А в Пюхтицком Свято-Успенском монастыре подошла ко мне незнакомая инокиня и подарила носочек Виленского святого мученика Антония – в благодарность за искренность в «Записках редактора». Не скрою, приятно, хотя, если разобраться, искренность есть Божий дар и ничего твоего; а все равно радостно, что читают: не так легко открывать людям свои, пусть прошлые, но худые дела и мысли. Наверное, многие считают меня плохим христианином (что, в общем-то, верно) еще и потому, что мое тайное становится явным по воле Божией и моей, но подвигает к этому Сам Господь, а ты лишь преодолеваешь мешающую стыдливость и подбираешь слова… «Совесть, – по выражению А.И. Ильина, – есть первый и глубочайший источник чувства ответственности, совесть есть основной акт внутреннего самоосвобождения». Если серьезно заинтересуетесь этим вопросом, прочитайте главу четвертую «О совести» книги И. А. Ильина «Путь духовного обновления», т. I., 1996.

Еще в Пюхтице исповедовался пожилому протоиерею о. Димитрию. И так легко стало рядом с ним, что все перемешалось в моей исповеди – и грехи, и невзгоды, и болезни, и недоумения. Все выслушал батюшка терпеливо. А выслушав и наложив епитрахиль на грешную голову, только и сказал: «Какой ты простой!» Слезы брызнули из глаз и я упал перед исповедником на колени. А батюшка, отпустив грехи, поцеловал в лоб и добавил: «Газету не бросай, во всем уповай на Бога, парень!» Редко так случается: исповедь, как выдох – и священник, готовый взять твой груз на себя… «Содеянный грех почти тотчас гонит кающегося к Богу, как только он примет в чувство зловоние, тяготу и неистовство греха. Человека же, не хотящего покаяться, грех удерживает при себе и вяжет его неразрешимыми узами, делая сильнейшими и лютейшими его пагубные пожелания» (Св. Иоанн Карпатский).

 
Во мгле настороженной русской,
Где праздный шатается люд,
По тропке заснеженной, узкой,
Монахини тихо идут.
 
 
Идут и, как будто, теплеют
Лучи безымянной звезды,
А там, где деревья темнеют, —
Там Матери Божьей следы.
 
 
Свершается, Ею хранимый,
Сестер монастырских обход,
По кроткой молитве за ними
До утра преграда встает.
 
 
И злобствует адова сила
За этой незримой стеной,
И мечется рой чернокрылый,
И мерзкий сгущается вой,
 
 
И камням становится жутко,
И в сердце проносится крик,
И, кажется, колокол чуткий
Уже напрягает язык…
 
 
Но спи, растревоженный житель,
Монахини входят во храм, —
Стоит нерушимо обитель,
К святым прилепившись мощам.
 

О. Анатолий Трохин, СПб.

* * *

В конце июля срубили на даче старую березу. И еще много дней сочился из ее пня-обрубка зеленовато-прозрачный душистый сок. Попробовал на вкус – соленый…

 
Березы плачут от людей лихих,
О людях добрых думая, наверно.
Но тень берез и для сажавших их,
И для того, кто им же режет вены.
 

Иеромонах Роман (Матюшин)

* * *

Финны да эстонцы по несколько раз в день заходят в сауну погреться. Не в привычку это русскому человеку. Баня – праздник после трудовой недели, баня – лечебница при любых болезнях. У русского все в свою меру – и работа, и отдых, и веселье. А что для русского хорошо, для немца – смерть! Гуляй, гуляй, веничек, по распаренному телу, пока хозяин с криком не взмолится: «Будет!» – и выльет на дымящиеся от жара волосы ушат ледяной воды. А попив кваску, повторит процедуру до полного изнеможения. Потом, когда уж сердцу невмочь, вываливаются из присевшей в землю от времени баньки враз помолодевшие мужики с приставшими к спине листочками березки. С легким паром!

 
А вот она и баня,
Стоит у самой речки.
Попаришься немного,
Глядишь, и сразу легче.
 
 
Он взял тяжелый ковшик,
Плеснул воды на камень
И ощутил блаженство
Спиной, плечом, боками,
 
 
Коленкою и локтем,
Ноздрей и русым чубом.
Нет, не напрасно предки
Считали баню чудом.
 
 
Ах, баня! Храм здоровья,
Телесная услада.
Для этого леченья
Лекарствия не надо!
 

Виктор Боков

Пусть мне сегодня приснится мама», – прошу свою путешествующую по ночам душу.

Но мама не снится ни в первую, ни во вторую, ни в третью ночь. Выходит, Господь не исполнил моей просьбы? – думаю с огорчением. Но все эти дни и перед сном я неустанно думал о маме, и разговаривал с ней, и сожалел о прошедшем, и молился о упокоении ее души. Я просил о встрече во сне, а получается, случилась она в яви…

 
Уйду. Бывает, свет забуду.
Вернусь – в окне сияет весть
Златая… Верю Божью чуду,
Что мама дома, мама есть!
Надеждой странною ведома,
Скорее к маме – дом не пуст…
Теперь в раю она, как дома.
Не зря все дни о ней молюсь.
 

Ирэна Сергеева, СПб.

* * *

Тестя похоронили на Северном кладбище, где сотни тысяч людей нашли свое последнее пристанище. И близкие с любовью обихаживают их скромные могилы. И мы с женой бываем на кладбище, пытаемся вырастить цветы на выжженной от солнца земле.

Но, признаюсь, я не люблю приезжать сюда: неподалеку расположены совхозные свинофермы, и ветер, дующий оттуда, разносит по всему кладбищу сильнейший «аромат» нечистот. Додуматься до подобного могли только те, кто ни во что не ставит ни жизнь человеческую, ни память людскую. Испокон века на Руси для погоста миром выбирали лучшие места, на возвышении, с песчаной почвой и лесом. На кладбище имели обыкновение приходить почаще – подумать о вечном, стряхнуть земное, поклониться предкам. А уж о коровниках поблизости и говорить стыдно: хоронили христиан по-христиански: кладбище почиталось святым местом. И весь сказ.

 
Спят мои родители под соснами,
проложив незримый к небу мост,
тихими задумчивыми звездами
озарен их праведный погост.
 
 
Надоело им на свете маяться,
и сюда, под тихий свод небес,
соловьи весенние слетаются,
чтобы их утешить, наконец.
 
 
Вот и мы, земли печальной жители,
утешенья царственного ждем.
Спите, наши милые родители,
скоро мы под сосны к вам придем.
 
 
Все тогда обсудим, без сомнения,
и, от временных избавясь пут,
разные земные поколения
навсегда друг друга обретут.
 

Иван Стремяков, СПб.

* * *

Каждые семь лет Ладога делает вдох, и берега отступают далеко от банек рыбаков. Чтобы искупаться, теперь надо долго брести по выступившей гальке и глине до мелкой воды. Зато тишина: даже могучие джипы побаиваются мягкой тверди и где-то в другом месте спускают на воду бесовскую игрушку – грохочущий на всю деревенскую округу водный мотоцикл. Но сам питерский люд, истосковавшийся по жаркому солнышку и водичке ласковой, не заленится пройти почти версту по мелководью, чтобы погрузиться по грудь. Наступило время желанной дачной жизни – с дымящимся самоваром на еловых шишках, буйством природы на огороде и переполняющей все тишиной. Даже ветра нет, чтобы запустить с внуком воздушного змея с длинным-предлинным хвостом. И так хорошо, развалясь в кресле-качалке, впитывать под старой яблоней «Сказание о Русской Земле» А. Нечволодова: «Предлагаемая книга написана с целью дать возможность каждому Русскому человеку изучить жизнь и дела своих предков в давние времена. Изучение это не только высокопоучительно, но и совершенно необходимо. Оно показывает, от каких смелых, мудрых и благородных людей мы происходим; какие великие труды были положены ими на создание нашей Родины, и как обильно орошена их кровью каждая пядь Русской Земли. Вместе с тем, изучение это показывает нам и путь, по которому мы должны идти, чтобы исполнить священную обязанность перед потомством – сохранить для него в полной неприкосновенности святое наследие наших предков – Русскую Землю».

 
Еще живет и не сдается
Моя земля под игом лжи…
Хотя давно не так поется,
Не те явились рубежи,
Не те восходы и закаты,
Не те деревни-города,
И сами мы – не те ребята,
А те – пропали без следа.
 

Михаил Аникин, СПб.

«Мы прерываем с газетой всяческие отношения, но книги для киосков – теперь без льготной уступки – вы можете по-прежнему у нас приобретать», – сообщила редакции после размолвки одна «дама от Православия». Ну уж нет! Да и какие у нас отношения остаются – дружеские, духовные? Не можно коммерцию ставить выше Православия, нельзя ради денег поступаться совестью. Не станем мы приобретать у вас книги, сударыня, – даже и на льготных условиях.

 
От безконечной злобы плоти
Уйти, и ночью без огней,
В лесу, на волчьем повороте,
Увидеть лик души своей.
 
 
Окаменеть и отшатнуться,
Что будет сил, бежать назад,
Остановиться и вернуться,
Соединить со взглядом взгляд.
 
 
И шарф сорвать с небритой шеи,
И, снег расплавив в кулаке,
Почти беззвучно, вместе с нею,
Завыть на древнем языке.
 
 
Понять, что никуда не деться
От тьмы, что всюду разлита.
И вдруг почувствовать у сердца
Спокойный холодок креста.
 

О. Анатолий Трохин, СПб.

* * *

Одиночество считают наказанием. Одиночество присуще монахам. Одиночное заключение – очень тяжелое испытание. Люди бегут одиночества, скрашивая его друзьями, книгой, музыкой, телевизором… Но однажды меня пронзило – одиночество спасительно: только наедине с собой предельно ясно слышишь неразличимый в шуме голос совести; одиночество ведет к прозрению, очищению мысли, вдохновению. Одиночество сливается с молитвой, и тогда она бывает слышима Богом. Одиночество – ступенька к Царствию Небесному; одиночество – милость Божия…

«Когда человек осознает свое одиночество, он вопрошает: "Кто поможет мне?" И ответ гласит: "Я сам должен помочь себе"… И заложен первый камень характера. А еще ответ гласит: "Господь в небесах поможет мне тем вернее, чем преданнее буду я"… И заложен основополагающий камень живой веры. В одиночестве человек находит самого себя, силу своего характера и святой источник жизни» (И.А. Ильин. «Книга раздумий»).

ОДИНОЧЕСТВО

 
Поверь мне: – люди не поймут
Твоей души до дна!
Как полон влагою сосуд, —
Она тоской полна.
 
 
Когда ты с другом плачешь – знай:
Сумеешь, может быть,
Лишь две-три капли через край
Той чаши перелить.
 
 
Но вечно дремлет в тишине
Вдали от всех друзей, —
Что там, на дне, на самом дне
Больной души твоей.
 
 
Чужое сердце – мир чужой,
И нет к нему пути!
В него и любящей душой
Не можем мы войти.
 
 
И что-то есть, что глубоко
Горит в твоих глазах,
И от меня – так далеко,
Как звезды в небесах…
 
 
В своей тюрьме, – в себе самом,
Ты, бедный человек,
В любви, и в дружбе, и во всем
Один, один навек!
 

Дмитрий Мережковский † 1941

* * *

«Гореть тебе в аду!» – с ходу при встрече бросил в лицо человек, с которым нас ничего не связывало, по поводу опубликованного в газете материала. Без раздумья отправил в ад, раз наши мнения расходятся. И еще много чего неприятного наговорил о газете. А я вспомнил, как несколько лет назад тот же человек предлагал мне продать ему право на издание газеты «Православный Санкт-Петербург». Так, может быть, не в газетных ошибках дело?

«Зависть вначале обнаруживается неуместною ревностию и соперничеством, а затем рвением с досадою и порицанием того, кому завидуем» (Прп. Амвросий Оптинский).

 
«Как он смеет! Да кто он такой?
Почему не считается с нами?» —
Это зависть скрежещет зубами,
Это злоба и морок людской»…
 

Юрий Кузнецов †2003

* * *

В подвале нашего «корабля» жил дикий, умудренный жизнью кот. Вообще-то их много там обитало, разных цветов и оттенков. Но этот кот выделялся боевыми отметинами – уши порваны, на морде шрамы, и не труслив по пустякам. Я так и прозвал его – «Рваное Ухо». Потихоньку мы подружились. Я уважал его за смекалку и независимость: когда на улицу выводили без намордников громадных псов, Рваное Ухо с достоинством, не прибавляя шага, укрывался под ближайшей легковушкой и поворачивался к врагу хвостом. Злобный безсильный рык был не в состоянии нарушить его невозмутимость; он демонстративно ложился подремать, пока ошейник не утащит душегуба прочь.

Еще Рваное Ухо никогда, каким бы голодным ни был, не ел искусственного кошачьего корма. Однажды мне удалось вытащить из его пасти длинный кусок веревки, обмотанной вокруг зубов. Потихоньку от стал доверять мне. По утрам Рваное Ухо чинно провожал меня на работу до угла дома. А как-то ранней весной он настойчиво позвал меня к отдушине подвала; среди выводка крошечных котят он выбрал одного и облизал головку. Я понял: он с гордостью показывал мне своего сынка.

Потом кот куда-то пропал, а мы переехали на новое место. Однажды, встретив бывшую соседку, я спросил: «А как там Рваное Ухо поживает?» И услышал, что разорвал его пес, из тех, злющих, которых держат в квартирах для защиты от воров: видимо, чего-то не рассчитал стареющий боец. Ну как же ты не уберегся, Рваное Ухо? Сколько раз играл ты с натасканными псами в «кошки-мышки» и всегда выходил победителем. Я ни разу не слышал, чтобы ты мяукал, и не хотел жить в теплой квартире, хотя я тебя звал… Как же ты…

 
Не мешайте мне сегодня плакать.
Прочь, друзья, (прошу меня простить,
Может же бездомная собака
Хоть однажды норов проявить).
Кто она, с оборкою на шее?
Что ей помешало сытно жить?
Разве лучше страждущей мишенью,
Кирпичом и выспятком служить?
Гавкала б, как все – бурду б лакала.
(Есть ли принцип этого старей?)
Али и для песьей жизни мало
Обладать пропиской в конуре?
Без хвоста, из-за нехватки злости,
Но топор не умалил добра.
И, чтоб даром не глодала кости,
Выперла хозяйка со двора.
Ты лизнуть ей норовила руки,
Понимая, что пощады нет.
Все ж твои порядочные суки
Не тебя ль облаяли вослед?
…Вот лежишь, устав и разуверясь,
Морду в лапы от прохожих глаз.
Что ж мы, люди? Пропадают звери
Оттого лишь, что добрее нас.
…Ветер. Ветер. Осень, рот разинув,
Льет и ждет, когда же мы уйдем.
Слякоть. Холод. Двое, я и псина,
Души свои лечим под дождем.
 

Иеромонах Роман (Матюшин)

А вот вам история – со счастливым концом. Сосед долго держал дворовую собаку в качестве сторожа, а когда она состарилась и оглохла, решил ее утопить. Выехав в лодке на середину реки, он бросил собаку за борт и поплыл к берегу. Оглянувшись, увидел, что собака плывет за лодкой. Он встал на корму и ударил животное веслом по голове. Пес скрылся под водой, но вскоре выплыл, весь в крови, и вновь догнал лодку. Хозяин размахнулся веслом еще раз, но не удержался и сам упал в воду. Плавал он плохо. Выплывшая и после второго удара собака схватила его за руку и стала тянуть к берегу, пытаясь спасти. Косари на берегу, увидев эту картину, вытащили неудавшегося убийцу вместе с собакой на берег…

Домой хозяин шел с собакой на руках. Всю дорогу до дома его трясло от неудержимых слез. Он дал слово заботиться о своем верном друге до его естественного конца («Духовный вестник», Брест).

ПЕС

 
Вокзал вздыхал в сто сотен легких,
Народ стучал, кричал и мчал…
Меж ног людских шныряя ловко,
Бродяга пес один скучал.
Он выбирал своих по духу.
Зевнет, понюхает… Не тот.
Но вот он выбрал умным нюхом,
Привстал и чмокнул! Прямо в рот…
А тот, избранник с желчным смаком
В собачьи губы – свой башмак!
…И думал пес: «Ты… не собака?..»
А люди думали – не так.
 

Глеб Горбовский, СПб.

* * *

Что за напасть-беда такая? Ночью душно, за окном ливень, и снотворные не действуют. И после работы дома некому компьютер настроить, и совет дельный дать, и поворчать не на кого, и еда невкусная – яичница жженая. И все вкривь да вкось… А потому, что жена еще пару дней догуливает отпуск на даче с внуком – мы рядом, но не вместе. Сказано в Библии: …оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут (два) одна плоть (Быт. 2, 24). Сел в машину и привез супругу домой. И все встало на свои места.

 
Хорошо бы друг без друга
Долго быть не довелось.
Будет ветер, будет вьюга,
Будет огненный мороз.
В наше время,
В наши годы,
В наш период непростой
Нет прекраснее погоды,
Чем которая с тобой.
 

Виктор Гончаров

* * *

Одно из сильных впечатлений от посещения Финляндии – сверкающий чистотой туалет в густом зимнем лесу. Ни разбитых окон, ни скабрезных надписей; все, что положено, на месте, все, что должно работать, работает исправно; на тарелке при входе горка монеток…