Цитаты из книги «От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава»

А вот на вечер в обществе элитарной гейши (таю) в Ёсивара одного рё не хватило бы – только на 60 % этого изысканного удовольствия. В общем, при скромных потребностях 3 золотых рё столичному мужчине хватало на год. Эту сумму можно считать своего рода прожиточным минимумом того времени.

отправить из Эдо в Киото 200 писем с правительственным (самым дорогим) курьером; • купить 1,7 билета в ложу на представление театра кабуки.

Что можно было получить за один рё в первой четверти XIX века: • купить риса в количестве, достаточном для пропитания взрослому мужчине в течение года; • купить 30 средних тунцов или 158 арбузов; • 375 раз поесть лапши в городской забегаловке; • 750 раз помыться в бане; • 214 раз постричься; • 30 раз переночевать в средней гостинице рёкан; • 30 раз оплатить проезд в Ёсивара и обратно в паланкине с двумя носильщиками; • купить 7,5 дорогих зонтов;

Датский офицер Свенссон писал в XIX веке: “Японские женщины приводят наших пасторов в отчаяние своим непониманием того, какой тяжкий грех они совершают, принимая ванну вместе с мужчинами”

Василий Головнин так описывал свое японское меню: В кушанье, как при завтраке, так обеде и ужине, не было большой разности. Обыкновенные блюда были: вместо хлеба сорочинская каша (рис – А. П.), вместо соли кусочка два соленой редьки, похлебка из редьки, а иногда из какой-нибудь дикой зелени, или лапша, и кусок жареной или вареной рыбы… Обыкновенное питье наше было очень дурной чай без сахару. Вряд ли есть народ в свете, который мог бы питаться тем, чем японцы сыты бывают.

Японский дом чрезвычайно прост. Сложил постель, убрал его в нишу – и комната опустела. Внутренние помещения разделены перегородками, окна – от пола до потолка, поэтому габаритную мебель не поставишь. Если оглядеться по сторонам, ничто не препятствует взгляду. Ты один в середине пространства. Это и есть специфическое ощущение японского жилища [Канно, 2008].

Пожары, случавшиеся чаще всего в холодное время года, приучили японских строителей невероятно быстро сооружать дома взамен сгоревших. Скорость их работы поражала иностранцев. Средний по эдоским меркам пожар, случившийся 29 ноября 1876 года, уничтожил 550 строений. Немецкий врач Эрвин фон Бельц (1849–1913), работавший тогда в столице, с изумлением записал в дневнике, что спустя всего 36 часов после пожара, когда пепелище еще не остыло, японцы соорудили несколько простеньких жилищ, в которых погорельцы могли хоть как-то укрыться от холода. По его словам, несколько сотен незатейливых домиков “выросло как по волшебству” [Оги, 1983].

Василий Головнин подтверждал: “Очень легко и удобно сломать японский дом, который весь состоит из нескольких небольших брусьев и тонких досок” [Головнин, 1816].

С поджигателями боролись жестоко. Их допрашивали, пытали, а добившись признания, без колебаний приговаривали к смерти. Потом целый день возили по городу и вечером казнили. Мужчин и женщин, взрослых и несовершеннолетних – всех. Двадцать восьмого декабря 1682 года 14-летняя девочка, приемная дочь городского овощника по имени Таробэй, на почве несчастной любви попыталась поджечь лавку. Была арестована 2 марта 1683 года, спустя 27 дней казнена на костре.

В конце XVII века современник так описывал столичные будни: “28 ноября и 28 декабря 1680 года случились большие пожары. Потом до февраля где-то горело каждый день, да не по разу, а по пять-шесть, а то и восемь-девять раз на дню. Все это были поджоги” [Тода, 1998].