Лежащий на тумбочке сотовый телефон задёргался, как будто что-то нестерпимо жгло его электронные внутренности, и отчаянно заверещал. Это был совсем другой аппарат. Тот, прежний, «выторговал» себе Кулькатли, когда ими, Гьялценом-ринпоче и Быстровым, разрабатывался план неожиданного исчезновения Дмитрия с вершины Шайтан-камня и появления у подножья скалы бездыханного «тела». Правда, многие номера из адресной книги боевой экстрасенс удалил. Духу места эти сведения совершенно не нужны. Телефоном бывший шаман, видимо, будет пользоваться как фотоаппаратом. Но это уже было его частное дело. Хотя дух, щёлкающий направо и налево красоты Урала на камеру, – прелюбопытное зрелище…

«Перерожденец» поднял аппарат, поднёс его к уху, натуженно выдавил, стараясь не напрягать своё новое лицо, иссечённое порезами:

– Слушаю.

– Лев Иванович Васин? – пророкотал в трубке голос, в котором человек, обретший новое лицо, безошибочно узнал вопрошающего.

– Он самый, Сергей Петрович!

– Молодец, отрок! Правила игры на лету схватываешь, даже вскоре после такой операции! – похвалил зятя Ларин.

– Стараемся… – проговорив это слово, «Васин» скромно потупил глаза.

Но он успел подумать: «А знает ли тестюшка о судьбе своей единственной дочери?»

– Знаю и понимаю, что это выбор самой Светы ещё с прошлой жизни. Мне это доходчиво объяснил Гьялцен, хотя поначалу было нелегко воспринять данную информацию.

– Сочувствую вам, Сергей Петрович, тем более что Леночка останется без матери и… без отца фактически.

Трубка вновь зарокотала:

– Насчёт дочки не переживай, отрок. Леночка будет жить у меня на даче. Надеюсь уговорить и бывшую супругу чаще приезжать туда. Пусть Ольга и нынешняя моя супруга сплотятся ради достойного воспитания ребёнка. А то ты ведь знаешь, сколько времени у меня отнимает служба…

– Знаю, Сергей Петрович, – подтвердил Лев Васин, совсем уже отрекаясь от Дмитрия Быстрова. Это требовали правила суровой, но очень важной игры. Он, Лев Иванович, становился настоящим Хранителем, и нечего было распускать нюни. Да!..

А поводов для этих самых «нюней» было предостаточно. Мало того, что Дмитрий Быстров, муж и отец, «погиб», так и, как наметила судьба Светы ещё в Тонком Мире, жена погибшего сама должна… умереть! Спасибо ещё, что смерть жены полковника Быстрова произойдёт во сне, без всяких там мучений. Но уход единственной дочери из жизни в цветущем возрасте, понятно, сильно ударит по нервной системе Ольги Васильевны и Сергея Петровича. Ларин хотя бы предупреждён об этом и понимает важность такого разворота судьбы Светы, мол, надо и ничего тут не поделаешь. А вот для тёщи это настоящий стресс…

– Не только вам, Сергей Петрович, несладко. У меня, кроме потери семьи, потеря самого себя: новое лицо, к которому надо ещё привыкнуть, новые паспортные данные.

– У тебя… Лёвушка, новое, чрезвычайно важное задание. К тому же ты и в новом обличье остался в душе спецназовцем! – возразил тесть.

– А также боевым экстрасенсом!.. – подхватил словесную эстафету Леонид Михайлович Бурлак, бывший командир Быстрова, взяв у Ларина трубку.

– Ты был и остаёшься Норбу-ринпоче… – послышался тихий голос тибетца, Белого Ламы, учителя.

– Спасибо вам всем, друзья… – растроганно выдохнул в ответ Васин.

– Спасибом не отделаешься, Лев Иванович, надеюсь, ты помимо весьма важных функций Хранителя России не откажешься хотя бы иногда оказывать нам, разведчикам, посильную помощь?

– Естественно, Сергей Петрович! – воскликнул Васин и продолжил: – Куда я от вас денусь? Помощь разведке ГРУ, помощь нашему многострадальному отечеству.

– Тогда собирайся, отрок! Мы ждём тебя в переулке, как ранее договаривались, ровно… через шесть минут. Наш общий друг и товарищ Гьялцен-ринпоче уже обеспечил тебе, Лёва из Могилёва, зелёный проход. Ты теперь не представитель частной фирмы, а зачислен в штат сенситивов в качестве референта.

Лёва из Могилева… Всё тот же балагур тестюшка, хотя ему, генерал-лейтенанту Ларину, сейчас тоже непросто…

«Зелёный проход» означал, что Лама Белой Шамбалы дал мысленный приказ всем монахам не замечать выходящего из комнатки странного поклонника Будды, одетого не в традиционное оранжевое одеяние, а упакованного вполне цивильно.

– Откуда вы, Сергей Петрович, узнали, что я уже полностью оклемался? – уже на ходу спросил «Лева из Могилёва», бросив короткий взгляд на экран своего нового телефона. Время позволяло не торопясь продолжить разговор.

– Твой гуру, отрок, «увидел», – коротко ответил начальник Управления аналитики ГРУ.

Понятно… Кто же ещё сможет такое сделать? Только Гьялцен-ринпоче, ставший тоже бывшим сотрудником «хозяйства Бурлака», так как учитель и ученик совсем скоро должны будут вылететь в Пекин. А от столицы Китая до Лхасы, столицы Тибетского автономного округа, как говорится, рукой подать. Именно туда, точнее в монастырь Ганден, должны направить свои стопы оба ринпоче – Гьялцен и Норбу…

Пока же Лев Иванович, выйдя из здания московского монастыря, свернул в близлежащий проулок и юркнул в открывшуюся дверь «майбаха» своего тестя. В автомобиле уже собралась вся гоп-компания, причастная к незаконному исчезновению Дмитрия Быстрова и появлению на свет божий Льва Васина.

– Красив… – неопределённо хмыкнул Ларин, когда видоизменённый зять плюхнулся на сиденье рядом с ним, выступающим в роли водителя.

– Шрамы украшают настоящего мужчину! – подхватил первое впечатление Сергея Петровича сидящий сзади Бурлак.

– Главное, что ты, Лёвушка, соответствуешь фотографии на заграничном паспорте, – подытожил обсуждение вида нового лица Васина его учитель Гьялцен-ринпоче, примостившийся рядом с Леонидом Михайловичем.

Этим он как бы напомнил генералам: мол, пора в путь-дорогу. Но бдительный в отношении времени Ларин уже выжимал сцепление заведённого заранее двигателя «майбаха».

Разговор генералов, бывшего референта «особой» войсковой части ГРУ и референта нынешнего как-то не складывался. Правда, тесть делал больше упор на своё водительское мастерство, объезжая рытвины и колдобины окраинного района Москвы. Сидящие сзади Бурлак и Белый Лама сочувствовали потерявшему лицо лишь морально. Да и какие уже могут быть слова утешения? Теперь только оставалось двигаться «вперёд и с песней».

Когда «майбах» вырулил на автостраду, ведущую в аэропорт Шереметьево, Васин решил взять нить беседы в свои руки.

– Друзья, чего вы приуныли? – спросил он, оборачиваясь к сидящим в салоне автомобиля.

– Да мы, Лев Иванович, ничего… Сидим вот, любуемся просторами нашей родины, – ответил Бурлак.

– Ага!.. – язвительно подхватил Сергей Петрович. – Они, видите ли, любуются. Мало того, что парню фейс переделали на чёрт знает что, так и всю жизнь перелопатили. А я так хотел ещё и внука иметь!

– Не по-государственному мыслишь, Серёжа, – отозвался Леонид Михайлович. – Смотри на это дело шире: кто теперь нас с тобой заменит? У нас, между прочим, подходит критическое время, ну продлит контракт начальство ещё на год-другой…

– Ну да – критические дни!.. – оживился Ларин и обратился к другу-генералу: – Ты, Лёня, правильно оценил ситуацию: пришлют на замену какого-нибудь деятеля из штаба, давно протирающего штаны в тиши кабинета.

Лев Иванович вмешался в генеральский разговор:

– Я понимаю, что вступить в когорту славных лампасников не так-то просто. Зачастую эта креатура рекомендована кем-то. Но почему Виктору путь туда заказан?

– Узнаю в этом сидящем рядом со мной джентльмене своего ершистого зятя! – с изрядной долей иронии произнёс Сергей Петрович. – Он по нам с тобой, лампасникам, Лёня, проехался!

– Вы, уважаемые генералы, не ответили на мой вопрос. Котов уже занял моё место заместителя Леонида Михайловича по практической, экстрасенсорной работе?

– Пока временно исполняющим обязанности, – уточнил командир войсковой части боевых экстрасенсов.

– Твой дружбан, Дима… тьфу, Лёва, – начал объяснение Ларин, – вряд ли сможет получить даже звание полковника.

– Это почему же? – повышенным тоном поинтересовался Васин.

– Есть одна довольно веская закавыка, отрок… – процедил тесть и тут же прокричал, указывая кивком массивного подбородка на дорогу: – Куда этот ишак карабахский прётся?

Упрямым животным Сергей Петрович назвал водителя «приоры», попытавшегося подрезать путь славного «майбаха».

– И… в чём эта закавыка? – продолжил наседать на генералов «перерожденец».

Ларин и Бурлак молчали как партизаны. И тогда в бурно начавшуюся полемику вступил Гьялцен-ринпоче:

– У Вити Котова, к сожалению, нет полной, исчерпывающей автобиографии. До детского дома, где он воспитывался, есть пробел. К тому же абсолютно неизвестны его родители.

– Да, но он же как-то поступил в спецназовское училище?.. – удивлённо отреагировал на слова своего гуру Васин.

Сергей Петрович и Леонид Михайлович как в рот воды набрали, давая простор объяснениям бывшего референта.

Тибетец не ударил в грязь лицом:

– Твоему другу, Лёвушка, помогли поступить в вуз, где готовят спецназовцев.

В «майбахе» завис вопрос: кто помог? Но он так и не был озвучен ввиду явного понимания остальными участниками поездки ситуации. И Гьялцен-ринпоче начал своё объяснение, как разрулить дальнейшую обстановку с предполагаемым получением Котовым звания полковника и гипотетическим пока ещё генеральством:

– У Котика, как когда-то говаривал Дима Быстров, отыщется родная сестра, то есть восстановится утерянная автобиография. И ты, Лев Иванович, неожиданно обретёшь родственника ещё раз, в лице Виктора!

Не успели генералы и сам Васин рты раскрыть, как вдруг Белый Лама напомнил Ларину:

– Нам с Лёвой пора выходить!

Сергей Петрович сконфуженно выдавил:

– Вижу…

«Майбах», взвизгнув тормозами, остановился на обочине перед въездом на грунтовую дорогу.

Наставник и его ученик вышли из автомобиля, шагая к просёлочной дороге. Автомобиль Ларина заложил крутой вираж и помчался в обратную сторону. Проезжая мимо путников, Сергей Петрович легонько мотнул кистью левой руки, изображая ею прощальное помахивание. Пройдя поворот, тибетец и Лев Васин подошли к «приоре» Котова. Виктор предупредительно распахнул дверь своего авто малахитового цвета.

Дальнейший вояж на «приоре» как раз и должен был осуществиться на котовском «малахите», чтобы избежать излишних вопросов: чего это генералы ГРУ выступают в роли перевозчиков двух человек, один из которых явно восточного склада и типажа, а второй с многочисленными рубцами на лице. К тому же в багажнике автомобиля уже находились нехитрые пожитки путников.

– Привет, Ди… – начал было говорить Виктор, оборачиваясь к пассажирам, которые уже уселись на заднем сиденье.

Но, увидев потемневшие глаза Гьялцена-ринпоче, он осёкся и заюлил:

– Ну, в общем, привет…

– Ничего, Кот!.. – рассмеялся Васин и добавил: – Я всё тот же, которого ты давно знаешь, правда, с сильно подпорченной физиономией. Но с лица, как говорили раньше, воды не пить.

– Гони, Витя! – приказал Белый Лама и более тёплым тоном пояснил: – Нам со Львом Ивановичем ещё надо пройти регистрацию.

Котов к этому времени вырулил на шоссе и принялся выжимать из «малахита» максимально разрешённые скоростные километры. Он только изредка, не удержавшись, поглядывал в зеркальце над водительским местом на того, кого много лет знал как Дмитрия Быстрова.

В аэропорту тибетец повёл Васина по маршруту, удалённому от многочисленных камер. Благом был обязательный масочный – противоковидный – режим. К тому же учитель напустил на камеры «туман». Ещё бы! Гьялцен-ринпоче в совершенстве владел методами дистанционного воздействия на технику.

У самой стойки регистрации служащий не только не сказал ни единого слова о непонятных рубцах на лице господина Васина, явно не соответствующих тому гладколицему, что изображён на фотографии предъявленного документа. После штампа в заграничном паспорте Льва Ивановича оба «господина» поспешили на посадку в авиалайнер.