Из Лавры стрельцам была отправлена грамота, чтобы стрельцы «не верили прелестным и лукавым словам, а царского гнева на них нет». Современники событий писали о напуганных дворянскими полками стрельцах, отправивших выборных делегатов к Софье. Правительница поставила стрельцам условия, которые они обязались выполнять под присягой. Столб на Красной площади снесли, собираться в круги по-казачьи стрельцам запретили, часть выданных зачинщиков казнили, часть сослали, часть вообще не тронули. Руководителем Стрелецкого приказа был назначен думный дьяк Ф.Шакловитый, жестко восстановивший дисциплину в стрелецких полках. 2 ноября 1682 года царский двор вернулся в Москву. Хованщина кончилась. Началось семилетнее правление царевны Софьи.

Российский историк С. Платонов писал о десятилетнем Петре: «Майский дворцовый переворот и кровавые потрясения 1682 года создали Петру необычную для ребенка обстановку и дали ему ряд тяжелых впечатлений. Он видел много кровавых сцен, жил в страхе за себя и за своих близких; вместе с тем он страдал от вражды и насилий недружественной родни; вместе с ними ненавидел угнетателей и насильников.

Жизнь рано показала ему свои тяжелые и темные стороны: столько злобы кипело вокруг него, как легко лилась кровь без вины и суда, как бесстыдно проявлялось насилие и лицемерие в отношениях, с виду высоко приличных! Все это не могло остаться без следа в чуткой душе способного и впечатлительного ребенка и растило в ней семена грубости и жестокости, и в тоже время отвращение к фальши и несправедливости. В именно это время зарождалась в Петре та двойственность моральных настроений, которая в последующие годы бросалась в глаза наблюдателям. Петр в минуты гнева, даже в мгновенном припадке раздражения бывал способен убить человека и не стеснялся в способах выражения своих чувств. Он бывал жесток в своих репрессиях и мстителен в отношении тех, кого считал своими врагами. И в то же время в нем всегда жило чувство справедливости, бравшее верх над вспышками гнета.

Современники не раз отмечали любовь Петра к правде и искренности – «говори ему правду и ничего не солги, хотя бы что и худо было; он де больше рассердится, буде что солжешь». Это – одна из основных черт характера Петра».

Нарышкины остаются не у дел, и царица Наталья Кирилловна с сыном подолгу живет в подмосковных царских селах. Петр со старшим братом постоянно появляется на придворных церемониях и церковных праздниках в Кремле. Шведский дипломат докладывал с Стокгольм о посольском приеме 1683 года:

«В Приемной палате, обитой турецкими коврами, на двух серебряных креслах под иконами сидели оба царя в полном царском одеянии, сиявшем драгоценными камнями. Старший брат, надвинув шапку на глаза, опустив глаза в землю, никого не видя, сидел почти неподвижно. Младший смотрел на всех. Лицо у него красивое, открытое. Молодая кровь играла в нем, как только обращались к нему с речью. Удивительная красота его поражала всех стоявших, а его живость приводила в замешательство степенных московских сановников. Когда посланник подал верительную грамоту, младший Петр не дал времени приподнять себя и старшего брата, как требовалось правилами. Он стремительно вскочил со своего места, сам приподнял царскую шапку и сказал скороговоркой: «Его королевское величество, брат наш Каролус Свейский по здоровуль?».

Одиннадцатилетний Петр читал азбуку и букварь, библию с иллюстрациями, книгу «о луне и о всех планетах небесных», летопись Стрыйковского, Четьи – Минеи, часослов, псалтырь, – учился писать. Дети Алексея Михайловича от первого брака на втором этаже проходили обучение у киевских монахов. Саму Софью учил выдающийся просветитель Симеон Полоцкий – грамматике, риторике, пиитике, диалектике, философии, латинскому и греческому языкам. Правительница понимала значение образования и не собиралась заботиться об обучении Петра. Его детские «хоромы» были наполнены игрушечными пистолями, карабинами, пищалями, пушечками, топориками, луками, сабельками, барабанцами.

В 1682 году для царевича в Кремле была сделана потешная площадка, на которой стояли деревянные пушки, шатер и изба. Деревянные пушки внутри были обиты жестью, снаружи посеребрены, все украшения отлили из олова, станки и колеса расписали зеленой краской. В мае 1683 года в Воробьеве Петр стрелял уже из настоящих пушек. Летом 1683 года Оружейная палата привозит в Преображенское 16 пушек. В августе у Преображенского возникает потешный город, впервые упоминаются «10 потешных конюхов» – будущих солдат зарождавшихся потешных полков.

Летом 1685 года потешный город у Преображенского называют Пресбургом. Сохранилось его описание: «Настоящая маленькая крепость на островке на реке Яузе, обнесенная с трех сторон деревянными стенами, а с четвертой, у входа, землею в виде вала, с настоящим подъемным мостом, вся окруженная водой; четыре маленьких башни заменяли в ней бастионы, в середине против входа были сделаны большие ворота с башней наверху». На въездной башне Пресбурга были сооружены часы с боем восьми колоколов. Через Яузу были переброшены мосты, построены царские хоромы, избы для офицеров потешных отрядов, приказная изба, казенный и оружейный амбары, конюшня.

С раннего детства Петр интересуется разными ремеслами, любовь к которым сохранил на всю жизнь. В Преображенское и Коломенское везли молотки, «снасти для каменщиков», плотничий инструмент, столярное оборудование. Петр получил навыки в ремесле каменщика, плотника, столяра, кузнеца, даже топографа.

Правительница Софья и ее фаворит, по совместительству и глава правительства, князь В. Голицын поддались на увещания созданной в 1684 году Священной лиги, куда вошли Австрийская империя, Речь Посполита, Венецианская республика и Мальтийский рыцарский орден. Священной лиге было необходимо вовлечь Россию в борьбу с Турцией, и ей это удалось. Украинская старшина и Посольский приказ сообщали правителям, что «воевать за интересы своих врагов глупо, нарушать мир с турками и татарами нет причин, а надежды захватить Крым – иллюзия». За участие в Священной лиге Россия получала «вечный мир» с Польшей, естественно не соблюдавшийся, и Киев, который ей уже принадлежал. Многие историки называли В. Голицына образованным человеком, талантливым политиком и прекрасным дипломатом. «Звезда» российской политики оставила «след» в истории в виде обслуживания австрийско-польских интересов и бесславных крымских походов, сопровождавшиеся массовой гибелью российского дворянства. Не обладавший никакими полководческими талантами В. Голицын загубил в 1687 и 1688 годах в безводных степях от Полтавы до Перекопа дворянское ополчение и отделался за это легким испугом. К «забавам» Петра Софья относилась с презрением, смеясь над «преображенскими конюхами». Пока правительница смеялась, Петр «помалу привел себя теми малыми полками в охранение от сестры и начал приходить в силу». Впоследствии именно «потешные полки» при столкновении 1689 года составили надежную охрану Петра и стали основой его войска.

С 1685 года шли поставки для потешных полков пистолей, карабинов, мушкетов, пищалей, алебард, «ухватов, что людей хватают», коней, фитилей, барабанов, шелковых знамен.

С оружием царь Петр получил глобус и астролябию и сам продолжил свое образование изучением военного дела, начав с обучения правилам фортификации и артиллерийской стрельбы. Он считал, чертил и мерил. Позднее Петр писал:

«Я, получа оный инструмент, которым можно было «брать расстояния», не умел его употреблять. Я объявил его дохтуру фон-дер-Гулсту, не знает ли он? Он сказал, что не знает, но сыщет такого, кто знает. Оный дохтур в скором времени сыскал голландца Франца Тиммермана, который употреблять сам инструмент умеет. К чему я гораздо пристал с охотой учиться геометрии и фортификации». Сохранились тетради Петра, в которых он определял широту и долготу разных мест на земном шаре, вычислял полет мортирной бомбы. С. Платонов писал о новых учителях юного Петра:

«Не надо удивляться тому, что в малолетстве Петра вокруг него мелькают иностранцы. Артиллерист Зоммер, доктор Гульст, математик Тиммерман, конечно, были не одни в житейской обстановке Петра. В дворцовом обиходе того времени за всяким делом, требовавшим специальных знаний, обращались к «немцам» в Немецкую слободу. Много их служило и в потешных селах, особенно в Измайловском. Что же касается Преображенского, обычной резиденции маленького Петра, то оттуда до Немецкой слободы было рукой подать – не более двух верст».

На Яузе у Пресбурга для связи со специалистами из Немецкой слободы всегда стояли «потешные суда» – гребной струг и парусная лодка. С. Платонов писал о результатах общения Петра с иностранцами:

«Обращения царской семьи было дело «обышное». Но не обычным оказались его последствия.

Мальчик, лишенный правильного, по тому времени, нормального богословско-схолатического образования и, за отсутствием нормальных отношений во дворце, удаленный от дел правительством Софьи, ударился в «потехи», в которых пользовался услугами техников. Общение с ними, более короткое, чем у других членов царской семья, поставило мальчика под культурное влияние этих представителей Запада. Практически уроки военного дела, фортификации, навигации, естественно соединились с теоретическими уроками по математическим наукам. Забава связывалась с обучением и постепенно создавала в лице Петра новый, в царской семье еще небывалый культурный тип. Старшие братья и некоторые сестры Петра по своему образованию были богословы и словесники; Петр же оказался военным техником и математиком. Те жили и мыслили «с манеру польского», а он начал жить «с манеру немецкого». Никто этого не хотел, никто этого не готовил. Сама жизнь вылила Петра в новые формы. А необычные способности и порывистая страстность натуры Петра придала этим формам необыкновенную яркость».

Именно необычные способности Петра, усиленные любознательностью, привели к возникновению его любви к морю. Позднее Петр сам писал о причинах появления в России военно-морского флота и кораблестроения:

«Случилось нам быть в селе Измайлове на льняном дворе и, гуляя по амбарам, где лежали остатки вещей дома деда Никиты Ивановича Романова, увидел я судно иностранное и спросил Франца Тиммермана, что это за судно. Он сказал, что то бот английский. Я спросил, где его употребляют, он сказал, что при кораблях для езды и возки. Я таки спросил: какое преимущество имеет перед нашими судами, понеже видел его образом и крепостью лучше наших. Он мне сказал, что бот ходит на парусах не только по ветру, но и против ветра, что меня в великое удивление привело. Потом я его паки спросил: есть ли такой человек, который бы его починил и сей ход мне показал. Он сказал мне, что есть, и то я с великой радостью сие услыша, велел его искать. И Франц сыскал голландца Карштена Брандта, который был призван при отце моем в компании морских людей для делания морских судов на Каспийском море, который бот починил и сделал мачту и паруса и на Яузе при мне лавировал, что мне паче удивительно и зело любо стало. Потом, когда я часто то употреблял с ним, и бот не всегда хорошо ворочался, но более упирался в берега, я спросил, для чего так? Он сказал, что узка вода. Тогда я перевел его на Просяной пруд в Преображенском, но и там немного авантажу сыскал, а охота от часу стала быть более. Для того я стал проведывать, где более воды, и мене объявили Преславское озеро, яко наибольшее, куда я под образом обещания в Троицкий монастырь у матери выпросился. А потом уже стал ее просить и явно, чтобы там двор и суда сделать. И там вышереченный Карштен Брандт сделал два малые фрегата и три яхты. И там несколько лет я охоту свою исполнял. Но потом и то показалось мало, и то ездил на Кубенское озеро, но оное ради мелкости не показалось.

Того ради я уже положил намерение прямо видеть море».

В стрелецких мятежах и неудачных Крымских походах прошло семь лет правления царевны Софьи. Настал 1689 год, в котором Петру исполнялось семнадцать лет.

В мае 1689 года Петр становился совершеннолетним и выходил из-под опеки сестры – Софья должна была удалиться. Чтобы стать из правительница самодержицей, ей надо было лишить Петра права на престол. Сделать это легально было невозможно – власть, подчинившая внешнюю политику интересам Польши, Австрии, даже Венеции, и для этого введшая тяжелые налоги, была непопулярна. Еще в 1687 году на вопрос о поддержке Софьи при венчании на царство стрельцы дали уклончивый ответ.

Софья уже давно именовала себя в грамотах рядом с именами царей – «Великие государи цари и великие князья Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич и великая княжна Софья Алексеевна, всея Великие и Малые и Белые России самодержцы». Это было уже даже не двое царствование, а троецарствование. Вместе с царями Софья участвовала в официальных церемониях и церковных торжествах. Был отпечатан портрет правительницы в царском облачении, в короне и со скипетром в руках, в окружении ее семи добродетелей – разума, благочестия, щедрости, великодушия, правды, целомудрия и божественной надежды. Такой же портрет с текстом на латинском языке предполагалось распространить и за границей. Известно и высказывание В. Голицына: «Жаль, что в стрелецкий бунт не уходили царицу Наталью с братьями, теперь бы ничего не было». Ф. Шакловитый добавлял: «Чем тебе, государыня, не быть, лучше царицу извести».

Стрельцов натравливали на Петра. Стрелецкий начальник Н. Чермный, получавший оклад в сто раз больше, чем рядовые стрельцы, говорил совершенно открыто: «Хотя и всех побить, а корня не выведешь, надобно уходить старую медведицу, царицу; чего и царю спускать, зачем стало?» Софья стала собирать у себя доверенных стрельцов: «зачиняет царица бунт с братьями и с князем Борисом Голицыным, да патриарх на меня посягает». Люди Шакловитого под видом Нарышкиных ночами избивали караульных стрельцов.

Наталья Кирилловна получала полную информацию о действиях Милославских и озлобление между обоими сторонами росло. 30 мая 1689 года Петру исполнялось семнадцать лет, и Наталья Кирилловна вызвала его из Переславля в Москву.

Первое публичное столкновение произошло 8 июля в день празднования Казанской иконы Божьей Матери. Софья, взяв икону «О тебе радуется», в нарушение правил собиралась идти с государями крестным ходом из Успенского в Казанский собор. Петр потребовал, чтобы Софья не нарушала обычай, она отказалась подчиниться. После громкого скандального спора в соборе Петр покинул процессию и уехал в Коломенское. Через две недели Петр отказался подписать Манифест о наградах В. Голицыну за проваленный второй Крымский поход. Петра уговорили подписать грамоту, но самого В. Голицына он не принял. 27 июля Софья говорила со стрельцами: «Годны ли мы вам? Буде годны, вы за нас стоите, а буде не годны, мы оставим государство? Житье наше становится коротко, царя Иоана Алексеевича ставят ни во что, а меня в Преображенском называют девкою, будто бы я и не дочь царя», Ф. Шакловитый набирал охотников на покушение за вознаграждение. Стрельцам обещали разрешить безнаказанно разграбить дома побитых сторонников царя Петра: «А как их побьют, и кто что в домах их возьмет, и то все перед ними, и сыску никакого не будет; ешьте и пейте в долг, даст Бог будет ярмарка – станем боярские дворы и торговых людей лавки грабить и сносить в дуван; а мутит всем царица Наталья Кирилловна, а меня-де хотят высадить из приказа вон, и вас, которые ко мне в дом вхожи, хотят всех по городам разослать».