– Да. Их берут в забой, чтобы контролировать уровень газов. Но причём рыбки к кана…

– Следуя тому же принципу, – перебил я, – учёные запустили в реки Атлантиды мальков японских карпов. Есть у нас и птички. Ведь животные раньше человека реагируют на негативные факторы.

– Логично.

– Видите, рыбки хорошо прижились. А значит, и людям ничего не угрожает.

– Как же здесь красиво! – воскликнула Ядвига. – Потрясающие виды. Я словно опять в Венеции. Такие же здания у реки и мосты. Надо сфотографировать.

– Зачем? – усмехнулся я. – Если купите виртуальный гид по ковчегу, получите видео Атлантиды с любого ракурса. А мне сейчас некогда заниматься фотосессией.

– Наверное, вы правы, – вздохнула девушка, закрывая сумочку. – Я и забыла, что нахожусь под следствием.

– А вам, как я вижу, доводилось иметь дело с полицией.

– Я журналист. Нам иногда приходиться сталкиваться с вашей службой.

– Ясно.

Девушка замолчала и, чтобы вернуть интерес собеседницы, я опять стал гидом.

– А знаете, Ядвига, вода здесь имеет тот же химический состав, что и в озере Байкал. То есть содержит идеально сбалансированный набор элементов для наших организмов.

– Значит, тоже древняя?

– По-моему, так нельзя говорить о воде. Она ведь живая, обладает энергией и постоянно обновляется. Учёные полагают, что с поднятием температуры внутри ковчега лёд оттаял, и водоёмы заполнились.

– А где жидкость находилась до разморозки?

– Понятия не имею. Но если подумать – до искусственного неба над вашей головой всего-то сто метров. А под ногами два километра полостей. И туда людям нет доступа. Кстати, вода в озере постоянно свежая. А значит, где-то проходит фильтры, минерализуется, и после вновь заполняет водоёмы.

– А почему не вырезали дыру, и не спустились уровнем ниже? Там, думаю, можно найти много интересного. Ведь древние механизмы до сих пор работают. Чем не вечный двигатель?

– Логично, – кивнул я. – И такие попытки неоднократно предпринимались. Здесь использовали лазеры, газовые резаки, и даже производили локализованный взрыв. Но так ничего и не вышло. Материал корабля поглотил энергию. Ковчег хорошо защищает себя от варваров, стремящихся разрушить его целостность. А значит, построен в эпоху, намного опережающую нашу. Ведь у нас нет подобных технологий.

– Как интересно!

– Вот мы и пришли, – я остановился у шестого корпуса.

– Неужели? – удивилась девушка. – Я не узнала маршрут, где проходила с группой.

– Туристов обычно водят иными дорогами. Город большой, и чтобы осмотреть весь, потребуется много времени. Поэтому экскурсантам показывают лишь центральные магистрали. А мы прошли напрямик, сократами. Вот сейчас обойдём здание, и вы увидите дворец, где вас задержали.

– Да, теперь я узнала, – согласилась Ядвига, когда мы приблизились к главному входу. – Я благодарна вам, лейтенант, что показали город с другой стороны, и так много рассказали. Я не увидела бы Венецию, следуя за экскурсионной группой. Знаете, на всём протяжении нашего пути я любовалась дворцами, и теперь, думаю, у меня получится статья.

– Значит, так распорядилась судьба, чтобы вы нарушили правила музея, и затем попали в арестантскую.

– Возможно, – усмехнулась Ядвига и осмотрелась. – Вот гляжу: проёмы в зданиях пустые. Согласитесь, дворцы выглядели бы лучше, если бы имелись двери и оконные рамы.

Я остановился у входа, пропуская девушку.

– А может, вы привыкли, что проёмы не должны быть пустые? – сказал я, следуя за Ядвигой. – А создатели города не видели смысла закрываться. Да и от чего? От холода? Но здесь постоянно тепло. От грабителей? Сомневаюсь, что у цивилизации, построившей ковчег, в обороте были деньги. Ведь даже в нашем мире оплата производится в электронном виде. Так что, я не вижу смысла в дверях, обычно лишь мешающих.

– Я хочу возразить. Разумное существо ценит уединение. И, кстати, любому есть, что скрывать от окружающих. Например, акт любви.

– Возможно, – усмехнулся я. – Значит, хозяева отключили двери и трансформеры, когда город погружался в спячку.

По мере того, как мы проходили по холлу, Ядвига замедляла шаги и замкнулась. А я пытался определить: почему? Не думаю, что журналистка причастна к убийству. Но поведение девушки казалось странным.

В мою душу закрались подозрения. Но если размышлять логически, совершив преступление, Ядвига не стала бы демонстративно выказывать нервозность, чтобы не выдать себя. Или девушка настолько не владела собой, что не могла контролировать эмоции? Но ведь она работает журналисткой, и должна уметь держать себя в руках.

Ощутив взгляд, Ядвига посмотрела на меня.

– Итак, где вас арестовали?

Девушка вздрогнула, и словно вернулась к реальности.

– Там, – указала она в сторону башни.

– Показывайте.

Журналистка вздохнула.

– Как здесь обойти? – спросила девушка, остановившись у натянутого шнура.

– Хм. А днём вас не волновал такой вопрос, – заметил я. – Вы тогда быстро перешагнули через канат и направились дальше.

– Откуда вы знаете?

– Видел в записи. Здесь установлены камеры.

– Тогда зачем мы пришли? – удивилась Ядвига. – Просмотрите отснятые материалы.

– Но мы же не можем расставить видеооборудование по всему городу в каждой из трёх тысяч комнат. За пределами канатов съёмка не ведётся. А сейчас покажите, где вы ходили.

– Тогда днём… как бы объяснить… – замялась девушка. – Ну, я не контролировала себя. Честное слово. Я даже не знаю, что подвигло меня отстать от группы и переступить канат. А когда начал кричать солдат, я словно очнулась и с удивлением осмотрелась. Позже меня куда-то вели и ругали. Ну, примерно так.

– Ядвига, вы говорили, что не слушали экскурсовода. Отвлеклась?

– Наверное, – вздохнула девушка. – Я не могу объяснить. Не наказывайте меня строго. Ладно? А то мне влетит в редакции. Я сама оплачу штраф, лишь бы о нём не узнали на работе. Скажите, лейтенант, это можно устроить? – закончила Ядвига умоляющим тоном.

– Решение суда вам придёт на домашний адрес. А сейчас я хочу увидеть комнату, где вас нашли солдаты.

Девушка тяжело вздохнула.

– Я не знаю, почему, но мне здесь не по себе, – заикаясь, произнесла Ядвига. – Это большое преступление с моей стороны?

– Нет. Так мы идём?

Девушка колебалась, и на её лице отразилась целая гамма эмоций. То ли боялась, то ли ей стыдно признаться, что совершила неправильный поступок. Впрочем, личности с такими комплексами долго не протянут в журналистике. А если за Малиновски ходатайствовали, как говорил Бренер, из министерства, значит, с психикой у девушки всё в порядке. Так что за комедию она ломала?

А если допустить, что Ядвига убийца? Тогда проявления страха объяснимы. Или эмоции можно истолковать по-другому? Но такое поведение наталкивало на определённые подозрения.

Девушка, наконец, решилась. Гордо подняв голову и став выше едва не на пол метра (что не удивительно с её ростом), переступив канат, Малиновски направилась в башню. Я молча следовал за ней. По винтовой лестнице мы поднялись на этаж, свернули в правое крыло и прошли в боковую комнату.

– Я стояла здесь, – девушка остановилась у стены, расположенной напротив единственного окна. Из него открывался вид на Седьмую магистраль перед входом в здание.

– И на что вы смотрели?

– Не помню. Но когда солдат начал орать на меня, я рассматривала линию на стене. Наверное, это деталь трансформера. Для трещины слишком ровная.

По рассказам бойцов службы безопасности, задержавших девушек, я сделал несколько схем. И теперь, достав планшет, убедился: Ядвига говорила правду. Виталий Гаврилов, арестовавший Малиновски, упоминал, что та рассматривала стену. Показания сошлись.

Но почему журналистка нервничает? Что значит удивительная метаморфоза, произошедшая с ней? Из-за чего девушка замкнулась и поникла? Я слышал – у людей творческих профессий случаются нервные срывы. Помню, Ядвига говорила, что хотела понять душу ковчега. Может, этим и объясняются странности в её поведении? Но, как с остальными девушками? У них тоже кратковременное помрачение рассудка?

А если здесь подготовленный теракт, и Малиновски одна из добровольных или случайных участников? Или какой-нибудь флеш-моб? Но пока у меня нет улик. А чтобы строить гипотезы, нужно время.

– Пойдём. Я увидел, что хотел.

– Да-да, – произнесла Ядвига, но не сдвинулась с места. Вот и пойми женщин. То не желают входить, то не выгонишь.

– Скажите, лейтенант, – робко спросила девушка. – Сегодня, в здании произошло какое-то преступление?

– О чём вы? – насторожился я.

– Сама не знаю, – замялась Ядвига. – Но… у меня странное предчувствие. Здесь случилось что-то ужасное. Но я не знаю, почему так думаю.

– Хватит брать меня на мушку и проводить спиритические сеансы в надежде выманить информацию, – поддел я журналистку. – Идём. Вас ожидает возвращение на Землю, а меня ещё пять девушек.

– Нет, лейтенант, вы не понимаете, – выдавила Ядвига с осунувшимся, побледневшим лицом. – Здесь произошло страшное преступление. Я знаю.

А дальнейшие события развивались непредсказуемо. Будто сорвавшись с цепи, Ядвига устремилась к выходу. К своему удивлению, я увидел, как та перебежала мостик, связывавший левое и правое крылья дворца, и по лестнице заспешила наверх. Поднявшись ещё на этаж, журналистка свернула влево и вошла в ту самую комнату, где обнаружили мёртвое тело.

– Здесь произошло убийство! – воскликнула девушка, и подошла к углу, где недавно лежал труп. «Хм. А я считал журналистку непричастной».

– Ядвига, вы, случаем, не телепат? Или ясновидящая?

– Нет, – покачала та головой. – Даже не знаю, что на меня нашло. Может, так действует сам город. Или космос. Я словно вспоминаю, но не могу… Я уверена: здесь случилось что-то ужасное. Но… очень давно. Нет, всё! Больше я ничего не знаю. Простите, лейтенант. Я наговорила лишнего. Я больше не хочу и не могу здесь оставаться.

И тут девушка побежала к выходу. Конские хвостики в ушах так смешно болтались, когда Ядвига прыгала по ступенькам. Я устремился за ней в полном недоумении. А догнал уже на улице. Малиновски выглядела расстроенной. Глаза красные, а щёки мокрые от слёз.

Ядвига не позволила заговорить с собой, и не приняла слова поддержки. Девушка будто отгородилась от мира стеной из мыслей и эмоций. Она успокоилась, её глаза высохли, а лицо обрело прежний вид. Но больше я не услышал от неё ни слова. Мы в полном молчании прошли по экскурсионному маршруту. Так что, отстав от группы, журналистка ничего не потеряла. Но сейчас, по-моему, ей не до окружавших красот.

Я пытался расспрашивать Ядвигу об упомянутом ею преступлении, желая как-то связать с произошедшим сегодня убийством. Но девушка замкнулась и лишь просила прощение за вырвавшиеся слова.

Я быстро довёл Малиновски до шлюза. А там поручил дежурившему у входа рядовому Строеву перевести девушку на корабль, пристыкованный к ковчегу. Ядвигу разместят в каюте и накормят. А завтра с первым же челноком отправят на Землю.

Распоряжение начальства выполнено – журналистка отпущена. У меня к ней больше нет вопросов, хотя поведение озадачило. Честно, расставшись с Ядвигой, я вздохнул с облегчением. Но меня ожидали ещё пять девушек.