Я удивился, зачем это нужно существам, живущим на газовом гиганте, но Джемулан сообщил, что атмосфера Вура изобилует парящими скалами – именно их ольквари переделывают в здания. А вот ноги им действительно не нужны – встретить на этой планете горизонтальную поверхность удается не часто.

Мы плыли в этой безбрежной синеве добрых полтора часа, встретив за это время лишь шестерых прохожих… проплывожих… пролетожих… сами решайте, как их называть. Воруннох выглядел спящим, как российские города утром первого января. Везде ощущение запустения, заброшенности.

Никакого транспорта я не видел вообще. Неужели ольквари передвигаются исключительно своим ходом? Или они до такой степени деградировали, что разучились пользоваться технологиями, превратившись в нечто вроде элоев Уэллса?

На этот вопрос Джемулан не ответил. Его вообще порядком раздражало мое неуемное любопытство – самому-то ему, чувствовалось, было трижды наплевать на туземцев и на их мир. Он никогда раньше не бывал в Вуре, а всю информацию о нем почерпнул из своего облачка-компьютера… кстати, прикольная штука, тоже такую хочу.

– А меня тебе уже мало, патрон? – обиделся Рабан.

– Тобой пользоваться неудобно.

– А ирбинкобоем ты пользоваться вообще не сможешь. Это же не прибор, а материализованное заклинание, внедренное в плоть и кровь. Чтобы им овладеть, нужно пройти специальные курсы.

– Длинные?

– Когда мы с Волдресом проходили обучение, упрощенный пакет состоял из двенадцати занятий, а полный – из тридцати. Но это только чтобы пользоваться готовыми ирбинкобоями, которые уже полностью настроены и запрограммированы. К тому же до начала занятий уже должны иметься базовые навыки по применению внедренных материализованных заклинаний как таковых. Если хочешь…

– Достаточно, я понял. Эту штуку изучают все энгахи?

– Нет, это дополнительные курсы. За отдельную плату.

– Волдрес ее проходил?

– Зачем? У него же был я. Я же гораздо лучше, патрон.

– Ты знаешь не все.

– Эта штука тоже знает не все, а только то, что в нее вложили. Если ты про терминологию – что есть анклав, а что не есть анклав… извини, патрон, но на этот счет есть разные версии. Я вот по-прежнему считаю, что предыдущий мир следует называть анклавом. Проще разделять по размерам, чем по… всякой непонятной ерунде.

– А Джемулан считает по-другому.

– А еще он считает тебя кучкой дерьма. Кому ты больше веришь, патрон, мне или ему?

Я неопределенно мотнул плечами. Джемулан и без того уже начал на меня коситься, слыша, как я что-то бормочу себе под нос. Со стороны мои диалоги с Рабаном выглядят странно – его-то реплик никто не слышит.

Ну и плевать мне, собственно. Джемулан знает, что у меня есть мозговой полип керанке, так что должен понимать, с кем я разговариваю. А если он об этом забыл… это ведь его проблемы, нес па?

На нас наползла огромная тень. Я плавно перевернулся на спину и увидел нечто вроде исполинского дирижабля, плывущего в километре над вершинами парящих скал-зданий. Судя по тому, что у «дирижабля» были плавники и хвост, которым он медленно покачивал из стороны в сторону – это живое существо. Какой-то небесный кит.

Громадный, падла. Наши земные киты рядом с ним – гуппи аквариумные. Интересно, чем он там питается?

Меня этот вопрос всегда почему-то интересует в первую очередь.

Я не успел удовлетворить любопытство. Джемулан дернул меня за руку, поворачивая к зданию слева. Похоже, нашел цель.

Мы проникли внутрь через мембрану-занавесь в самом низу парящей скалы. Она чуть слышно чмокнула, пропуская сначала Джемулана, затем меня, и мы оказались в просторной шахте, стержнем проходящей через все здание. Кое-где виднелось движение – внутри ольквари оказалось несколько больше, чем снаружи.

Вот, значит, как выглядит подъезд типичного вурского дома. Один вход внизу, один – наверху, а все стены усыпаны дверями-мембранами, ведущими… видимо, в квартиры. Кольцо за кольцом, вдоль шахты-подъезда поднимаются тысячи квартир. Над каждой мембраной виднеется панель с хитрым значком – то ли номером квартиры, то ли именем квартиранта. Некоторые из них ярко светятся, однако большинство темные.

Никаких лестниц нет и в помине. Зачем нужны лестницы тем, у кого нет ног? Пол вообще не имеет большого значения для ольквари – они ведь даже спят в вертикальном положении, плотно прилепившись к стене.

Зато здесь есть лифты. Правда, я их сначала не распознал – ничего похожего на наши кабинки. На стенах тут и там висят голубые комковатые штуковины – при необходимости ольквари просто цепляются за одну из них и взмывают ввысь. Или опускаются. Как они ими управляют, я не понял – никаких кнопок, никаких сенсоров. Вслух они тоже ничего не произносят – да и вообще я пока не знаю, как они общаются.

На нас не обращали особого внимания. Ольквари поглядывали с любопытством, но не более. Джемулан упомянул, что хотя между мирами эти существа путешествовать не умеют, зато межзвездные перелеты освоили давным-давно. Инопланетяне здесь встречаются не чаще, чем негры в современной Москве, но все же этого достаточно, чтобы всякие странные уродцы не вызывали удивления.

Уж не знаю, за кого нас здесь принимают – за инопланетных туристов, эмигрантов или вообще гастарбайтеров, но местные городовые пока что не докапываются. И слава богу, а то с документами у меня традиционно плохо. Кроме патента энгаха ничего нет, да и тот сейчас у Джемулана.

А Джемулан тем временем вытянул из нагрудного кармана… меч. Если бы у меня были брови, они бы сейчас полезли на лоб – настолько неожиданным это оказалось. Нет, конечно, за последние полтора года я повидал больше, чем обычный человек видит за тысячу жизней, но это все равно оказалось неожиданным.

Я уже говорил, что не ожидал увидеть ничего подобного?

Да, так вот, об этом мече. Я не особенно разбираюсь в холодном оружии – будучи человеком, я его и в руках-то держал всего пару раз, а яцхену более чем достаточно природного арсенала. И все равно я сразу понял, что меч этот стоит бешеных денег. Как же иначе, если у него в рукояти рубин размером с кулак?

Сам клинок тоже впечатлял. Голубоватого оттенка, с узорчатыми разводами, удивительно тонкий и гибкий. Джемулан взялся за кончик двумя пальцами и без усилий согнул лезвие в кольцо – но стоило его отпустить, как оно мгновенно распрямилось.

Осмотрев свое оружие со всех сторон и не найдя никаких изъянов, Джемулан засунул его обратно в нагрудный карман. Фокус, достойный Акопяна.

– Поднимаемся, – скомандовал сид, резко загребая ладонями.

В здании воздух был таким же плотным и густым, как снаружи. И в нем точно так же можно было плавать. Мы очень медленно, спиралью двинулись наверх – все выше и выше, пока не добрались до сто восемнадцатого этажа. Номер был написан здесь же, на стене.

– Здесь, – коротко бросил Джемулан, цепляясь рядом с одной из мембран. – Он здесь.

До этого момента Джемулан двигался открыто, не скрываясь. Теперь же, когда мы оказались перед входной дверью, он резко замедлил темп.

Первые пять минут сид вообще не шевелился. Он неподвижно висел на стене и пристально смотрел на мембрану рядом. Его остроконечные уши чуть заметно подрагивали.

Потом Джемулан сделал нечто странное. Он сложил ладонь лодочкой и медленно провел ею рядом с мембраной, напряженно морща лоб. Другой рукой он крепко держался за стену.

Я его не отвлекал, ни о чем не спрашивал. Направление уже подсказало мне, что перед мембраной присутствует нечто невидимое и неосязаемое… не знаю, что это, но Джемулан его явно тоже чувствует. Или по крайней мере догадывается о присутствии этой… сигнализации?.. ловушки?..

Сид водил рукой минуты две – а потом словно схватил что-то и дернул на себя. Я невольно вздрогнул – ощущение было такое, словно раздался хлопок… совершенно беззвучный хлопок. Не знаю, как это описать понятными словами. Если у вас есть чувство Направления, сами поймете, что я имею в виду. А если нет… ну это ваши проблемы, угу?

– Здесь не пройдем, – подытожил Джемулан. – Двойной блок Залкра. Без специального инструмента не взломать.

Он отцепился от стены и парой мощных гребков подплыл к соседней двери-мембране. Там не было никакого замка – Джемулан просто толкнул головой, и мембрана с легким чавканьем раздвинулась.

За ней оказался коридор в форме круглой трубы. Налево и направо отходили ответвления, оканчивающиеся небольшими комнатками, но Джемулан плыл все время прямо.

Добравшись до самого конца, мы очутились в главном помещении – огромном зале каплевидной формы. Пола как такового в нем не было – стены постепенно сужались, пока не сходились в небольшом черном отверстии. Потолок был, но его полностью скрывали переплетения трубок и проводов. Ну а мебель и приборы крепились к стенам.

Здесь же был и хозяин квартиры. Хрупкого вида ольквари висел в замысловатой сбруе, всеми шестью руками производя какие-то манипуляции над разноцветными голограммами, окружавшими его со всех сторон. От потолка к нему тянулись два провода, воткнутые в область висков, и гибкая трубка, из которой ольквари что-то с причмокиванием высасывал.

Увидев нас, хозяин даже не подумал удивиться или испугаться. Он лишь слегка поднял голову и зашевелил пальцами. На стенах ожили два манипулятора, оканчивающихся моргающими глазками, – они изогнулись и уставились прямо на нас.

– Мои пятьсот семьдесят три брата смотрят на вас с интересом, – прострекотал ольквари. – Шестьдесят один из них уже прокомментировал ваше посещение. Среди комментариев семнадцать – позитивные, шестнадцать – негативные, двадцать семь – нейтральные, один – бессмысленный набор символов. Выпьете что-нибудь?

Я понимал каждое слово. При перемещении мы, как и положено, получили знание местного языка. Однако ответить я при всем желании не мог – у меня не получилось бы издавать подобный стрекот. Ольквари ведь даже не использовал рта – в нем по-прежнему торчала питательная трубка. Звуки доносились откуда-то из области груди.

Подождав немного и решив, видимо, что молчание – знак согласия, ольквари быстро зашевелил пальцами одной из рук. От стены тут же отделилось устройство, похожее на металлический шар, увенчанный подносом. На нем возник желтый бесформенный комок, который тут же заколебался и превратился в накрытый крышечкой бокал, полный густой бурлящей пены.

Этот бокал робот поднес мне. Я осторожно поднял крышечку и внимательно посмотрел на содержимое. Выглядело оно не очень аппетитно. Яцхена довольно сложно отравить, но если жрать все подряд на чужих планетах, можно и заразиться чем-нибудь…

Джемулан не обращал на меня никакого внимания. Он молча подплыл к левой стене, извлек из кармана штуковину, похожую на карманный фонарик, и начал прыскать из нее каким-то спреем. Закончив с этим, он махнул мне рукой и… принялся протискиваться сквозь стену. Твердая поверхность словно превратилась в гель – податливый, свободно пропускающий сквозь себя. Через несколько секунд из стены торчали уже только ступни, и я поспешил следом.

Пригубить предложенный напиток я так и не рискнул.

– Число комментариев достигло двухсот двадцати девяти! – прострекотал мне вслед хозяин квартиры. – Семидесяти трем моим братьям вы нравитесь!

Подсознательно я ожидал, что изгнанный энгах Рубака – человек. Но он оказался в лучшем случае человекоподобным. Полтора метра ростом, скрюченный, весь покрытый серовато-желтой шерстью, он восседал в подобии автомобильного кресла, прикрепленного к стене, как и любая другая вурская мебель. Я успел заметить, что вместо ног у этого существа растет еще одна пара рук – а потом он мигнул… и исчез.

– Шикуратр аскр кикхчшорр кцкххх ашкшашх эксерцк ции!.. – раздалось откуда-то сверху. – Сарру чшак!

Джемулан ответил на том же скрипучем языке. Впрочем, беседовали они недолго – пара реплик с обеих сторон, и тут же перед нами мелькнула смутная тень, выплюнувшая два бритвенно-острых лезвия. Одно вонзилось мне в грудь, легко распоров хитиновую броню, второе исчезло в яркой вспышке, возникшей перед лицом Джемулана.

– Торокши, – холодно произнес тот, делая резкое движение. В его ладони объявился меч с рубином на рукояти, а из воздуха вывалился обезьяноподобный Рубака… пронзенный насквозь.

Он был еще жив. Медленно погружаясь на дно… на пол, он хрипел и кашлял, сплевывая кровавые сгустки, зажимал ладонями дыру в животе и с ненавистью глядел в лицо Джемулану.

Тот равнодушно вытер лезвие о шерсть противника и вернул меч в нагрудный карман. Все произошло феноменально быстро. Я не успел ничего сделать – впрочем, и не пытался. Задание было поручено Джемулану – пусть он с ним и разбирается.

Джемулан не позаботился о том, чтобы добить умирающего. Однако уходить он тоже не торопился. Сид смотрел на агонию Рубаки холодно и отстраненно, но вместе с тем очень внимательно, словно желая запечатлеть в памяти каждое мгновение.

– Вы с ним были врагами? – поинтересовался я.

– Я его почти не знал, – с легким удивлением ответил Джемулан. – Почему ты решил, что мы враждовали?

– Показалось просто. Может, пойдем уже?

– Еще немного, – продолжал смотреть Джемулан.