Часть первая
Заплыв по Мердерону

Глава первая

Сор из избы в спецслужбах выносить не принято. Его просто заметают под коврик, там и оставляют. А с создавшими проблемы людьми принято поступать с точностью до наоборот. С ними обычно без сожаления расстаются. Вот и меня выкинули наружу, проводив напоследок хорошим пинком.

А до этого сразу после выписки из госпиталя недели две продержали в СИЗО. Ежедневно таскали на допросы, и сменявшие друг друга чины в штатском крутили меня, несчастного, так и сяк, орали или, наоборот, без мыла лезли в душу, вынуждая сознаться в … В том, что я, сука последняя, повелся на сладкие посулы врагов Родины и подло переметнулся, вступив с ними же в преступный сговор. Что в конечном итоге привело к срыву операции, гибели двух наших сотрудников и тяжелому ранению еще одного.

Особо свирепствовала похожая на бледную спирохету жидковолосая крашеная блондинка лет тридцати. То она откровенно со мной кокетничала, разве что в штаны не лезла, то вдруг принималась орать и размахивать в опасной близости с моим лицом костлявыми кулаками. И, разбрызгивая на метры вокруг слюну, грозить переселить меня на постоянное жительство в знойную Мордовию. А также много не менее интересного другого. По несколько раз задавала одни и те же вопросы, пытаясь поймать меня на вранье или окончательно запутать. Как я понял, дамочка слишком увлеклась просмотром сериала HOMELAND в отечественном варианте. И старательно, даже с некоторыми извращениями копировала ту психованную стерву, главную героиню.

Так мне тогда казалось. А некоторое время спустя я совершенно случайно выяснил: никакая она, оказывается, не истеричка, а, напротив, толковая, психически уравновешенная профессионалка. Просто девушка таким образом меня, так сказать, раскачивала, рассчитывая вывести из равновесия, запутать и в итоге раскрутить. А заодно поднабрать материалов для кандидатской диссертации. В общем, ставила надо мной опыты, как Павлов над своими собачками.

Закончилась эта история внезапно и тем, чем, собственно, и должна была. То есть ничем. Обвинения мне не предъявили, но не оправдали и не вернули на службу. Оставили, как говаривали наши прапрадеды, «в сильном подозрении». И пригласили с вещами на выход.

Мне возвратили брючный ремень, шнурки, часы, ключи и бумажник. Но не доброе имя. Перед выходом на волю несколько минут своего драгоценного времени мне уделил не пожелавший представиться предпенсионного возраста тип в плохом костюме.

– Решением руководства, – проскрипел он. – Вы уволены со службы по причине дискредитации высокого звания российского офицера, – и скривился.

Мужчине было противно общаться со мной, даже находиться в одном помещении. Настолько, что я даже начал опасаться, как бы тот не принялся блевать, прямо тогда и там.

– Здесь, – придвинул ко мне через стол плотный конверт желтого цвета, – все ваши документы: паспорт, военный билет, медицинская страховка, трудовая книжка и прочее. Сами потом разберетесь. Можете считать это последним жестом доброй воли со стороны службы. В дальнейшем она не желает иметь с вами ничего общего.

С видимым удовольствием отобрал, как написано в инструкции, у меня подписку о неразглашении всего того, что сподобился узнать за годы службы. И удалился, не подав на прощание руки. Даже кивнуть не сподобился.

В 14.57 по вновь обретенным часам я вышел на волю. Стрельнул сигарету, хоть уже лет семь не курил, у покинувшего вместе со мной это гостеприимное заведение невысокого толстоватого мужичка. Тот бросил на меня сочувственный взгляд и оставил всю пачку. Еще и зажигалку не пожалел. И рванул на всех парах к ожидающим его у новехонького «Мерса» двоим прилично одетым особям мужского пола и несвежего вида дамочки. В этот момент она точно казалась ему прекрасной как сама любовь.

А я присел на лавочку, закурил и тут же с отвращением выплюнул сигарету. Заглянул зачем-то в пакет (все это время он находился у меня в руках) и забросил его в сумку.

Обычно граждане, выйдя из подобного рода заведения, стараются как можно быстрее убраться от него подальше. Я же остался поблизости, там, где присел, прибитый пыльным мешком судьбы. Возвращаться домой категорически не хотелось. Вообще ничего не хотелось, даже жить.

Лет десять с лишним назад я как-то спокойнее перенес расставание со службой. Еще бы, меня, тогда еще юного лейтенанта двадцати одного года от роду, попросили на выход из одной службы за сообразительность не по чину и тут же сделали предложение о переходе в другую. Просто не оставили время на слезы, сопли и плачь.

Теперь все было иначе. Я отпахал в конторе одиннадцать без малого лет, и к тому времени, когда меня подобно использованному резинотехническому изделию выкинули на помойку, успел дослужиться до майора (на подполковничьей должности, заметьте). И поводом для увольнения стало черт знает, что. Хоть и не доказанное.

А ведь еще совсем недавно… Какой-то козел припарковал свой здоровенный темный внедорожник в паре шагов от меня и принялся тупо давить на клаксон. Пожелав им обоим провалиться сквозь асфальт, я продолжил плач по собственной, вдребезги разбитой жизни.

Глава вторая

О чем это я? А, да. Еще совсем недавно я был вполне довольным жизнью, благополучным человеком. То есть никаких, конечно же, офшорных счетов, загородных особняков, яхт и частных самолетов. Отдыха на престижных курортах, череды проходящих через койку модельной внешности пустоголовых дамочек и пафосных вечеринок.

Просто отсутствие пошлой бедности, достойная мужская работа, верный друг и одна-единственная любимая женщина.

Десять с лишним, почти одиннадцать лет, считая два года учебы, я старательно разыскивал тех, кто пропал или спрятался. И всегда находил, как бы они ни скрывались сами или ни прятали их. Поэтому имел среди своих репутацию серьезного профессионала. Пару раз получал предложение о повышении и всякий раз отказывался, потому что чувствовал себя нужным именно на своей должности.

Чаще всего работа с теми, кого я разыскивал, самим фактом обнаружения не заканчивалась, поэтому я реже работал самостоятельно, а чаще с приданной мне группой.

Майор Савиных, Генка, долгие годы и до недавнего времени был моим лучшим, вернее, единственным настоящим другом. За годы знакомства и совместной работы мы научились понимать друг друга даже не с полуслова, просто с полувзгляда.

Любовь же у меня сложилась с одним из бойцов группы. Не подумайте ничего такого, боец была женщиной по имени Елена. Если честно, это высокое чувство в нашей паре, как я понял чуть позже, имело место в основном с моей стороны. Дама просто позволяла себя любить.

Зачем, спросите, в спецуре девушка? Элементарно, никто и представить не может, что это хрупкое и нежное с виду существо способно отправить в глубокую отключку, больницу или даже на тот свет здоровенного мужика. Даже без использования подручных предметов, заметьте. А еще она замечательно стреляла, поэтому часто осуществляла огневую поддержку работы группы.

Вот в последнюю нашу командировку она нас и поддержала. Чрезвычайно эффективно, ничего не скажешь. В здание, где должен был находиться клиент, мы проникли через запасной ход, а наша НикитА поставить ударение на а засела со снайперкой на дереве. И открыла огонь, когда я вместе с группой проник внутрь. Отстреливала нас как мишени в тире. Уложила насмерть двоих, одного тяжело ранила. А мне прострелила плечо. Забыл сказать, клиента в доме не оказалось.

До прибытия группы эвакуации мне досталось еще раз.

– Гнида, – негромко проговорил чудом уцелевший в этой бойне Генка, когда я, зажимая рукой раненое плечо, с трудом поднялся на ноги. – Гнида паршивая.

И отправил меня в глубокий нокаут. Тяжелая оказалась у друга рука, но, слава богу, не как у еще одного моего хорошего приятеля, Чернова Витьки. А то бы к простреленному плечу добавились бы еще и сломанная в паре мест челюсть.

Рана заживала неожиданно долго, а вот от любви я излечился сразу и навсегда. Боль в простреленном плече и временно потерявшая подвижность конечность очень тому поспособствовали. Кстати, в госпитале меня никто ни разу не навестил.

Мнение майора Савиных обо мне полностью разделило руководство нашей конторы. Поэтому сразу после выписки меня доставили в помещение с высоким забором и крепкими решетками на окнах. По морде, правда, больше не били, зато предъявили кучу обвинений от измены Родине до соучастии в убийстве сослуживцев. Лучше бы лупили, право слово.

А потом, как уже знаете, просто вышвырнули. Отовсюду и сразу. И вот сидел я тогда на скамейке у железных ворот, впервые за долгие годы не имея ни малейшего понятия, что делать дальше и как жить. Паскудно было на редкость.

Водила в стоящем рядом внедорожнике сигналил, не останавливаясь. И окончательно меня достал. Я поднял голову, открыл было рот, чтобы высказать все, что наболело, как…

…Как опустилось боковое затемненное стекло и в окошке появилась до боли знакомая наглая щекастая физиономия.

– Ну, – проорал почему-то радостно старинный знакомый Саня Котов, – Почто расселся? Меня, что ли, ждешь?

– А?.. – обалдело промямлил я.

– …на! Грузись давай в машину.

Я встал и загрузился.

Глава третья

– Дела, – я покачал головой.

– Ты о чем? – удивился Саня.

– Как быстро, говорю, все меняется, – я усмехнулся. – Даже не верится, что неделю назад…

Еще неделю назад Саня Котов находился там же, где и я. И точно в таком же качестве. Мы увиделись в первый раз во внутреннем дворике во время прогулки, и оба сделали вид, что не знакомы. Что год назад не он, тогда заместитель резидента нашей военной разведки в Австрии, отвечал за обеспечение работы меня и двоих приданных мне матерых мужиков, бойцов спецуры. Руководство решило, что нас троих будет вполне достаточно для захвата и возвращения на просторы отчизны всего-то одного человека средних лет, отставного оперативника одной серьезной конторы. Хрена лысого! Он спеленал нашу троицу как грудных младенцев, аккуратно подранив всего одного из нас. Сам же оказал ему первую помощь, по реквизированному у меня телефону связался с Котовым и любезно сообщил, по какому адресу можно приехать и забрать обделавшихся по самые уши якобы спецов.

– Это точно, – кивнул Котов. – Все действительно меняется и меняется быстро, – притормозил у светофора. – Как сам-то?

– Сплавляюсь по Мердерону, – горькая усмешка пробежала по моему изможденному тюремной диетой лицу. – Вдыхаю ароматы, берегами любуюсь.

– По, простите, чему?

– Мердерону, – повторил я и пояснил для не шибко образованных: – Это такая река во Франции. По преданию, брала начало из вытекающих из города потоков дерьма. Вот по ней-то и сплавляюсь.

– Интеллигенция, бля, – буркнул Саня. Дождался зеленого света и тронул педаль газа.

– Это вряд ли, – я покачал головой. – Мордой не вышел. А куда мы, кстати, путь держим?

– Как это куда? К тебе домой.

– Там неубрано, – застеснялся я. – Пыль кругом и пустой холодильник.

– А вот это вряд ли, – передразнил меня Котов.

И как в воду глядел. Квартира оказалась частично убранной, то есть порядок в ней наводила явно мужская рука. Она же набила холодильник едой и напитками и даже накрыла стол в гостиной. На две персоны. Осталось только разлить по рюмкам и разложить по тарелкам все необходимое для скромного банкета. При виде такого декаданса у меня даже слегка аппетит пробудился. И жажда.

* * *

– Уф, – я погладил руками заметно округлившийся живот. – Вот теперь точно мерси.

– За ласковое слово горы свернем, – отозвался Котов. – Кофе?

Пьянка началась сразу после того, как я, очистив тело и душу, вышел из ванной. И, сразу скажу, не задалась. А вот поел я, что называется, от всей души. Оголодал, понимаешь, на низкокалорийном государственном пайке.

– Кофе был бы в самый раз, – согласился я.

– С коньяком или по отдельности?

– Просто кофе, нам же еще разговаривать.

– Догадливый, – уважительно заметил Саня.

– Точно, – согласился я. – Именно такой.

– Как я понял, ничего не доказали и выпнули с волчьим билетом? – Котов подлил себе кофейку. Вопросительно глянул на меня и дождался кивка.

– Подумаешь, бином Паркинсона. – Кофе был очень даже неплох, и сахар к нему – тростниковый темный. Как я люблю. – Скажи-ка лучше, друг любезный, на кого ты нынче ишачишь?

– Если скажу, что сам на себя, не поверишь?

– Не поверю, – подтвердил я. – Давай, колись уже.

– Ну, если так, – он достал из нагрудного кармана рубашки удостоверение и протянул через стол мне.

– Так, Котов Александр Корнелиевич, ну и отчество у тебя, брат, состоит в должности консультанта… Ух, ты, – у меня полезли вверх по лбу брови. – Однако.

– Слыхал о такой конторе? – Котов вернул удостоверение на место.

– Краем уха что-то такое. Серьезная, говорят, организация.

– Это точно, серьезней некуда.

– И что теперь?

– А теперь я предлагаю тебе работу, – он отпил кофе. – Не в штате, сразу предупреждаю. В нелегальном, как у нас говорят, составе.

– Ух, ты.

– Соцпакет, оплачиваемый отпуск и ежемесячную зарплату не обещаю, – продолжил пузатый демон-искуситель. – Зато гонорары будешь получать более чем приличные.

– Вербовщик, блин, – грустно улыбнулся я. – «Обязаловку» уже приготовил?

– А зачем? – удивился тот. – Достаточно твоего согласия в устной форме. Кстати, молодец, не стал спрашивать, что придется делать. Но все равно, на всякий случай поясняю: трудиться будешь по прежней специальности. В стране и за рубежом.

– Звучит соблазнительно.

– А то. Контора гарантирует всемерную поддержку деньгами, документами, оборудованием и информацией. Работай, не хочу.

– Без группы?

– Без, – кивнул он. – Но пару-тройку человек в помощь могу подбросить.

– Постараюсь подобрать людей сам. Собери-ка мне все, что сможешь по этим двоим, – протянул ему лист бумаги.

– Кравцова Марина Геннадиевна, Чернов Виктор Юрьевич, – прочитал Саня. – Когда успел написать?

– Когда ты выходил на кухню.

– Хм, лихо. Разыскать потом эту сладкую парочку или сам справишься?

– Сам справлюсь.

– Вот и чудно. Ах, черт, совсем забыл, – осторожно хлопнул себя кулачищем по лбу. – Совсем забыл спросить: согласен ли ты сотрудничать?

– Куда я на хрен денусь.

Часть вторая
И другие лица

Глава четвертая

На этот раз Котов заявился ко мне при полном параде: в приличном костюме и при галстуке. С портфелем TONY PEROTTI, произведенным явно не в Китае. И чувствовал себя в таком прикиде, как в тарелке. Явно не в своей.

Он извлек на свет божий два не особо толстых файла и выложил на стол передо мной.

– Держи и владей.

– Мерси.

– Мог бы и кофе угостить, – заявил он, располагаясь поудобнее.

– Да запросто, – согласился я. – С коньячком-с?

– Ни боже мой, – решительно отказался Саня. – Мне через пару часов надо быть, – ткнул пальцем в сторону потолка. – А там народ подобрался перманентно трезвый, а потому злой. Унюхают, воплей и вони не оберешься.

– Сочувствую, – я пододвинул файлы к себе поближе.

– Потом посмотришь. – Котов снял пиджак, повесил его на спинку стула, приспустил почти до пуза галстук, и ему явно полегчало. – Ну, и где обещанный кофий?

– Получай, – я сходил на кухню и вскоре вернулся.

– Тут такое дело… – сделал глоток и обжегся. – Я просмотрел информацию об этих двоих…

– И?

– Вопрос: оно тебе надо?

– Переведи.

– Запросто, – Саня опять приложился к немного остывшему кофе. – Другие кандидатуры тебя не устроят?

Я покачал головой.

– Нет.

– А то, понимаешь, – осторожно хлопнул ладошкой по файлам. – Уж больно криминальное складывается сообщество. С тобой во главе.

– Меня, если помнишь, освободили.

– Я в курсе, – кивнул он. – Твоего Чернова тоже, больше года назад. Ты, кстати, давно с ним не виделся?

– Давненько, а что?

– Да то, что шесть лет назад этот твой Чернов устроил самую настоящую бойню в одном из баров Южной Америки.

– Что-то на него не похоже, – засомневался я. – Витя парень спокойный. Его надо долго и упорно уговаривать, чтобы засадил кому-нибудь в репу.

– В том случае и просить не пришлось. «Руссо туристо» перебрал с алкоголем в баре и на почве внезапно возникших неприязненных отношений ко всему человечеству принялся раздавать налево и направо плюхи всем, до кого мог дотянуться.

– А дотянулся он?.. – заинтересовался я.

– До пятерых, – любезно пояснил Котов. – Охранника того самого бара и четверых сотрудников местной контрразведки.

– Таким образом… – я начал въезжать в ситуацию.

– Обеспечив, таким образом, отход двоих наших, которых собирались повязать местные органы, – Саня усмехнулся и покачал головой. – Сработал, надо признать ювелирно: море крови, два с половиной кило оторванных пуговиц и пятеро в нокауте. Без никаких, заметь, серьезных телесных.

– А самому сбежать не получилось?

– К сожалению. На место вскоре прибыл усиленный наряд полиции и секьюрити из соседних заведений. Общими усилиями дебошира повязали.

– Что было дальше? – поинтересовался я.

– Суд отвесил твоему Чернову «пятерочку». Достаточно скупо, спешу заметить.

– Точно, – согласился я. – Могли и лет на пятнадцать закрыть. Нападение на представителей власти как-никак. Да еще с побоями. Точно повезло.

– Во-первых, – пояснил Котов, – представители власти были не в форме и не пожелали представиться. А, может, пожелали, но просто не успели. А во-вторых, этот Чернов сподобился получить по морде первым, потом уже разложил штабелем всю группу захвата. Ну и охранника, что сунулся, не подумав. Адвокат у него, – тонко улыбнулся, – оказался толковый, сам понимаешь, и повернул его действия чуть ли не в русло законной самообороны. Так что, судили исключительно за ее превышение.

– Славно.

– Скажи, а он действительно такой классный боец?

– Действительно, – кивнул я. – Ты что-нибудь слыхал о таком Володе Лопатине? Был, говорят, лучшим рукопашником ГРУ. И до сих пор, по слухам, держит приличную форму.

– Доводилось, – кивнул Саня. – А что?

– Да то, что еще лет десять назад Чернов стоял с ним в спарринге в полный контакт и умудрялся уходить с ринга на своих двоих. Это о многом говорит, согласись.

– Согласен, – Котов опять кивнул, – о многом. Хочешь знать, что было раньше с твоим дружком?

– Естественно.

– Отсидел свою пятерку от звонка до звонка и вернулся домой. Оперативная работа для него после всего этого, сам понимаешь, накрылась тазиком. А возня с бумагами твоего терминатора не устроила. В общем, послужил чуток, да и навалял рапорт.

– Уволили, – догадался я.

– Ясное дело. И даже пенсию начислили, целых двадцать две с половиной тысячи, если не ошибаюсь. – Заглянул в один из файлов: – Не ошибаюсь, надо же.

– Что дальше?

– А дальше больше. Не успел выйти на гражданку, как серьезно поцапался с какими-то уважаемыми людьми и быстренько съехал из столицы. – Я открыл было рот, собираясь задать вопрос. – Деньги с пенсионного счета ни разу не снимал.

– Понятно, – я покачал головой. – Ох, Витя, Витя, везет же тебе на конфликты. А что с Кравцовой? Тоже отсидела или все еще на зоне?

– С ней все не менее интересно. Дамочка работает на себя и настолько лихо, что ее точно в самое ближайшее время либо закроют, либо зароют. Поэтому спрашиваю еще раз: оно тебе по-прежнему надо?