Глава 4. Зов источника

Все, что мы делаем, мы делаем по велению души. Даже тогда, когда нам кажется, что мы предельно рассудочны и расчетливы, кто-то заставил наш рассудок проделать все эти расчеты, где-то в прошлом и в глубине сознания был толчок, вызвавший к жизни рассудок. Без начала рассуждение не могло начаться, но нашей культуры осознавания не хватает, чтобы видеть и рассуждение, и его начало.

Начало всегда лежит за пределами рассуждения. Оно вне рассудка. Можно посчитать, что оно в разуме. Это разум включает рассудок, когда требуется рассуждение. Но что-то включает разум. И оно точно так же за пределами разума, вне его.

Если продолжать самонаблюдение, однажды обнаруживаешь сам толчок, запускающий разум. Он подобен разряду электричества, запускающему остановившееся сердце. И происходит он после того, как в сознании мелькает желание. Толчок всегда исходит от хозяина желаний, разум лишь решает, как эти желания воплотить.

Но если созерцание углубилось, то можно заметить, что желания могут исходить и из тела, и из личности. Тело может захотеть есть, личности хочется воспользоваться случаем и показать себя с большой трибуны. Однако, кто-то сдерживает их: перебьешься, потерпишь! Тебе это не нужно!

Вероятно, это разум. Он как бы уговаривает и тело, и личность, придерживая их. Однако он откуда-то знает, а что мне действительно нужно. Откуда? Что это за источник действительных знаний о том, что же нужно?

Он за пределами разума, он вне того пространства, в котором разум существует. Поэтому разум как бы не знает, откуда к нему поступают указания. Но он знает, что их надо исполнять.

Этот источник, безусловно, в душе. Это очевидно, поскольку внутри пространства разума его нет. Но это и не сама душа, потому что я вполне в силах видеть движения своей души. Когда она чего-то хочет, мы это узнаем. И, самое любопытное, в силах пресечь подобный душевный порыв, если он не соответствует требованиям того самого Источника. Мы вполне можем воспитывать собственную душу с помощью разума и довольно часто придерживаем ее позывы.

Душа хотела бы помчаться на танцы, но я заставляю ее зубрить скучные учебники. Точно так же я придерживаю тело, когда оно хотело бы есть много вкусного, а я заставляю его худеть. Даже если моя душа влюбляется, я могу заставить ее пожертвовать этим чувством ради дела, которое должен сделать.

Я определенно делаю это с помощью разума, но откуда я знаю, какой выбор верный? Безусловно, из того Источника, где хранятся знания о том, что мне нужно. Где же он?

Я уже говорил: он в душе. Просто потому, что он не может быть в теле, тело сотворено и выращено прямо по ходу воплощения. Даже если у него и имеется генетическая память, гены ничего не знают о моих желаниях, тем более, не могут делать выбор между ними. Источник желаний, правящих моей жизнью, может открываться мне только через то, что старше тела. Но значит ли это, что это желания души, или же они лишь открываются мне через нее?

Судя по противоречивости душевных порывов, по тому, как я проявляю их и постоянно уточняю, соотнося одно душевное желание с другим, душа моя либо болеет шизофренией, либо она лишь хранит в себе окошечко, через которое я могу заглянуть в записную книжку, куда сам записал, что мне делать в этом воплощении. Очень похоже, что мои истинные желания хранятся там, откуда я пришел. И только душа может их вспоминать.

А разуму дано знать, какое душевное желание истинное, то есть идущее из Источника, а какое – сиюминутное. Именно поэтому он в силах уговорить тело поголодать, а душу – заняться главным. Тем самым он просто решает задачи, которые я поставил перед своим воплощением.

Однако, из самой души идут те желания, которые заставляют меня делать дела, или из Источника, который она для меня хранит, не так уж важно. Главное – все наши действия определены теми желаниями, которые скрываются в душевной глубине и дают скрытые толчки к действию, от которых мы не в силах отказаться. При этом сила понуждения этих толчков, похоже, столь велика, что мы посвящаем их воплощению всю жизнь целиком. И даже если не верим в душу, все же делаем все, чтобы выполнить эти задания.

Чаще всего нам не хватает ни осознавания, ни свободного сознания, чтобы охватить одним взором и свои действия, и их причину. Поэтому мы морщимся, когда нам говорят про душу, и думаем, что поступаем чисто рассудочно, выстроив свой путь холодным умом. Или наоборот, совершенно уверены, что делаем так просто потому, что «мне так захотелось»! Кому мне? И почему из этого утверждения надо выбрасывать собственную душу? Впрочем, это мелочи. Человеку всегда не хватает осознавания. И его всегда можно обрести, если задуматься и вглядеться в происходящее с тобой.

Жизнью правят не мимолетные капризы, заставляющие нас с воловьим упорством добиваться и добиваться чего-то. Как раз капризы разум правит и пресекает с легкостью. Правят же внезапно проявляющиеся в нашем сознании требования из Источника, которые кажутся нам порой капризами только потому, что мы не знаем, откуда они взялись. Мы не знаем этого, однако чуем, что это именно те желания, которые следует воплощать. И мы избираем трудиться, чтобы они сбылись. Так желания из Источника становятся нашими судьбами…

Рассмотреть это необходимо, потому что это основание всей прикладной психологии. Что бы человек ни делал в своей жизни, он либо исполняет желание из Источника, либо отвлекается на случайные порывы и борется с ними. Случайные метания могут сильно портить нашу жизнь, но они совершенно не относятся к отладке.

Если человек сделал свое Дело, значит, он почуял Зов Источника. Тут надо внести уточнения. Дело, которое делает человек, не обязательно и есть тот самый Зов. Он мог пойти против своей души и избрать нечто, что казалось ему проще или выгодней, мог поддаться на уговоры других людей и ошибиться.

Очень часто мы избираем делать нечто, что кажется нам подходящим только потому, что так считают родители, или женимся на том, кто нравился друзьям. А потом мы мучаемся!

И вот тогда мы слышим Источник. Иногда нам везет, и мы слышим Зов всю жизнь и делаем дела только по душе. Но чаще мы все же ошибаемся и дорого платим за свои ошибки годами мучений. Но зато так мы обучаемся слышать себя, свою душу, или Зов Источника. И уж потом очень ценим это ощущение и не хотим идти против себя.

Я использую несколько разных выражений, передающих один и тот же смысл, чтобы подчеркнуть: этот Источник – это я сам, но за пределами воплощения. Идя сюда, я знал, что потеряю память, а ум мой ослабнет. И я не в силах буду делать правильные выборы. И я оставил себе памятку, которую вручил душе, поскольку она обладает силой понуждать меня. Я так хотел жить, но забыл. И теперь память приходит ко мне как бы извне. И лишь разум с его способностью чуять истинные задачи, спасает меня от ошибок. Но мой разум – это тоже Я! И все же не я!

Это мое орудие, и оно может ошибаться. Особенно, в рассуждениях. Ошибка в рассуждении, и я делаю неверный выбор, начиная не то дело или связывая жизнь не с тем человеком. И лишь тоска, которая при этом усиливается, вынуждает меня прислушаться к душе и полностью переиграть эту часть жизни, чтобы исправить ошибку.

И это первая часть отладки – определить вместе с человеком, то ли дело он делает, и не отказаться ли от него полностью, чтобы начать другое.

Но это не все ошибки, которые может совершить разум. Гораздо неприятней то, что понуждения из Источника, находящегося за пределами разума, приходят как бы от какой-то внешней силы. И если чутье подводит разум, он может принять за мое любое внешнее желание, попавшее в мое сознание.

А это возможно. Устройство нашего сознания позволяет попадать в него чужим мыслям, образам и желаниям. Это естественно, иначе мы не могли бы общаться. И мы легко рассматриваем чужие мысли, которые храним в своем сознании, поскольку помним, как они приходили. Точнее: пока помним, или: если помним, как они приходили.

Беда начинается тогда, когда мы этого не помним. Тогда нам кажется, что это наши мысли или желания. И разум принимается их исполнять, как если бы они пришли из Источника.

Чужие мысли и желания входят в наше сознание незамеченными в случаях потерь и повреждений сознания, когда что-то его поразило. Это подробно описано мною в книгах, посвященных кресению, потому здесь я не буду повторяться.

Пока мне важно лишь то, что в некоторых случаях люди делают дела, поддавшись воздействию других людей. Но поскольку они осознано, хоть и под давлением, совершали свой выбор, они тоскуют. И это важный признак того, что они пошли против себя.

Иногда же чужое желание входит в сознание человека помимо его осознавания, он может делать чужое себе дело, искренне веря, что делает то, что должен. Это настоящая болезнь, но самое страшное в ней то, что такой человек, даже заказав отладку, не в силах ничего поменять в деле, которое делает. Образы, вошедшие бессознательно, должны исполняться только так, как они вошли. И пока человек не осознает, что им овладели чужие образы, он не в силах ничего изменить или исправить в своем деле.

Как бы там ни было, но действительная отладка дела возможна лишь в том случае, когда человек делает свое дело, избранное по душе, и все образы его дела созданы им и разумно.

Такому делу могут мешать только ошибки и неточности в образах.

Глава 5. Все беды в образах

Чтобы отладка и вообще прикладная работа была успешна, нужно принять как данность, что у любой задачи, которую предстоит решить психологу, есть своего рода устройство, оно воплощено в ее условия. Условия же эти таковы.

Человек сложен, воплощаясь в мир, он творит себе тела, соответствующие миру. В мире духовном он существует как душа, но на земле к душе добавляется еще два тела – тель для природы и личность для общества. Без этих тел человеку не выжить, а значит, воплощение не состоится.

Поэтому, прежде чем приняться за скуму, то есть главную задачу воплощения, ради которой и пришел, человек должен сделать все необходимое для тели и личности. Более того, он вынужден поддерживать их существование и тогда, когда приступил к главному. А главную задачу решать с помощью всех своих тел, включая душу. Но в первую очередь, телью и личностью.

Поскольку тель и личность служебны, человек не может себе позволить отдаваться их жизни целиком. Ему необходимо однажды высвободить разум для главного. Поэтому он постепенно переводит все, что связано с физическим телом и личностью, в мышление, для чего закрепляет все необходимое для жизнеобеспечения этих двух тел в образцы.

Мышление удобно, но это палка о двух концах. Оно бездумно, и поэтому может стать ловушкой, поскольку не ведает, где надо остановиться. Как любой автомат, оно может только работать и работать. Выключить мышление можно только снаружи, само оно останавливаться не умеет.

Но гораздо страшнее то, что среди образцов мышления могут спрятаться любые образы, попавшие в наше сознание помимо нашей воли. Условно говоря, сумасшествия. Само мышление такие вещи не различает и исполняет их, как один из своих образцов. Чтобы распознать инородный образ, нужен разум, но разум включается, только если произошло осознавание чужого. Это значит, что его еще нужно как-то суметь выявить…

Образцы мышления по своей сути есть все те же образы разума, с помощью которых он когда-то решал сложные жизненные задачи. Точнее, это готовые решения сложных задач, воплощенные в образы. Соответственно, образы решения сложных задач – это большие и сложные образы, содержащие в себе длинные цепи из тех малых образов, которыми думал разум.

Малые образы разума, из которых он складывает свои решения, подвижны и легки в использовании. Образные цепи мышления громоздки и недоступны для переделки. Они потому и называются образцами, что должны использоваться так, как есть, чтобы по ним творилось наше поведение.

При этом разум работает, исходя из знаний о том мире, в котором обнаружил себя. Для этого он творит образ мира, включая в него образы всех тех миров-сообществ, сквозь которые идет к своей цели. Творит он эти образы миров из самых обычных образов, которые создает из впечатлений от восприятия мира. Обычные образы хранятся в памяти и для использования требуют усилия.