Глава 2

Взяться за перо и доверить бумаге свои мысли и чувства вынудило одиночество. Я совсем не опасаюсь конкуренции, но, если кто спросит, где находятся столь рыбные места, не отвечу. В самом деле, не знаю.

Точкой отсчёта моей истории можно считать тот день, когда решил свести счёты с жизнью. Боже, как давно это случилось! Вероятней всего, года три назад. То злополучное время до сих пор помнится в поту ночных кошмаров. Мне давно за сорок. Жена, забрав детей, ушла ещё по молодости. Мой быт – убогая комнатушка в общаге, кровать с рваным, засаленным матрасом, стол, заваленный до невозможности грязной посудой, объедками, окурками. Среди всего этого великолепия небоскрёбами возвышаются пустые, мутные пузыри из-под самогона. Обшарпанный, колченогий табурет ставит последнюю точку в роскоши интерьера. Правда, на стене висит на одном гвозде, покосившись, репродукция картины Айвазовского. Там посреди буйства волн несколько человек пытаются спастись на жалком подобии плота. Несложно догадаться: болен я самой распространённой российской болезнью – запоями. Знаете, как у нас смотрят на алкашей? Они везде: на свалках и в супермаркетах, под забором и во дворцах. Ибо все они – это мы – в прошлом или будущем.

С малолетства помню весёлую компанию поселковых бичей, званную отчего-то «восьмой бригадой». Вечно лохматые и немытые рожи маячили у дверей магазина, сшибая по десять-двадцать копеек. В свободное от попоек время пилили дрова, копали огороды, не перерабатывая, зато постоянно и сыты, и пьяны.

Перестройка асфальтным катком прошлась по их телам и душам. Они вымерли, причём в прямом смысле слова – всё же суррогаты не молоко. А обычная ротация, когда вместо выбывшего на тот свет члена коллектива приходил следующий бедолага, не произошла. На страну упала проблема круче – наркота. А наркоши не алики, воруют, работать не заставишь. Впрочем, у тех и жизнь заметно короче, да разговор не о них. Меж тем ситуация потихоньку выправляется, и алкаши опять занимают завалинки многочисленных магазинчиков, вновь живя припеваючи, правда сшибая на пропой уже рубли. Как-то незаметно для себя оказался в такой крепкой спетой компании и я.

Начиналось неплохо. Школа. Техникум, два года в «Дзержинке». Командировки в горячие точки, перехват караванов. Даже в плен без сознания взяли. Но до логова не довели. Скрутив на привале бошки двум моджахедам, с боем ушёл. Кажется, чего-то удостоен, награждён и назван молодцом…

После армии, вместо того чтобы делать карьеру где-нибудь в ментовке или у пожарных, подался на карьер. Там в пыли и грохоте перфораторов почувствовал, что стоит трудовой рубль. Таскал на горбу взрывчатку на массовые взрывы, разгружал вагоны и не упомню, когда начал сходить с нарезов. Женился, родились два мальчика. Всё бы ничего, но болячка всё больше и больше давала о себе знать. Запои, беспробудное пьянство неделями. Бригада в яме ещё та, до сих пор не понимаю, как друг друга не поубивали. Дальнейшее вполне обыденно. Семья не смогла переломить ситуацию, а с работы вскоре погнали. И вот общага, вечные долги и, как награда в жизни, завалинка у кулинарии.

Мой кошмар и вечный спутник – страх. Постоянный страх. Сон только после отрубона. Подъём в два ночи в холодном поту от жутких мультиков. Любая, самая мелкая проблемка разрастается в мозгу до чудовищных размеров. Ужас холодными, липкими пальцами бросает тело в непрекращающуюся дрожь. Сердце то выносит грудную клетку, то наоборот – останавливается. Поневоле соскакиваешь и бежишь в известную комнату. На коленях уламываешь бабу Нину, отдавая в залог последнее.

В тот день решаю – хватит. Зажился на этом свете. С утра солнышко стучится в пыльное окно, тепло. В углу недостроенного садового домика выкапываю АКМС, тайком привезённый с той войны. Аккуратно разворачиваю вощёную бумагу, мягкой тряпочкой удаляю тонкий слой смазки. Достав необходимые принадлежности, машинально чищу ствол. Руки сами находят занятие, и патроны из цинка ловко перекочёвывают в магазин. Где-то на периферии сознания мелькает здравая мысль: зачем для самоубийства целый магазин? Впрочем, как приходит, так и уходит, а подобранный по дороге мешок надёжно маскирует ствол.

Путь в лес. Здесь тихо, пахнет прелью и грибами. Ветки потрескивают под ногами. Всем нутром чую, что иду на гнусное дело, поэтому стараюсь уйти подальше. Неожиданно кустарник расступается в стороны, и под ногами асфальт старой военной дороги. Много слухов и баек ходило в наших краях про неё. Но толком никто ничего не знал. КГБ умел хранить тайны. Заметно, что за асфальтом следили, зимой даже чистили регулярно, но когда и кто – непонятно. Собираюсь перейти на другую сторону, но шагах в десяти вижу огромный чёрный джип. Весь блестящий и не в меру солидный. От неожиданности затаиваюсь. Ведь здесь скорее можно встретить волков, чем людей.

Слышится негромкий разговор. Два серьёзных мужика в странной униформе уютно устроились в тенёчке. Тема неожиданна и интересна. Замерев, внимаю смыслу доносящихся фраз. Насколько догадываюсь – эти ребята из космических войск. Отправленный недавно с огромной помпой очередной «Сеятель» набрёл на звёздную систему. Впрочем, дело довольно обыденное, но одна из планет очень похожа на Землю. Богатый растительный мир вполне пригоден для жизни. Разговор шёл об исследовательской экспедиции и намерении одного из собеседников возглавить её. Оказывается, на планете удалось установить МпЭс (межпространственный экспресс, то есть систему мгновенного переноса массы из одной точки пространства в другую).

Рёв мотора закрывает тему. Из-за поворота вылетает громадный тягач, которому под силу стратегический комплекс. Выскочившие из кабины солдаты ловко цепляют на буксир громоздкую импортную технику. Дождавшись, когда утихнет шум, и порадовавшись за будущее человечества, перехожу дорогу.

Боковое зрение цепляет блик в косых лучах солнца, причём там, где только что мирно беседовали космонавты. Любопытство заставляет вернуться. На влажной земле поблёскивает золотом именной жетон МпЭса. Лишь раз в жизни пользовался этим видом транспорта, перемещался из Челябинска в Минск, гулял на свадьбе друга. Ох и попировал же, до сих пор удивляюсь, как ухитрился домой вернуться. Кручу жетон перед глазами. Сверкающая полированным золотом поверхность резко меняет ход мыслей. А что если… В голове хаос… Да гори оно огнём! Разворачиваюсь и бегу назад в общагу.

На трясущихся от необычного темпа ногах и с трудом удерживая обеими руками рвущееся на волю сердце, добираюсь до комнаты. Ударом ноги ломаю тайник под подоконником. Там уже не одно десятилетие лежат трофейные золотые часы. Не знаю, почему, но ни в одну из бесчисленных ночей даже в мыслях не возникло идеи сдать их за стакан лекарства от страха.

В подобранную ранее где-то на улице большую клетчатую почти не рваную сумку летят вялая картошка, морковь, крупа, какая-то консерва, сухари. Бабушка Нина с восторгом меняет золото на рубли. Надувает, сука, как всегда, но времени на разборки нет. Впрочем, к чему они – деньги. Билет куплен в одну сторону.

Сумка трёт плечо, когда со всех ног бегу на автобусную остановку. На моё счастье, там маршрутка. Народу немного, но лезу назад в самый угол, чтобы люди в глаза не материли. Мало ли по деревне кому должен, а сейчас, бедный и несчастный, на таксях катаюсь. Машина, плавно урча мотором, вливается в спешащий, сверкающий многоцветием красок, автомобильный поток. Полчаса – и центр города. Зеркальная витрина супермаркета отражает вполне обычного бичугана. И то, на большее не претендую, а ведь охрана портала может и документы спросить. Впрочем, есть фамилия, что за меня сегодня ответит, – Калашников.

В сверкающем снежно-белым мрамором вестибюле вокзала охранники пытаются учинить обыск, но поседевший от времени, по-прежнему грозный автомат не допускает рукоприкладства. Рвусь к кабине, мощная титановая дверь мягко отрезает прошлое. Приёмник портала жадно глотает жетон, строки на дисплее подтверждают подлинность, но одновременно требуют пароль. Какой пароль? Подкашиваются ноги, вариант обратной дороги не просчитан, код же неизвестен. Скоро менты налетят. Останется два варианта: сдаться или погибнуть в ненужной перестрелке. За героизм в этом бою орден посмертно не присвоят. Закопают словно собаку, без таблички с фамилией. Гнусная перспектива, и со всей пролетарской злостью АКМС бьёт по клавиатуре, следующий удар направлен на дисплей. Но меркнет свет, а чуть позже гаснет мозг.

Глава 3

С огромным трудом нахожу себя. Страшная головная боль несколько раз, как пробку из бутылки, выбивает сознание, потери которого с каждым разом длиннее. Очнувшись в очередной раз, тщетно пытаюсь сосредоточиться на блёклом источнике света. Монитор с мертвенно-бледным экраном довольно успешно сражается с темнотой. Кабина портала стандартна, клавиатура, блоки – всё вряд ли отличишь от земного. Одинаково даже серебристое напыление стен. Пожалуй, лишь синтетический коврик, на котором сейчас отдыхаю, чуть другого оттенка. По нему да по заметно меньшему объёму помещения определяю – перенос произошёл.

С полчаса уходит на адаптацию. Только после ряда дыхательных упражнений и сеанса самогипноза прихожу в нормальное состояние. Самое трудное, пожалуй, просто поднять руку. После этого усилия остальное – лишь вопрос времени. Обретя возможность двигаться, в течение нескольких минут учиняю в кабине тщательнейший обыск. Результатами остаюсь доволен. Во встроенном сейфе обнаруживаю два больших мешка с НЗ. Стоит ли упоминать о массе аккуратно упакованных вещей для всех случаев жизни? Оружие, аптечку, продукты вновь складываю в мешки и тщательно завязываю. Оставив груз в кабине, с автоматом, поставленным на очередь, осматриваю новое место жительства.

Впрочем, осматривать, собственно, нечего, на дворе глубокая ночь. На ясном небе огромные звёзды, но с луной туго, и во тьме сложно разглядеть даже пальцы вытянутой руки. Поход за приключениями приходится перенести на утро. Возвращаюсь назад. Мысли от волнения путаются, но несколько базовых тем занозами засели в голове. Скафандр, как фактор жизни, отвергаю сразу. Если повезёт, выживу, а задыхаться и ждать, когда закончится кислород, увольте. По мне, хоть воздух тяжёлый и сырой, но вполне годен для дыхания. Мелькает мысль о микробах, но в спиртсодержащей жидкости, сейчас заменяющей мою кровь, у них нет шансов. Сорвав плотный целлулоид с аптечки, вгоняю в плечо ампулу космосыворотки. Привычно трясёт, приходит страх. Забиваюсь в самый тёмный уголок и, удобно пристроив автомат на локте, пытаюсь заснуть. Вскоре понимаю, что надо унять трясучку, не дай бог тварь какая заинтересуется пришельцем, а я даже автомат поднять не в состоянии. Порывшись в коробке с красным крестом, нахожу снотворную пилюлю. С трудом ломаю зубами плотную таблетку и, разжевав, запиваю глотком из фляги. Лекарство оказывается очень мощным. Сон выбивает из реальности почти до того, как успеваю его проглотить.

Последняя ночь кошмаров. Жуткие монстры со всех сторон пытаются добраться до тела. Громадные волосатые пауки очень интересуются трясущимся в страхе человечком. Я словно муха всё туже запутываюсь в липкой паутине. Твари уже протягивают лапы, собираясь перекусить. Страх подбрасывает тело. От неожиданности просыпаюсь. Трясучка отступает, и до спазмов в желудке хочется есть. Пара галет, колбаса и сыр притупляют голод. Анализирую ситуацию. И вновь страх рвёт сердце: боже, что наделал, дурак! Дорога домой отрезана – постучав автоматом по аппаратуре, похоже, разрушил канал транспортировки. Так или иначе, оборудование портала мертво. Видимо, здесь придётся жить, скорее всего, и умирать.

Сплю до утра, хотя впотьмах по привычке думается хорошо, но нюхом чую: с рассветом понадобятся все силы. Нынешнее положение очень похоже на учебку, где есть время – спи, другой возможности может не быть. С этим тону в вязком тумане забытья. Снится наша ударная бригада у лавки, и, что характерно, денег полные карманы, а водку никто не пьёт! Будит страшный визг, «калашников» в автоматическом режиме ищет противника. Но в помещении никого, шум снаружи. Сон как рукой снимает, тем более, что становится заметно светлее. Думаю, не пора ли зубы почистить, и, захватив умывальные принадлежности, ползу к выходу. Портал замаскирован под старое дерево, и из его дупла впервые осматриваю окрестности.

Открывшийся пейзаж очень даже ничего. Бирюзовое чистое небо. Зеленоватое светило всходит над горизонтом. Роскошные луга сиреневого цвета сливаются с бирюзой небес. Покидая дупло, оказываюсь одинёшенек на опушке удивительно чистого и какого-то светлого леса. Деревья огромны и величественны, больше всего напоминают земные дубы, а стволы и пятерым не обхватить, только листва больше похожа на тополиную, но блестящая, словно лакированная. Трава в лесу по щиколотку, ровненькая, словно стриженая, лёгкого сиреневого оттенка. Кое-где виднеются невысокие шарообразные кусты. Очень тихо. Неподалёку журчит ручеёк, к нему и направляюсь. В кармане зубная паста и мыло, общаговское полотенце небрежно перекинуто через плечо. Со стороны как есть дачник, и лишь стучащий по боку автомат напоминает, что всё не так просто. Не забывая оглядываться по сторонам, моюсь. Кристально чистая тёплая вода освежает разгорячённое лицо. Плюнув на приличия, раздеваюсь и нагишом лезу в ручей. Долго барахтаюсь, с наслаждением смывая с липким потом всю земную дурь.

Посвежевший, докрасна растираюсь полотенцем. Меж тем день вступает в свои права, и в ярких лучах солнца постепенно тают сверкающие изумрудами капли росы. Мне здесь по душе. Сладко потягиваюсь, разминая суставы. Хорошо, но с восхищением решаю повременить. Ночёвка в портале вынуждает срочно строить собственное жильё. Первым делом провожу инвентаризацию наличного имущества, откидываю в сторону свой баул, с его содержимым всё ясно. А вот спаскомплекты – настоящий клад для человека, собравшегося не только выжить, а и жить вдали от всех. Местная фауна пока не беспокоит, впрочем, у меня автомат. Впору молиться на его мощь. В НЗ обнаруживаю пару неизвестных пистолетов-пулемётов, но от восторга бацаю некое подобие цыганочки с выходом и заходом за боезапас для АКМСа – целых четыре цинка. Большая сапёрная лопата тоже как нельзя кстати. Живу.

Для начала решаю выкопать землянку. Впрочем, дело это серьёзное, поэтому полдня ищу удобное место. Наконец мне приглянулся небольшой холмик, неподалёку от ручья. Осмотрев местность со всех сторон, курю, удобно расположившись на склоне.