Это оказался бульон – густой, как сметана, и горячий, как расплавленное олово. После первых же глотков от живота по всему телу ощутимо поструилось приятное тепло.

– К-клас-с-с-сно… – передернуло ведуна. – Прямо к-к-конь… К-конь… К-конь?.. Л-л-лучше «С-столичной». Ч-чем ты м-меня м-м-мажешь?

– Бараний жир с горчицей.

Щедро зачерпывая снадобье из туеска, кочевник растер коричневой мазью ноги Середина, потом занялся спиной и животом.

В кострах заполыхал хворост, перед Олегом и за его спиной выросла жаркая стена огня, отчего холод мигом отступил.

– Если хочешь запечь меня с хрустящей корочкой, жир с горчицей – самое то! – довольно щурясь, уже вполне связно сказал ведун. – И поливать сверху с половника каждые четверть часа.

– Я мыслил, ты у водяных речных помощи попросишь, – признался Чабык. – Ты же колдун! Наше болото от навок-нежити избавил, с духами ручья договорился. Нечто здесь не мог?

– Нет в этой реке нежити, – поморщился Середин. – Колдуну здешнему Раджафу пророчество было, что сын русалки его власти лишит. Вот он всех речных обитателей чародейством и извел.

– Слыхали? – Закрыв коробку с мазью, Чабык обвел собравшихся воинов тяжелым взглядом. – Нет здесь нежити. Никто не утянет, не защекочет, не схватит. Посланник предков сам не постыдился в воду пойти, а они лишь зенками стреляют! От каждого рода чтобы по два нукера немедля явилось! Прощупать дно от сих и до той излучины!

– Пожалуй, я еще раз тут дно проверю, – решил Олег. – А то и вправду цыпленком-гриль сейчас стану. Место тут в принципе удобное. Песок, пологий спуск, воды чуть выше колена. Но по самой стремнине яма идет – меня скрывает. Если ее обойти, переправимся легко.

– Ты токмо место укажи, – положил ему руку на плечо воин, удерживая между кострами. – Не дело голове воинства самому по ямам лазить.

– Здесь она, где я в реку входил, – тыкнул пальцем ведун. – Нужно как-то ее края пометить, чтобы по несколько раз не натыкаться.

Уже через полчаса стало ясно, что помечать нечего – вымоина на стремнине тянулась по всей длине реки, от омута до омута.

– Видать, и вправду мост делать придется, – смирился Чабык. – Али дорогу к поселку проложить попробуем? Коли места окрестные разведать, может, и найдется ровный проход среди камней. А деревья повалим, дело привычное. Коли понадобится, так и камни раскидать можно.

Олег, уступивший место между кострами замерзшим после купания нукерам, вскинул голову:

– Точно! Ты мудрейший из воинов, Чабык!

– Нечто я тайну неведомую открыл? – удивился кочевник. – Порубить, расчистить – завсегда так делаем.

– Смотри туда! – тыкнул пальцем в обледенелые завалы камней ведун. – А теперь сюда. – Он указал на реку. – Ширина ямы шагов пять, глубина в полторы сажени. Да и не надо нам ее до поверхности засыпать, на сажень хватит. Носить недалеко, до вечера завалить успеем. Вот и будет у нас брод.

– На камнях лошади ноги переломают, – засомневался воин.

– Крупные валуны – вниз, мелкие камушки и гальку из корзин – сверху.

– Я преклоняюсь пред твоей мудростью, посланник предков, – приложил руку к груди. – Ты не устаешь удивлять меня…

– Достаточно, – перебил его Середин. – Я не красна девка – от восхвалений млеть. Назначай людей на работу. Время дорого.

Завалить русло на стремнине было вроде бы делом несложным – но Сакмара оказалась не так проста и тут же начала подмывать переправу, унося песок с обеих сторон каменного завала. Поэтому Чабык приказал сразу гнать обоз на другой берег и, несмотря на ночь, сворачивать юрты. Пока часть нукеров скатывали войлок, остальные одного за другим на плечах переносили баранов – для них брод оказался слишком глубоким. Уже на рассвете на южный берег, глубоко проваливаясь в прибрежные канавы, перекатились арбы с походными домами и тремя бесчувственными телами: Роксаланы и юных невольниц. Шаманка не нашлась – чему Олег был только рад.

Дабы не ломиться через лес, колонна сопровождавших обоз кочевников прошла до брода перед уже обследованным поселком по кромке воды – благо пологий берег позволял – и свернула на хорошо заметную проселочную дорогу. Здесь путники остановились на привал – и Олега отыскала его полуголая спутница, отчаянно одергивавшая поддоспешник, словно надеялась вытянуть его до колен.

– Ты с ума сошел, придурок?! – громким шепотом зашипела Роксалана ему в ухо. – Ты чего меня в таком виде в телеге повез? Где одежда?

– Это не я тебя повез, – усмехнулся ведун. – Это ты в таком виде вырубилась. Меньше нужно поганки жрать, коли не хочешь глупо выглядеть.

– А это не твое собачье дело, что я жру, – присела рядом девушка, одергивая края войлочной куртки до земли. – Ты мне не муж, не брат и не визажист. Одежда где, спрашиваю?

– Я тебе не муж, не брат и не визажист, чтоб за твоим тряпьем следить. – Середин невозмутимо продолжил жевать холодную баранину. – Как юрту складывали, в общую кошму свернули. Походи, нукеров поспрашивай.

– Вот и пойду! – пообещала Роксалана. – Но ты, имей в виду, ко мне чтобы больше и близко не подходил! Я себе мужика получше найду, антифриз разбавленный. Молодого и не трусливого.

– Попутного ветра, – пожал плечами Середин. – Наркоманки ныне в большом почете.

– Думаешь, не найду? – вспыхнула директор по продвижению и маркетинговому обеспечению фирмы «Роксойлделети». – Да как два пальца на телефон! – Она вскочила, повела плечами, прошлась до соседнего возка, поманила пальцем широкоскулого паренька с рыжеватым пушком на верхней губе: – Эй, служивый, познакомиться поближе не желаешь?

Нукер покосился на Олега, подобрал с земли бурдюк, сунул недоеденное мясо в рот, поднялся и отошел за возок. Его жизненный опыт подсказывал, что он рискует познакомиться ближе не с женщиной Приносящего добычу, а с его мечом. В кочевьях никогда не существовало ничейных девушек. И уж тем более – свободных. А посягая на чужое имущество, всегда рискуешь напороться на клинок хозяина.

– Во дурак… – хмыкнула девушка, огляделась и двинулась к четырем воинам постарше, сидевшим дальше.

Однако и эти кочевники решили, что «близко знакомиться» со спутницей посланника предков так же полезно, как гладить голодную гремучую змею, и сделали вид, что вспомнили про важные дела еще до того, как Роксалана успела к ним приблизиться. Девушка презрительно выдохнула вслед:

– Трусы!

Между тем ближайшие нукеры, заметив размолвку главы войска и его спутницы, предпочли отступить подальше, не дожидаясь продолжения. Оно и понятно: колдун и воительница поссорятся-помирятся, а обида на вмешавшихся в свару останется. И вскоре наверняка аукнется. Если посланник предков нежить в проклятом болоте истребил – нечто он и для человека надежной порчи не найдет?

– Ну ты и гад! – правильно все поняв, вернулась к ведуну девушка. – Гендерный шовинист! Я это тебе припомню!

– Есть будешь? – улыбнулся Середин. – Хватит кипятиться, лопнешь.

– Доволен, да? Доволен? – У Роксаланы от злости заиграли крылья носа. – Твое счастье, что у меня меча с собой нет.

– Ты хочешь, чтобы тебя закололи на моей тризне и отправили в мир мертвых в общем кургане? – с наивным видом поинтересовался ведун. – И сложили красивую легенду, как супруги жили мало и шумно, зато умерли в один день.

– И не мечтай! – чуть не проткнула его пальцем девушка. – Я тебя… Я тебе… Погоди, вернемся домой…

– И не забудь, – отер руки о траву ведун, – что только я знаю, как нам с тобой вернуться обратно в будущее.

– Чмо невоспитанное!

– Ну нету здесь салфеток! – возмутился подобному упреку Олег. – И крана с мылом и полотенцами!

– И этот фоллинг-тренд блоб-фиша ^[2] еще набивается мне в мужья! – вскинула глаза к небу девушка. – Уж лучше бы я наелась мухоморов.

– Еще успеешь, – пообещал ведун, нутром почуявший, что услышал не комплимент. – Если все пойдет хорошо, до осени мы успеем расстаться.

– Ты повесишься? – радостно поинтересовалась Роксалана.

– Повесится твой папа, – не удержавшись, огрызнулся Олег, – когда снова увидит тебя дома. Я думаю, пока кочевники меняют у каимовцев свою добычу на железо и безделушки, мы вполне можем купить лодку и уйти вниз по реке. До Каспия добраться не трудно, течение само донесет. А возле устья Волги попытаемся на купеческую ладью напроситься. Здесь все рядом, за три-четыре месяца до Мурома доберемся.

– Подожди, – напряглась девушка. – Тут же почти треть обоза – наша доля! Как мы ее получим, если во время консультаций уплывем?

– Каких консультаций? – не понял собеседницу Середин.

– Переговоров о продаже добычи! – повысила голос Роксалана.

– А-а, – хмыкнул Олег. – Вообще-то по-русски это называется торгом.

– Да хоть «первичное размещение»! – рыкнула девушка и прошлась перед ним из стороны в сторону. Про свой забавный внешний вид она явно забыла. – Как мы получим нашу долю, если уплывем?

– Ох, на колу висит мочало, – выдохнул ведун. – Ты что, не понимаешь? Мы не на лифте домой поедем, нас заклинание перенесет. Так что никакого добра мы с собой не унесем, не получится. Только одежда да то, что в руках и в карманах.

– Я согласна положить в карманы пару кило золота, – кивнула девушка.

– А золота не будет, милая, – приторно улыбнулся ей Середин. – Не в ходу здесь такая валюта. Каимовцы для оплаты стеклярус предпочитают, как древние египтяне. Помнишь, как саксы у дикарей золото на бусы выменивали? Ну вот, теперь, кроме бус, туземцы ничем не платят.

– Как же эти?.. – многозначительно повела пальцем вокруг девушка.

– Здесь куча металлургических плавилен и мастерских. Мечи, ножи, топоры, копья кочевники с руками оторвут, за них можешь не беспокоиться. Останутся довольны. А вот нам под шумок хорошо бы исчезнуть. А то я нынче вроде талисмана. «Приносящий добычу». – Олег покачал головой. – Так просто не отпустят.

– Давай тоже мечей и топоров в обмен возьмем? – Понизив голос, Роксалана оглянулась по сторонам, опустилась на колени, одернула поддоспешник, взяла из горшка перед ведуном поблескивающий жиром кусок мяса, брезгливо стерла белые крупинки пальцем. – Я помню, железо тогда ходовым товаром считалось. Погрузим в лодку, отвезем в Муром, там за золото и продадим.

– Ты видела, сколько народу увязалось меня домой «провожать»? Думаешь, им просто скучно дома? Думаешь, они так просто смотреть станут, как я в лодку сажусь, и ручкой с берега помашут? Они хотят новой войны и новой добычи! Но я новой крови больше не допущу. После того, как нукеры, что ходили с нами в Булгарию, смогут обменять свою добычу на что-то реально ценное, моя совесть будет чиста. И я испаряюсь, понятно? Хочешь – со мной плыви, хочешь – в этом веке оставайся, уговаривать не стану.

– Но это и моя добыча! – возмущенно выкрикнула Роксалана во весь голос. – Я за нее кровь проливала!

– Можешь намазать ее на хлеб и засунуть себе за пазуху, – сухо ответил ведун. – Но как только начнется торг, я исчезну. Увязаться за собой никому не позволю. На Руси лишние разбойники не нужны, пусть булгар грабят. В русском порубежье от этого только спокойней будет.

– Ты хоть понимаешь, сколько все это стоит, – округлила глаза девушка. – Там ковры, меха, китайский фарфор, арабская чеканка. Даже в наше время это… Это… А здесь… Я тебе клянусь, пару кило золота мы всяко должны получить!

– Тебе что, папа мало баксов на шпильки отсыпает? – вскинул брови Середин. – Просто домой вернуться не хочешь?

– Хочу, – кивнула воительница. – Но… Но это же наше?! Меня из-за этого пять раз чуть не убили! Меня на пику поднимали и горло перерезать пытались!

– Кто тебя в драку-то гнал? Сидела бы тихо в обозе и не беспокоилась.

– Сам ты импотент! – моментально вспыхнула единственная феминистка современной планеты и зашарила на поясе в поисках меча. – Скажешь, место женщины – на кухне у плиты?! Что мужики воюют, а бабы только ноги должны перед победителем расставлять?!

– К плите на кухне еще попасть надо, – тяжело вздохнул Олег. – В общем, решай сама, со мной или с награбленным останешься. Дней пять у тебя еще есть.

– Я тебе это еще припомню, самодовольный бурдюк! – прошипела девушка. – Сам всю жизнь на кухне сидеть будешь!

– Думай, – повторил Середин. – Одежда твоя, кстати, в каком-то из наших сундуков, вместе с шамшером. Я его запер, меч из плоти горного демона без присмотра оставлять нельзя. Все-таки опасная колдовская штука. Но где сами сундуки, не знаю. Юрту складывал не я.

– Мог бы и поинтересоваться, раз так важно… – уже без прежнего ожесточения ответила Роксалана, выковыривая из горшка сразу два куска. – Ты Ургу не видел?

– Увижу – шею сверну, – искренне пообещал Олег. – И чучело поганками набью – потомкам в назидание.

– Торг-то скоро начнется?

– Надеюсь, дня через три…

Олег ошибся, причем довольно здорово – обоз полз к первому приграничному поселению девять дней. На его памяти, в первом походе он одолел это расстояние за два дня. Но то было верхом, летом, на сытых, отдохнувших конях. Ныне скакуны уже вымотались, они тянулись губами к каждой травинке, с наслаждением обгладывали веточки с молодыми почками. Впрочем, лошади еще ладно – они могли совершать стремительные переходы, после чего по несколько часов отдыхать. Но вот отары… Бараны проходили пять-десять верст – и принимались разгребать крупянистый, перемерзлый и оплывший наст, добираясь до травы. А огромный обоз останавливался, тысячи воинов послушно замирали рядом, расседлывали скакунов, распрягали меринов, разводили костры. Кочевники никуда не торопились. Скот воспринимался ими как высшая ценность, время – как второстепенная. Лучше потерять лишний месяц в пути, нежели оставить отару голодной.

Когда за очередной березовой опушкой показались высокие стены города, Олег уже устал ждать и даже не удосужился пришпорить коня. Вместе с вяло бредущими сотнями он доехал до чистого предполья, на котором не только сошел снег, но уже и зазеленела низкая, густая, как кошачья шерсть, трава.

Кочевники спешились от твердыни на почтительном расстоянии, расседлывая коней, складывая потники и упряжь вокруг будущих костров, уводя скакунов к ручью на водопой. И только Олег повернул коня к селению, названия которого за давностью лет уже и не помнил. То ли Кива, то ли Ламь. Или Туеслов? Хотя нет, Туеслов был разорен начисто.

На первый взгляд, здесь все выглядело, как раньше: насыпанный по правильной окружности земляной вал, частокол поверху, к нему из недр рукотворного холма тянулись сизые дымки. За частоколом маячили фигурки защитников: темные одежды, блестящие шлемы, выглядывающие поверх тына длинные и широкие наконечники копий, больше похожих на ассагаи.

– Ты почто, посланник? – осадил рядом коня Чабык. – Стрелу ж пустить могут!

– Вспомнил, – повернул к нему лицо Олег. – Вспомнил, это Кива. В прошлый раз я взял ее без боя. Правда, никакого частокола тогда на стене не было.

Он тронул коня, медленно объезжая город, подобно кружащей вокруг добычи акуле. Защитники, сталкиваясь и переругиваясь, топали следом по свою сторону стены.

– Лучники, посланник. – Кочевник заехал с другой стороны, закрывая главу войска своим телом. – Они могут выстрелить! Ты слишком близко.

– Где ты видишь лучников, друг мой? – пожал плечами Середин. – Лично я даже копейщика ни одного не замечаю. Эта деревенщина держит копья, словно вилы, и бегает следом, как дворовая собачья стая. Разве опытный воин станет строить оборону таким образом?

Чабык натянул поводья и тоже повернулся к Киве, ладонью прикрыв глаза от солнца. Хмыкнул:

– Прости, посланник, но мне мерещится, что там среди воинов бабы!

– И они с оружием, – кивнул Олег. – А иные защитники ноги переставляют со скоростью подагриков.

– Как такое может быть, посланник предков? – удивился кочевник.

– Может, – скривился ведун. – Если здесь случилось то же, что и на левом берегу.

– Что?

– Это еще нужно узнать… – Середин скинул шапку, направил скакуна к самой стене и привстал на стременах: – Слушайте меня, жители Кивы! Слушайте и смотрите! Я тот, кто два года тому взял этот город именем мудрого Аркаима! Смотрите внимательно, жители Кивы, вы все должны меня помнить. Я тот, кто взял город именем Аркаима. Тот, кто обещал городу покой и безопасность, если он не станет сопротивляться. Вы должны помнить, что я сдержал слово! Слушайте меня и не говорите, что не слышали! Я хочу, чтобы вы вновь открыли мне ворота и склонили головы! За смирение я вновь обещаю вам покой и безопасность! Даю вам времени до утра, жители Кивы. С рассветом вы должны сдать город. Если мне придется послать на стены воинов, я уже не стану их останавливать.

Он тряхнул головой, нахлобучил шапку и неспешной трусцой отправился к лагерю.

– Мыслишь, откроют? – скакал стремя к стремени Чабык. – Стены у них, вон, высокие, нас заметили издалека. Могли вестников к родичам за помощью послать.