– Да вы что, ребята, – певуче ответила проводница. – Мы границу уже час как пересекли.

– Вот с-сука! – Сеня вскочил на ноги, сильно треснувшись головой о верхнюю полку. Лена громко взвизгнула, откинулась на стенку отсека, глядя на дембеля испуганными глазами. – Да я же сейчас его ур-рою! Где эта сволочь?

Веня хмыкнул и покачал головой.

– А я тебе говорил: не надо было с ним связываться. Он мне сразу не понравился.

Сеня зыркнул на приятеля, открыл рот, собираясь ему что-то ответить, но я показал на окно:

– Эй, что это там?

В предрассветных сумерках над пшеничным полем плыл длинный пылевой шлейф. Он быстро приближался, и вскоре на заросшей травой широкой придорожной полосе показался армейский уазик с гербом Украины на капоте и передних дверях. Внедорожник катил вдоль щебенчатой насыпи, гремя подвеской и хрустя гранитными камушками под колёсами.

Поезд всё сильнее сбрасывал ход и наконец совсем остановился. Вместе с ним затормозил и военный автомобиль, из которого на извилистую тропинку, идущую вдоль насыпи, вышли какие-то люди. Белые рубашки, узкие чёрные галстуки, тёмные костюмы, каплевидные стёкла солнцезащитных очков (я так и не понял, зачем нужны такие очки, когда на улице предрассветная хмарь и до первых лучей солнца ещё как минимум час) – всё в них кричало о принадлежности к спецслужбам.

Помню, я подумал: «Вот придурки! В „Людей в чёрном“ не наигрались, что ли?» В кармане моих джинсов неожиданно мявкнул телефон. В сообщении, отправленном с незнакомого номера, говорилось о том, что на меня объявлена охота, что в скором времени неизвестные выйдут на мой след и что я должен бежать, если хочу остаться в живых.

– Дебилы! – в сердцах выругался я, пряча мобильник обратно в карман. – Опять фигнёй маются, придурки!

В последнее время какие-то отморозки повадились слать на мой номер всякую ерунду вроде предупреждений о заблокированных банковских картах, просьб помочь старушке матери (которой нет со мной уже столько лет!) и объявлений о выигрыше во всяких суперлотореях.

В это время агенты, оглянувшись по сторонам, неторопливо зашагали к бегущему к ним коротконогому человеку с пивным брюшком. Судя по форменным брюкам и белой рубашке с синим галстуком, это был начальник поезда.

– Ах, гадёныш, сдать хохлам нас решил! – заорал Сеня, врезал кулаком по стене и смахнул со столика купе пустые банки из-под консервов, корки хлеба и огуречные попки. – Убью, тварь!

Лена взвизгнула, прижав пальцы к губам. Веня дёрнул оконную раму, схватил пустую бутылку, звонко разбил о край стола. Сеня последовал его примеру, и оба полезли в окно.

Пока они выбирались из вагона, проводница выскочила из купе, а мне снова пришло сообщение. Я сердито выдернул телефон из кармана, ткнул пальцем в зеленоватый конверт на экране.

«Ты всё ещё в поезде? Беги!»

Я заскрипел зубами от злости. Телефонные шутники в своих розыгрышах перешли все грани. Можно понять обычные разводы на деньги. В конце концов, если ты не дурак, то не будешь звонить по указанным в сообщениях номерам или высылать на них деньги для «больной мамочки». Но чтобы следить за абонентом (я решил, что хулиганы через Интернет узнали о билете на поезд и решили посмеяться надо мной), да ещё писать об этом в СМС… Такого издевательства над собой я простить не мог и, разозлившись не на шутку, набрал номер, с которого пришло сообщение.

Вежливый голос автоответчика уведомил меня, что «абонент недоступен или находится вне зоны действия сети». Я решил больше не звонить, а по возвращении в Москву по своим каналам выяснить у оператора связи, на кого зарегистрирован этот номер, и тогда уже принимать меры.

К тому времени дембеля уже спрыгнули на землю и вступили в драку с погранцами.

Агенты не обращали на свару внимания. Они по-прежнему шли к начальнику поезда. Правда, тот уже не бежал, а шёл, еле переставляя ноги, и время от времени останавливался, чтобы перевести дух.

Наконец они встретились. Агенты о чём-то спросили железнодорожника, один из них достал из кармана какую-то карточку – наверное, чью-то фотографию – показал её толстяку. Тот внимательно на неё посмотрел, потом вытянул руку и, бьюсь об заклад, показал на мой вагон.

Телефон у меня в руке снова издал короткий сигнал: пришла эсэмэска с того же номера. Сначала я не хотел её открывать, но потом передумал и чуть не выругался, прочитав: «Отсчёт пошёл на секунды».

Я похолодел, ведь всё это не могло быть простым совпадением. Я понял, что сообщения присылали вовсе не хулиганы, а некий таинственный доброжелатель. Тем временем агенты бросились к моему вагону и до столкновения с ними у меня на самом деле оставались лишь считаные мгновения.

Я схватил сумку с планшетом и выбежал в коридор. Лена сидела у себя в купе и, прижавшись лбом к окну (на стекле от её дыхания появилось матовое пятнышко), смотрела, как Сеня с Веней машутся с украинскими пограничниками. С улицы то и дело доносились звуки хлёстких ударов, резкие крики, пыхтение.

Я схватил проводницу за руку:

– Лена! Открой дверь вагона. Срочно!

Девушка посмотрела на меня испуганным взглядом.

– Дверь открой, пожалуйста, – сказал я как можно мягче, чтобы ещё больше не напугать железнодорожницу.

Она кивнула. Посмотрела на улицу, где взбешённый Сеня с воплем «ВДВ!» вырубил пограничника и бросился на приблизившихся к нему агентов, и выскользнула в коридор.

Не дожидаясь, когда Лена опустит подножку, я чмокнул спасительницу в щёку и спрыгнул на камни насыпи. От удара о насыпь в основание черепа будто вонзился берёзовый кол, под ногами громко хрустнуло, а потом перед глазами всё закрутилось и замелькало. Скатываясь по гранитной щебёнке, я разодрал левый бок, сильно ушиб руку о торчащий из травы пень и с треском ввалился в кусты бузины. Сверху на меня посыпались сломанные ветки, забарабанили по спине незрелые ягоды.

Ворочаясь в кустарнике, как медведь, я сперва встал на четвереньки, потом сел, приходя в себя. Голова немного кружилась, ободранный бок саднило, чертовски сильно болела рука. Порванный рукав рубашки висел, словно флаг в штилевую погоду. Дембельский китель валялся рядом на куче прошлогодней листвы. Второпях я забыл его оставить в поезде, и теперь у Сени на одну неприятность стало больше. Впрочем, по сравнению с другими проблемами это был сущий пустяк. «Зато мне будет во что одеться, – подумал я. – Утром здесь довольно свежо, и дополнительная одёжка не помешает».

Я просунул правую руку в рукав военного пиджака. Левая очень болела, я не мог ей лишний раз пошевелить и решил, что полностью надену китель чуть позже, а пока просто нацепил его на плечо и застегнул на одну пуговицу, чтобы не сваливался. Провёл здоровой рукой по лицу и волосам, стряхивая липкие нити паутины и сухие веточки.

В просветах между дрожащими на слабом ветерке листьями виднелись вагоны, в окнах которых мелькали заспанные лица пассажиров. Лена уже захлопнула дверь, и теперь ничто не намекало на мой побег.

С той стороны насыпи всё ещё доносились звуки борьбы. Неожиданно оттуда раздался сухой хлопок, потом ещё один и ещё. Похоже, стреляли из пистолета.

Стараясь не задевать ветки, я развернулся и осторожно выглянул из кустов. Левее моего укрытия травянистый луг разливался вширь, как бескрайнее море. Там, вдали, почти на пределе видимости, проглядывали шиферные крыши какой-то деревеньки. Когда ветер менял направление, оттуда долетали отзвуки петушиных криков, собачьего лая и мычания коров, а в воздухе слабо пахло скотным двором.

Справа шумел листвой перелесок, в передний форпост которого я и угодил, спрыгнув с поезда. Извилистый клин луга отделял моё укрытие от лесного массива и уходил далеко на восток, где упирался в небольшое озерцо или болото. О наличии водоёма говорили хором дравшие горло лягушки. Их раскатистое кваканье, хоть и сильно приглушённое расстоянием, долетало до приютившего меня на время куста.

Летом светает быстро. Ещё недавно кругом была серая хмарь, а теперь на востоке заалела тонкая полоса, обещая скорое появление солнца. «Время делать ноги, – решил я, – если хочу незаметно скрыться из виду».

И только я собрался покинуть убежище, как в небе раздался нарастающий стрёкот и над горизонтом появился вертолёт. Боевая машина быстро приближалась. Вскоре я смог различить сверкание лопастей над вытянутым корпусом с подвешенными под короткими крыльями ракетными блоками.

Ми-24 целенаправленно летел к поезду, наклонив нос к земле, словно напавшая на след ищейка. В том, что его вызвали агенты, у меня не было никаких сомнений. «Пора валить, пока не поздно!» – подумал я, всё больше напрягаясь от того, что происходило вокруг. Едва я выскочил из кустов, как сзади что-то грохнуло, раздались хлопки и над головой с жужжанием пронеслись пули. Некоторые из них вонзились в ствол выступавшей из пролеска берёзы, другие сорвали листву с соседнего с берёзой орешника и снесли верхушку приютившегося под ольхой муравейника.

Я повалился набок, перевернулся. Пока кувыркался, заметил открытую дверь вагона и агента с пистолетом в руках. Оружие снова громыхнуло – и возле моей руки брызнул фонтанчик земли.

Я вскочил на ноги, живо помчался между тонких берёзок и осин. Прыткости мне добавляли гремевшие за спиной выстрелы и тупые удары свинцовых пчёл в стройные тела молодых деревьев.

Лесополоса быстро сменилась открытым пространством – метров сто в ширину. Я рванул со скоростью гепарда к зеленевшей впереди спасительной стене леса.

В этот миг ожившими драконами зарычали пулемёты винтокрыла. Видимо, лётчик получил наводку от агентов или просто оказался шибко сообразительным.

Пулевые дорожки гнались за мной, придавая дополнительное ускорение. «Если не сменить направление – я труп», – панически подумал я и тут же резко рванул в сторону. Нога запнулась о торчащий из земли корень – и вот я уже лечу к земле. Удар! Колено пронзила адская боль, ладони обожгло, словно я прижал их к кипящему котлу, в глазах заплясали кровавые круги.

По бокам от меня тяжёлые пули вонзились в землю, цепочка фонтанчиков из травы и почвы побежала дальше, пока не ворвалась в лес, с треском расщепляя стволы, с хрустом ломая ветки и срывая листву. Над головой с рокотом пролетел «двадцать четвёртый». Заложив вираж над «зелёнкой», воздухолёт пошёл на новый круг, а я, улучив момент, поковылял к спасительной чаще.

Меня подгоняли крики и одиночные выстрелы со стороны стальной магистрали. Я так боялся получить пулю в спину, что заставил себя не думать о боли в ноге и попытался бежать, но вскоре бросил эту затею: поле представляло собой смесь из травяных кочек и глубоких нор – этакое минное поле с нелетальными «игрушками»: убить не убьют, но покалечат изрядно.

Сзади раздался пронзительный свист, сменившийся лязгом и грохотом. Я не оглядывался, но понял по нарастающему перестуку, что поезд тронулся с места. «Похоже, агенты отправились вместе с ним на запад. Неужели решили оставить меня в покое? Вряд ли! Скорее всего, не хотят марать руки или думают, что «вертушка» справится с этим быстрее и лучше», – пытался я осмыслить ситуацию.

Тем временем вертолёт завершил манёвр, и я физически ощутил холодный взгляд смерти. Я чувствовал, как острые носы неуправляемых ракет слепо смотрят мне в спину, а лётчик держит подрагивающий от возбуждения палец на кнопке гашетки.

Воздух позади меня задрожал от оглушительного рёва, с каким длинные серебристые жала вырвались из заточения. Я плюхнулся в траву, вжался в землю, хотел, как крот, зарыться в неё, но не успел: вздрогнувшая от громоподобных разрывов твердь подбросила меня, словно батут. Чуть позже сверху посыпались тяжёлые комья сырой почвы с торчащими в стороны пучками травы, мелкие камешки и принесённые некогда ветром из леса тонкие веточки.

Внезапно аванпост лесной опушки исказился, как будто я смотрел на деревья сквозь волны тёплого воздуха. Пара выпущенных вертолётом ракет попала в струящееся марево, по которому сразу пошли круги, будто от брошенного в воду камня. В следующую секунду произошло такое, что я, заматерелый атеист не помню в каком поколении, оптом помянул всех существовавших ранее и существующих ныне богов, демонов и прочих несусветных созданий. Ракеты на миг зависли в воздухе, а потом их отшвырнуло назад с такой силой, что вертолёт едва увернулся, когда два изогнувшихся саблей дымных следа перечеркнули небо в опасной близи от его бронированного носа.

Чудом избежав катастрофы, винтокрыл пустил наудачу несколько НУРСов – они улетели вглубь лесного массива, с грохотом разнеся в щепки несколько берёзок – и поспешил прочь из опасного квадрата.