Где мы, когда человек одинок?

Милостыня… Легче всего одарить деньгами, особенно, если у тебя много. Труднее – отдать последнее, еще труднее, почти невозможно, отдать все.

Ступенька: имея, давать милостыню без рассуждения – когда попросят.

Ступенька: искать, кому бы помочь.

Еще ступенька: безымянная милостыня.

Выше: подарить ближнему свое время и труд; пригласить домой; посетить в больнице, помочь по хозяйству – однократно. Помолиться.

Еще выше: послужить ближнему не раз или два, а на протяжении времени; ухаживать за лежачим, приносить продукты, посещать одиноких, приютить дома. Молиться непрестанно.

Еще выше: постоянно помогать незнакомому православному человеку, молиться за него в храме.

Еще ступенька: постоянная помощь иноверцу; домашняя за него молитва.

Еще ступенька: одарить подарком недруга.

Выше: молиться за своих врагов,

Вершина: милостыня всем и во всем – без рассуждения,

Конечно, эта схема условна.

Нищий

Домой меня везла ночная электричка, скакала за окном над саваном полей рогатая луна и вспыхивали спички далеких деревень в таежной снежной мгле. В дремоте было мне ни холодно ни жарко, но голос хриплый вдруг меня вогнал в тоску: «Сограждане, прошу, подайте сколь не жалко – я с немцем воевал и защищал Москву!» Испитый старикан в проходе меж сидений ушанку протянул и на колени встал, Нам всем непросто жить, В людских глазах смятенье: зачем ты не убит? зачем не генерал? В вагоне, как в гробу, смертельно тихо стало, тревожно женщинам и горько мужикам, Луна, как желтый черт, за окнами скакала, и тени от столбов хлестали по щекам, Он встал и вновь побрел вслед за судьбой жестокой, На пьянку ли, на хлеб – поди его спроси – я мелочи наскреб вдогон ему немного, а победителей не судят на Руси (Николай Вяткин, Иркутск),

И сразу вторая история:

На Арбате

«Враги сожгли родную хату, сгубили всю мою семью. Подайте бывшему солдату на жизнь убогую мою. Когда-то спас я вас от немца, а вот сегодня сир и нищ, пришел в Москву из-под чеченца – с родных и страшных пепелищ…», Так пел старик, на снег Арбата свою ушанку положив, И хоть давали небогато, но все ж давали – будь, мол, жив, Старик допел… И вдруг ударом среди толпы раздался глас: «И кто ж просил тебя, пень старый, спасать тогда от немца нас?! Не спас бы, и, как в прочих странах, теперь мы жили б по-людски. Разнылся тут о старых ранах, и так – хоть вешайся с тоски…». Старик ни слова не ответил – ушанку поднял из-под ног, деньжонки вытряхнул на ветер, побрел, шатаясь, на восток… Он брел, солдат, слуга народа, сквозь оккупированный град. Шептал солдат: «Четыре года мне другом был мой автомат…» Слеза горючая катилась из выцветших с годами глаз… А за спиной его светилась реклама фирмы «Адидас» (Виктор Трошин, Сызрань).

Кто затыкает ухо свое от вопля бедного, тот и сам будет вопить, – и не будет услышан. (Притч. 21, 13).

«Подавать деньги могут многие, а чтобы самому служить нуждающемуся и делать это с готовностью, любовью и братской расположенностью, – для того нужна душа высокая, великая и любомудрая». Иоанн Златоуст.

 
Немо горит в окне огонек;
Звезды немы.
Где мы, когда человек одинок?
Где мы?
Где мы, когда он, уставясь во тьму,
Ищет совета?
Где мы, чтоб вовремя выйти к нему,
Ждущему где-то?
Сколько раз мы с тобою клялись
В чуткости к другу?
Что же ты далью счел эту близь,
Спрятал за спину руку?
Взял да забился в свой уголок,
Пишешь поэмы…
Где мы, когда человек одинок,
Где мы?..
 

Лев Озеров † 1996

* * *

Каждый день – под землю, а в метро тесно и невесело. В руке четки-тридцатка – «Господи, помилуй». Проезжий люд читает или разгадывает кроссворды. «Случайно не знаете: “Русская поэтесса, автор нескольких стихотворных драм”»? – вопрос застал врасплох.

Помню, как в начале своей журналистской карьеры в рекламной светской газете пришлось познакомиться с составителями кроссвордов. Занятные люди, а главное правило ремесла – любой кроссворд должен разгадать средний читатель. Техника составления отработана – были бы словари и справочники, а уж профессионал-кроссвордист составит любой кроссворд на любую тему любой площади. На мой вопрос, повышает ли разгадывание кроссвордов интеллект, составитель не смог сдержать улыбки… И еще что-то удержало меня от публикации «православных» кроссвордов,

Мучительно застыла над журналом молодая пара, и видно, как мужеский пол жаждет показать свое умственное превосходство; вписывает буковки в клетки модная старушенция, Доживем ли до времени, когда люди перестанут разгадывать кроссворды и начнут думать?… Или молиться?…

«Вы не знаете…?» Знаю: «Неосмотрительный поступок из восьми букв? – Глупость!»

 
Кресто-словица Вся страна решает кроссворды
На скамейках и в поездах.
– Кровеносный сосуд? – Аорта!
– Композитор, три буквы? – Бах!
 
 
Вся страна, от мала до велика,
Кончик ручки азартно грызет,
Вертикаль не сдалась, поелику
«Жертва Богу» – никак не «козел».
 
 
«Что ж тогда?» – лоб солдата наморщен, —
Буков пять, четвертое – «е»?..
Так старается, словно орден
Он получит за дело сие.
 
 
«Что ж такое? – потеет парнишка, —
Ведь такой, блин, нетрудный кроссворд».
– Агнец! – скажет читающий книжку, —
– Агнец это, пиши смело. Вот!
 
 
Как обрадовался этот сержантик,
Все сошлось, и четвертое – «е»!
Сколотил крестовину, не бантик.
Агнец Божий повис на столбе.
 

Татьяна Дубровская, Псков

* * *

Ах, девоньки – девчонки-красавицы! Чуть пригрело апрельское солнышко, разогнав вечную серость надоевшего зимнего неба, а вы уже, как воробышки, весело чирикаете и чистите оперенье. Куда там вашим модницам-мамам до нынешних косметических высот XXI века! Чуть укороченная, до колен, юбка и прическа типа «Бабетта идет на войну» вызывали у их матерей, ваших бабушек, если не осуждение вслух, то уж осуждающе сжатые губы непременно. Показать свой пупок народу тогда было немыслимо. А теперь… я ведь не в суд говорю: девчонок жаль – попробуйте-ка в минус сколько-то заголить часть живота! Впрочем, и я, помню, щеголял в мороз без шапки с копной густых волос – молодость! (В скобках все равно обязан поставить назидание – книга-то православная:

«Когда видишь женщин, являющихся полуобнаженными, когда зрелища и песни не что иное выражают, как только одну преступную любовь, то как, скажи мне, сможешь ты после сего быть целомудренным», – сказал Свт. Иоанн Златоуст в 5-й Беседе на 1-е послание Солунянам.)

Но я отвлекся. Метро – не только способ передвижения, это еще и скользуны-мысли. Стараясь не замечать девчонок, я вглядываюсь в женские руки; здесь никакая косметика не поможет – шея и руки не могут скрыть возраста.

Плачущие руки

Под смолистыми стрехами прятались голуби. Обезумевший ветер врывался в жилье. А на озере, встав на колени над прорубью, госпитальные няни полоскали белье. Задубели на них телогрейки и чеботы, а работе, казалось, не будет конца. Но в груди их стучали упрямые молоты – милосердные, сильные в горе сердца. На солдатском белье, в этом пекле морозном, густо пролитой крови ржавели следы. С женских пальцев стекали, как горючие слезы, на лету замерзавшие капли воды… Мы не часто друг к другу бываем внимательны, Даже прошлое вспомнить и то недосуг, Но вовек не забыть мне усталых, старательных, обожженных морозом плачущих рук… (Людмила Татьяничева)

Эти женские руки с блестящей кожей от частого пребывания в воде, со вспухшими от непрестанного труда венами, со слезающим маникюром, держащие сумки с продуктами или прилегшие отдохнуть на несколько покойных минут, эти руки, в которых уже плохо держится перо, но с их помощью написаны лучшие книги в мире, эти руки… давайте лучше отойдем в сторонку или просто помолчим, дадим им тихо полежать,

Странно, однако, я не помню, красила ли мама ногти, Наверное, красила, как и все женщины, Мамины пальцы были тонкими, изящными, длинными, Но в моей памяти ее руки были в постоянной работе: то готовили, то убирали, то чистили, то шили, то вязали, то штопали. А на праздники мама, конечно, прихорашивалась, хотя, по совести, она и так была очень хороша собой. А на левой ладони, поближе к запястью, у мамы была глубокая ямка-воронка: вынимая попавшее туда стекло, хирург случайно пришил нерв. Все забыл, а мамину ямку в ладони помню, как наяву…

И если сейчас ногти девушек раскрашены всеми цветами радуги, если пальчики не боятся простудиться, – пусть! Недалеко то время, когда этим пальчикам предстоит долгая и тяжелая женская работа… Пусть покрасуются!..

 
Законы моды прихотливы,
Она скисает, словно крем, —
Ее приливы и отливы
Не управляемы никем.
Успеть бы! Боже, пропустили!
Как будто заняты игрой,
Спешат сменить прически, стили,
Манеры, навыки, покрой…
 

Евгений Винокуров

Веселись… в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего, и по видению очей твоих, только знай, что за все это Бог приведет тебя на Суд. И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего, потому что детство твое и юность – суета (Екк. 11, 9).

 
Как руки у вас красивы!
Редкостной белизны.
С врагами они пугливы.
С друзьями они нежны.
 
 
Вы холите их любовно,
Меняете цвет ногтей.
А я почему-то вспомнил
Руки мамы моей.
 
 
Упрека я вам не сделаю.
Вроде бы не ко дню.
Но руки те огрубелые
С вашими не сравню.
 
 
Теперь они некрасивы
И, словно земля, темны.
Красу они всю России
Отдали в дни войны.
 
 
Все делали – не просили
Ни платы и ни наград.
Как руки у вас красивы!
Как руки мамы дрожат…
 

Андрей Дементьев

Песня воробышку

А. сами воробышки? В каких теплинках прятались они от морозов? А теперь радуются жизни и солнцу, и людям от их радости веселее. Воробьи – птицы отважные – ведь сколько смелости надо, чтобы оторвать свою крошку у вороны, Но серенькие комочки безстрашно скачут среди громадных птиц, а те по-королевски мирятся с присутствием мелкоты,

Теперь им не до пиршеств, а в начале XX века, когда в Петербурге главным средством передвижения людей и грузов были лошади, корма у пичуг было вдосталь, Растолченный в порошок тысячами копыт, даже при легком ветерке вился в воздухе желтыми вихрями навоз, «Кто этому пел гимны – так это воробьи, – вспоминает в «Записках старого петербуржца» Лев Успенский, – Плотными стаями срывались они с крыш, с деревьев, как только по пустынной улочке проезжала лихая упряжка; клубками катались по мостовой, выклевывая из еще теплых кучек помета зерна овса, Они размельчали навоз; дворники с железными совками лениво заметали его в желтые холмики – до ночной уборки»,

 
Воробышек – пичуга смелая!
Весь корм засыпала зима,
и лишь мука сугробов белая
заполнила все закрома.
 
 
Пусть слиплись перышки от грязи
и конский ты клюешь помет,
но я и сам не лезу в князи,
благословляя твой полет.
 
 
Вспорхни ко мне, седой воробышек,
осыпан инеем с куста.
Мне зябкость твоих серых перышек
милей павлиньего хвоста.
 
 
О, птаха зим неприхотливая!
Родной верна ты стороне,
и юга странствия счастливые
не по тебе и не по мне.
 
 
И я скучал в дороге дальной,
там, где чужая сторона,
тоской тягучею задавленный —
по горсти снега и зерна…
 

Николай Кузнецов

Я прочитал у Василия Пескова, что воробьи (Frin-gilla domestica) живут всего девять месяцев, и очень расстроился – какая короткая жизнь у привычной пичужки! О них не пишут песен, не восхищаются их разговорами-щебетанием, в литературе о воробьях – вскользь да неприветливо. Правда, великий русский писатель И.С. Тургенев обезсмертил птичку в «Стихотворениях в прозе». Как старый воробей ринулся спасать от собаки упавшее с дерева желторотое чадо! «Он… заслонил собою свое детище… но все его маленькое тело трепетало от ужаса, голосок одичал и охрип, он замирал, он жертвовал собою!.. Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь».

А воробышки – такая же часть русской жизни, как березка, тоска-кручина, блины, даль необъятная и дворовые коты. Не зря же народ придумал про них столько пословиц и поговорок. А фамилия Воробьев – одна из самых распространенных в России. Привыкли мы к ним и не замечаем, как борются воробьи за свою и без того короткую жизнь, с какой любовью выхаживают малышей и ставят их на крыло, как забавно купаются в пыли. Люди ничем не помогают воробьям выживать, а зря: не будь этих неприметных птах, комаров развелось бы немерено. У Бога нет ничего лишнего…