знать в лицо. Хотя с другой стороны…»

Сформулировать мысль не дал амулет. Он стал медленно нагреваться.

– Не сейчас, – прошептал нищий, – только не сейчас.

Его слова привлекли внимание тургаудов. Рука одного из них невольно потянулась к карабину, что висел у того за спиной, но он вовремя спохватился, вспомнив, кто сейчас перед ними стоял.

Камень перестал греться, как только из двери появился багатур.

– Хан желает вас видеть, – проговорил тот, пропуская дервиша внутрь.

Ширэ Джиладкан вошел в просторный зал. Здесь он бывал уже не раз. Когда-то впервые его сюда привел предшественник. Старик тогда просто сообщил хану Улукбеку, что духи предков избрали себе нового дервиша, а ему разрешили уйти в пустошь. Тогда правитель был еще молод. Он с недоверием взглянул на преемника. Тот был совсем еще мальчишкой. Уточнил у старика, а сможет ли тот? Дервиш тогда только улыбнулся.

– Или ты, хан, считаешь, что я не был так же юн, как и он?

Улукбек промолчал.

С тех пор он много раз бывал во дворце. Встречался с мудрецами, учеными, ханом и мастерами. Передавал им те знания, которыми желали делиться предки. Духи утверждали, когда он задал один из своих глупых вопросов, откуда они столько знают, что информацией пропитана вся природа, да только доступна она просветленным, но чтобы понять это, нужно умереть. Под просветленными, Ширэ Джиладкан предположил, те, скорее всего, подразумевали себя. А он, дервиш, всего лишь их голос в мире живых. Его учитель, имя которого стерлось из памяти со временем, утверждал, что именно духи поведали им, дервишам, о том, как сделать оружие, стреляющем огнем, более совершенным. Они подсказали, как поднимать тяжести на большую высоту. Именно духам, принадлежала идея создать самоходные тележки. Последнее уже сам дервиш, в одно из посещений города, поведал хану. Вот только правитель, почему-то отверг это. Когда Ширэ Джиладкан сообщил во время медитации это духам предков, он рассчитывал, что те разгневаются, но на удивления этого не произошло.

Учитель, когда привел его сюда в первый раз, утверждал, что и хан, будучи еще ребенком, способен был общаться с духами. Без них, он никогда не стал бы тем, кем сейчас являлся. Вот только после того, как хан получал «ярлык», правитель напрочь забывал об этом.

Ширэ Джиладкан оглядел присутствующих. Сам хан Улукбек. Совсем старый стал, отметил он. Суйбаши Шахрух умный и умелый воин. Четыре тургауда, те стояли за троном. Дервиш поклонился, приветствуя хана.

Улукбек, хотел взмахом руки прогнать из зала суйбаши, но Ширэ Джиладкан произнес:

– Не надо. Разговор, касается вас обоих. Ибо так повелели духи.

– Хорошо, – молвил хан. Рукой предложил и дервишу и суйбаши сесть напротив трона.

Мягкая подушка. Сидеть на ней одно удовольствие, отметил дервиш. Он закрыл глаза и коснулся амулета. Камень сейчас был холоден. Вполне возможно духи уже знали: он добрался до цели. Улукбек взглянул на Ширэ Джиладкан, ожидая, когда тот начнет раскачиваться из стороны в сторону, произнося непонятные, магические слова, но этого не произошло.

– Духи предков гневаются, – произнес, не открывая глаз, Ширэ Джиладкан.– Им надоело смотреть, как потомки монголов в междоусобных войнах убивают друг друга.

Хан хотел было высказаться, но сдержался. Сейчас с ним говорил не какой-то нищий, а человек, общающийся с предками.

– Когда над планетой нависла огромная и страшная угроза, – продолжал между тем дервиш, – духи желают, чтобы потомки объединились. Перестали грызться, как шакалы, а объединили свои силы против общего врага.

Братья переглянулись: что за ерунду начал говорить посланец духов? А тот, не открывая глаз, произнес, словно видел их реакцию:

– Духи просят относиться к их словам, как можно серьезнее. Они сообщают, что злые демоны с небес мечтают завоевать планету, а монголов превратить в рабов.

Хан вздрогнул. Он взглянул на Шахруха. Не об этих ли мятежных временах только что говорил суйбаши?

– Но… – промямлил Улукбек. Язык словно онемел от таких новостей. – Я уже стар. И не смогу…

– Духи знают, что ты стар, великий хан Улукбек. А сыновья твои просто не способны объединить войско, против общего врага.

– И что, нам делать? – хором проговорили братья.

Дервиш открыл глаза. Наваждение, появившееся на секунду, куда-то исчезло. Слова, возникавшие в голове, растворились. Он взглянул сначала на суйбаши, потом на великого хана. Улыбнулся.

– Духи сообщили мне, что дадут знак. Указывающий на того, кто будет править ханством после твоей смерти, уважаемый Улукбек. Сейчас желательно, послать гонцов в улусы твоих сыновей.

– Для чего? – полюбопытствовал хан, и тут же ощутил себя дураком. Он улыбнулся: – Духи предков желают, чтобы мои сыновья прибыли сюда?

– Да, – ответил Ширэ Джиладкан. Он встал с подушки. Посмотрел на хана, причем сделал это так пристально, что у Улукбека мурашки пробежали по спине. Словно смотрел на него не дервиш, а кто-то другой, загадочный и таинственный. Хану даже показалось, что взгляд этот исходил откуда-то из-под одежды. – Да, – повторил нищий: – Духи желают, чтобы твои сыновья, и те, кто в улусах, и те, кто живет в городе, и те, кто обитает во дворце, собрались в одном месте. И дают на все про все тебе, хан, – два месяца.

И вышел. Никто не посмел остановить дервиша.

Утром Кайрат, сын Сумум-бея, выбрался из шатра. Какое-то время вглядывался в голубое, с белыми облачками, небо. Там в вышине кружили два огромных орла. Первой мыслью ягычи было – это знак. Сегодня должна произойти битва между двумя ханами.

«Остаться в живых или умереть», – пронеслось в голове Кайрата.

А между тем лагерь хана Урнур проснулся. Жизнь уже била ключом. Ягычи разглядел воина из своего племени, присевшего на траву, заряжавшего ружье. Всего пара выстрелов, но и их хватит, чтобы отправить, хотя бы двоих, к предкам. Воин почувствовал взгляд Кайрата, заулыбался, замахал рукой. Напротив него сидел еще один батыр и возился с шашкой. Чуть правее от юрты заржала кобыла, и ягычи невольно повернулся. Совсем еще молодой хабуту, чуть старше сына Кайрата, возился с упряжью свой лошадки. Мимо пробежал с лаем пес.

«А он-то, откуда здесь, – подумал Кайрат, – что пес здесь делает? Жаль, что скоро эта идиллия закончится. Загрохочут ружья, засвистят пули, поднимется в голубое небо из-под ног лошадей пыль, и Юлдуз скроется в густом облаке».

– Ну, ты и спать, ягычи, – проговорил, похлопав его по плечу, хан Урнур (Кайрат не заметил, как тот вышел из соседней юрты). – Скоро бой, а после него у многих появится возможность отдохнуть.