Глава 9
Отъезд

Чем меньше населенный пункт, тем труднее скрывать тайны. В пещере первобытного племени что скроешь? Областной город полон ведомственных пещер, только их обитатели общаются: болтают по телефону, встречаются на совещаниях, питаются и пьют вместе. Еще пересекаются с обитателями вневедомственных углублений и выступов местного общества. От того здесь плоховато сохраняются секреты, даже государственного значения.

– Ты, блин, за кого меня держишь? Мы, блин, лет пять, как водку вместе хлещем, – говоривший сделал жест в сторону запотевшего штофа на ресторанном столе. – Баки мне, блин, не забивай туфтой. Хорош пальцы гнуть. Чего звал-то?

Авторитет местного преступного мира повидал много и многих за четверть века борьбы за влияние, то есть за баксы, рубли и евро. От прошлого темного периода остались жизнь (что удивительно) и привычка вставлять букву «блюдечко» в каждую фразу. Без неё речь теряла связанность и плавность. Посему Куратор, обитатель начальственного блока в здании местного ФСБ, легко идентифицировал «Бобра» даже на слух. Знающие посетители ресторана «Вепрево колено» визуально опознавали вора в законе – безобразные шрамы на лице авторитета составляли два «солнечных круга» вокруг глазных ниш. В его агентурном деле отмечалось, что по малолетке, во время первой ходки, тогда еще «бобренку» соседи по бараку решили «помыть фары» – вырезать глаза. Правда, вмешалась охрана, и субъект остался зрячим. Во благо или во зло? Куратор не был уверен.

– Дыши ровно. Короче, что братва про гостя балакает? – оперативник воспользовался приблатненным лексиконом, поскольку артистично «ботать по фене» не умел.

– Да, блин, ничего. Ты попу не морщи, нам он похрен.

– Тогда зачем третесь вокруг него? К отелю технари твои подтянулись?

– Замдир по АХД, блин, просила «прослушку» организовать. Но у москвича мобила супернавороченая: аппаратура ловит свист и шелест. В общем, хотели пукнуть и обосрались.

– На кой ляд приезжий сдался замдиру? Почему та к тебе обратилась? – фээсбэшник по-прежнему пытался втемную снять инфу с оперативного источника, хотя уже знал о наличии у Алехина «хитрого» телефона и догадывался, почему начальник велел заняться москвичом сразу после визита Безопасника из НИИ.

– Под институтский «общак» роет. АХД за своё лавэ бздит.

– Так ты её крышуешь!

– Твой шеф её крышует, а мы, блин, бизнес вместе крутим.

– Институтская земля?

– Сами втихаря пилите, а мне предъявы кидаешь! Спецуре-то фраер каким боком? Подослан что ли? Так закройте его.

– Нельзя его трогать. А пригляд нужен. Нам-то не с руки, Понимаешь?

– Ясный, блин, перец. Мне-то что с того?

– Просьбу замдира выполнишь, с нами сведениями поделишься.

– Ты совсем оборзел, блин, Стучать предлагаешь? – делано обиделся «Бобер», давно усвоивший, что подобные встречи предполагают взаимный обмен информацией. – Я подписку «куму» не давал, блин.

– Не кипятись, уважаемый, – Куратор не стал тревожить напоминанием о давней вербовке собеседника в воспитательной колонии для малолетних преступников имени Дзержинского. – Надо выяснить, зачем гость пожаловал. Это же в общих интересах, – сильная рука точно плеснула по пятьдесят граммов из почти обсохшего штофа. – Узнаем побольше, разберемся. Вместе.

Водка обожгла рот, горячей волной скользнула по пищеводу, упала в желудок. «Бобер» облизнул высушенные спиртом губы и кивнул.

Отель «Барселона» притаился на улице, естественно, Бебеля, что идет через центр параллельно улице, естественно, Энгельса. Пройдя по Карла Маркса, Алехин наконец вырвался из лабиринта немецких социалистов и попал в сквер Карамзина. Матвей решил взять тайм-аут, чтобы абстрагироваться от навязчивых размышлений оперативного характера. А что является лучшим способом как не исторический экскурс? Нет, перечитывать многотомник «Истории государства Российского» не собирался – влекла исключительно послереволюционная эпоха. Площадь, как не сложно догадаться, имени 100-летия Ленина отстроили к 1970 году в бетонно-монументальном стиле т. н. «развитого социализма». Несуразно высокая гостиница и массивный параллелепипед музея, чья утроба скрывала домики семьи Ульяновых. Скромность, если не убогость быта, понятная с учетом запросов XIX века, тем не менее оставила разведчика в недоумении. Как юноша из бревенчатых стен вырвался на национальный и планетарный простор? Да, после ссылки была эмиграция – он повидал Западную Европу. Но откуда столько гонора и смелости? Диссидентов всегда хватало, еретиков также. Дерзнуть и простые люди могут не раз, но не все способны так поступать в нужное время, а результатов добиваются лишь единицы. Тщательный осмотр обстановки, книг и даже гимназической формы не помог разгадать тайну. Поскрипев половицами, явно замененными уже не раз, ветеран вышел на площадь. Возможно, ответ нашелся бы, сохрани люди историческую застройку и дух Симбирска. Увы, адепты марксизма-ленинизма тотально снесли материальную историю, наглухо, как им казалось, забетонировав прошлое.

Опер бурчал себе под нос, словно обыватель на диване, недовольный телепередачей. Ситуация вокруг товарища Грига темная, вариантов прояснить её нет. По правилам полагалось бы привлечь местное УФСБ, использовать его технические и людские ресурсы. Только Чудов велел действовать тихо и незаметно. Сейчас оперработник сидел в «шкоде» в проулке возле «Барселоны», наблюдая за двумя наглыми парнями бандитского типа. Те, не вылезая из бэушного джипа «широкий» (вне глубинки известном как «чероки») на гостиничной парковке, пасли яичный «патриот», который нанял Алехин. Еще двое недавно отвалили пешком за ветераном, который захотел посетить музейный комплекс. Это Опер подслушал, когда Матвей расспрашивал портье о маршруте. Очевидно, маршрут и так ему был известен, но чекист решил его озвучить для братанов, что терлись рядом. Как и для молодого коллеги, которого Матвей, разумеется, также срисовал, однако вида не подал.

В створе улицы появился знакомый силуэт, за ним пара сопровождающих. Телефон завибрировал, звонил Алехин.

– Уже получил подполковника или начальство кормит обещаниями? – раздался веселый и низкий баритон.

– Получил. Через звание.

– Скоро меня догонишь. Знаешь, как безошибочно определить полковников центрального аппарата?

– Нет.

– Они ширинку перестают застегивать. То ли от старости, то ли заботами перегружены. Я свою каждые полчаса проверяю. Кстати, ровно через полчаса уезжаю на пару дней в Саров. Твоя задача – отсечь «хвост».

– Сделаю. Что ещё?

– Сними квартиру.

– Уже, арендовал коттедж.

– Возможно, потребуется силовая поддержка. Человека три, не слишком умных, но очень исполнительных. Набери из местных гражданских. Со здешней полицией и контрразведкой никаких контактов. До связи.

Выезд с парковки всегда второстепенен по сравнению с улицей. Но не для джипа, ломанувшегося за «патриотом» и почти столкнувшегося со «шкодой». Сначала бандитские угрозы («убери на хрен свою тачку»), затем позорное бегство виновника в холл отеля («они меня убивают»), потом оттаскивание легковушки на руках («тяжелая, сука»). Между тем «патриот» выскочил на Московское шоссе и скоро превратился в желтую осу, жужжащую на запад. Где-то на границе области пропал сигнал радиомаячка, установленного техниками по указанию Куратора. Отъезд москвича обрадовал стоящих по обе стороны закона.

Алехину редко бывало стыдно: по-серьезному грешил исключительно по долгу службы, а самоедством не увлекался. И сейчас вертел головой, пользуясь уникальной для шпионской жизни возможностью – посмотреть Родину, её просторы, красоту и грязь по сторонам трассы. И чувствовал себя виноватым, поскольку лучше знал европейские пейзажи и слабо – русские. Неотъемлемой частью последних являлась «инфраструктура» – придорожные точки торговли и общепита. Одну из последних предстояло посетить, ибо гипоталамус настойчиво посылал сигналы голода, проецируя их как исходящие из желудка. Вообще-то рождавшая их область промежуточного мозга состоит из 30 ядер, отвечающих за важные функции организма: голод, жажду, терморегуляцию, сон и даже половое влечение. Матвей знал, что homo sapiens получил его вместе с мозгом млекопитающих, как унаследовал от рептилий другую часть мозга, управляющую простейшими базовыми функциями. Но даже немного двинутому на биологии чекисту не было известно, что гипоталамус способен вторгаться и в сферу ответственности верхней коры больших полушарий, например, влиять на эмоциональное состояние.

Так, не сознавая отчего, и произнес раздраженно: «Тормозни у ресторации, голод замучил». Рудольф, захвативший на всякий случай сухпай, и не думал возражать. Войдя в «ресторан» – простенькую и чистую забегаловку – водитель втянул носом воздух, совершенно не представляя, как в нем работает система рецепторов, передача запаховой информации и ее обработка в корковом центре обоняния. Тем не менее, будучи правшой, больше доверился правой ноздре. Левша Алехин соответственно сильнее положился на свою левую. Посетители переглянулись и вынесли вердикт: «Сойдет». Еда оказалась незамысловатой, свежей и вкусной.

– Случайного проезжающего можно надуть, – глубокомысленно изрек сытый экс-десантник. – Дальнобойщиков и местных не обманешь, сразу заведение прогорит. Если воняет, то кушать себе дороже. А тут ароматный дух, всё путем. Вон, хозяйская дочка: и на кухне шустрит, и заказы подносит, – тут мужчина непроизвольно замолк, впечатленный сенсуальными движениями девичьего тела.

Человек разумный, особенно мужского пола, чует слабо. Хотя женщина лучше улавливает запах феромонов и тестостерона, особенно когда у неё овуляция. Видимо, так обстояло и с принцессой общепита, подплывшей к столику. Полностью игнорируя ветерана, завязала игривую беседу с Рудольфом. Тот больше полагался на зрение, пожирая глазами ложбину меж яблок-грудей. Прозрачная блузка не могла скрыть даже капельки пота на нежной коже – жарко в заведении. «А, может, просто заманивает нового клиента?» – предположил разведчик и оставил щедрые чаевые, чтобы проверить догадку. Сгребая деньги в карман кружевного фартучка, официантка одарила его милостивым взглядом, но ладонью ласково провела по плечу встававшего десантника – самца статного, молодого и свойского. Москвич в возрасте не интересовал по определению. Хозяйка из-за стойки благосклонно наблюдала за поведением девушки: правильного выбрала, хоть и одет парень простовато – не чета столичному хлыщу, приехавшему с ним. «Хотя, – прикинула женщина, автоматически забирая чаевые у дочки, – я бы с ним не прочь покувыркаться – старый конь борозды не испортит».

Так мозг-матрешка, в котором умение ящерки скрывается в навыках мышки, что прячется в разуме homo, родил логический вывод. А производство таковых человечество поставило на поток, что захлестнул и изменил мир, а вскоре заполнит и перевернет Вселенную. Но пока муж беззлобно крыл про себя держательницу ресторации: «Шлюхой была, шлюхой осталась! Неужели и младшая потаскухой вырастет?» Аналогичную надежду холил и Рудольф, мечтая вновь поесть в данной точке пространства и заодно воспользоваться телесным богатством и душевной щедростью официантки. И лишь погружающийся в послеобеденную дремоту отставной полковник использовал оба полушария для мыслей отвлеченных: что ждет в Сарове и как действовать? До цели путешествия еще ехать и ехать – широка Россия, а дороги не очень. Но вот малюсенький динозавр внутри задремал, и голова с тяжелым мозгом-матрешкой сразу утратила вертикальное положение. Седая с пегим грива волос повисла занавесом, спереди и по бокам закрывая поле зрения. Поездка продолжилась, экскурсия закончилась. Стыд за слабое знакомство с Родиной исчез, для чего потребовались миска куриного супчика и тарелка плова.

Недовольством ли, сигаретным дымом ли, а атмосфера в кабинете насыщена чем-то неприятным. АХД раздраженно косилась на бронзового мужика, державшего под уздцы игривого коня. Скульптура занимала чуть не четверть письменного стола и раньше сильно нравилась. Теперь же дорогое подношение вызывало желание пнуть ногой. На самом деле пнуть хотелось «Бобра», когда-то и подарившего творение скульптора Лансере.

– И что? Уехал? Куда? Насовсем или на время?

– Расслабься, дорогая. Свалил москвич и ладно. Можно крутить наши дела без помех, – общаясь с высокопоставленной женщиной, бандос ухитрялся иногда обходиться без буквы «блюдечко». – В июне литовец нарисуется, нужно готовить предложение. Сколько и чего ему впарим?

– Давай паузу сделаем. Разберемся с гребаным проверяющим.

– Ой, какие мы пугливые! – авторитету надоели пустые терки, нетипичные для мира металлолома, в котором он считался королем и где вопросы решались по-простому. – Ну, вернется москвич, сунешь ему взятку, отвянет. Смотри, скоро баржа пойдет по Волге, у меня груза тысячу тонн не хватает. Найди металла хорошего, чтобы хрома, никеля или медяшки процент повыше. Цены в Европе нынче в поряде, затащим груз в Швецию или Германию, будем в шоколаде.

– Нет у меня ничего подходящего, – продолжала беспричинно кукситься Замдир. – Хочешь, коня своего забирай.

– На кого батон крошишь? Забыла, как я спас, когда братва твоему мужу лоб зеленкой намазала?

– Вспомнил! Муж уж семь лет, как бросил меня. Сколько ты с тех пор отсосал с НИИ? А теперь от тебя толку нет: попросила пропасти «ревизора», так и такой пустяк твоим баранам не по рогам!

– Верно! – неожиданно пошел на попятный «Бобер». – Вставил уже моим «орлам». Вишь, у москвича мобила хитрая, с шифрацией. Чего чекеры твои балакают про него?

– Говорят, пеленговать могут и определять номера, но не абонентов, которым звонит. А расшифровку надо в Москве заказывать, что стрёмновато для местных фээсбэшников. Но раз уехал, – Замдир пригладила прическу, успокаиваясь, – буду готовить лом – старый парогенератор сейчас демонтируют. Только литовца предупреди: если «ревизор» вернется, то стопорну отгрузку.

Хозяйка кабинета, не отворачиваясь от стола, открыла бар за спиной и выудила Hennessy XO. Тем же способом достала два хрустальных бокала – слишком вычурных для доброго коньяка. Налила и понюхала оба, один протянула гостю. Любитель водяры скривился, однако принял как знак примирения.

– Ты про дочку мою не забыл? А то она хоть и лечилась, но сам понимаешь… – поделилась сокровенной болью Замдир.

– Помню, помню. Каждому в городе наказал, что яйца на кардан намотаю, если ей наркоту продаст.

– Спасибо. На, лимончиком закуси, – вспомнила о гостеприимстве АХД.

– На хрен кислятину. Пусть лимон французы жрут, – ошибочно блеснул отсутствующей эрудицией авторитет, не ведавший, что закусь цитрусовыми – русское изобретение. – Ну, давай выпьем на ход ноги.

Собеседница грустно взглянула сначала вслед вышедшему партнеру (со швалью приходится общаться), потом на бутылку (практически пустая). Вылила остатки себе в рюмку и объемным глотком отправила в горло. Нюхать и греть напиток не стала: не перед кем выпендриваться.