Лисья лодка

На рассвете шаман Чужой Голос, надев поверх оленьих штанов и куртки красивую бобровую накидку, а на голову – шапку с десятью беличьими хвостами, завел долгий танец вокруг священной ивы, что была первой обитательницей холма племени Мудрого Бобра, первой из всех коснулась корнями этой земли и первой увидела здешнее небо и солнце. Он просил духов о милости, а древнее дерево – о заступничестве.

Пока шаман пел и плясал, кружился, постукивая в бубен, к священной иве подходили охотники, рассаживаясь в круг прямо на влажную от росы траву, поджимая под себя ноги и раскладывая рядом топоры и гарпуны. Сидеть с ними за поясом было очень неудобно, однако недавнее появление медведя показало, что оружие у мужчины всегда должно оставаться под рукой.

Когда на совет подошел Тигриный Волк, демонстрируя поверх куртки богатое ожерелье из клыков, песню шамана уже слушали Хромой Зубр, Ломаный Клык, Храбрый Рык и Быстрый Олень, одетые как для похода: в теплых куртках с капюшонами и потертых поршнях толстой кожи. Почти сразу за Пыхтуном появились Белый Камень и Сильный Лосось, а за ним – и взъерошенный Легкий Ветер.

– Да будут духи милостивы к нам! – закончил свой танец Чужой Голос и, тяжело дыша, даже не сел, а рухнул между Белым Камнем и Быстрым Оленем.

– Я выследил ее! – качнувшись вперед, сказал охотникам Легкий Ветер. – Медвежий Хвост не ушел к духам! Его загрызла волчица! Я нашел след, я знаю, в какую сторону она ушла! У нее логово возле Дальней топи. Нужно ее убить!

– Матерая волчица опытна и хитра, – рассудительно ответил Белый Камень. – Скрасть ее очень трудно. Это долгая и непростая охота для всего племени. Ныне для всех важно иное.

– Но она загрызла Медвежьего Хвоста! – вскочил Легкий Ветер.

– Пойми, сын, в роду осталось всего две лодки! – ответил ему Сильный Лосось. – Мы не сможем накопить припасов для зимы.

– Тогда я сам! – выкрикнул Легкий Ветер. – Я сам выслежу и убью ее!

Молодой охотник в горячке даже зарычал, махнул рукой и убежал от священной ивы.

– Они с Медвежьим Хвостом были очень дружны, – извинился за него Сильный Лосось. – Ему трудно смириться с выбором духов.

– Ты прав, – согласно кивнул Белый Камень и, словно не заметив поведения Легкого Ветра, продолжил: – Две лодки медведь попортил, одну так и не нашли. У нас две лодки. Они способны унести только четверых мужчин. Четверым не загнать и не скрасть большого зверя, на двух долбленках большой добычи не увезти. Двух лодок мало, даже если только половина охотников захочет отправиться к дальним стоянкам за добычей. Рядом с селением охота плохая. Без лодок нам хорошего припаса не собрать. Зимой голодать придется.

– Попробуем уходить к дальним стоянкам пешими, – предложил Быстрый Олень.

– Пешему только возле селения ходить просто, – ответил Храбрый Рык. – В двух днях пути хоженой тропы уже не найти, ручьев и оврагов полно, да еще деревьев упавших. Так быстро, как на лодке, к дальним стоянкам не доберешься. На спине столько мяса, сколько в лодку кладем, никому не унести. И волокушу летом нигде не протащишь. Льда нет, а через лес с ней не пробиться.

– Я знаю, – спокойно кивнул Быстрый Олень. – Но пешком можно дойти, устроить шумный загон и уйти. А добычу пусть везут те, кто на лодках.

– Двух лодок все равно слишком мало, дабы привезти еды для всего рода и сделать припасы, – степенно произнес Хромой Зубр. – Нужно выдалбливать новые. У тебя ведь есть танцующие осины, Чужой Голос?

– Их пять, – ответил шаман. – Но они еще малы. Нужно посмотреть.

– Долбить лодку долго и трудно, – сказал Хромой Зубр. – Одному не справиться. Трудиться придется всем. И всех нужно кормить.

– Тихий Уж обмолвился, к Дальней Топи олени пришли! – поднялся Тигриный Волк. – Коли облаву сделать, можно для всего племени мяса добыть. И в запас, и для тех, кто долбит. Досыта накормим, пусть делают!

– Тебя медведь помял, тебе нельзя, – осадил его Чужой Голос. – Веслом грести начнешь – совсем спина порвется. Пусть сперва зарастет хорошенько. Со мной пойдешь. Еще я Белого Камня, Выпика и Клеста заберу.

– Они же не охотники! – напомнил Тигриный Волк.

– А мы не за добычей. Пусть запомнят, где танцующие деревья есть, коли без меня найти захотят.

– Дров надобно побольше, – стал загибать пальцы Хромой Зубр, – долота старые потеряны давно, ель свежую на распор точить придется.

– Я пойду в загон к Дальней Топи, – решил Белый Камень. – Быстрый Олень, Храбрый Рык и Ломаный Клык – со мной. Ты, Сильный Лосось, с сыном дрова заготовь, и ель, Хромой Зубр об остальном позаботится. Тигриный Волк и старшие мальчики с Чужим Голосом идут. Все согласны? Тогда собираемся, день еще длинный. Сделать лодку в одиночку никому не по силам. Всем селением браться надобно. Надеюсь, духи больше не держат на нас зла и хоть немного подсобят.

Пока шаман собирал подростков, Тигриный Волк сбегал домой, предупредил Снежану, взял легкий гарпун, увенчанный длинным зазубренным острием из оленьих ребер, и вернулся к священной иве. Мальчики уже приплясывали здесь, предвкушая поход к чему-то неведомому. Каждому из выбранных помощников Чужой Голос вручил по тяжелому мешку из листьев рогоза и повел всех по нижней приречной тропе, опираясь, словно на посох, на тяжелое толстое копье с каменным наконечником и ленточками из беличьих шкур, что болтались под залитой клеем обмоткой. За Чужим Голосом, все еще поеживаясь от боли в спине, шагал Тигриный Волк, настороженно поглядывающий по сторонам. Позади торопились Клест и Выпик – тоже с гарпунами.

Они, понятно, были еще малы, обряда посвящения не прошли и охотниками не считались – но обитатели леса редко интересуются тем, достоин ли встреченный человек вступать с ними в схватку или нет? Для начала они пробуют замеченных подростков на зуб… И только топор или копье иногда заставляют их передумать.

Большая Река своими прохладными волнами намыла по краю русла ровный и чистый песчаный берег, идти по которому было легко и быстро. Здесь путников не сильно задерживали даже отдельные поваленные деревья, уронившие в стремнину свои густые кроны. Перемахнуть через них, опираясь на прочные древки копий, было совсем не трудно. У ближней протоки Чужой Голос отвернул в чащу, осторожно пробрался вдоль русла через густой малинник, повернул к пахнущей прелостью низине, из которой вытекал небольшой ручей, и там остановился:

– Вот, смотрите. Эта осина захотела танцевать, когда ты, Клест, еще только появился на свет. Мыслю, лодка, которая из нее получится, будет носить твое имя.

– Почему мое? – не понял паренек.

– Потому, что она открылась в тот год, когда Великая Праматерь принесла тебя в дом Быстрого Оленя и Звонкой Иволги, – нравоучительно повторил непонятливому подростку шаман и ласково погладил кору дерева ладонью: – Мы знаем о твоем желании, дух ивы. Мы стараемся его исполнить. Потерпи, и настанет твой день…

Дерево было еще совсем молодым и имело толщину всего лишь с голову человека. От корней и до нижних ветвей его тянулась длинная трещина, из которой примерно на локоть один от другого торчали деревянные клинья. Чужой Голос развязал свой мешок, достал из него несколько точно таких же, но недавно выструганных распоров, выбрал один, вставил в запыленную щель, ударами топора загнал так глубоко, что края древесины начали сминаться, а старый закачался и выпал наружу. Потом выбрал другой клин, вбил его на локоть выше предыдущего. Подобрал выпавшие, сложил вместе, тоже вбил, уже выше, расширяя щель, насколько можно.

– Это же сколько нужно бить, чтобы лодка получилась? – изумился Выпик.

– Всю жизнь. Каждую весну кто-то из вас будет приходить сюда и вбивать в трещину новые клинья, дабы она становилась на половину пальца шире, – складывая обратно свой мешок, объяснил шаман. – Когда осина вырастет достаточно большой, а щель станет достаточно широкой, ваши дети смогут ее срубить и выдолбить лишнее. И у них появится новая лодка. Меня к тому дню уже давно уведут духи, вам придется делать это самим. Посему запоминайте путь.

Чужой Голос закинул мешок за плечо и стал выбираться из малинника обратно к реке. Подростки, переглянувшись, поспешили следом. Тигриный Волк чуть задержался, заглянул в трещину, дунул, просунул ладонь. Она втиснулась еле-еле, впритык. Юный охотник попытался хоть примерно посчитать, сколько раз нужно сюда приходить и бить, бить, бить по клиньям, чтобы получить обычную для долбленки ширину в пять-шесть ладоней – и не смог. Наверное, как и сказал шаман – всю жизнь. А может, и не одну.

Он поспешил вслед за остальными, громко спросил:

– Чужой Голос, а почему эти осины называются «танцующими»?

– Разве я не рассказывал? – оглянулся шаман. – Хотя, наверное… При тебе наше племя ни одной лодки еще не сделало. Вот ты и не знаешь, как у людей появились самые первые лодки. Это случилось давно. Очень, очень давно. Тогда, когда среди потомков Мудрого Бобра жил сильный и знающий шаман по имени Большая Волна. Он не был хорошим охотником, но духи вод слушались его больше других. Он мог вызвать или остановить дождь, отпугнуть половодье или заставить рыбу выпрыгивать на берег. Благодаря его стараниям люди жили так сытно и безмятежно, что им начали завидовать даже духи. Не все. Иные из духов деревьев порадовались за людей и даже пожелали тоже жить в племени, тоже стать людьми нашего рода. Пировать с нами, танцевать у костра и пить вкусный густой мясной вар. Но в те далекие времена никто не знал, как можно это сделать.

Чужой Голос перемахнул ручей, оглянулся, дожидаясь остальных, и продолжил:

– И вот однажды дух осины, сильнее прочих желавший войти в род детей Мудрого Бобра, с такой силой рванулся из дерева навстречу Большой Волне, что на дереве лопнула кора и потрескался ствол, и он смог вырваться наружу. Выйдя из ствола, дух осины обратился к великому шаману и спросил: как ему стать человеком? Как научиться вместе с нами пить вкусный, сытный вар, веселиться и танцевать у огня? Шаман пожалел осину и захотел ей помочь, но он тоже не знал способа, как сделать дерево человеком. Он долго, долго думал, но так и не смог догадаться, что для этого нужно? Тогда пошел к духам воды, что намного сильнее духов деревьев, и спросил у них: как можно сделать осину одним из детей Мудрого Бобра, чтобы оно жило в племени вместе с людьми, вместе с ними веселилось, охотилось, пило, ело и танцевало?

– Я знаю! – крикнул Выпик. – Из осин нужно вырезать людей! Духи останутся в них, и они станут детьми Бобра.

– Большая Волна поначалу тоже хотел так поступить! – подняв лицо к небу, громко сказал Чужой Голос. – Но разве могут деревянные человечки пить воду и танцевать, как живые? И потому он все же пошел к духам воды. Духи ответили, что, если он пожелает, то легко сможет научить дух осины стать одним из нашего рода. Пусть Осина обнимет его и вместе с ним войдет в воду. Тогда они смогут танцевать в реке, как люди, а духи воды помогут им навсегда стать близкими друзьями. Потом Осину нужно вдосталь напоить горячим мясным варом, чтобы она ощутила вкус жизни племени. А потом ее нужно будет брать на охоту, чтобы вместе с людьми она радовалась богатой добыче или тосковала от голода. Вместе с ними путешествовала и носила припасы. Только тогда дерево сможет стать настоящим охотником, одним из людей, таким близким другом для всех, что племя уже не сможет обходиться без нее, как не может обходиться без храбрых охотников или ласковых матерей.

Шаман остановился, оглядываясь. Высмотрел что-то на противоположном берегу, обвел глазами склон, под которым стояли путники, облегченно вздохнул:

– Вот он! – Чужой Голос указал на край мшистого валуна, почти неразличимого среди папоротника и под толстым слоем мха. – Совсем зарос. За ним вторая осина должна стоять.

– Так Большая Волна помог духу дерева? – спросил Клест.

– Конечно, помог, – кивнул шаман. – Он пошел к дереву и сказал духу, как нужно поступить. Тот поднатужился, раскрыл свой ствол, словно руки, крепко сжал Большую Волну в своих объятиях и вместе с ним упал в воду. На волнах реки они много кружились, пока поплыли к своему селению. А потом Осину с радостью и весельем встретили остальные дети Мудрого Бобра, они пировали и веселились, они поили Осину горячим вкусным варевом, а потом с нею отправились на охоту, что стала обильной на удивление. Духу осины очень понравилась такая жизнь, и он остался с людьми навсегда, стал самым важным их другом, одним из самых уважаемых охотников в племени и с тех пор уже никогда с нами не расстается. Так и повелось с тех давних пор, что, когда дух дерева желает попасть в наш род, он выходит из своего ствола. Когда мы видим в лесу осину с треснувшей корой и стволом, то помогаем ей вырасти настоящим, большим и сильным, крепким охотником, а потом забираем в племя, щедро поим и угощаем и всегда берем с собой на охоту и в путешествия, дабы дух дерева стал одним из нас и радовался веселой и сытной жизни. Таков наш обычай. Поэтому запомните: если вдруг увидите в лесу молодую осину с трещиной на коре, сразу бегите ко мне. Это знак духа, ищущего дружбы с нашим родом!

С этими словами Чужой Голос сбросил мешок на берегу и пошел через папоротник, раздвигая траву древком копья. А то ведь ненароком и на змею можно наступить. Шагая за ним след в след, подростки поднялись на склон и увидели старую, могучую осину с раскидистой кроной. Ее ствол тоже был широко раздвинут клиньями, но щель достигала в ширину больше трех ладоней. Само же дерево оказалось таким толстым – не обхватить.

– Дождалась, – ласково поглаживая кору, обрадовал осину шаман. – Вот ты и дождалась. Ты нужна нам. Мы зовем тебя к себе в племя.

– В такую щель охотнику не сесть, – шепотом предупредил Тигриный Волк.

– Я знаю, – согласно кивнул Чужой Голос. – Но дух этого дерева пожелал стать одним из детей Мудрого Бобра еще в тот год, когда появилась Белая Лиса, мать твоей жены. Его нашел мой отец и назвал ее именем. Это самый старший дух из всех, пожелавших стать охотником. Остальные намного моложе. Этой осине хорошо бы еще подрасти. Но селению нужна лодка ныне, а не потом.

– Мы будем ее рубить?

– Завтра, – покачал головой шаман. – Я лишь хотел проверить, цела она или нет. Ведь деревья часто ломает бурями или зимним снегом. Иногда дятлы пробивают их насквозь, иногда прогрызают белки, куницы, иногда ствол рвется напополам. Тогда дерево невозможно позвать в селение, и дух остается в лесу. За свою молодость я нашел десять осин с трещинами, еще пять мне показал отец. Из отцовских уцелело только это, из моих – четыре… – шаман грустно вздохнул, махнул рукой: – Ну ладно, Лисью осину проведали, пойдем дальше.

– Они все токмо навстречу реке стоят, али ниже по течению тоже есть? – поинтересовался Выпик, отряхивая паутину с длинной, еще отцовской, замшевой куртки.

– Не сказывал мне никто о танцующих деревьях ниже поселка, не сказывал, – развел руками Чужой Голос. – Либо нет там духов, что людьми стать желают, либо охотники на таковых внимания не обращают. Хоть вы внимательнее смотрите, когда за дровами или камышом отправляетесь!

Люди снова спустились на песчаную полоску у воды, зашагали дальше. Берег постепенно повышался, на холмах сплошь тянулись прозрачные и едко пахнущие горячей смолой сосновые боры, местами с кудрявым можжевельником. До влажной низины путники добрались уже далеко за полдень:

– Смотри, Тигриный Волк, твоего имени деревце, – указал шаман на качающиеся над густым ивняком ветви. – Ну, ты уже понимаешь, почему…

Они с юным охотником пробрались через прибрежные заросли, и шаман негромко выругался: ствол дерева заметно провернулся в правую сторону вместе со вбитыми в щель клиньями.

– Ну, что ты будешь делать! – разочарованно махнул рукой Чужой Голос. – Раз закручивать начало, то пока вырастет, щель и вовсе поперек окажется. Как из него тогда лодку долбить? Вот и осталось у нас теперь всего три танцующих духа. Хоть с ними бы все хорошо было!

Последние из деревьев, желающих войти в племя потомков Мудрого Бобра, выглядели вполне ровными и крепкими – но слишком тонкими. Одно немногим превосходило толщиной самую первую, Клестову осину, однако щель в ней не дотягивала до двух ладоней в ширину, другое же сделало выбор совсем недавно, и щель в нем была от силы в палец размером. Осмотрев оба, шаман вбил в стволы новые толстые клинья. Старые, вывалившиеся, собрал в мешок:

– Может, еще пригодятся. Однако, дети, если мы не найдем новые осины с трещинами, если не начнем готовить их к вступлению в племя ныне, то вашим детям придется ходить пешком. Старые лодки сгниют, новые долбить будет не из чего. Люди без лодок – голодные люди. Вам придется бросить свои дома и вместе с женами и детьми бродить по лесам с места на место, выискивая богатые охотничьи угодья, останавливаясь среди них на пару лет, а потом уходя, когда они опустеют. Вы будете ночевать в холодных чумах из жердей, а все ваше богатство будет ограничено лишь тем, что вы сможете унести на собственных спинах! – Шаман обвел спутников суровым взглядом и предупредил: – Коли не найдете новых танцующих деревьев, ходить вам по лесам пешими и с пустым брюхом! За одно-два лета лодки новой осины не вырастить! Сегодня о потомках своих вам думать надобно, сегодня! Сегодня поленитесь – завтра сгинете бесследно, и даже духи не смогут вас найти, дабы забрать в свой невидимый мир.

– Мы будем искать, Чужой Голос! – приглушенно пообещал Клест.

– Ищите! – твердо, словно приказывая, кивнул шаман. – Теперь возвращаемся. Завтра у нас будет тяжелый день.

Не оглядываясь, он зашагал к Большой Реке, повернул вниз по течению. Тигриный Волк забросил за плечо свой мешок с клиньями, но тут его за край одежды придержал Клест, вынуждая пропустить Выпика вперед.

– Ты чего? – не понял Пыхтун.

– Я спросить хочу… – Паренек выждал, пока шаман и Выпик уйдут подальше, поднял свой мешок и повернулся к юному охотнику: – Скажи, Тигриный Волк, как ты проник в мир духов, как попал на их испытание?

– Я не проникал, Клест, они сами взяли. Желания не спрашивали.

– А как они связали тебя со Снежаной?

– Чем связали? – не понял юный охотник.

– Но ведь ты же с ней… – запнулся Клест, подбирая слова. – Все племя видело, как вы стремитесь друг к другу! И она дни считала, пока женой тебе стать сможет, и ты ни на кого ее не променял, вопреки всем пошел. И против шамана, и против родителей. Секача один взял, лишь бы именно ее истребовать, ни на какую другую не променял! Это же какая сила в тебе должна была быть, чтобы свершить этакое?

– Мы просто хотели быть вместе… – пожал плечами Тигриный Волк. – Пускай она еще маленькая, но ведь она вырастет! А мне, кроме нее, другие девушки не нужны.

– Вот видишь, – кивнул паренек. – Ты уверен. Накрепко. И ничем твое желание быть с нею не переломить. А я опасаюсь. Ошибиться боюсь.

Юный охотник промолчал, выбираясь на берег реки, Клест забежал чуть вперед, пошел рядом:

– Мне Шепот Мотылька очень нравится, – тихо признался он. – Она красивая, улыбчивая, в руках у нее все всегда спорится. Смотрю на нее, и даже в груди изнутри что-то как пощипывает.

– Будущим летом пройдешь посвящение в охотники, добудешь зверя, сделаешь себе ожерелье – и попросишь у шамана его дочь.

– Тебе хорошо говорить, у тебя ожерелье уже есть! И через обряд тебя духи провели. А Быстрый Ветер, вон, еще когда посвящение прошел! А ожерелье хорошее только после охоты начал копить, когда вы с волками столкнулись. И то еще никого не попросил. А вдруг он Шепот Мотылька попросит?

– Ему Луговой Цветок нравится.