Глава 2
Накануне войны

В марте 1941 года парагвайские и английские войска атаковали Иран со стороны индийской границы. В составе британских сил вторжения было выставлено двести тысяч солдат и офицеров, а также полевая артиллерия, танки и самолёты по штату колониальных войск. Со стороны Парагвая в военной операции участвовал стотысячный корпус абиссинских паладинов, столько же регулярного казачьего войска и ещё пятьдесят тысяч индейцев из пограничной стражи. При этом тридцать тысяч индейцев прошли двадцатилетнюю снайперскую подготовку в Гран-Чако и были вооружены самозарядными винтовками, аналогами СВТ-40 с оптическим прицелом и магазином на десять патронов. Парагвайская авиация представлена двумястами самолётами «Аэрокобра», сто машин атаковали северную границу со стороны СССР. Оттуда же Ирану угрожала стотысячная Южная полевая армия, располагавшаяся в астраханских степях. На её вооружении уже находилось больше сотни танков Т-34 и примерно столько же истребителей МиГ-1.

Однако в связи с возникшими проблемами в транспортной логистике, русская армия с полпути была отозвана назад. Она успела лишь осуществить погрузку личного состава и техники в железнодорожные эшелоны и двинуться в сторону Кавказа, когда пришло известие о падении режима шаха Резы Пехлеви и перехода власти в Иране к его сыну, шахиншаху Мохаммеду, лояльному англичанам.

Несмотря на то что молодые лётчики МиГов из-за недостаточного боевого опыта привлекались лишь к воздушному патрулированию, Южная полевая армия СССР сковала значительные иранские силы. Основную же роль в военной кампании сыграли даже не парагвайско-британские регулярные войска на западном фронте и не летучей саранчой передвигавшиеся по тропам отряды индейцев-снайперов, а неожиданно высаженный ночью десант в Тегеране. Столичный аэропорт был стремительно захвачен вертолётным десантом и диверсионными отрядами, а затем на взлётное поле приземлились английские транспортные самолёты со штурмовиками. Охрана дворца шаха не смогла оказать достойного сопротивления парагвайским автоматчикам и снайперам, которые прокладывали взрывами путь прямо через стены дворцовых построек.

Шуму в столице было в ту ночь произведено много, хотя злые языки утверждали, что весь фейерверк устраивался лишь для приличия, чтобы оправдать предательство иранского генералитета, подкупленного британскими агентами. Однако демонстрация сил армии вторжения позволила избежать осложнений с иранской элитой, устрашённой мощью парагвайцев и англичан. Воцарение законного наследника являлось лучшей альтернативой оккупации страны. Англичане обещали оставить в столице незначительный контингент, а остальные войска вернуть в пункты дислокации в Индии. Парагвайцы тоже не собирались надолго задерживаться в Иране, сосредотачивая свою армию у границы с СССР.

В Асунсьоне Ронин позвал на совещание начальника генерального штаба и начальника разведки, чтобы обсудить сложившуюся обстановку.

– Николай Францевич, прошу учесть недочёты, выявленные в ходе организации переброски Южной полевой армии к удалённому театру боевых действий. Эдак пока генерал-лейтенант Карпин будет грузить своих интернационалистов в эшелоны, Гитлер уже полпути до Москвы пройдёт, – высказал упрёк начальнику генштаба Алексей, а затем повернул голову к главе разведки. – Кстати, Эдуард Петрович, англичане как-нибудь документально подтверждают планы немцев начать войну с Советским Союзом именно в этом году?

– Ни у англичан, ни у нас, до сих пор нет копии плана «Барбаросса», – с сожалением развёл руками Кондрашов. – Только обрывки разговоров, подслушанных в частных беседах высокопоставленных руководителей Рейха. Однако вблизи советской границы зафиксировано сосредоточение немецких пехотных и артиллерийских частей.

– Пока не начнут перебрасываться ударные танковые подразделения, Сталин не изменит своего мнения об оборонительном характере развёрнутых армий, – с сожалением вздохнул Алексей и вновь обратился к Эрну: – Что мы можем ещё сделать, для усиления Южной армии, не нарушая договор со Сталиным?

– Парагвай подрядился полностью обеспечивать вооружением армию Карпина, – напомнил один из пунктов соглашения генерал-майор Эрн. – Вот и добавим ему, помимо уже поставленных эскадрилий автожиров, сотню «Аэрокобр» вместе с русскими лётчиками.

– А испанцев, французов и остальных наёмников вы думаете оставить в Иране? – прищурив глаз, не поверил в такую расточительность Алексей.

– Нет, иностранцы смогут пригодиться в воздушных боях за Итальянское Сомали и Эритрею. Британцы слёзно просят помощи у императора Абиссинии, но тот может выставить лишь сто тысяч паладинов и столько же императорской гвардии.

Ронин на минуту задумался, а затем довольно потёр ладони.

– В обмен за вступление Абиссинии в войну и аренду сотни наших истребителей с опытными пилотами, мы потребуем у англичан полтысячи «Аэрокобр», которые они заказали в Америке, но не спешат оплачивать. Ведь свободных лётчиков у британцев нет, да и заокеанская модель самолёта им не по вкусу, уже наладили производство своих истребителей.

– Островные буржуи могут посчитать обмен неравнозначным, – с сомнением потёр подбородок пальцами Эрн.

– Тогда пусть жмоты попробуют перебросить в Африку свои самолёты и заполучить ещё где-нибудь сотню пилотов с боевым опытом, – усмехнулся Алексей. – Да и Абиссиния может преспокойненько наблюдать со стороны за схваткой двух колонизаторов. А кроме того, переданные парагвайцам самолёты тоже скоро могут появиться на восточном театре боевых действий.

– К середине лета намечается выпуск первой тысячи парагвайских пилотов, – кивнул Эрн. – А закупленных нами в Америке самолётов хватает лишь на половину подготовленных за год лётчиков.

– Нельзя ли ещё сократить срок подготовки? – потребовал почти невозможного Ронин.

– Помилуй, батюшка, и так ведь полуфабрикаты выпускаем! – возмущённо всплеснул руками старорежимный генерал.

– Попробуйте, Николай Францевич, ещё ужать программу подготовки до полугода, – понимая всю преступность приказа, всё же попросил владыка Парагвая. – Война потребует десятки тысяч пилотов.

– Придётся набирать из студентов технических вузов и максимально сократить теорию, больше упирая на выработку практических навыков пилотирования, – тяжело вздохнув, согласился с неизбежным генерал.

– Инженеры Асунсьона помогут с тренажёрами и киноматериалом учебных фильмов, – пообещал техническую поддержку Алексей.

– Парагвайцы напрягаются из последних сил, а вот Сталин своих соколов пинками не подгоняет, – обиженно посетовал на вождя-коммуниста бывший белогвардейский офицер. – Будто война уже не завтра.

– В Союзе упорно считают, что в этом году Гитлер начать войну неспособен, – пожал плечами Кондрашов. – В общем-то, в такой точке зрения есть логика, однако лёгкие европейские победы опьянили немцев – хищники вкусили крови.

– Франция, по всем статистическим данным, была сильнее Германии, – печально покачав головой, поддержал старый штабной генерал. – Но сумела продержаться лишь чуть больше месяца.

– А теперь против Советского Союза попрёт вся объединённая военная мощь континентальной Европы, – сквозь сжатые зубы зло выдавил Алексей.

– Сталин чует угрозу и тоже стремится нарастить выпуск военной продукции, – объективно заметил Кондрашов. – И армию он увеличивает с полутора до пяти миллионов. Хотя за Гитлером и стоит уже семь с половиной миллионов бойцов, но часть армии топчется у берегов Ла-Манша.

– Сталину тоже приходится держать часть сил на Дальнем Востоке, – возразил Эрн.

– Советы ведут переговоры с японцами о подписании пакта о нейтралитете, – доложил разведданные Кондрашов. – Очевидно, в первой половине апреля Сталин сумеет договориться с самураями о хлипком мире.

Слова главы парагвайской разведки оказались пророческими. Япония заключила пятилетнее соглашение с Советским Союзом о нейтралитете. И после стабилизации обстановки в Иране и Маньчжурии перед командованием РККА встал вопрос о теперешнем предназначении Южной полевой армии. Тем более что на особенности военной подготовки интернационального состава сборной армии поступало всё больше нареканий со стороны партийных органов и соглядатаев НКВД. Разобраться в сложившейся ситуации поручили народному комиссару обороны Семёну Константиновичу Тимошенко.

Маршал Советского Союза Тимошенко по характеру службы занимался совершенствованием боевой подготовки войск, реорганизацией и техническим переоснащением РККА. Ему самому стало любопытно проинспектировать необычную армию, поглядеть на скандальные новшества заезжих парагвайцев.

Сюрпризы начались ещё на подлёте к полевому аэродрому в астраханской степи. Сначала две пары высотных истребителей самовольно взяли транспортно-пассажирский самолёт в клещи и повели под конвоем. Затем из-за облака вывалилась парочка истребителей иностранного типа и изобразила атаку на охраняемый транспортник. МиГи разделились на две группы: одна пара продолжала охрану московского гостя, а вторая принялась отгонять налётчиков. В небе, ревя моторами, закружила воздушная карусель.

Обеспокоенный маршал прошёл по салону и, приоткрыв дверь, заглянул к пилотам. Из динамика рации по кабине разносились резкие, вовсе не уставные команды, словно стук коротких пулемётных очередей.

– Товарищи, что происходит? – спросил штурмана маршал. – Кто это там матерится в эфире?

– Всё нормально, товарищ маршал Советского Союза, – обернувшись к Тимошенко, улыбнулся штурман. – Над астраханским военным аэродромом всегда шумно. У парагвайцев даже ночью карнавал не прекращается – казаки гуляют сутками напролёт.

Тимошенко протиснулся в кабину и, наклонившись к креслу штурмана, попытался сквозь лобовое стекло разобраться в кутерьме воздушного боя за бортом.

– На фюзеляжах МиГов вижу красные звёзды, – заметил маршал. – А на иностранных истребителях, похоже, опознавательных знаков нет.

– На «Аэрокобрах» звёзды тоже имеются, но выведены лишь тонким контуром, – возразил штурман. – Поэтому их среди камуфляжных пятен не видно. Вот и получается, что самолёты с красными звёздами сражаются с зелёными. Да у парагвайцев тут на всей технике та же фигня.

– Кто дал казакам право атаковать гражданский борт? – возмутился Тимошенко.

– Товарищ маршал, тут всякий проникший в охранную зону вовлекается в военные учения, – пожал плечами штурман. – И на земле, и в воздухе случайно забредших чужаков останавливают предупредительными выстрелами и задерживают, а по удирающим шпионам открывают огонь на поражение.

– Сурово служба поставлена, – нахмурив брови, проворчал Тимошенко. – Так значит, нас под конвоем ведут на аэродром?

– Нет, «красные» идут рядом почётным эскортом, – оправдал местных разговорчивый штурман. – А вот «зелёных», видно, командование не сочло нужным предупредить о визите высокого гостя, потому и резвятся, заморские бестии. На «Аэрокобрах» все пилоты из парагвайских казаков, советских парней мало, только отчаянные сорвиголовы из молодёжи решаются садиться за штурвал американского чуда. Товарищ маршал, ведь у этого истребителя мотор не по нашему установлен, позади кабины пилота – целая морока переучиваться управлению.

– Так парагвайцы, смотрю, и воюют не по нашему – парами, а не тройками, – задумчиво вглядываясь в воздушные пируэты истребителей, отметил странность в тактике боя Тимошенко.

– Это так научили казаков драться воздушные бои в Испании, – повернул голову пожилой пилот. – Только тогда они сражались с немецкими асами на советских И-16, да и сами лётчики ещё не были парагвайцами.

– А чем советская тактика ведения воздушного боя оказалась плоха? – решил разобраться до конца маршал.

– В начале войны хороша была, – печально усмехнулся ветеран-интернационалист. – А как только немцы начали поставлять путчистам вместо старых бипланов скоростные высотные монопланы, бои на виражах сменились боями на вертикали. Третий самолёт в советском построении неминуемо отбивался от группы и, лишившись прикрытия товарищей, расстреливался фашистами. Я так понимаю, за штурвалами вражеских истребителей сидели уже совсем не испанцы.

Пилот умолк и отвернулся, опасаясь, что сболтнул лишнего – про теперешних немецких партнёров плохо отзываться было не принято.

Тимошенко похлопал ветерана по плечу и молча удалился. Ещё до парагвайцев не долетели, а поразмышлять уже появилось над чем. Маршал плохо разбирался в тактике ведения воздушного боя, но вид за окном кабины пилота наводил на грустные мысли. Даже профану было понятно, что парагвайские асы на «Аэрокобрах» играют с МиГами, как коты с мышатами. В воздушную круговерть уже кинулась и вторая пара эскорта, но «Аэрокобры» всё одно успевали с рёвом моторов проскочить впритирку с охраняемым транспортником.

Когда борт пошёл на снижение, маршал с трудом разглядел полевой аэродром. Ровная посадочная полоса ещё кое-как прослеживалась, а вот самолётов и технических построек видно не было. Лишь уже спустившись по откидному трапу, Тимошенко заметил в хаотично разбросанных зелёных холмиках укрытые масксеткой самолёты. Ещё вблизи от места посадки просматривались пятнистые брезентовые палатки и накрытые сеткой грузовики.

Только успели пропеллеры на моторах остановиться, а к транспортнику уже подбежали солдаты в мешковатых пятнистых костюмах полевой разведки, комбинезонах расцветки типа «Амёба», и споро принялись устанавливать вертикальные шесты и развешивать маскировочную сеть. В таком же неказистом наряде к маршалу подошёл пожилой офицер, отличимый от рядовых бойцов лишь крупными красными петлицами с генеральскими звёздочками. Да и те открылись взору только после того, как сброшенный с каски капюшон маскировочного комбинезона обнажил край воротника.

– Здравия желаю, товарищ маршал Советского Союза, – отдал честь командарм Южной полевой армии и представился: – Генерал-лейтенант Карпин.

– Здравствуйте товарищ Карпин, – в ответ приложил ладонь к козырьку парадной фуражки Тимошенко и протянул руку для пожатия. – Кажется, мы с вами уже однажды встречались в штабе товарища Блюхера.

– Так точно, в середине тридцатых годов я проходил службу в танковых частях Дальневосточной армии. Оттуда уходил в Испанию уже полковником.

– Знаю, что ещё в Гражданскую войну командовали бронепоездом, – кивнул маршал. – И на Халхин-Голе вам довелось танковый батальон в бой водить.

– С четырнадцатого года воюю, – грустно улыбаясь, развёл руками старый большевик. – Правда, в тридцать восьмом Ершов попробовал вычеркнуть из рядов армии, однако парагвайские друзья не дали пропасть и вот опять к делу пристроили. За границей время зря не терял, экстерном окончил военную академию в Асунсьоне и прошёл стажировку в парагвайских казачьих войсках. Теперь вот тороплюсь поделиться накопленным опытом с советскими командирами.

– Считаете, надо торопиться? – испытывающе глянул в глаза опытного военачальника маршал.

– Даже в настоящий момент, – загадочно усмехнулся Карпин и, прислушиваясь, обеспокоенно оглянулся.

– Воздух! – неожиданно раздалась команда от одного из солдат техперсонала, натягивающего масксеть на фюзеляж самолёта.

С дальнего конца взлётной полосы запоздало завыла сирена.

Маршал и его московская свита недоумённо подняли взор к небу.

Через секунду тень истребителя на мгновение прикрыла солнце, и над головой надрывно взревел набирающий обороты мотор.

В следующее мгновение возле крыла самолёта упала бомба. Раздался громкий хлопок. Взметнулось облако сизого дыма. Воздух наполнил клубок кружащихся разноцветных конфетти. Порыв ветра отнёс бумажные кружочки в сторону московской делегации.

Тимошенко проводил набирающего высоту наглеца недовольным взглядом, снял фуражку и, брезгливо стряхивая мусор, заметил, как все встречающие офицеры и техперсонал аэродрома поднимаются с земли, отряхивая комбинезоны – только штаб маршала встретил врага стоя.

– Вы все условно убиты, товарищи, – без тени смущения на улыбающемся лице заявил генерал Карпин.

– Что это сейчас было? – нахмурил брови маршал.

– Истребитель «зелёных» бесшумно подкрался на бреющем полёте со стороны заходящего солнца и сбросил бумажную хлопушку, – охотно пояснил Фёдор и обернулся к своему начштаба: – Узнайте фамилию героя и объявите благодарность за результативную атаку вражеского аэродрома, а нашим зенитчикам – выговор и наряд вне очереди за халатность. Кстати, пусть лётчик сразу по прибытии в часть перешлёт фотографию успешной атаки. Думаю, товарищу маршалу будет интересно увидеть глазами пилота свой «уничтоженный» штаб.

– Фотографию? – выделил из дерзкой речи генерала главный аспект маршал.

– Учебные воздушные бои ведутся с фоторужьями, – доложил об очередном новшестве парагвайский специалист. – На фотографиях в уголке отображается циферблат часов, позволяющий отследить время съёмки и выявить победителя воздушной дуэли. Конечно, в идеале лучше не попадать в фотообъектив противника, но в круговерти свальных боёв даже асов сбивают, ведь поединки проводятся с «бессмертными» истребителями.

– Интересная метода, – задумчиво произнёс Тимошенко и взглядом дал понять своему помощнику, чтобы записал в блокнот. – А когда фотоотчёт атаки перешлют?

– Да пока мы с вами отужинаем, техники проявят плёнку и передадут телефаксом, – жестом руки пригласил пройти к виднеющимся невдалеке замаскированным объектам Карпин.

– Разведка докладывала о парагвайских новшествах, – следуя рядом с генералом, кивнул Тимошенко. – Однако воочию видеть телеаппаратуру ещё не доводилось. Прицелы ночного видения казаки дали учёным на разборку, а вот телевизоры зажали.

– Ну, обычные телевизоры в Асунсьоне продают в каждом радиомагазине, – улыбнулся казачий генерал. – В Парагвае уже несколько лет идёт телевещание, но без организации радиотелесети аппараты бесполезны. А вот приёмо-передающая спецтехника действительно в чужие руки не передаётся.

– Так мы вроде бы не совсем чужие, – улыбнулся союзнику советский маршал.

– Вы даже то, что парагвайцы передали, в дело пускать не хотите, – упрекнул маршала в неповоротливости военно-бюрократической машины Карпин. – Установили б на свой транспортник прибор ночного видения, могли бы ночью незаметно подлететь к аэродрому.

– Наши пилоты не обучены сажать самолёты по таким приборам, – развёл руками Тимошенко. – Да по ним и видно-то плохо, легко оземь расшибиться.

– Взлётная полоса ночью подсвечивается инфракрасными фонарями, – возразил Карпин. – А опытные пилоты и без маячков машины успешно приземляют.

Солнце уже готовилось спрятаться за линию горизонта, но с аэродрома взлетала очередная пара казацких МиГов. Маршал проследил взглядом за разбегом самолётов.

– Похоже, эти будут садиться уже в потёмках?

– У нас полёты круглосуточные и ежедневные, – кивнул Карпин.

– Не надорвутся? – с прищуром глянул на лихого генерала Тимошенко.

– Машины только что с завода, новенькие, – отмахнулся казак.

– Я спрашивал про молодых пилотов.

– Война скидок никому не даёт, – с укором глянул на отглаженную парадную форму маршала суровый ветеран в мятом солдатском камуфляже.

– И давно у вас тут война идёт? – поняв упрёк, проворчал столичный гость.

– Да мы уж полгода в окопах, – подведя делегацию к входу в блиндаж, приглашающе откинул край масксети, завешивающей спуск под землю, Карпин. – Прошу посетить столовую лётного состава.

– Надеюсь, отужинать можно не переодеваясь в камуфляжную форму, – неодобрительно взглянув на замаранные грязью дощатые ступеньки, проворчал Тимошенко.

– В центре охраняемой территории аэродрома можно и не маскироваться, – зловеще усмехнулся казачий генерал. – А вот на дорогах и в полевых частях лучше бы поберечься от снайперов и разведчиков-диверсантов.

– Опять взрывпакетами забросают? – спускаясь в подземную столовую, нервно хохотнул маршал.

– Снайперы стараются пули класть поближе к цели, – на полном серьёзе предупредил парагвайский изверг. – А диверсанты лезут в рукопашный бой, чтобы ценного языка добыть. На вас теперь вся фронтовая разведка «зелёных» охоту откроет.

– А предупредить коллег нельзя, что проверяющие из Москвы прибыли? – проходя в просторный блиндаж, уставленный длинными дощатыми столами, предложил снизить накал учений инспектор.