Когда дым немного рассеялся, я понял, что зря сжёг патроны: бандитов разметало взрывом по сторонам. Больше всего досталось тем двоим у окна: их тела лишились некоторых частей и были буквально нашпигованы осколками. Эти отморозки погибли сразу, чего нельзя было сказать о третьем, из-за которого мне пришлось пустить в ход гранату. Тот сидел в углу, зажимая левой рукой рану на животе (при этом мизинец лежал на рукояти засунутого за ремень пистолета), и судорожно хватал ртом воздух. Припорошенный пылью автомат валялся недалеко от скребущих по полу пальцев бандита. Чумазое от пороховой грязи лицо показалось мне знакомым. Я пригляделся. Это был тот самый тип, что беседовал с Мулом в «Касте». «Интересно, о чём они там договаривались? Неужели обсуждали условия сделки? И во сколько Мул оценил мою жизнь?»

Бандит тоже узнал меня, засучил ногами, словно пытаясь отползти, что-то замычал. Его красная от крови рука потянулась к пистолету.

Держа врага на прицеле, я быстро приблизился, давя щепки подошвами «берцев», откинул ногой «калаш» противника в сторону. Потом наклонился, вытащил из-за пояса бандюка скользкий от крови пистолет и бросил рядом с автоматом.

За спиной раздался торопливый топот и голос Бульбаша:

– Не стреляй, свои!

Я повернулся к нему.

– Все целы?

Сталкер бросил короткое «да!», цепким взглядом осматривая помещение. Когда наши взгляды встретились, он уважительно кивнул и показал большой палец.

– Что с «пассажирами»?

– Порядок. Пока мы тебя прикрывали, Косарь не только сам выбрался, но и помог Буратино. Похоже, тот притянул к себе большую часть «шокеров», так что Косарю не больно-то и досталось. – Белорус покачал головой и цикнул зубом: – Видел бы ты, какие молнии там сверкали. Парни как будто в сияющих коконах оказались. Я, если честно, думал, хана им пришла, а ничего, вполне себе живые ребята. Хорошие у них комбинезоны, я б от такого точно не отказался.

– Ага! И ходил бы, как дурак, весь в рыжем. Нормальные у нас комбезы, надёжные: и от пуль спасут, и от аномалий, если по дурости не подставляться. Ну а в особых случаях арты на помощь придут. Разве не для того мы их в контейнерах на поясе таскаем?

– Так-то оно так, – вздохнул Бульбаш. – Но всё же хочется…

– Перехочется! Хорош демагогию разводить, пошли к нашим, может, им там помочь надо, а ты тут фантазиями всякими занимаешься.

Я закинул ремень автомата на плечо и двинулся к выходу, придерживая «калаш» одной рукой, чтобы тот не стучал по бедру. «Эх, не вовремя Бульбаш появился, – подумал я, – совсем не вовремя. Задержался бы на минутку – глядишь, я бы узнал, сколько Мул заплатил бандиту, а так придётся мучиться неведением, пока судьба не сведёт с бывшим “вольновцем”». Я не хотел устраивать допрос при друге по двум причинам. Во-первых, в глубине души, где-то ооочень глубоко, я сомневался, что Мул способен на такую низость, а во-вторых, если выяснилось бы, что это правда, я хотел сам заплатить ему по счетам. «Бульбаш – парень горячий, примет близко к сердцу и навяжется в помощники, – рассуждал я. – А оно мне надо – подставлять друга под пули? Да и лишние свидетели ни к чему. Ведь если Мул на самом деле решил от меня избавиться, я с ним не буду церемониться и ради такого случая забуду на время о данном некогда обете».

– Ты так его и оставишь? – кивнул Бульбаш на всё ещё живого бандита.

– А ты предлагаешь ему помочь?

– Нет, но… вдруг он выстрелит нам в спину?

– Из чего? – хмыкнул я. – Из пальца? Не говори ерунды. Пошли, хватит время терять.

Я остановился у порога и посмотрел назад. Бульбаш по-прежнему стоял и не сводил глаз с умирающего бандита.

– Если тебе его жалко – добей, но я бы на твоём месте не тратил зря патроны. Он и так уже не жилец: либо сам сдохнет от потери крови, либо мутанты прикончат, – сказал я, вышел на крыльцо и с треском вломился в бурьян.

Бульбаш внял моему совету. Через минуту, ломая сухие стебли сорной травы, мы выбрались из зарослей и побежали к бульдозеру, где нас уже ждали. Настя и Гиви смотрели в нашу сторону, держа оружие наготове. Заметив меня, грузин помахал рукой, а Настя повесила автомат на плечо и демонстративно отвернулась.

Я увидел ассистентов, когда поравнялся с вросшей гусеницами в землю строительной техникой. Научники сидели на земле, прислонившись спиной к вогнутой поверхности отвала. Как и говорил Бульбаш, больше всего от «шокеров» пострадал Буратино. Шлем бедолаги покрылся паутиной трещин, а комбинезон пестрел тёмными пятнами подпалин и белыми росчерками причудливых разводов. Спецкостюм Косаря тоже потерял товарный вид, но, по сравнению с одеждой напарника, выглядел на порядок лучше и почти сохранил первоначальный цвет.

– Как он? – я кивком показал на Буратино. – Самостоятельно идти может?

– Пока нет. Бульбаш к тебе на подмогу отправился, так мы с Косарём его еле досюда дотащили. Молодец парень, настоящий боец: сам на время охромел, а напарника в беде не бросил.

В голосе Гиви сквозило неподдельное уважение. Гордый и смелый горец больше всего ценил в людях верность, преданность и презрение к смерти. С этого дня Косарь обрёл в его лице надёжного товарища. Я подумал, что если и дальше парень будет проявлять чудеса храбрости и чувство локтя, то недалеко было и до той минуты, когда Гиви торжественно объявит научника своим другом.

– Значит, понесём. Гиви, Бульбаш, хватайте Буратино под руки – и потащили. Несси замыкающая. А ты, Косарь, бери его чемодан и следуй за мной.

Ассистент помотал головой.

– Я в порядке. Мы с Гиви справимся, поставь лучше Бульбаша замыкающим, пусть девушка за тобой идёт.

Настя громко фыркнула, скорчив презрительную гримаску:

– Слышь, ботаник, девушки в городе на танцы бегают, а я боец. Сомневаешься? – Она сжала кулачки и встала в боевую стойку: – Ну так выйдем один на один, узнаешь тогда, что почём.

– Хорош балаган разводить!

Настя, поджав губы, бросила на меня гневный взгляд, потом выпрямилась, отошла в сторону с гордо поднятой головой. «Ох, чую, получу дома на орехи. В лучшем случае опять на диване ночевать придётся, а в худшем…» Я вспомнил последнюю нашу крупную ссору двухлетней давности. Не помню, из-за чего она произошла, но поругались мы тогда знатно, в лучших традициях семейных разборок: с истерикой и битьём посуды.

– Ну-ка, Косарь, пройдись.

Ассистент встал, сделал несколько шагов от бульдозера ко мне и вернулся обратно. Он ещё заметно хромал и подволакивал правую ногу.

– Ну и чё ты героя изображаешь? Себя с трудом на ногах несёшь, а всё туда же. Бери чемодан Буратино и дуй за мной.

Я потопал прочь от бульдозера, держа курс на засыхающую сосну. Дерево постепенно погибало от близкого соседства с крупным «гравиконцентратом». Примятая по кругу трава, переломанные в нескольких местах и вдавленные в землю сухие ветки выдавали присутствие ловушки. Впрочем, я и так видел пульсирующую синими огоньками огромную полусферу, как и сверкающий золотистыми искрами столб «подкидыша» в ста метрах от этого места. Кроме этих деструктивов, в поле зрения попадали ещё две аномалии: отливающий серым вихрь «торнадо», крутящийся рядом с компактной группой низкорослых кустарников, и дальше, как раз между железных вышек ЛЭП, красноватый хобот «птичьей круговерти», всасывающий в себя свинцовые облака.

Сзади послышались неровные шаги Косаря. Потом раздался громкий шорох: Бульбаш и Гиви подхватили частично парализованного Буратино, забросили его руки себе на плечи и потащили. Настя, как обычно, передвигалась, словно ниндзя. Она без лишнего шума буквально скользила над жёсткой травой цвета болотной тины.

Помимо сюрпризов Зоны на заросшей редколесьем холмистой равнине во всех направлениях тянулись овражки и ложбинки разной длины. Из-за них ближние подступы к старому периметру походили на поля давно минувших сражений. Вроде как природа затянула шрамы далёкой войны, но не до конца. Парни ещё тащили Буратино на себе, так что приходилось корректировать маршрут, когда на пути попадались особо глубокие понижения. Если б не эти естественные преграды, цель нашего пути из неровной серой линии на горизонте давно бы уже превратилась во вполне различимые сторожевые вышки и бетонные колпаки дотов. Кроме того, вблизи от первого периметра часто встречались аккуратные прямоугольники засеянных пшеницей полей. Их мы тоже обходили стороной, хоть я и не чувствовал в них никакой опасности.

История происхождения этих полей довольно-таки интересна. Ходили слухи, что какой-то бизнесмен то ли на спор, то ли ради эксперимента, то ли с целью поправить пошатнувшиеся финансы продал упавшее в цене предприятие, взял крупный кредит, накупил техники и возделал большое поле на границе с Зоной. Урожай превзошёл все ожидания: полторы сотни центнеров с гектара, причём не низкосортного фуража, а отменной продовольственной пшеницы. Зерно по всем параметрам в разы превосходило эталонные сорта. Собранного урожая даже по самым скромным оценкам должно было с лихвой хватить не только на погашение кредита, но и на расширение бизнеса.

Но с продажами не заладилось. Психология, будь она не ладна. Куда бы ни обращался с предложениями о продаже бизнесмен, даже торгуя себе в убыток, везде отвечали отказом. Что говорить о порядочных покупателях, если даже прожжённые мошенники да отъявленные спекулянты не соглашались с ним работать. Боялись люди покупать чернобыльское зерно: а ну как поешь испечённого из него хлебушка и сам начнёшь понемногу мутировать. О Зоне с её ужасами и кошмарными обитателями во всём мире были наслышаны. В Сети и по телевизору постоянно крутили снятые взалкавшими адреналина туристами и сталкерами ролики. (Чаще всего подобной ерундой занимались «отмычки», матёрым ветеранам вроде меня некогда дурью маяться.) Да и военные, особенно из числа молодых срочников, подливали масла в огонь человеческого любопытства кадрами спецопераций вроде облав на мутантов или зачисток брошенных деревень.

Бизнесмен тот в итоге совсем отчаялся, согнал к амбарам с зерном технику, облил её и стены зернохранилищ бензином, да и сжёг всё к нюхачьей матери. А потом ушёл в Зону, чтобы, значит, кредиторы до него не добрались – долги-то возвращать ему было нечем. Ушёл налегке, даже провизии почти не взял. А когда оказался в заброшенной деревне, каким-то чудом по дороге ни в одну аномалию не вляпавшись, надумал старым делом заняться. Завалялось у него в карманах несколько горстей зерна. Взрыхлил он землицу в огородике возле облюбованного дома, да и высадил. Решил себя так пропитанием обеспечить.

Поговаривают, сам Тёмный Сталкер над ним тогда шефство взял. С тех пор бизнесмен – не то чтобы человек, но и опасностей для сталкеров не представляет, если те его сами не трогают и поля не топчут. Выбросы ему не страшны, ну и мутанты с зомбарями не мешают делом заниматься. А всё потому, что он был единственный, кто пришёл в Зону без оружия, с добрыми намерениями. С тех пор Хлебороб, так сталкеры прозвали того чувака, ходит по Зоне и пшеницу выращивает на прокорм всяким тварям чернобыльским.

Не знаю, правда это или очередная байка, но поля с шелестящими на ветру колосьями, причём далеко от обжитых мест, говорили сами за себя. Может, конечно, это какие-нибудь мутанты или зомби сельским хозяйством баловались, но я что-то не припомню, чтобы кто-то из них был на такое способен. Убивать и разрушать – это да, тут они первые, а вот созидать… Наверное, когда-нибудь эволюционные процессы и выведут эту братию на столь высокий уровень развития, но я твёрдо уверен, что это будет ой как не скоро. Не в этой жизни, как говорится.