Часть вторая

 
Но  вот,  насытясь  разрушеньем
И  наглым  буйством  утомясь,
Нева  обратно  повлеклась,
Своим  любуясь  возмущеньем
И  покидая  с  небреженьем
Свою  добычу.  Так  злодей,
С  свирепой  шайкою  своей
В  село  ворвавшись,  ломит,  режет,
Крушит  и  грабит;  вопли,  скрежет,
Насилье,  брань,  тревога,  вой!..
И,  грабежом  отягощённы,
Боясь  погони,  утомлённы,
Спешат  разбойники  домой,
Добычу  на  пути  роняя.
 
 
Вода  сбыла,  и  мостовая
Открылась,  и  Евгений  мой
Спешит,  душою  замирая,
В  надежде,  страхе  и  тоске
К  едва  смирившейся  реке.
Но,  торжеством  победы  полны,
Ещё  кипели  злобно  волны,
Как  бы  под  ними  тлел  огонь,
Ещё  их  пена  покрывала,
И  тяжело  Нева  дышала,
Как  с  битвы  прибежавший  конь.
Евгений  смотрит:  видит  лодку;
Он  к  ней  бежит  как  на  находку;
Он  перевозчика  зовёт  —
И  перевозчик  беззаботный
Его  за  гривенник  охотно
Чрез  волны  страшные  везёт.
 
 
И  долго  с  бурными  волнами
Боролся  опытный  гребец,
И  скрыться  вглубь  меж  их  рядами
Всечасно  с  дерзкими  пловцами
Готов  был  чёлн  –  и  наконец
Достиг  он  берега.
     Несчастный
Знакомой  улицей  бежит
В  места  знакомые.  Глядит,
Узнать  не  может.  Вид  ужасный!
Всё  перед  ним  завалено;
Что  сброшено,  что  снесено;
Скривились  домики,  другие
Совсем  обрушились,  иные
Волнами  сдвинуты;  кругом,
Как  будто  в  поле  боевом,
16
Тела  валяются.  Евгений
Стремглав,  не  помня  ничего,
Изнемогая  от  мучений,
Бежит  туда,  где  ждёт  его
Судьба  с  неведомым  известьем,
Как  с  запечатанным  письмом.
И  вот  бежит  уж  он  предместьем,
И  вот  залив,  и  близок  дом…
Что  ж  это?..
        Он остановился.
Пошёл  назад  и  воротился.
Глядит…  идёт…  ещё  глядит.
Вот  место,  где  их  дом  стоит;
Вот  ива.  Были  здесь  вороты  —
Снесло  их,  видно.  Где  же  дом?
И,  полон  сумрачной  заботы,
Всё  ходит,  ходит  он  кругом,
Толкует  громко  сам  с  собою  —
И  вдруг,  ударя  в  лоб  рукою,
Захохотал.
         Ночная  мгла
На  город  трепетный  сошла;
Но  долго  жители  не  спали
И  меж  собою  толковали
О  дне  минувшем.
     Утра луч
Из-за  усталых,  бледных  туч
Блеснул  над  тихою  столицей
И  не  нашёл  уже  следов
Беды  вчерашней;  багряницей
Уже  прикрыто  было  зло.
В  порядок  прежний  всё  вошло.
Уже  по  улицам  свободным
С  своим  бесчувствием  холодным
Ходил  народ.  Чиновный  люд,
Покинув  свой  ночной  приют,
На  службу  шёл.  Торгаш  отважный,
Не  унывая,  открывал
Невой  ограбленный  подвал,
Сбираясь  свой  убыток  важный
На  ближнем  выместить.  С  дворов
Свозили  лодки.
         Граф Хвостов,
Поэт,  любимый  небесами,
Уж  пел  бессмертными  стихами
Несчастье  невских  берегов.
 
 
Но  бедный,  бедный  мой  Евгений…
Увы!  его  смятенный  ум
Против  ужасных  потрясений
Не  устоял.  Мятежный  шум
Невы  и  ветров  раздавался
В  его  ушах.  Ужасных  дум
Безмолвно  полон,  он  скитался.
Его  терзал  какой-то  сон.
Прошла  неделя,  месяц  –  он
К  себе  домой  не  возвращался.
Его  пустынный  уголок
Отдал  внаймы,  как  вышел  срок,
Хозяин  бедному  поэту.
Евгений  за  своим  добром
Не  приходил.  Он  скоро  свету
Стал  чужд.  Весь  день  бродил  пешком,
А  спал  на  пристани;  питался
В  окошко  поданным  куском.
Одежда  ветхая  на  нём
Рвалась  и  тлела.  Злые  дети
Бросали  камни  вслед  ему.
Нередко  кучерские  плети
Его  стегали,  потому
Что  он  не  разбирал  дороги
Уж  никогда;  казалось  –  он
Не  примечал.  Он  оглушён
Был  шумом  внутренней  тревоги.
И  так  он  свой  несчастный  век
Влачил,  ни  зверь  ни  человек,
Ни  то  ни  сё,  ни  житель  света,
Ни  призрак  мёртвый…
     Раз он спал
У  невской  пристани.  Дни  лета
Клонились  к  осени.  Дышал
Ненастный  ветер.  Мрачный  вал
Плескал  на  пристань,  ропща  пени
И  бьясь  об  гладкие  ступени,
Как  челобитчик  у  дверей
Ему  не  внемлющих  судей.
Бедняк  проснулся.  Мрачно  было:
Дождь  капал,  ветер  выл  уныло,
И  с  ним  вдали,  во  тьме  ночной
Перекликался  часовой…
Вскочил  Евгений;  вспомнил  живо
Он  прошлый  ужас;  торопливо
Он  встал;  пошёл  бродить,  и  вдруг
Остановился  –  и  вокруг
Тихонько  стал  водить  очами
С  боязнью  дикой  на  лице.
Он  очутился  под  столбами
Большого  дома.  На  крыльце
С  подъятой  лапой,  как  живые,
Стояли  львы  сторожевые,
И  прямо  в  тёмной  вышине
Над  ограждённою  скалою
Кумир  с  простёртою  рукою
Сидел  на  бронзовом  коне.
 
 
Евгений  вздрогнул.  Прояснились
В  нём  страшно  мысли.  Он  узнал
И  место,  где  потоп  играл,
Где  волны  хищные  толпились,
Бунтуя  злобно  вкруг  него,
И  львов,  и  площадь,  и  того,
Кто  неподвижно  возвышался
Во  мраке  медною  главой,
Того,  чьей  волей  роковой
Под  морем  город  основался…
Ужасен  он  в  окрестной  мгле!
Какая  дума  на  челе!
Какая  сила  в  нём  сокрыта!
А  в  сём  коне  какой  огонь!
Куда  ты  скачешь,  гордый  конь,
И  где  опустишь  ты  копыта?
О  мощный  властелин  судьбы!
Не  так  ли  ты  над  самой  бездной
На  высоте,  уздой  железной
Россию  поднял  на  дыбы?^[5]
 
 
Кругом  подножия  кумира
Безумец  бедный  обошёл
И  взоры  дикие  навёл
На  лик  державца  полумира.
Стеснилась  грудь  его.  Чело
К  решётке  хладной  прилегло,
Глаза  подёрнулись  туманом,
По  сердцу  пламень  пробежал,
Вскипела  кровь.  Он  мрачен  стал
Пред  горделивым  истуканом
И,  зубы  стиснув,  пальцы  сжав,
Как  обуянный  силой  чёрной,
«Добро,  строитель  чудотворный!  —
Шепнул  он,  злобно  задрожав,  —
Ужо  тебе!..»  И  вдруг  стремглав
Бежать  пустился.  Показалось
Ему,  что  грозного  царя,
Мгновенно  гневом  возгоря,
Лицо  тихонько  обращалось…
И  он  по  площади  пустой
Бежит  и  слышит  за  собой  —
Как  будто  грома  грохотанье  —
Тяжёло-звонкое  скаканье
По  потрясённой  мостовой.
И,  озарён  луною  бледной,
Простёрши  руку  в  вышине,
За  ним  несётся  Всадник  Медный
На  звонко-скачущем  коне;
И  во  всю  ночь  безумец  бедный,
Куда  стопы  ни  обращал,
За  ним  повсюду  Всадник  Медный
С  тяжёлым  топотом  скакал.
 
 
И  с  той  поры,  когда  случалось
Идти  той  площадью  ему,
В  его  лице  изображалось
Смятенье.  К  сердцу  своему
Он  прижимал  поспешно  руку,
Как  бы  его  смиряя  муку,
Картуз  изношенный  сымал,
Смущённых  глаз  не  подымал
И  шёл  сторонкой.
 
 
     Остров малый
На  взморье  виден.  Иногда
Причалит  с  неводом  туда
Рыбак  на  ловле  запоздалый
И  бедный  ужин  свой  варит,
Или  чиновник  посетит,
Гуляя  в  лодке  в  воскресенье,
Пустынный  остров.  Не  взросло
Там  ни  былинки.  Наводненье
Туда,  играя,  занесло
Домишко  ветхий.  Над  водою
Остался  он,  как  чёрный  куст.
Его  прошедшею  весною
Свезли  на  барке.  Был  он  пуст
И  весь  разрушен.  У  порога
Нашли  безумца  моего,
И  тут  же  хладный  труп  его
Похоронили  ради  бога.
 

Песнь о вещем Олеге

 
Как  ныне  сбирается  вещий  Олег
  Отмстить  неразумным  хозарам,
Их  сёлы  и  нивы  за  буйный  набег
  Обрёк  он  мечам  и  пожарам;
С  дружиной  своей,  в  цареградской  броне,
Князь  по  полю  едет  на  верном  коне.
 
 
Из  тёмного  леса  навстречу  ему
  Идёт  вдохновенный  кудесник,
Покорный  Перуну  старик  одному,
  Заветов  грядущего  вестник,
В  мольбах  и  гаданьях  проведший  весь  век.
И  к  мудрому  старцу  подъехал  Олег.
 
 
«Скажи  мне,  кудесник,  любимец  богов,
  Что  сбудется  в  жизни  со  мною?
И  скоро  ль,  на  радость  соседей-врагов,
  Могильной  засыплюсь  землёю?
Открой  мне  всю  правду,  не  бойся  меня:
В  награду  любого  возьмёшь  ты  коня».
 
 
«Волхвы  не  боятся  могучих  владык,
  А  княжеский  дар  им  не  нужен;
Правдив  и  свободен  их  вещий  язык
  И  с  волей  небесною  дружен.
Грядущие  годы  таятся  во  мгле;
Но  вижу  твой  жребий  на  светлом  челе.
 
 
Запомни  же  ныне  ты  слово  моё:
  Воителю  слава  –  отрада;
Победой  прославлено  имя  твоё;
  Твой  щит  на  вратах  Цареграда;
И  волны  и  суша  покорны  тебе;
Завидует  недруг  столь  дивной  судьбе.
 
 
И  синего  моря  обманчивый  вал
  В  часы  роковой  непогоды,
И  пращ,  и  стрела,  и  лукавый  кинжал
  Щадят  победителя  годы…
Под  грозной  бронёй  ты  не  ведаешь  ран;
Незримый  хранитель  могущему  дан.
 
 
Твой  конь  не  боится  опасных  трудов;
  Он,  чуя  господскую  волю,
То  смирный  стоит  под  стрелами  врагов,
  То  мчится  по  бранному  полю.
И  холод  и  сеча  ему  ничего…
Но  примешь  ты  смерть  от  коня  своего».
 
 
Олег  усмехнулся  –  однако  чело
  И  взор  омрачилися  думой.
В  молчанье,  рукой  опершись  на  седло,
  С  коня  он  слезает  угрюмый;
И  верного  друга  прощальной  рукой
И  гладит  и  треплет  по  шее  крутой.
 
 
«Прощай,  мой  товарищ,  мой  верный  слуга,
  Расстаться  настало  нам  время;
Теперь  отдыхай!  уж  не  ступит  нога
  В  твоё  позлащённое  стремя.
Прощай,  утешайся  –  да  помни  меня.
Вы,  отроки-други,  возьмите  коня,
 
 
Покройте  попоной,  мохнатым  ковром;
  В  мой  луг  под  уздцы  отведите;
Купайте;  кормите  отборным  зерном;
  Водой  ключевою  поите».
И  отроки  тотчас  с  конём  отошли,
А  князю  другого  коня  подвели.
 
 
Пирует  с  дружиною  вещий  Олег
  При  звоне  весёлом  стакана.
И  кудри  их  белы,  как  утренний  снег
  Над  славной  главою  кургана…
Они  поминают  минувшие  дни
И  битвы,  где  вместе  рубились  они…
 
 
«А  где  мой  товарищ?  –  промолвил  Олег,  —
  Скажите,  где  конь  мой  ретивый?
Здоров  ли?  всё  так  же  ль  легок  его  бег?
  Всё  тот  же  ль  он  бурный,  игривый?»
И  внемлет  ответу:  на  холме  крутом
Давно  уж  почил  непробудным  он  сном.
 
 
Могучий  Олег  головою  поник
  И  думает:  «Что  же  гаданье?
Кудесник,  ты  лживый,  безумный  старик!
  Презреть  бы  твоё  предсказанье!
Мой  конь  и  доныне  носил  бы  меня».
И  хочет  увидеть  он  кости  коня.
 
 
Вот  едет  могучий  Олег  со  двора,
  С  ним  Игорь  и  старые  гости,
И  видят  –  на  холме,  у  брега  Днепра,
  Лежат  благородные  кости;
Их  моют  дожди,  засыпает  их  пыль,
И  ветер  волнует  над  ними  ковыль.
 
 
Князь  тихо  на  череп  коня  наступил
  И  молвил:  «Спи,  друг  одинокой!
Твой  старый  хозяин  тебя  пережил:
  На  тризне,  уже  недалёкой,
Не  ты  под  секирой  ковыль  обагришь
И  жаркою  кровью  мой  прах  напоишь!
 
 
Так  вот  где  таилась  погибель  моя!
  Мне  смертию  кость  угрожала!»
Из  мёртвой  главы  гробовая  змия,
  Шипя,  между  тем  выползала;
Как  чёрная  лента,  вкруг  ног  обвилась,
И  вскрикнул  внезапно  ужаленный  князь.
 
 
Ковши  круговые,  запенясь,  шипят
  На  тризне  плачевной  Олега;
Князь  Игорь  и  Ольга  на  холме  сидят;
  Дружина  пирует  у  брега;
Бойцы  поминают  минувшие  дни
И  битвы,  где  вместе  рубились  они.
 

Отрывки из романа в стихах «евгений Онегин»

«Вот север, тучи нагоняя…»

 
Вот  север,  тучи  нагоняя,
Дохнул,  завыл  –  и  вот  сама
Идёт  волшебница  зима.
Пришла,  рассыпалась;  клоками
Повисла  на  суках  дубов;
Легла  волнистыми  коврами
Среди  полей,  вокруг  холмов;