Фолкленды-Мальвины

Неоднородность течения времени – замысловатость психики.

Но растягивая его в нудном ожидании или мельтеша секундами катастрофического запаздывания, мы ничего не меняем в законах мира. И наши сутки, согласно круглой шкале хронометра, неизменно идут к закату дня.

^[25]

Ещё 1 мая с северо-восточного и восточного направлений оперативные соединения ВМС Великобритании вышли на исходные позиции, оставив за 200-мильной зоной корабли сопровождения.

За день произошли разрозненные, разбросанные по времени стычки. Самолёты с «Гермеса» и «Инвинзибл» бомбили аргентинские позиции на захваченных островах, затем берег обстреливали артиллерией эсминцы и фрегаты. В свою очередь аргентинские ВВС наносили удары по кораблям противника. В небе сходились «Миражи», «Даггеры» и «Харриеры». Англичане активно использовали вертолёты.

Жаждали встречного боя противоборствующие корабли. Безуспешно отметилась подлодка «Сан-Луис» в поединке с кораблями радиолокационного дозора авианосца «Гермес». Хотя и англичане были не на высоте.

Если учитывать, что британцы задействовали все (аж целых 20 самолётов с авианосцев), а с аргентинской стороны учувствовало в налётах более чем в два раза больше, то можно сказать, что день был насыщен на события, а противники обменялись довольно чувствительными ударами. Аргентина лишилась патрульного катера и пяти самолётов. Англичане отделались лёгким испугом (кроме тех, конечно, кто погиб). При этом аргентинские людские потери были на порядок значительней.

К ночи, выполняя приказ командующего ВМС Британии Вудворда, основное соединение английских кораблей отошло на восток, сводя активность лишь к беспокоящим акциям. С северного направления осталась топтаться на месте противостоящая им тактическая группа во главе с авианосцем «Бентисинко де Майо». Кстати, так и не обнаруженная бриттами.

Узнав, что англичане отбежали за 200-мильную зону и стали недосягаемы для его ударной авиации, командующий аргентинскими силами вице-адмирал Леопольдо Галтьери Хуан Хосе Ломбардо (язык сломать) в свою очередь приказал отвести соединения флота на исходные позиции.

На южном, отвлекающем (по замыслам аргентинского командования) направлении маневрировал крейсер «Генерал Бельграно» с эскортом.

Ещё утром 1 мая «Конкерор», всплыв на перископ (командир ПЛ капитан 2-го ранга Рэдфорд-Браун определился: крейсер и два эсминца охранения), уже не прерывала контакт, сев противнику на хвост, периодически корректируя свою позицию, поддерживая постоянный контакт через спутник с командованием.

В 12 часов 30 минут командир крейсера «Генерал Бельграно» капитан 1-го ранга Э. Бонсо получил приказ следовать на исходный рубеж.

В точке координат 55°15′ ю. ш. и 55°15′ з. д. соединение повернуло на запад, следуя курсом 290°.

Корабли охранения (эсминцы УРО «Хиполито Боучар» и «Пьедро Буена») продолжали маневрировать на северном (угрожаемом) направлении по правому траверзу крейсера, хотя до группировки Вудворда было 240 миль и соединение фактически вышло из зоны действия палубных «Си Харриеров».

Скорость аргентинцев позволяла «Конкерор» крутиться вокруг, тем не менее продолжая оставаться на южной позиции – правый борт «Бельграно» прикрывала банка Бердвуда^[26], куда подлодке соваться не следовало, и, как ни крути, маячил эскорт, выполняя вялый противолодочный манёвр, больше следя за воздушной угрозой и борясь со штормом.

К тому времени температура опустилась до –10°, усилились порывы ветра, а десятиметровые волны заливали бедные эсминцы с «головой».

Наконец из Лондона пришёл приказ: «Топить!»

В 15 часов 20 минут на ходовой мостик крейсера «Бельграно» поступил доклад с радиорубки. Вахтенный офицер отнёсся к перехваченной радиограмме несколько скептически, однако был обязан проинформировать командира.

– Открытым текстом. Русские. Шпионская информация.

– В районе крутятся русские сейнеры, среди них наверняка есть разведывательные суда, – кивнул Бонсо, – что хотят?

– Заявляют, что перехватили радиообмен британской подводной лодки со спутником. Дают предположительный пеленг.

Капитан Бонсо взглянул на тактическую карту, прикидывая их координаты и данные радиограммы:

– Зачем бы это русским было надо? Может, это британская дезинформация? Удалось определить, с какого пеленга велась передача?

– Сигнал слабый, но примерно отсюда, – вахтенный офицер указал направление на карте.

– Что на локаторах?

– Ничего. Но погодные условия не самые благоприятные.

Капитан Бонсо ещё раз внимательно посмотрел на карту, для наглядности расставив макеты, условно обозначающие его корабли.

«Если сигнал слабый, – рассуждал Бонсо, – то судно, отправившее его, действительно может находиться вне зоны нашего радара. Это могут быть и русские, а вероятно, и хитрые бритты, отвлекающие его от основной угрозы атаки».

– На локаторе засветка! – буквально выпалил вахтенный. – Малоразмерная! По пеленгу радио. Дистанция двадцать миль.

«Либо малый катер, – тут же предположил капитан Бонсолибо, – либо вертолёт…»

– Либо рубка подлодки! – уже вслух предположил он.

И тут, подтверждая одну из его версий, вахтенный выдал новую информацию:

– Русские заявляют, что их вертолёт ведёт гидроакустическое слежение. Они засекли британскую субмарину!

Капитан Бонсо знал о присутствии подлодок противника в зоне боевых действий, но закономерно оглядывался на северо-восточное направление, где находилась основная британская группировка.

«Святая Мария, – до него вдруг дошло, – мы же идём практически по самой южной кромке банки Бердвуда – подлодка ни в коем разе там не станет маневрировать!»

– Мне нужен доклад акустиков! Внимание по левому борту! Прикажи «Хиполито Боучар» срочно перейти на левый траверс!

Его приказ совпал с новым сообщением русских:

– Лодка на позиции атаки!

Эсминец «Хиполито Боучар» ускорился, намереваясь обойти крейсер, с выходом на левый крамбол.

В этот момент майор Харебов, получая данные с опущенной в воду ГАС, глядя на хронологически точную распечатку событий, удивляясь своему волнению, гаркнул слегка тормозившему Забиркину:

– Быстро! Подлодка пустила торпеды!

Матрос забубнил на испанском, прижимая ладонью микрофон гарнитуры.

Торпедный залп услышали и акустики «Бельграно».

– Лево руля! – Бонсо схватился за подволок ходовой рубки, зная, что сейчас крейсер будет крениться при резком повороте.

Командир «Конкерор» производил атаку в тепличных условиях (до мишени всего 1200 метров, скорость и курс постоянные), при этом он ещё учитывал броневой пояс крейсера и выбрал обычные неуправляемые, но с бо́льшей боевой начинкой торпеды Мк.8, стреляя классическим ещё со Второй мировой войны веером.

Высокие волны захлёстывали перископ, и командир подлодки наблюдал за атакой в варианте качелей – в перекрестье вытянутый профиль крейсера – волна – и снова силуэт противника.

Неожиданно «Бельграно» совершил поворот. Раздался взрыв, взметнув над водой пенный столб, но в перископ было видно, что крейсер цел – более того, полным ходом направлялся в сторону подлодки.

– Погружение! – проорал команду Рэдфорд-Браун.

Возликовавший было при попадании своей торпеды экипаж субмарины притих, услышав ощутимые шлепки разрывов на поверхности – аргентинцы немедленно занялись поиском противника и уже стали глушить рыбу.

«Конкерор» нырнула на развороте, уходя на юг, накручивая полную скорость, отрываясь от преследования. Затем резко повернула на восток, скользя на 80 метрах под водой по инерции, и лишь потом ползла едва на двух узлах в юго-западном направлении, с уверенностью экипажа, что они разорвали гидроконтакт с навязчивым сонаром противника.

– Мы её потеряли, – докладывал всё тот же вахтенный капитану Бонсо.

– Прикажите «Пьедро Буена» вернуться к спасательным работам.

Видимо, «Конкерор» должна была сегодня отметиться победой. Автомат торпедной стрельбы пускал торпеды с упреждением – резко сманеврировавший «Бельграно» избежал попаданий, а вот обходящий его с крамбола «Хиполито» с ходу налетел на одну из Мк.8. Удар пришёлся в полубак, 750 фунтов взрывчатки торпеды просто сожрали 3000-тонный эсминец, полностью скрыв его в огненно-пенном взрыве, переломив надвое, мгновенно затягивая в пучину.

* * *

«Камов» продолжать висеть на месте, привязанный гидроакустической антенной к океану.

– Они её прое… потеряли. Крейсер на циркуляции, эсминец уходит, – удерживал тангенту на передачу Харебов.

– Если их навести? – Скопин ещё питал надежду, что аргентинцы загонят «Конкерор» на дно.

– Думаю, она на «полном» оторвётся от них.

– Возвращайтесь!

– А может?!! Она идёт прямо на нас!!!!

На том конце повисло молчание, лишь треск помех в наушниках.

«Ну, давай, давай, тёзка, – мысленно взывал Харебов, почти моля, – я бы её сейчас на раз, но не могу я без приказа!»

– На винты, – прохрипело в эфире.

– Конечно, – просиял майор. Старушка АТ-1М и без того была настроена на акустический поиск.

– Давай, – решился Скопин.

* * *

– Всего шесть человек! – Офицер медленно опускал трубку. Его бледное лицо наливалось краской. – Выживших всего шесть человек!

Капитану Бонсо показалось, что, произнося последние слова, его старший помощник не разжимал зубов.

Сам не менее огорошенный катастрофическими потерями, капитан чувствовал, что его нарастающий гнев отхлынул на фоне чужой, ещё бо́льшей тихой ненависти.

Над ним висели ещё дальнейшие отчёты и спрос командования за потерянный эсминец и, несмотря на самоуверенность, сомнение – стоило ли бросать «Пьедро» на поиск подлодки, жертвуя спасением экипажа торпедированного «Хиполито Боучар». И ещё он вдруг осознал, что если бы не предупреждение русских и его приказ на резкий манёвр, торпеда или торпеды (акустики заявляли как минимум о двух) поразили бы «Бельграно», и неизвестно – удержался бы тот на плаву.

– Вот он! – голос вахтенного вырвал его из тяжёлых раздумий. – Русский вертолёт!

Сто́ило бы подняться на мостик, чтобы в мощный визир получше рассмотреть чужую машину, но и цейсовский бинокль давал хорошее увеличение.

«Точно русский! Соосный коротыш, – согласился Эктор Бонсо, – таких кроме русских, по-моему, никто не делает».

Геликоптер как влитой висел над колышущейся серой массой океана, несмотря на порывы ветра и норовящие слизнуть его вниз особо вздымаемые девятые валы́.

«Они продолжают вести гидроакустическую разведку», – констатировал Бонсо, естественно, не разглядев с такого расстояния спущенную вниз кабель-антенну.

Вдруг он увидел, как от вертолёта отделился продолговатый предмет, нырнув в воду.

Капитан аж подался вперёд – увеличения сразу стало не хватать, захотелось перемотать видимое обратно, чтобы понять, что же там произошло?

И с паузой в три-четыре минуты он уже наблюдал вспухающий бугор подводного взрыва, казалось, буквально в трёх сотнях метров от вертолёта.

Машина русских дёрнулась, сместившись, блеснула остеклением, а потом скоро стала удаляться, превращаясь в темнеющую точку, пока и вовсе не скрылась.

Сконцентрировавшись на глазах, капитан Эктор Бонсо тем не менее не пропускал мимо ушей доклады с акустического поста, поэтому не удивился, когда на месте подводного взрыва появилась горбатая чёрная тень подводной лодки. Британец!

– Главным калибром! Огонь!

Два выстрела легли разбросанным недолётом. Следующий залп дал кучное накрытие, скрыв пенным частоколом торчащую рубку, когда на ПЛ неожиданно произошла детонация в районе кормы, ударив вспышкой и, как водится при подводном взрыве, выбросом воды. Едва пена опала, наблюдатели успели рассмотреть лишь живо погружающийся задранный вверх нос субмарины.

Всё произошло так быстро, что в рубке даже не успели выразить восторга по поводу уничтоженного противника. Лишь умудрившийся сохранить невозмутимость вахтенный деревянным голосом зачитал новую радиограмму:

– Русские поздравили с победой.

– Запишите в вахтенный журнал, – ровным голосом сказал командир крейсера, – в 14:50 соединение атаковано субмариной противника за двухсотмильной зоной боевых действий. В результате атаки торпедирован эсминец «Хиполито Боучар». Ответным артиллерийским огнём крейсера подводная лодка потоплена. Отправьте аналогичную шифрограмму в штаб.

– Русские называли её «Конкерор», – позволил себе вставку вахтенный.

– Исключительная осведомлённость! – В голосе капитана Бонсо скользнула издевка. – Добавьте в журнал: во время боестолкновения установлен контакт с неизвестным советским военным кораблём. Отправьте аналогичную шифрограмму в штаб.

«Ведь то, что уронил тот вертолёт, не иначе торпеда, – здраво рассудил Эктор Бонсо, – а стало быть, машина с военного корабля. Хотелось бы мне взглянуть на этот русский корабль. И уж как минимум поблагодарить его капитана».

– И ещё! – Командир оглядел офицеров. – Я бы хотел, чтобы экипаж меньше трепался о нашем контакте с русскими.

«Бельграно» не торопясь подошёл к месту гибели субмарины.

Командир крейсера капитан 1-го ранга Эктор Бонсо почти равнодушно взирал с крыла мостика, как матросы баграми пытались что-либо выудить из плавучих останков британской подлодки. На борт подняли десяток трупов и лишь троих выживших.

«Могли ли мы захватить английскую подлодку, а экипаж пленить? Вряд ли – англичане упрямы. Как минимум пришлось бы отбиваться от наседающих самолётов противника, а, в конце концов, наглые британцы подняли бы вой, что мы непозволительно действуем за пределами 200-мильной зоны. Тем более на субмарине явно что-то с запозданием детонировало после попадания русской торпеды».

* * *

Командующий морскими операциями вице-адмирал Ломбардо получил шифровку от командира «Бельграно», только телеграмма имела некоторое дополнение к тексту, предложенному капитаном Бонсо.

Ничего не было странного в том, что аргентинское командование, а тем более политическая хунта, имели на флоте и в армии своих агентов военной полиции и осведомителей. Унтер-офицер, который внёс в шифрограмму своё донесение, не прослушивал радиообмен с русскими, не находился на мостике с биноклем, чтобы увидеть торпедную атаку вертолёта. Однако, несмотря на попытки офицеров пресечь лишние разговоры, замечания вахты наблюдателей на мостике, комментарии акустиков говорили о более чем непрямом отношении русских к потоплению британской ПЛ.