Глава 9

Огни города остались позади. Престо предстояло в третий раз измерить расстояние от Сан-Франциско до киногородка, вблизи которого находилась его вилла. Но теперь идти было легче. Вечерняя прохлада бодрила. С полей доносился аромат душистых горьких трав. Автомобили встречались реже и как будто меньше пылили. Престо бодро шагал вперед. Время от времени ему встречались прохожие – плохо одетые люди, бродячая, бездомная Америка. «Неужели скоро и я стану одним из них?» – подумал Престо.

В стороне от шоссе, на пригорке, в тени эвкалиптов стояла красивая вилла. Сколько раз вот на этом самом повороте автомобиль круто сворачивал вправо, и через несколько минут Престо подкатывал к подъезду! За сотню метров шофер криком сирены предупреждал о приезде, и хозяина Престо неизменно встречал у широко открытой двери его верный слуга, Себастьян. И вот теперь… Престо вздохнул и направился к дому, медленно поднимаясь в гору.

Было около одиннадцати часов вечера. В боковом окне светился огонек. Себастьян еще не спал. Еще рано!.. Тонио осторожно прошел возле решетки сада до группы маленьких сосен и улегся на теплый песок. Звезды ярко светили над его головой. Пахло сосной. Время от времени на шоссе виднелись огни автомобилей и звучали гудки.

Двенадцать. Огонек в крайнем окне все еще светился. Неужели Себастьян сторожил ночи напролет? С него хватит!

Все реже пролетали, как светящиеся жуки, освещенные фонарями автомобили. Престо не терпелось. Он поднялся и начал медленно и осторожно перелезать через высокую железную ограду. Он знал, что ворота запираются на ночь. Хорошо, что во дворе нет собак. Престо не любил их потому, что собакам не по вкусу были его суетливые движения и они всегда лаяли на него. Несмотря на все уговоры Себастьяна, Престо запретил держать дворовых собак. Теперь он был очень рад тому: он мог безопасно подойти к дому. Престо привлекало окно, в котором еще светился огонь. Тонио осторожно подкрался к нему. Штора была опущена. Спит или не спит Себастьян? Быть может, светящееся окно – только его военная хитрость, которая должна была отпугивать от дома злоумышленников? Тонио подождал еще полчаса.

Наконец в час ночи он решил, что пора действовать.

Престо прошел к противоположному углу дома и приник к окну. Рама была закрыта. Надо выдавить стекло. Но как это сделать бесшумно? Престо пробовал осторожно нажимать на стекло, чтобы оно треснуло. Но оно не поддавалось. Разбить? Это может привлечь внимание старика, если он не спит. Престо нажал стекло легонько плечом. И вдруг стекло с треском разбилось.

«Кончено!» – подумал Престо и побежал от дома. Он перелез через ограду, лег на землю и начал смотреть, выжидая, что Себастьян выбежит из дома или откроет окно. Но дом по-прежнему был молчалив. Прошло несколько минут. Никаких признаков жизни. Престо вздохнул с облегчением. Себастьян сладко спит! Окно разбито – главное сделано!

Престо вновь перелез через ограду и подошел к разбитому стеклу. Он осторожно начал вынимать осколки. Когда осталось вынуть всего несколько кусков, Престо поторопился и порезал себе указательный палец на правой руке. Замотав его носовым платком, Престо влез в окно и уверенно пошел по комнатам.

Странное чувство овладело им. Он был у себя, в своем собственном доме, где каждая вещь была знакома ему, и тем не менее он должен был красться, как вор! Да, он был вором, он пришел сюда за тем, чтобы украсть деньги из своего собственного несгораемого шкафа. 3–6–27–13–9, и под ними: 32–24–7–8–12. Так нужно повернуть номера на двух кольцах, чтобы ключом открыть замок. Сложная система. Великолепно! Хорошо, что новый Престо получил в наследство память старого Престо и эта память не изменила ему. Разве это не доказательство того, что он тот же Престо или по крайней мере законный наследник его капиталов и всего имущества?

Престо начал набивать карманы банковскими билетами. И вдруг ему показалось, что в соседней комнате слышатся крадущиеся шаги… Престо окаменел и затаил дыхание… Нет, все тихо… Померещилось. Престо вновь принялся за свою работу.

Неожиданно вспыхнувший свет электрического фонаря ослепил Престо и парализовал его движения.

– Руки вверх!

В дверях стояли четыре полисмена с револьверами. Престо растерянно посмотрел на них. Он был безоружен. Кабинет имел только один выход. Выпрыгнуть в окно? Но Престо по своей неопытности не позаботился открыть его. А пока он будет открывать окно, полисмены успеют схватить его или убить… Сопротивление невозможно… Престо покорно поднял руки вверх. И в это время из другой комнаты, за спиной полисменов, послышался чей-то злорадный раскатистый старческий смех.

– Я говорил вам, – узнал Престо голос Себастьяна, – что этот молодчик пожалует сюда!

Через несколько минут Престо уже сидел со стальными наручниками в полицейском автомобиле.

В полиции с Престо сняли предварительный допрос и очень смеялись, когда узнали, что он называет себя Тонио Престо. Тонио был так возмущен грубостью обращения, что не стал доказывать своей правоты, но потребовал, чтобы завтра же утром ему устроили свидание с прокурором.

– Не спешите! Свидание с прокурором всегда предшествует свиданию с палачом. А за вами, вероятно, найдутся такие делишки, за которые вам придется пяток минут посидеть на электрическом стуле, – сказал допрашивавший Престо сержант.

Наутро Престо предстал перед лицом не прокурора, а судьи, который оказался большим буквоедом. Несмотря на то что Престо очень убедительно доказывал, что он есть Антонио Престо, только изменивший свой вид, что о краже поэтому не может быть и речи, судья стоял на своем.

– Допустим, что ваши фотографии настоящие, а не ловко подобранная коллекция похожих людей; допустим, что доктор Сорокин, если я удовлетворю вашу просьбу и вызову его в качестве свидетеля, подтвердит все сказанное вами; допустим, что знаменитый киноартист, который и мне самому доставлял немало веселых минут, и вы, совершенно непохожий на него молодой человек, – одно и то же лицо, хотя и лица у вас разные. Все это не изменяет положения. Еще древние римские юристы находили, что слово «кража» – «фуртум» происходит от слова «фурве» – «тьма», так как кража обыкновенно совершалась «клям обскуро эт плэрумквэ ноктэ». О! – Судья поднял палец вверх. – Это значит: тайно, во мраке и преимущественно ночью. Вы совершали тайно, во мраке, ночью.

– Но позвольте! – возражал Престо. – Насколько мне известно, при краже всегда предполагается похищение чужого имущества, а это имущество мое.

– Вы не доказали и этого. Вы должны законным путем восстановить вашу личность.

– Вернуть мой прежний вид?

– Это было бы лучше всего. По крайней мере судебным порядком, на основании всех имеющихся у вас данных доказать ваше тождество с исчезнувшим Тонио Престо.

– Но для этого я должен собрать документы, навести справки и прочее. Я прошу освободить меня до суда из-под ареста.

– Под залог. Пять тысяч долларов.

– Разве того, что отняли у меня в полиции, не достаточно? Там было около ста тысяч долларов.

– Это еще спорное имущество.

– Другого я не имею. Но послушайте, – взмолился Престо, – какое же вам еще нужно обеспечение? Разве я могу убежать от вас, если от разрешения этого дела зависит все мое благосостояние? Мое имущество превышает три сотни миллионов! Неужели же я убегу от них?

Судья задумался. Довод показался ему убедительным. Но в этот момент судье был подан срочный пакет от прокурора, который просил отложить разбор дела гражданина, именующего себя Тонио Престо, и не принимать никаких действий, так как в этом деле имеются некоторые обстоятельства, вызвавшие вмешательство его, прокурора.

Судья прочитал письмо и, махнув бумажкой, сказал:

– Не могу, ничего не могу сделать! Ваше дело будет слушаться с участием прокурора. А пока вы должны отправиться в тюрьму.

Никакие доводы больше не помогали. И из полицейского участка Престо был переведен в тюрьму.

Начался один из самых запутанных, курьезных процессов, которые когда-либо слушались в американских судах. Процесс этот оказался настоящей золотоносной жилой для газетных корреспондентов. Не только газеты, но и толстые журналы обсуждали казуистическое сплетение обстоятельств.

Имеет ли человек право изменить свой внешний вид?

Будет ли кражею похищение собственного имущества?

Действительно ли Престо превратился в новую личность?

Нужно ли Престо-новому утверждаться в правах наследства к имуществу Престо-старого или же Престо-новому достаточно показать идентичность свою с прежним Престо?

Имела ли бы право жена Престо, если бы он был женат, требовать развода на том основании, что ее муж изменился до неузнаваемости?

Не получат ли преступники «шапку-невидимку», скрывающую их от преследователей власти?

Как смотрит на такие превращения церковь с точки зрения норм религии и морали?

Не угрожают ли эти метаморфозы всем устоям нашего социального строя?

Каждый из этих вопросов открывал необозримые возможности блеснуть своим остроумием и показать свою эрудицию.

Прокуратурой были собраны новые данные не в пользу Престо.

Служащий отеля, в котором остановился Престо по возвращении из лечебницы доктора Сорокина, сообщил, что Престо сам по прибытии в отель признался в том, что он Престо, не настоящий Престо, а однофамилец киноартиста. Кроме того, из гражданского отделения суда была послана справка о том, что мистер Питч успел наложить арест на капиталы и запрещение на недвижимое имущество Престо в обеспечение иска по договору в день, предшествующий краже. Таким образом, Престо мог обвиняться в попытке скрыть имущество, служащее обеспечением иска. Престо мог утешаться только тем, что показания Сорокина и нескольких больных, лечившихся у него, были в его пользу. Престо – не обманщик, а действительно Тонио Престо, изменивший свой прежний вид. Однако это мало помогло ему. Прокурор, самолично побывавший в лечебнице Сорокина, был поражен всем виденным. Вопреки обычаю, он дал интервью газетным корреспондентам и высказал свой взгляд на вещи:

– Основой нашего государственного строя является право частной собственности. Но всякая собственность предполагает не только объект, но и субъект права собственности, – проще говоря, собственности без собственника не бывает. Будь это индивидуальная собственность или групповая, как акционерные общества, первичным носителем собственности всегда является физическая личность, человек, лицо. Что же будет с обществом, если обладатель собственности станет менять свое физическое лицо, как перчатки?

К кому мы будем предъявлять иски? С кого получать взыскание, как станем бороться со злостными банкротствами? Главное же – как сможем мы вести борьбу с преступниками, которые начнут подделывать лица под лица миллионеров так, как они сейчас подделывают чужие подписи? Как отличим мы настоящего капиталиста от поддельного? Произойдет ужасный хаос. Деловая жизнь остановится. Страна погибнет в анархии. Нет, в нашей стране мы не можем допустить свободы изменения внешности человека. Это, быть может, не опасно было бы сделать там, где у человека нет стимула для корыстных преступлений, – в стране, где не будет капитализма. Но это утопия. Мы не собираемся хоронить капитализм и потому не можем допустить опасную игру метаморфоз.

В детском возрасте с лечебными целями применение методов Сорокина, пожалуй, еще можно допустить. Но для взрослых – ни в коем случае. И потому я вхожу в конгресс с законодательным предложением: немедленно издать закон, воспрещающий взрослым людям изменять свой внешний вид какими бы то ни было способами, за исключением случаев неизбежного хирургического вмешательства для спасения жизни.

Что же касается мистера Престо, то, хотя обычно закон и не имеет обратной силы, я полагал бы распространить на Престо санкцию закона, который имеет быть издан, и лишить мистера Престо всех имущественных прав. Это послужит предупреждением для других. Я уже не говорю о вредном, разлагающем влиянии на умы такого рода превращений. Опасные теоретики, сторонники дарвиновского учения, не преминут воспользоваться этими превращениями для доказательства теории изменчивости видов. А эта теория прямым путем ведет к безбожию.

– Будете ли вы держать Престо в тюрьме или же найдете возможным выпустить его?

– Поскольку выяснилось, что Престо есть Престо, то субъективно его вина уменьшилась. Он мог искренне заблуждаться относительно своих прав на похищение имущества у самого себя. Это, конечно, не уменьшает, с моей точки зрения, тягости его преступления, но все же даст мне возможность выпустить его под расписку на свободу, пока конгресс не рассмотрит моего предложения и не проведет новый закон. В зависимости от того, как будет сформулирован этот закон, Престо будет оправдан или обвинен в краже.

Прокурор готовился стать дипломатом и потому говорил так туманно.

Престо был выпущен на свободу без денег, без имени и без надежд.