Читать книгу «Черный гусар. Разведчик из будущего» онлайн полностью📖 — Александра Смирнова — MyBook.
image
cover

традиционное и популярное не только в Польше, Литве и Белоруссии, но и в России. Тушеная квашеная капуста с копченой колбасой. Как раз чтобы баланс витаминов в организме привести в норму. Только бы за трапезу приняться да обедом насладиться в полной степени, так нет, принесла нелегкая пастора. Аппетит тут же испарился.

– Я гляжу, вы не рады меня видеть, сын мой, – проговорил старый пастор в дверях.

– Как вы догадались? – пробурчал Сухомлинов.

– Да я вот погляжу, у вас и аппетит куда-то пропал. Тарелочку отодвинули. Али есть не желаете?

Священник прошелся по комнате, заглянул пристально сначала в глаза Бертольду затем молодому слуге Зигфриду. Хищно улыбнулся и опустился на соседний стул. Пододвинул к себе тарелку с бигусом. Втянул носом исходящий от еды аппетитный запах и проговорил:

– Так ежели у вас аппетита нет, господин барон, вы не будете возражать, если столь отменно приготовленный обед скушаю я?

И, не дожидаясь ответа, начал смачно поглощать капусту.

– Чем обязан столь важному визиту, господин пастор? – поинтересовался Игнат Севастьянович, надеясь, что правильно обратился к священнику.

Пастор не отреагировал. Его сейчас больше интересовал обед. Казалось, ему было все равно, пост сейчас или нет. Главное было – набить брюхо.

– Хотелось бы узнать причину столь раннего визита? – полюбопытствовал Сухомлинов.

– Ваша дуэль, барон. Мне стало известно, и, вполне возможно, слухи могут поползти по округе. А если они достигнут ушей короля Фридриха, наказания вам будет не избежать…

– Если я не погибну на дуэли, ваше преподобие.

– Погибнете? – удивился пастор.

– А почему бы и нет?! Звезды не так расположатся, карты не так лягут, да и сам Господь Бог решит, что пришел конец моему пребыванию на этой грешной земле.

– Ежели Господь хотел бы вас забрать к себе, он бы нашел куда более подходящий способ.

Другой способ, отметил про себя Игнат Сева-стьянович, уже был. Там, в теперешнем будущем. Сейчас судьба давала еще один шанс умереть, но уже в результате лотерей. И все же, что ему предпринять? Поддаться уговорам пастора и, если господин Мюллер принесет извинения, не участвовать или же все же стреляться? В поисках ответа Сухомлинов взглянул на священника, словно тот знал ответы на его вопросы. А между тем пастор доел бигус и отодвинул тарелку.

– Хорошо приготовлено, – проговорил он. – Все же ваша кухарка лучшая в этих краях, барон. И все же я бы предложил вам закончить все это дело по-хорошему. Поскандалили, поругались и разошлись.

– Вас послал господин Мюллер, зная, что я хорошо владею любым оружием, ваше преосвященство?

– Да упаси Бог, господин барон. Господин Мюллер мне так же противен, как и вам. Таким жмотам, как он, незачем жить на этом свете, а гнить нужно в аду. Гореть в геенне огненной!

Экак заговорил, отметил про себя старшина. Гнить в аду, гореть в геенне огненной. И за какие это грехи?

– А перед вами-то чем провинился господин Мюллер?

– Я денег у него просил на ремонт костела. Он не дал. Вернее, давал, но под проценты. Это на дом Божий да под проценты?!

Меркантильные интересы, отметил Сухомлинов. У самого небось деньги под подушкой в чулке хранятся. Игнат Севастьянович взглянул на пастора пристально.

– А может, это, его, того?

– Чего того, господин барон? – не понял священник.

– Пристрелить.

– Да упаси Бог. Пусть живет.

– А может, припугнуть? Так, слегка, чтобы он потом на все службы ходил. Да и на собор во спасение его никчемной жизни денежек пожертвовал?

– Припугнуть? – удивился пастор.

– Припугнуть. Ранить слегка, да так, чтобы вы потом его отходили.

Священник побледнел. Рыгнул. Затем гневно взглянул на барона, потом ударил кулаком по столу и лишь только тогда произнес:

– Да что вы такое говорите, господин барон.

– Ладно. Пошутил я. Стреляться все равно будем. Решение я не поменяю. Ауж там пусть сам Бог решает, кому жить на этой грешной земле, а кому нет.

– Эх, господин барон, господин барон, – прошептал священник, – выходит, я вас неубедил. Ладно, так и быть, пойдемте в вашу комнату.

– Это еще зачем? – вспыхнул теперь в свою очередь Сухомлинов.

– Исповедоваться. Ваш противник уже исповедовался. И вскорости прибудет. Кстати, где ваш секундант?

– Почивать изволит, – прошептал Игнат Сева-стьянович, – умаялся. – Взглянул на пастора: – А здесь нельзя?

– Нельзя что? – не понял тот.

– Исповедоваться?

– Вы странный, господин барон, – проговорил монах, – словно первый день живете. Нельзя. Тайна исповеди.

– Ладно, пойдемте. Надеюсь, эта процедура не займет слишком много времени.

Пока поднимались в покой, Игната Севастьянови-ча вдруг посетила мысль. А ведь он, если по совести говорить, живет-то в этом теле и в этой эпохе первый день. Там, сначала в царской, а затем и в советской России, все было совершенно по-другому. Дуэлей старался избегать, а если кто и напрашивался, то оба противника старались это дело проделать по-тихому. Предпочитая в основном холодное оружие и ведя поединок до первой крови. Вот только самих дуэлей было раз-два и обчелся. Война Гражданская – там уж не до выяснения отношений. А тут первый день, и сразу в пекло. Повезло, одним словом.

«Интересно, – подумал Сухомлинов, – а что я такое сделал, что мне вот такую судьбу уготовили? Вроде не грешил?»

Вот в чем каяться, когда не знаешь, в чем твой предшественник нагрешил? Общие фразы, удивительно, что пастор поверил. Грехи отпустил, а также посоветовал оставить завещание. Кому? Это уже другой вопрос.

– Вы считаете меня уже покойником, ваше преподобие? – спросил Сухомлинов.

– Нет, конечно, – опустив глаза, пробормотал священник, – но все же. Пути Господни неисповедимы. Мы же не знаем, какой срок вам отпустил Господь.

– А нам и не нужно, – сказал Игнат Севастьяно-вич, – иначе жить было бы довольно скучно. Вот вам, святой отец, не скучно?

– Скучно?

– Ну, да. Вам ведь должно быть скучно. Каждый день одно и то же. Покойники, прихожане, проповеди. Ну, изредка какой-нибудь заблудшей овце, такому, как я – сорвиголове, грехи отпустите. Разве не скучно?

– Не скучно. Ведь и у вас разнообразия как такового нет.

– Зато у меня каждый день может быть последним. Пастор понимающе кивнул:

– О, да. Вы же гусар. Постоянно рветесь в бой. Геройствуете. А вам это нужно? Вот и сейчас отправляетесь на дуэль, а наследника, которому вы могли бы завещать все это, – настоятель обвел рукой помещение комнаты, – нет.

– Так зачем же мне тогда завещание писать? – уточнил Сухомлинов.

Пастор промолчал. Взглянул в потолок, словно пытаясь сквозь каменный свод разглядеть небосвод.

– Может, пойдем в гостиную? – вдруг переменил тему разговора священник.

– Вы какжелаете, господин пастор, – проговорил Сухомлинов, – а я бы хотел остаться.

– Как пожелаете, господин барон.

Пастор встал. Подошел к двери, но, прежде чем покинуть помещение, остановился и взглянул на Сухомлинова, словно пытаясь понять, что у барона на уме. Когдаже фонХаффман подошел к окну, улыбнулся и вышел, старшина на него даже внимания не обратил. Мысли крутились в голове, словно рой пчел. Все перемешалось. Судьба сначала дала шанс пожить новой жизнью, а теперь, выясняется, не надолго.

Информации о бароне было мало. Звали его Адольф фон Хаффман. Служил в полку Черных гусар. К тому же не безразлично относился к спиртному – любил выпить, о чем свидетельствовала головная боль поутру. Скорее всего – бабник, причем такой, который ценит в женщинах не только одну красоту, но и ум. И дамочек в обиду ни одному прохвосту, каким скорее всего являлся Мюллер, не даст.

– Сейчас нужно будет во что бы то ни стало, – проговорил вслух Сухомлинов, – заставить Мюллера извиниться или на худой конец выйти победителем.

Он отошел от окна и опустился в кресло. Достал трубку. Барон очень любил курить, причем курил

очень дорогой табак. Сухомлинов попробовал табак на зуб, затем понюхал и только потом набил трубку. Закурил. Выпустил в воздух несколько колечек дыма и втянул их носом. Действительно, очень дорогой табак. Когда-то, еще в годы своей юности, во время Первой мировой войны, ему удалось точно такой же попробовать. Однажды им удалось захватить в плен германского офицера. Тот, как потом выяснилось, был заядлым курильщиком.

Закашлял с непривычки. Все же самосад, коим он баловался во Вторую мировую, был помягче.

– Бертольд! – прокричал барон, откладывая трубку в сторону.

Ждать пришлось недолго, старый слуга вскоре появился в дверях.

– Бертольд, как там мой приятель?

– Поставили на ноги, господин барон, – ответил тот.

– Надеюсь, он будет соображать, – проговорил Сухомлинов, – иначе толку от такого секунданта.

– Обещаю, что будет, господин барон. Сухомлинов поднялся из-за стола. Подошел к слуге, обнял его за плечо и проговорил:

– Проводи меня к нему, друг мой.

Бертольд удивленно взглянул на своего хозяина. Тот так никогда не говорил. Да и поведение барона какое-то сегодня странное. Может, опасается, что сегодня его дуэль последняя? Но, как бы то ни было, повел хозяина в комнату, где сейчас завтракал фон Штрехендорф.

Комната находилась на первом этаже. Недалеко от кухни, отчего, когда в нее, следом за Бертольдом, вошел Сухомлинов, он ощутил запах готовящегося уже ужина. Небольшая, явно предназначенная для прислуги и до этого не использовавшаяся по назначению, она сейчас пригодилась. Все убранство – стол, кровать, старенький деревянный стул. За столом,

поглощая бигус, сидел и обедал фон Штрехендорф. Увидев своего приятеля, он тут же отложил ложку.

– Рад тебя видеть, Адольф, – проговорил он.

– Ты как, Иоганн?

– Со мной все в порядке.

– Не забыл, что являешься моим секундантом?

– Что ты, дружище. Сейчас я пообедаю и буду готов на все сто.

– Вот и хорошо.

Неожиданно дверь за спиной скрипнула, и на пороге появился слуга.

– Прибыл господин Мюллер, господин барон, – доложил он.

– Ну, что же, я, по крайней мере, готов. Решение менять не буду, если только господин Мюллер не принесет извинение Катрин. Причем сделает это в нашем с тобой присутствии, Иоганн.

– Полностью с тобой согласен, – проговорил фон Штрехендорф. Он положил ложку с вилкой на стол и добавил: – Я готов, Адольф.

Оба выстрела грянули одновременно. Дым окутал поляну. Секунданты тут же кинулись к своим подопечным. Подбежали почти одновременно.

– Ну, что там у вас, фон Штрехендорф? – поинтересовался Курт, секундант господина Мюллера.

– У нас все нормально, – отозвался не Иоганн, а барон. – Ваш приятель очень плохо стреляет.

– Стрелял, господин барон, – поправил Сухомлинова Курт. – Зато вы отменный стрелок. Прямо в сердце. Господин Мюллер даже не мучился.

– Вам его жалко, Курт? – спросил Игнат Севастья-нович, подходя ближе.

– Пожалуй, нет. Мерзкий человечишка был.

Сухомлинов удивился. Второй человек так негативно говорил о покойнике. Обычно о покойниках либо хорошо, либо ничего. Ладно, пастор, но этот?

Вроде друг, и даже согласился принять участие в дуэли, зная, что за это по головке не погладят.

– Эвон как? – прошептал Игнат Севастьянович. – Но вы же его друг?

– Поддерживал отношения только из-за светлой памяти его отца. Вот тот был сама доброта. А Фриц, увы, пошел не в него.

– Я надеюсь, вы знаете, Курт, что теперь делать?

– О да. Никто не будет подымать шума. Сухомлинов еле сдержался. О дуэли знала вся

округа, за вечер слух разошелся довольно быстро. Того и гляди, как бы не нагрянула полиция и не, разбираясь, кто виноват, всех засадила бы в тюрьму.

– Вы же подтвердите, что я предлагал все это закончить миром? – уточнил Игнат Севастьянович.

– Само собой, господин барон. Вы же видели, что я настаивал на том, чтобы господин Мюллер принял ваши условия и принес извинения девушке. Но он отказался, и в итоге вот, – секундант указал рукой на тело.

– А ведь на его месте мог быть и я, – проговорил Сухомлинов.

– Могли, – согласился Курт, – да, видно, судьба на вашей стороне.

– Судьба, – прошептал барон, – вот только на чьей она стороне, решать, по всей видимости, королю. Может быть, вот это, – он рукой показал на Мюллера, – лучший исход. Гнить в застенках, на хлебе и воде не такая уж завидная участь. Иоганн, – проговорил он фон Штрехендорфу когда тот подошел к ним, – выдели Курту денег на погребение.

Отошел в сторону. А ведь как все начиналось…

С фон Штрехендорфом они вышли в гостиную, где их уже ждал господин Мюллер и его секундант Курт Вернер. Одного взгляда Игнату Севастьяновичу хватило, чтобы понять, отчего его противник выбрал пистолеты. Вряд ли тот при его тучности мог бы с лег-

костью фехтовать шпагой или саблей. На Мюллере был коричневый кафтан с золотой вышивкой, точно такого же цвета брюки, заправленные в оранжевые сапоги, белоснежный накрахмаленный парик, потрепанная треуголка, а в руке трость. Вернер был одет попроще. Кафтан поношенный, брюки короткие до колен, мышиного цвета чулки и черные лакированные туфли с посеребренными пряжками. Под мышкой он держал коробку с дуэльными пистолетами.

– Добрый вечер, господин барон, – приветствовал Сухомлинова господин Мюллер, снимая с головы треуголку. Каким бы грубияном и проходимцем тот ни был, отметил Игнат Севастьянович, а в вежливости ему не отказать. – Надеюсь, я не заставил себя долго ждать?

– Вы вовремя, господин Мюллер, – ответил барон, – мы как раз с господином фон Штрехендорфом обедали.

– Вот и славно, господин барон, – проговорил дуэлянт и улыбнулся. – Умирать на пустой желудок – это большой грех. Кто знает, как там кормят.

–Где?

– А я не знаю, куда вы попадете, господин барон. Может, в рай, а может, и в ад.

– Не будем так далеко заглядывать, господин Мюллер.

– И то верно. – Толстяк достал часы и, взглянув на них, молвил: – Я скорее умру, чем возьму свои слова назад, господин барон.

– Значит, мое предложение озвучивать не стоит?

– Думаю, что нет. – Он взглянул на Вернера. – Курт, засвидетельствуй, что предложение господина барона закончить дуэль, так и не начав, я отверг.

Секундант утвердительно кивнул. Тут же протянул коробку. Фон Штрехендорф открыл ее и вытащил оба пистолета. Убедившись, что оба являются близнеца-

ми и отличаются только цифрами 1 и 2, положил их обратно.

– Вот наши условия, господин Мюллер, – проговорил Иоганн. – Во-первых, дистанция стрельбы не должна быть меньше 7 шагов. Во-вторых, – продолжал фон Штрехендорф, – если кто-нибудь из них будет серьезно ранен при первом выстреле, дуэль должна быть прекращена, если раненый признает, что его жизнь в руках соперника. Вы принимаете условия, господа?

– Да, – хором ответили оба дуэлянта.

– Тогда пройдемте на улицу. Там нас ждет карета. Вскоре (Мюллер с секундантом в карете, а барон

с товарищем на лошадях) они приехали на отдаленную поляну, пригодную для дуэли. Снег в этом месте уже почти сошел, и под ногами была сырая земля. Лужайку окружал густой лес, к тому же она была в стороне от дороги, так что дуэлянтам никто не мог помешать. Приятели спрыгнули с лошадей, Мюллер и Вернер выбрались из кареты, последний, наверное, уже пожалел, что надел туфли.

– Хорошее место, – отметил фон Штрехендорф. – Давайте пистолеты, Курт, пора их зарядить.

Невольно Сухомлинов потянулся.

– Хорошо-то как. Даже умирать не хочется. Правда ведь, господин Мюллер?

Противник промолчал. Игнат Севастьянович улыбнулся. Не хочет говорить – не надо. Снял с себя черную ментию и прикрепил к седлу. Остался в одном доломане. Его противник скинул кафтан, оставшись в бирюзовом камзоле и белой накрахмаленной рубашке.

– Господин барон, – обратился к Сухомлинову Курт. – Не могли бы вы расстегнуть свой доломан! Мне нужно убедиться, что под ним ничего нет.

– Вы считаете меня столь бесчестным человеком?

– Что вы, господин барон. Но порядок требует.

– Порядок, – прошептал Игнат Севастьянович. – Так и быть. – Он распахнул доломан. – Ну, убедились?

– Да, господин барон. Теперь вы, господин Мюллер, – попросил Курт, – не хотелось, чтобы нас потом обвинили в нечестной игре.

После того как дуэлянт выполнил его просьбу, фон Штрехендорф протянул заряженные пистолеты.

– Итак, господа, если вы не передумали, так, может, начнем?

Оба взяли пистолеты. Сошлись на середине поляны. Один из дуэлянтов направлялся на север, второй на юг, секунданты соответственно на запад и восток. Отсчитали положенное количество шагов, остановились, и Курт дал отмашку рукой. Первым стрелял господин Мюллер и промахнулся. Вот только Сухомлинов не спешил. Ему вдруг вспомнилась дуэль в кадетском корпусе. Тогда он всего лишь ранил противника, и тот признал себя побежденным. Вот и сейчас Игнат Севастьянович решил дать господину Мюллеру последний шанс. Он не торопясь прицелился и выстрелил. Ранил того в левую руку, как раз около указательного пальца.

– Может, не стоит продолжать дуэль, господин Мюллер? – язвительно спросил Сухомлинов, протягивая свой разряженный пистолет фон Штрехен-дорфу

– Отчего же прекратить? Это всего лишь царапина, а не тяжелое ранение, – ответил тот, вручая свое оружие Курту.

– Я гляжу, вы спешите умереть, господин Мюллер.

– Да и вы тоже.

– Поверьте мне. Смерть не такая уж и замечательная, как кажется. Жизнь дается только один раз.

– Откуда вам знать, господин барон? Разве вы умирали?

– И не один раз, господин Мюллер. Поверьте мне на слово.

Фон Штрехендорф удивленно взглянул на приятеля, но ничего не сказал, да и сам Сухомлинов не стал вдаваться в подробности того, что совсем недавно он был совершенно другим. Знать тайну его перемещения из одного времени в другое, а тем более из одного тела в другое, кроме него, никому не обязательно.

Пистолеты розданы. И оба выстрела прозвучали одновременно. Все окуталось дымом. Сухомлинов точно знал, что Мюллер в него не попал, а вот попал ли он сам? Подбежал фон Штрехендорф. Оглядел его с ног до головы. Убедился, что цел. И тут раздался голос Курта.

– Прискорбно, – проговорил Сухомлинов, повернувшись к секундантам. – Выходит, я втянул вас в неприятности. Пастор мне ведь говорил, что слухи уже пошли. Я пытался остановить.

Мысль о том, что судьба все же издевается над ним, не давала Сухомлинову покоя. Оставалось надеяться, что она вновь выкинет какой-нибудь фортель.

– Нужно распространить слух, – проговорил Курт, – что господин Мюллер уехал в дикую Россию. Если уговорить пастора, то тогда все поверят.

– Пастора, – прошептал Сухомлинов.

Игнат Севастьянович прекрасно понимал, что задаром тот ничего делать не будет, а уж тем более зная настоящую причину. Решение нашел Курт.

– Господа, неужели вы считаете, что мой приятель оставил бы в живых барона?

Оба гусара удивленно взглянули на Вернера.

– Я не знаю истинных причин, – продолжал секундант, – но Мюллер специально спровоцировал вас. Сначала он попытался задеть вашу честь, но вы сдержались. Затем задел девушку, и вы не выдержали. Ваша реакция была молниеносной. Один удар, и Мюллер лежал на полу. Честно признаться, такой реакции он от вас не ожидал, но это было даже луч-

ше. Зная, как вы прекрасно владеете саблей, мой друг выбрал пистолеты. Прогадал. Фортуна отвернулась от него. Финал вы сами видите.

– К чему это все, господин Вернер? – полюбопытствовал Иоганн.

– А к тому, что господин Мюллер прихватил лопаты, чтобы придать тело барона земле. Он хотел сообщить, что дуэль не состоялась. Вы приняли его извинения и, не заезжая в бывший свой замок, который подарили ему в качестве морального удовлетворения, уехали в Австрию. Так как опасались, что только за одно участие в дуэли вам уготована смертная казнь. Мюллер постарался бы, чтобы вас не стали искать.

– А если мы поступим точно так же? – спросил Сухомлинов.

– Боюсь, господин барон, – проговорил Курт, – у вас нет тех денег, коими владел покойный.

– Плохо. И что же нам остается делать?