– По официальной версии эту технологию пятьдесят лет назад создал лично Леонид Радов, дед нынешнего Владельца. Станислав Радов тоже имеет научную степень, но это в большей мере просто дань семейным традициям. А вот его дед был настоящим учёным, и при том с мощной коммерческой жилкой. Леонид Радов изобрёл сам прибор и разработал протокол его применения. Всё это дело получило название «Идентификация по Радову». Суть технологии является высшей корпоративной тайной. Существует единственный агрегат для изготовления этих штуковин. Где он расположен и как функционирует… ну, кто-то, может, и знает, но только не я.

– А можно поинтересоваться, что собой представляет этот Идентификатор?

– Сам девайс – микроскопическое устройство, примерно двести пятьдесят нанометров в диаметре. Что у него внутри…

Аринов посмотрел на Андрея.

– Кто-то, может, и знает, но только не ты?

– Так точно. Но мне доподлинно известно следующее. Изготовить два одинаковых Идентификатора нельзя. Никоим образом. Технология Радова это запрещает. Также технология гарантирует невозможность копирования уже существующих единиц. Поэтому каждый экземпляр считается уникальным. И вот эта уникальность определяет сферу применения Идентификаторов. Тут необходимо добавить, что в процессе изготовления получают два устройства. Собственно, сам Идентификатор и его Матрицу, которая в дальнейшем используется для проверки подлинности – каждому Идентификатору соответствует лишь своя, «родная» Матрица.

Николай шумно прочистил горло.

– Теперь о применении, – продолжил он. – Когда сотрудник «Технологий» удостаивается чести получить особый допуск, для него персонально изготавливают комплект Идентификатор-Матрица. Далее это хозяйство доставляется в специальную лабораторию, и туда же приглашают кандидата. Идентификатор вживляется сотруднику в черепную кость в районе левой надбровной дуги. Операция практически безболезненная – используется метод лазерного нанопрокола. Матрица же помещается в спецхранилище. Далее важно, – Аринов привстал и придвинул свой стул ближе к столу. – Все терминалы корпоративной сети защищены комплексами проверки допуска. Это общеизвестный факт. А вот факт малоизвестный. В каждом из таких комплексов, помимо стандартного набора биометрических датчиков имеется ещё и специальный ультразвуковой сканер, который предназначен для считывания параметров Идентификатора. Комплексов много и сканеров тоже. Все они с помощью изолированных линий связаны с хранилищем Матриц. В случае если кто-либо запрашивает доступ к сверхсекретным данным, ему необходимо пройти процедуру Идентификации по Радову. Она запускается вручную либо автоматически. При положительном результате даётся «добро», ну а при отрицательном, сам можешь догадаться – сирена, мигалки и охрана с автоматами.

Николай откинулся на спинку и закинул руки за голову:

– Никогда я так долго не говорил. Даже язык заболел. Но тут уж ничего не попишешь. Итак, Алексей Храмов, подключился из Екатеринбурга к ГИТ. После этого он послал запрос на выполнение специальной команды «Прометей». Данный протокол позволяет пользователю с соответствующим уровнем допуска получить доступ к любой базе Корпорации, помеченной двумя нулями. То есть с уровнем секретности выше высшего – с уровнем Идентификации по Радову. Проверка была пройдена. Кем бы ни был человек, запросивший «Прометея», система подтвердила наличие в его черепной кости Идентификатора Радова. Причём Идентификатора, зарегистрированного на Алексея Храмова. Следовательно, это мог быть только сам Храмов.

– Тогда получается, что на месте взрыва вы нашли труп не Алексея, а кого-то ещё. Вполне возможно это был труп клона, выращенного специально, чтобы ввести вас в заблуждение. Клона очень трудно отличить от оригинала. В особенности – мёртвого клона от мёртвого оригинала… – Андрей вдруг осекся на полуслове. – Постой, ты хочешь сказать, что труп тоже проверяли на наличие…

– Вот именно! – Аринов не дал ему договорить. – Идентификация по Радову применяется не только для подтверждения допуска. Этот протокол обязательно задействуется в случае смерти сотрудника с соответствующими полномочиями. Как раз, чтобы исключить возможность фальсификации. Ребята с допуском выше высшего зачастую владеют такими сведениями… ого-го, держись!

– Понятно, – Андрей большими глотками допил сок и бросил пустую банку в мусорную корзину. – Корпорация должна быть на сто процентов уверена, что если её человек ушёл из жизни, то ушёл именно он, а не кто-то на него похожий.

– Всё так, – Аринов легонько хлопнул ладонью по столу. – Алексей Храмов умер и Идентификатор в его черепе, проверенный сканером корпоративного морга, подтвердил данный факт. Поэтому даже анализ ДНК не делали – ни к чему. Технология Леонида Радова безупречна.

– А что происходит с Идентификатором после смерти носителя? – спросил Андрей.

– Он извлекается и уничтожается. Но перед уничтожением повторно проверяется. Вся процедура тщательно контролируется и протоколируется. Настолько тщательно, что саботировать её можно лишь заручившись содействием на самом-самом верху. А в такое лично мне поверить очень трудно. Намного труднее, чем в воскрешение покойника.

– Кстати, о покойниках, – Тараборов вскинул голову. – Ответь мне, дядя Коля, на такой вопрос. Почему после гибели Алексея, его биометрические данные оставались в базе допусков? Ведь Идентификатор Идентификатором, но Храмов, или кто там был вместо него, и обычную биометрию прошёл без проблем. Везде его пропустили, везде допустили… какое этому может быть объяснение?

– А, – Аринов махнул рукой. – Это наша фирменная фишка нас подвела.

– Что ещё за фишка? – Андрей прищурил левый глаз.

Николай поспешно кинулся объяснять:

– Понимаешь, удаление информации из базы допусков у нас производится один раз в год, в ходе плановой корректировки. К этой дате и подгоняются все необходимые изменения. Делается это для минимизации каких-то там цифровых рисков. Не совсем моя епархия, поэтому в дебри не полезу. Организовано всё следующим образом. Добавить в базу данные – сведения о новом сотруднике, к примеру – очень просто. Любой инспектор-кадровик имеет на то полномочия. Но это, если нужно добавить. Чтобы что-то удалить, требуется опять-таки соблюсти сверхсложный протокол. К тому же такие изменения можно внести с одного единственного терминала в главном офисе. А на нём установлен таймер, который ведёт отсчёт времени. Изменить время плановой корректировки имеет право только Владелец, либо его полномочный представитель. Видишь, какой геморрой? Поэтому в случае смерти даже очень важного сотрудника, когда эта смерть не вызывает никаких сомнений, когда соблюдены все формальности и протоколы, в базу допусков не лезут. Зачем? Человек умер, тело его сгорело в крематории, и никто не сможет пройти биометрию вместо него. Вот если кто-то пропал при невыясненных обстоятельствах, тогда другое дело. Но подобного не случалось уже лет двадцать, насколько мне известно.

– Как-то не очень конструктивно, – покачал головой Андрей. – Человеку же не обязательно умирать, чтобы порвать с Корпорацией. Он может просто уволиться.

– От нас практически не увольняются. Но ты прав, такое может случиться. Поэтому допуска сотрудников, разорвавших связь с «Технологиями», блокируются до проведения плановой корректировки. И неважно, по какой причине произошёл разрыв – смерть, увольнение или выход на пенсию… ну, мы ведь тут нормальные люди, стареем, как и все. Я вот очень рассчитываю когда-нибудь уйти на заслуженный отдых. И желательно, с почётом.

– Так и будет, дядя Коля, не сомневайся… но почему допуск Храмова не заблокировали?

– А кто сказал, что его не заблокировали? Не, не, бабок не лепим, не фраера! Согласно документации, заметь, бумажной документации, которую никакими вирусами не уничтожить, допуск Храмова был заблокирован надлежащим образом. Непосредственно в день официального подтверждения его гибели. Акт об этом подписал ответственный сотрудник соответствующей службы. Мы тоже сначала подумали всякое, поэтому трясли этого парня как грушу. На полиграфе даже проверили… с его личного согласия, разумеется, – Аринов как-то немного смущённо отвёл глаза в сторону.

– И что полиграф? – Андрей сделал вид, что не заметил смущения крёстного.

– Да полный порядок. Этот крендель нам не врал, он действительно заблокировал допуск. Просто потом кто-то снял блокировку.

– Ты в этом уверен? – спросил Тараборов.

– Уверен, – кивнул Аринов. – Я же не просто так вспомнил про вирус. Думаю, в этом деле замешен высококлассный хакер. Видишь ли, мы так и не смогли установить, что конкретно искал наш Лёша в этих сверхсекретных базах.

Андрей даже присвистнул:

– Это как же так?

Аринов пожал плечами:

– Технари говорят, что Храмов запустил в систему какой-то супертроян. Эта дрянь всё и подчистила. Теоретически такое возможно – протокол «Прометей» допускает загрузку в сеть цифровых данных. Надо же яйцеголовым куда-то прятать важную инфу. Только как он сумел обойти антивирусную защиту… Она у нас очень мощная. Патлатые уверяют, что одна из лучших в мире.

– Значит, этот суперхакер – башковитый сукин сын.

– Походу так и есть, – согласился Аринов. – Но вирус всё-таки ни хрена не главная проблема. Корпоративные кодеры рано или поздно поймут, в чём там дело и залатают дыру. Идентификация – вот наша самая большая беда! Как он её прошёл, если Идентификатор был уничтожен три с половиной месяца тому назад?

Тараборов с сочувствием посмотрел на Аринова:

– Сильно вы влипли? Я имею в виду Корпорацию?

– Этот инцидент до икоты напугал наших больших боссов, – кивнул Аринов. – Полвека «Технологии» считались неуязвимыми в информационном плане. А теперь… в общем, начальники требуют срочно разрулить ситуацию. Им нужна полная ясность. Ведь если технология Радова взломана, нужно либо патчить её, либо придумывать что-то взамен… Но вот как раз на этот вопрос мы и не можем ответить!

– Ладно, дядя Коля, не кипишуй. Рано ещё голову пеплом посыпать, – Андрей ободряюще подмигнул крёстному. – Что там сейчас с допуском Храмова? Вы его снова заблокировали?

– Думаешь, это имело бы смысл? Нет, мы поступили лучше. Провели внеплановую корректировку. Под личным контролем Станислава. Теперь биометрический профиль Храмова полностью удалён из системы.

– Матрицу Алексея тоже удалили?

– А вот тут всё несколько сложнее. Обычно, после уничтожения Идентификатора Матрицу просто оставляют в хранилище. Извлекать её, сам подумай, особого смысла нет, а мороки с этим делом много. Но так было в «мирное время». Шухер в Екатеринбурге всё поставил с ног на голову. Много думали, много спорили. И всё же Матрицу Храмова решили пока не удалять из хранилища.

– Почему? – удивился Андрей.

– Мы же точно не знаем целей злодеев. Мелькнула шальная мысль, что эту аферу они могли провернуть как раз для того, чтобы заставить руководство Корпорации вскрыть хранилище Матриц. А в этот момент оно практически беззащитно.

– Ясно. Но это же риск? Пока Матрица в хранилище, доступ к двум нулям открыт?

– Не совсем так, – покачал головой Аринов. – Во-первых, без предварительной проверки биометрии запросить Идентификацию не получится.

– А если опять суперхакер?

– Поэтому я и сказал – «во-первых». А во-вторых, в контроллер хранилища встроили дополнительный блок. Теперь все запросы на Идентификацию отслеживаются в реальном времени. Пришлось даже человечка для этих целей выделить.

– Значит, полный порядок?

– Как можно такое утверждать, после того, что случилось? Но мы надеемся.

– Надеяться, это хорошо. Надеяться, это правильно…

Андрей поднялся из-за стола и попытался пройтись по кабинету, чтобы размять ноги. Ввиду размеров помещения, получилось не очень. В итоге Тараборов просто перебрался из кресла на диван. Несколько минут он сидел и молчал, разглядывая стены, потолок, мебель и свою собственную обувь. Потом повернул голову к Аринову.

– Я ведь не сильно ошибусь, – произнёс Андрей, глядя крёстному прямо в глаза, – если предположу, что взлом этой вашей драгоценной технологии – единственная версия, которую служба безопасности пыталась рассматривать всерьёз?

– Даже если и так, это проблема?

– А вот об этом давай поговорим завтра. Сейчас я хочу немного подумать.