Глава 5
Саров

Академик старенький, дряхлый, отчасти напыщенный. Встретишь на овощном рынке, примешь за пенсионера, на ощупь выбирающего мандарины подешевле и помягче. Младшие и старшие научные работники хихикали над классическими чудачествами: то очки ищет, а они на лбу, то чью-то фамилию напрочь забудет. Вот и сейчас мэтр российской физики мыкал и гыкал, позабыв, как именуется юное дарование. Наконец вспомнил об универсальном обращении к молодежи.

– Вы, юноша, про Эйнштейна слыхали? Небезызвестном умище XX века?

– Да, – односложно ответил ученый, предчувствуя театральный разнос в присутствии коллег.

– Что тот говорил? – Альберт предупреждал: только дураки ставят одни и те же эксперименты, ожидая различных результатов. Так кого же рожна вы, юноша, упорствуете со своим бионосителем?

– Естественный биологический материал для записи и хранения большого объема данных, – вежливо поправил розовощекий кандидат наук и добавил. – Последние опыты дали положительный результат. Целая серия, без исключений.

– Гм, – сбавил тон руководитель Федерального ядерного центра, – вероятно, условия экспериментов являлись некорректными.

– Мы подготовили демонстратор, – парень достал из кармана смартфон.

Качество оказалось отнюдь не HD, видео подрагивало – снимали тем же телефоном. Двухминутный репортаж об автоаварии.

– Жуткая фанаберия? У нас в Сарове? – устало спросил Академик, полвека знававший сей закрытый наукоград, в секретных документах прежде именовавшийся Горький-130, Арзамас-75, Москва-300, далее по списку выдумок сотрудников госбезопасности.

– Возле Свято-Успенской пустыни, – вставил завлаб, не рискнувший лично делать презентацию.

– На кой ляд подобные картинки? – опять повысил голос мэтр и осекся, узрев кабель, связывающий смартфон с чем-то вроде тряпичного лоскутка. – А, носитель таки зафурычил. Поздравляю! И какая емкость?

– Пока мегабайты. Надеемся отказаться от провода, перейти на Bluetooth.

– Не тушуйтесь, молодой человек. Удивлен, не впечатлен. Какое прикладное значение могут иметь исследования? Кому нужны ваши тряпицы?

– Пока неизвестно, но в потенции…

– Вам рановато размышлять о потенции, юноша. Эта тема стариков заботит. Ну, ладно-ладно, шучу. Работайте, тему оставляем в плане Центра на текущий и следующий годы. Молодцы. Коллектив отметим премией. Скромной.

– Ура! Спасибо! – в разнобой ответили участники проекта.

– И чтоб сегодня не напиваться вусмерть – знаю вашего брата, – Академик вдруг припомнил спиртовые возлияния по поводу создания в Сарове каждой новой Бомбы.

В коридоре помощница по связям с органами власти забежала слева – правым ухом босс слышал плохо, а слуховой аппарат носить отказывался – и горячо защебетала: «Премьер прилетает на совещание по развитию науки, надо ему „тряпочку“ показать. Он обожает смартфон-интернет-инновации». «Це дило, – процедил светило, чье донбасское происхождение порой просвечивало через карьеру в России, – скажи заведующему, чтоб всё было обсоси гвоздок».

В ресторане «Медиум», где отмечали успех, заведующий и обрадовал новостью участников застолья. Лишь один загрустил, но после нескольких рюмок, а настоящие физики пьют только водку, громко заржал.

– Не, что за хреномуть – «тряпочка»! – для баланса опершись на стол, обратился к коллегам. – Разве может так называться серьезный проект? Нет.

– Что предлагаешь? – откликнулись наиболее трезвые.

– Давайте, окрестим его «Медиум».

– Это же название ресторана, где гуляем, – возразила соседка.

– Видите, и для конспирации вполне прокатит, – заулыбался крестный отец. – Шпионы ни в жисть не угадают.

Марина Талая не плакала, слезы кончились давно. Смерть мужа не стала неожиданностью, хотя женщина надеялась на лучшее. «Сволочи, замучили Славу, – твердила дочь, который день мерившая шагами крохотную квартирку. – Фашисты проклятые». Разъяснять ей жестокие законы революций и контрреволюций бесполезно, хотя отец, наверное, сумел бы. Подросток до сих пор называла его «Слава», как в младенчестве, когда научилась выговаривать первые слова. Вчера девушка хотела пойти к посольству Украины и убить посла или кого-нибудь из дипломатов. Мать насилу убедила, что это не поможет. Да и кто или что могло бы помочь? А ведь Вячеслав еще в самом начале заварухи считал, что только решительные действия защитят Крым от оккупации войсками хунты. Не смог уговорить трусов из парламента и правительства полуострова, не смог добиться поддержки от властей России. Даже в Москву специально приезжал, обивал пороги. Тогда и перевез сюда семью, словно предчувствовал печальный конец.

И всё же сквозь грусть пробивалась гордость за мужа, не отказавшегося от борьбы, поднявшего пусть горстку крымчан на вооруженное сопротивление. И в тюрьме, под пытками, никого не выдал. За то и убили его палачи или просто так замучили. «Надо доче как-то втолковать, чтобы батей гордилась, не опускала голову». Прошла в ванную крохотной квартирки, благо знакомые приютили, долго причесывалась, переоделась в свежую блузку. Скоро приедут телевизионщики, надо выглядеть достойной погибшего мужа, надо донести до россиян правду о происходящем на Украине.

Франко-итальянский ATR-72 жужжал пропеллерами два часа, утомив Алехина неторопливостью. Он собирался вылететь утренним рейсом на более шустром «боинге», но последовал звонок из секретариата Фронта. Пришлось ждать посыльного, который привез «корочки» советника Штаба ОФ. Пустая формальность обрадовала, поскольку ветеран надеялся, что более официальное прикрытие не потребуется. Хотелось быстро разрулить ситуацию, хотя интуиция возражала против излишнего оптимизма – каждый раз запуская червячка в придумываемые объяснения интереса ЦРУ к земляку Ленина.

В Ульяновске доводилось бывать в 90-е: единожды за день Як-40 летал в Москву и обратно, а в пустом аэропорту торговали мебелью и коврами. Теперь рейсов семь, четыре марки самолетов. Выйдя на привокзальную площадь, оказался в окружении «бомбил». Особенно витийствовал кавказец с самодельным бэджиком «Диспетчер». Проигнорировав адептов навязчивого сервиса, выбрал спокойного парня, стоявшего в сторонке возле ослепительно желтого «патриота».

– Вам куда? – совсем не удивился тот.

– Как кличут?

– Рудольф, – слегка смутился уроженец чувашской деревни, чьи родители выбрали для сына сколь красивое, столь и чуждое имя.

– Покажи права, – Алехин сфотографировал документ мобильником и отправил Оперу с пометкой «Проверить». – Меня называй попросту: Босс.

– Так куда ехать-то?

– Покатай по центру, расскажи о себе и выбери тихую, дорогую гостиницу.

Город переменился к лучшему: стал чище, появились новые здания, не пугающие архитектурой. Люди одеты неплохо, женщины, особенно молодые волжанки, ласкали наметанный глаз шпиона. Бабником не был – не та работа, а погладить взглядом привлекательные выпуклости и округлости приятно. Шофер заметил эту подробность и, только в самом конце, что его положительно характеризовало, рискнул.

– Есть пара заведений, где встречаются симпатичные девушки, – увидев прищур пассажира, попытался спасти ситуацию. – Не в том плане, что вы подумали…

– Планы составляю я. Назавтра ты в них вписываешься. В 08.00 жди у входа, – Матвей вручил стодолларовую купюру – пикап и пилот ему приглянулись. – Работа минимум на день.

Портье привычно оценил гостя: неброская и дорогая одежда в стиле smart casual, дорожная сумка из буйволиной кожи.

– Вам люкс, господин Алехин? Вы заказывали?

– Да. Нет.

– Надолго к нам?

– Два-три дня, а там как пойдет.

– Оплата наличными или картой?

Матвей достал бумажник – пользуясь старой фамилией, следовало расплачиваться кэшем.

Мотель разонравился Дрику быстро: номер – комната с выходом на парковку, общий бассейн – то пустой, то заполненный детьми, жрачка – стекляшка через дорогу. Раздражала постоянная смена гостей. Мелькают перед глазами и не запоминаются. Вчера бабища появилась, с жопой в три охвата. Провинциалка, жрет фастфуд с утра до вечера, а то и в ночи. Для общительного русского отсутствие возможности с кем-то поговорить – кроме здешнего «Hi» и «Just fine» – мучительно. К тому же проверка тянется бесконечно: фэбээровцы нынче опять приедут – каждый раз у них появляются дополнительные вопросы. «Затрахали! Не на пост же президента США баллотируюсь». Попасть в Ливермор стремился тем сильнее, чем дольше длилось томительное одиночество бессмысленных каникул. Хорошо еще есть beach life и серфинг. Хотя первой насладиться в полной мере мешало слабое знание языка, посему удалось одну-единственную bitch затащить в койку. Но и сучка ни стонов эротичных, ни симуляции оргазма достоверной не смогла предложить. Остальные, требовательные такие, желали small talk и прочих атрибутов кадрежа на американский манер.

Раздражение копилось с завтрака и исчезло, когда Николай добрался до пляжа. Новенькая доска подмышкой, бриз ворошит темные кудри, волны катят и катят. Волшебное утро. И магия материализовалась, когда, укатавшись, вылез из воды и отряхивал волосы, по-собачьи мотая головой. Вдали появилась мечта, одинокая, без мужа.

– Чудная погода! – пророкотал коронным басом.

– Действительно, – согласилась девушка, рефлекторно положив руки на чашу живота.

– Я – Николай Дрик, если помните.

– Ксения.

– Вот, отплавал обычные два часа, а тут вы идите.

– Вы – крутой спортсмен, – вежливо прокомментировала девушка.

– С детства. У нас в Ульяновске переплывал Волгу. Не верите? – парень снял с руки стальной «ролекс» и протянул девушке.

– «Коле от отца за первое место по плаванию», – механически прочла та. – Надо же.

– Кстати, рад вас видеть, а то кругом тупые америкосы. Прогуляемся?

– Нет-нет. Мне пора домой, – заторопилась Алехина.

– Позвольте провожу, – не ослаблял натиск незваный ухажер, визуально лапая стройные ноги с просветом чуть ниже лобка, налитую грудь и возбуждающе забавную походку женщины со смещающимся вперед центром тяжести.

Ксюша не нашлась, что возразить, и уже через сотню-другую шагов решительно свернула к деревянной лестнице, круто поднимающейся к домам на склоне. Табличка у первых ступенек предупреждала Private property. Only for tenants^[14].

– Мне сюда. До свидания.

– А можно селфи с вами сделаю? – Дрик вытащил с кармана гидрокостюма новый гаджет – герметичный мобильник. – Произносим: cheese. Отличная фотка. Вам на какой номер прислать?

– Я замужем, извините. Хорошего дня.

– До скорого. Еще увидимся. Физиком в Ливерморской лаборатории буду работать. Тут близко.

Уже в мотеле, зайдя в душевую кабину, Николай долго и с сопением мастурбировал, поглядывая на дисплей, омываемый струйками воды. После эякуляции не мог отдышаться, пока последние капли спермы не исчезли в стоке. Вышел к бассейну и, лежа в шезлонге, смаковал подробности «свидания» – date, по-здешнему – первого и, как надеялся, не последнего. «Подарок что ли ей сделать? Русские девки падки на материальные знаки внимания».

Американские соседи в пригороде – это не городские эгоисты. Широко улыбаются, набиваются в друзья. Абрахамсены, что через заборчик, – ребята симпатичные, сразу с пирогом приперлись: «Добро пожаловать!» Приветливые и стараются помочь: Ксюша в первую, неудачную, беременность не раз пользовалась услугами Нэнси. Ну, там в супермаркет и вообще – здешних водительских прав еще не завела. А без тачки тут никуда – общественный транспорт отсутствует. И теперь стройная американка вышла на террасу, чтобы помахать рукой. Шортики в облипку, маечка открывает пупок и татуированные крылышки над упругими ягодицами.

– Coffee, dear? – и тут же расширила ассортимент гостеприимства. – Ice tea?

– Awesome^[15]!

Дальше по схеме: семья, шоппинг, скидки, погода. Лишь в конце соседка вырулила на действительно интересующий её вопрос.

– Что за крепкая задница проводил тебя до лестницы? В черном гидрокостюме? Под шесть футов ростом?

– Так, на пляже пристал.

– А селфи?

– Чтобы отстал. Липкий тип.

– Xenia, будь осторожнее – на берегу ошиваются психи, маньяки, грабители. По ТВ показывают жуткие истории. Мой Мартин, ты же знаешь, адвокаты в курсе, меня каждый день инструктирует. Тут Калифорния, детка.

– Да, ладно, просто парню, видно, перепихнуться не с кем. К тому же он из России.

– Русская мафия, – впечатленная голливудскими штампами Нэнси забыла, с кем чешет языком, – самая жестокая и склонная к насилию: сперва стреляет, потом говорит. Я бы на твоем месте рассказала Stephan.

Ксюша ничего не поведала мужу, зная его ревнивый характер. «Не дай бог, свернет Коляну башку», – не без удовольствия размышляла, вспомнив, как давно в Москве Степа ударом ноги отправил в полет наглеца, приставшего к ней.

Rugball урчал и терся боком о ногу.

– Хорошее настроение? – Макалистер опустил руку погладить спину и хвост, торчавший трубой. – Спарился с соседской кошкой или сожрал пойманную птицу?

Кот продолжал мурлыкать, субвокализируя победную песню. Перед рассветом вышел прогуляться вдоль дороги и загрыз самца, случайно забредшего в его владения. Жаль человеческим языком не владел, а то бы поведал хозяину про битву: сладка кровь врага, тонка его шкура, коротки когти и весил тот в два раза меньше.

Джек мечтал об ином. Представлялось, как русские спецслужбы разыграют сданные им карты и изведут его недруга из Управлении планирования разведопераций ЦРУ. Как тот попытается – понятно, безуспешно – оправдаться, как окажется замазан и покровитель жертвы – директор национальной разведки. «Они испортили мне карьеру, так пусть теперь попробуют отмыться». Подскочило артериальное давление, потребовалось успокоиться. «Это теперь забота товарища Грига, – решительно вернул мысли на приятную стезю, – а мне следует закончить проект прокладки колеи вокруг сада». Настоящие железные дороги в США когда-то строили дешевые работяги из Китая: два мертвых китайца на каждую милю. В Коста-Рике придется пригласить местных строителей, те намного дороже обойдутся. «Как бы их Rugball не задрал со скуки». «Тряпичный мячик», словно подслушав, запасливо вострил когти об эбеновое дерево – самое твердое в здешних краях.

«Форд эксплорер» резво бежал по шоссе 405. К западу от него, вдоль побережья обосновались ведущие компании и сотни более мелких фирм, связанных с интернетом. Оба агента ФБР ежедневно сталкивались с их персоналом, поскольку обеспечивали нацбезопасность в Силикон Бич – сердце цифровой Америки. Нравы и замашки компьютерщиков им известны от и до. Не являлась для них энигмой и «загадочная русская душа», ибо россиян, в первую очередь программистов, здесь осело порядочно.

– Какой-то Дрик мутный, – в очередной раз пожаловался младший, крутивший баранку. – Вроде вежливый, толковый, а по-нашему балакать отчего-то не научился.

– Или скрывает знание языка, – отреагировал старший. – Хорошо, еще переводчица подтянется, а то бы мычали и мяукали с «иваном».

– Склонность к сексуальным извращениям напрягает. По регламенту его в штат Ливермора брать не полагается, тем более в особую экспериментальную зону. Хватит и скандала с тем австрийцем, что обожал подсаживать в автобус толстушек? Просто за попы щупал, а получил «двушку» условно.

– Не, Дрик же не полный идиот. К тому же среди физиков вообще нет нормальных людей. Помнишь бородатого чудика с IQ 160?

– Из Пасадены?

– Да, которого загрызла его питбулиха, когда он её попытался изнасиловать. Приватное видео зоофила всем отделом смотрели.

– Экстрим и изврат нежелательны, конечно. Может, отсеем «ивана» на всякий случай? Если строго руководствоваться инструкцией…

– Начальник открытым текстом сказал, что чувак нужен Лаборатории, хотя бы на время. Логичнее его попозже слить. Опять же, слив надо обосновать, а чем? Его еще психиатр и сексопатолог не осматривали. Лучше пока потянуть, заново опросить раза два, дождаться, что врачи скажут. Да и процесс выдачи ему green card займет месяцы, успеем его нутро выяснить.

– Полностью поддерживаю, – младший завернул на парковку мотеля, целясь на место рядом со знакомой красной «маздой». – Смотри-ка, переводяра уже здесь.

– Отлично, пойдем «ивана» тянуть за яйца, – старший поправил галстук, прилагаемый к служебному костюму. – Наверное, у бассейна пялится на баб.

Коля глядел на старую еврейку, говорившую с акцентом и без идиом русского новояза. «Бабища противная, – невольно персонифицировал свое раздражение настойчивостью агентов, – на халяву хочет выведать всё о „шарашке“, а меня выбросить в помойку. Ни хрена у ФБР не выйдет. Возьмут на многолетний контракт в Ливермор, тогда поделюсь секретами».

– Никаких записей с собой не привез, повторяю в который раз, – внешне вежливо, но настойчиво гнул прежнюю линию. – Я же в Копенгаген приехал как турист, просто осмотреться насчет Копенгагенского университета. А там случилась неприятность, ну, вы знаете, о чем идет речь.

– В Ульяновске у вас сохранились записи? Возможно, вам стоит съездить и забрать сюда?

– В доме отца есть сейф, в котором хранится моя тетрадь. Туда мне опасно: мой руководитель меня разыскивал, наверняка, уже и в ФСБ сообщил о моем исчезновении. Вы не волнуйтесь, – Николай постучал по голове, – нужные вещи здесь, на память не жалуюсь.

– А вы могли бы изложить письменно… – завел знакомую песню младший агент.

– Мог бы, но не стану, – отрезал русский, столь нагло глядя прямо в глаза фэбээровцу, что перевод стал излишен. «Хитрожопый», – старший глазами послал ментальный сигнал младшему. Беседа пошла по кругу: адрес в Ульяновске, ФИО и должность отца, характеристики коллег по НИИ.