Византийские послы встретили русское войско уже в Болгарии. Согласно нашей летописи, они обратились к Игорю: «Не ходи, но возьми дань, которую брал Олег, придам и еще к ней». Император послал и печенегам дорогие ткани и много золота. Игорь, дойдя до Дуная, созвал дружину и стал с ней советоваться, соглашаться ли на предложения императора. Мнение дружины было таково: «Если так говорит царь, то чего же нам еще больше? Не бившись, возьмем золото, серебро и поволоки! Как знать, кто одолеет, мы или они? Ведь с морем нельзя заранее уговориться, не по земле ходим, а по глубине морской, одна смерть всем». Игорю совет показался разумным, и он отпустил печенегов воевать болгарскую землю, а сам взял у греков золото и паволоки на себя и на все войско и пошел назад в Киев.

В подтверждение предварительной договоренности, достигнутой в Болгарии, в следующем 945 году в Константинополе император Роман и его сыновья Константин и Стефан, а также русские послы подписали новый договор. Позже византийские послы посетили Киев, где князь Игорь и его бояре также поклялись исполнять договор. Замечу, что князь с боярами клялись перед послами на холме у статуи Перуна, а несколько бояр принесли клятву в церкви Св. Ильи в Киеве.

Договор 945 г. установил право великого князя киевского и его бояр отправлять в византийские земли неограниченное количество судов с послами и купцами. В отличие от договора 911 г., по которому послы должны были представлять в Константинополь золотые, а купцы – серебряные печати, теперь устанавливался порядок представления и теми и другими соответствующего документа за подписью киевского князя. Договор обязывал русских купцов не только продавать привозимые ими товары, но и покупать византийские товары. Они были также обязаны не творить никаких бесчинств на землях императора. Их местопребыванием в византийской столице по-прежнему оставалось подворье в предместье вблизи церкви Св. Мамы. Послам и торговцам, приезжавшим в Константинополь, обеспечивалось содержание, а также продовольствие и снаряжение на обратный путь. Все торговые сделки, в отличие от договора 911 г., должны были облагаться пошлиной. Были установлены и ограничения на объемы закупок шелковых тканей и парчи.

Договоры с Византией 911 и 944 гг. свидетельствуют, что не только русские купцы, но и сам киевский князь и его бояре торговали в Константинополе. Разумеется, они это делали не лично, а через доверенных лиц.

Обычно в год в Босфор прибывали из Киева два каравана русских судов. Один отправлялся в мае – июне, другой – в июле. В год в среднем Константинополь посещали не менее 400–500 русских – послов, купцов, челяди и дружинников. Зимой большинство купцов уезжали на Русь, а в квартале Св. Маманта жили отряды наемников из русов, состоявших на императорской службе.

Императоры очень ценили наемников-русов. Так, при Константине VII отряд русов охранял дворец василевса^[8]. В 902 г. русский отряд в 700 человек сражался на острове Крит с арабами, в 917 г. русские воины помогали императору в войне с царем болгарским Симеоном, в 936 г. сражались бок о бок с греками в Италии против лангобардов, в 949 г. русские ладьи в составе византийской флотилии снова ходили на остров Крит.

После смерти князя Игоря власть в Киеве перешла к его вдове Ольге, ставшей регентшей при малолетнем князе Святославе. В 957 г.^[9] Ольга с большой свитой и охраной отправилась в Константинополь. Большинство отечественных историков утверждают, что русская княгиня была принята императором Константином VII с большим почтением. Видимо, тогда был заключен новый договор русских с греками, но никаких сведений о нем не сохранилось.

В Константинополе княгиня Ольга приняла крещение и получила христианское имя Елена. После крещения в византийских источниках того времени русскую княгиню стали величать «архонтиссой»^[10] и «дочерью» императора, ставшего ее крестным отцом.

Тем не менее в русских летописях нашлись отголоски конфликтов Ольги с византийцами. В «Повести временных лет» говорится: «Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И царствовал тогда царь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и увидел царь, что она очень красива лицом и разумна, подивился ее разуму, беседуя с ней, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Она же, уразумев смысл этого обращения, ответила цесарю: «Я язычница. Если хочешь крестить меня, то крести меня сам, – иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом. И наставил ее патриарх в вере и сказал ей: «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя русские потомки в грядущих поколениях твоих внуков».

На самом деле император был женат, да и Ольга была не первой свежести. Важно другое. Сразу после возвращения из Константинополя княгиня отправила посольство в Германию к королю Оттону I. Цель посольства – заключение политического союза и присылка в Киев немецкого епископа с попами для крещения Руси.

В хронике Продолжателя Регинона Прюмского (германского архиепископа Адальберта) говорится:

Под 959 г.: «Пришли к королю (Оттону I Великому), – как после оказалось, лживым образом, – послы Елены, королевы руссов, которая при константинопольском императоре Романе крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников».

Под 960 г.: «Король праздновал праздник Рождества Христова во Франкфурте, где Лбуций из братии св. Альбана (в Майнце) достопочтенным епископом (бременским) Адальдагом посвящен в епископы руссам».

Под 961 г.: «Лбуций, которого в прошлом году некоторые дела удержали от путешествия, скончался 15 марта настоящего года, в преемники ему был посвящен Адальберт из братии монастыря Св. Максимиана в Трире; сего последнего благочестивейший государь, с обычным ему милосердием, снабдив щедро всем нужным, отправил с честью к руссам».

Под 962 г.: «В сем году возвратился назад Адальберт, поставленный в епископы к руссам, ибо не успел ни в чем том, зачем был послан, и видел свои старания напрасными; на обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он с великим трудом едва спасся»^[11].

Почему миссия Адальберта закончилась полной неудачей, неизвестно. Ряд историков считают, что в Киеве произошел переворот, и язычник князь Святослав Игоревич захватил всю полноту власти, а его мать ушла в «частную жизнь».

В «Повести временных лет» под 6494 (986) г. содержится прямой намек на то, что одним из тех, кто выступил против Адальберта и его людей, был сын княгини Ольги Святослав. Когда к князю Владимиру «придоша немьцы от Рима» с предложением принять католичество, он им сказал: «Идите опять, яко отцы наши сего не прияли суть». О каких «отцах» тут идет речь? Видимо, князь Владимир говорит о Святославе во множественном числе.

Следует отметить, что недоразумения Ольги с византийцами не отразились на торговле и военном сотрудничестве между Русью и ромеями. Так, русский отряд был в составе императорских войск, осаждавших в 955 г. Хадат, русские воины находились в ряде пограничных гарнизонов, а в 960–961 гг. русские отряды участвовали на стороне византийцев в боях за освобождение Крита от арабов.

Число христиан после возвращения Ольги в Киев возросло, но большинство горожан оставалось язычниками. Не захотел принять христианства и ее сын Святослав. Молодой князь любил войну и дальние походы. Для начала он обрушился на хазар, совершавших частые набеги на Киевское государство. Дружина Святослава наголову разбила войско кагана и взяла штурмом главный хазарский город на Дону Белую Вежу (Саркел). Затем Святослав разгромил ясов и касогов, населявших Прикавказье. К 966 г. относят арабские писатели поход руссов на волжских булгар, разграбление их главного города Булгара, который служил булгарам складом товаров, привозимых из других стран.

От Булгара Святослав на судах спустился вниз по Волге и взял город Казеран^[12], а затем – города Итиль и Семендер^[13].

Примерно в 965–966 гг. Святослав присоединил к своему государству Тмутараканское княжество, расположенное на Керченском и Таманском полуостровах. Кстати, первую попытку захватить Тмутаракань предпринял еще князь Игорь в 944 г. Всего, по подсчетам историков, Святослав с дружиной за три-четыре года прошел 8–8,5 тысячи километров^[14].

Весной 966 г. началась война Византии с Болгарией. Кроме того, в империи продолжались войны с арабами в Месопотамии и Сирии. Тогда император Никифор Фока решил прибегнуть к старому византийскому методу «побеждать варваров руками самих варваров» и натравить на болгар русских. С этой целью император послал в Киев патриция Калокира из Херсонеса с пятнадцатью кентинариями золота (то есть 1500 фунтов или около 614 кг). Такая сумма, на мой взгляд, фантастична, но, без сомнения, золота было послано много. По сведениям греческих историков, Калокир подружился со Святославом и прельстил его подарками и обещаниями. И они уговорились: Святослав завоюет Болгарию, оставит ее за собой и поможет Калокиру в достижении императорского престола. А за это Калокир обещал Святославу несметные сокровища из императорской казны.

Так было или иначе, но летом 967 г. войско Святослава отправилось из Киева в поход. Численность его составляла, по византийским источникам, 60 тысяч человек, а по данным «Повести временных лет» – 10 тысяч.

Русские суда спустились по Днепру к Черному морю, а затем вдоль черноморского побережья достигли устья Дуная. Болгарский царь Петр был застигнут врасплох появлением войска Святослава. Он узнал о приближении противника в тот момент, когда русское войско уже находилось в водах Дуная, выбирая место для удобной высадки на берег. Петр спешно направил навстречу Святославу тридцатитысячное войско, которое попыталось помешать высадке русских. Однако русские витязи бросились в воду прямо с судов, подошедших близко к берегу, и стремительной атакой опрокинули болгар. Узнав о разгроме своего войска, царь Петр скончался от апоплексического удара.

После разгрома болгар планы Святослава кардинально изменились. Теперь речь шла не об обычном набеге и разграблении территории врага, а о закреплении за собой захваченных болгарских земель. Согласно летописи, Святослав публично заявил: «Не любо мне в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – там средина Земли моей; туда со всех сторон свозят все доброе: от греков – золото, ткани, вина, овощи разные; от чехов и венгров – серебро и коней, из Руси – меха, воск, мед и рабов».

Присоединение Болгарии к Киевскому государству представляло для Византийской империи куда большую угрозу, чем притязания болгарских царьков на дань от Константинополя. В результате императору Никифору Фоке пришлось начать подготовку к войне со Святославом. Он повелел увеличить число тяжеловооруженных всадников, перекрыть цепными (боновыми) заграждениями залив Золотой Рог и т. д.

Параллельно к печенегам были отправлены византийские послы, которые надоумили кочевников напасть на Киев. В результате этого осенью 968 г. Святославу с частью дружины пришлось отправиться на защиту родного Киева, где остались его мать и сын Ярополк.

Святослав прогнал печенегов, но зато услышал горькие упреки княгини Ольги и киевских бояр: «Ты, князь, чужой земли ищешь и блюдешь ее, от своей же отрекся, чуть-чуть нас не взяли печенеги вместе с твоею матерью и детьми; если не придешь, не оборонишь нас, то опять возьмут; неужели тебе не жалко отчины своей, ни матери-старухи, ни детей малых?»

Но это не подействовало на князя-воина, и через несколько дней Святослав отправился в Болгарию. Через три дня после его отъезда умерла княгиня Ольга.

Тем временем в Византии произошел очередной переворот. В конце 969 г. Никифор Фока был убит, а на трон вступил знаменитый полководец Иоанн Цимисхий. Новый император дважды направлял послов в Переяславец, куда вернулся из Киева Святослав. Первому посольству Святослав предложил дилемму – либо огромный выкуп за захваченные земли, либо уход греков из всех европейских владений Византии. Принимая второе посольство, Святослав был настроен еще более воинственно. Он заявил послам, что его воины скоро будут у стен Константинополя. Византийский историк второй половины Х в. повествует, что Святослав сказал византийским послам: «Мы сами разобьем скоро свои шатры у ворот Византии и возведем вокруг города крепкие заслоны, а если он (император) выйдет к нам, если решится противостоять такой беде, мы храбро встретим его и покажем ему на деле, что мы не какие-нибудь ремесленники, добывающие средства к жизни трудами рук своих, а мужи крови, которые оружием побеждают врага».

Весной 970 г. войско Святослава перешло Балканы и начало опустошать Фракию. Теперь русские уже были не на болгарской, а на византийской территории. Они взяли Филиппополь (современный Пловдив) и дошли до Аркадиополя: «За малъмъ бо бе не дошьл (Святослав) Цесаряграда». До Царьграда оставалось всего лишь четыре дневных перехода по равнине. В Константинополе началась паника.

Под Аркадиополем состоялось большое сражение, но печенеги и венгры, входившие в состав русского войска, дрогнули, и битва была проиграна. Затем было заключено перемирие, и византийцы выплатили русским значительную контрибуцию. Это может показаться парадоксом – победители платят дань! Но все объясняется просто: во-первых, русские сохранили основную часть войска, а во-вторых, в Византии начался мятеж, во главе которого стал Варда Фока, племянник убитого императора Никифора. Согласно условиям перемирия русские ушли в Болгарию.

Однако, подавив восстание Варды Фоки, император Цимисхий в начале 971 г. вероломно нарушил перемирие. Византийское войско скрытно прошло балканские перевалы и внезапно появилось под болгарским городом Великий Преслав. Византийцы штурмом овладели городом и перебили как русский гарнизон, так и местных жителей. Лишь небольшому отряду русских удалось пробиться к городу Доростолу на Дунае, где находился Святополк с главными силами.

В апреле 971 г. Цимисхий осадил Доростол. В Дунай вошла византийская флотилия численностью до 300 судов, часть из которых была оснащена «греческим огнем». Византийская флотилия отрезала русским судам выход в море. Осада Доростола продолжалась свыше двух месяцев. В день празднования Перуна (20 июля) русские вышли из Доростола и атаковали врага.

Результат сражения был ничейный, и русским пришлось вернуться в Доростол. Правда, византийцы объявили о своей победе. Во всяком случае, после сражения был подписан мир. Тот же Лев Диакон писал: «Сам Сфендослав (Святослав), израненный стрелами, потерявший много крови, едва не попал в плен; его спасло лишь наступление ночи. Говорят, что в этой битве полегло пятнадцать тысяч пятьсот скифов, (на поле) подобрали двадцать тысяч щитов и очень много мечей… Всю ночь провел Сфендослав в гневе и печали, сожалея о гибели своего войска. Но видя, что ничего уже нельзя предпринять против несокрушимого всеоружия (ромеев), он счел долгом разумного полководца не падать духом под тяжестью неблагоприятных обстоятельств и приложить все усилия для спасения своих воинов. Поэтому он отрядил на рассвете послов к императору Иоанну и стал просить мира на следующих условиях. Тавроскифы уступят ромеям Дористол, освободят пленных, уйдут из Мисии и возвратятся на родину, а ромеи дадут им возможность отплыть, не нападут на них по дороге с огненосными кораблями (они очень боялись „мидийского огня“, который мог даже и камни обращать в пепел), а кроме того, снабдят их продовольствием и будут считать своими друзьями тех, которые будут посылаемы по торговым делам в Византий (т. е. Константинополь), как было установлено прежде… Император… с радостью принял условия (росов), заключил с ними союз и соглашение и дал им хлеба – по два медимна на каждого. Говорят, что из шестидесятитысячного войска росов хлеб получили только двадцать две тысячи человек, избежавшие смерти, а остальные тридцать восемь тысяч погибли от оружия ромеев»^[15].

На обратном пути Святослав был убит печенегами на Днепровских порогах. Печенежский князь Куря приказал оковать золотом череп русского князя и сделать из него чашу. Эти подробности вошли во все царские и советские учебники истории.

На самом деле сведения о смерти Святослава крайне противоречивы и загадочны. Но, увы, исследование их выходит за рамки нашего повествования.