Глава 7. Убивал фашистов

«Убивал фашистов…» Да, это было почти правдой. Хотя почему почти? Ведь когда Ромка выстрелил по взрывателю, по мосту уже двигались фашистские танки. Ещё и эсэсовцы, сидевшие на броне тех танков. Ромка и сам не мог ответить себе на вопрос, это ли он имел в виду, когда сказал, что убивал фашистов. Так или иначе, но это он, Ромка, взорвал заложенный партизанами заряд. Но в тот момент Ромка и сам прощался с жизнью. А на самом деле не так-то просто убить даже врага, фашиста.

Воспоминания. Проклятая память. Она никак не хочет выкинуть из головы те события. Вот и теперь, когда Ромка остался один в запертой спальне, те события как наяву вставали перед мысленным взором.

Амбар за посёлком Осинки. Охранники, стерегущие взятых в плен партизан. Казалось бы, что Ромке стоило бросить гранату в тех эсэсовцев? Что уж было проще? Ведь Ромка забрался тогда на крышу амбара, а охранники находились внизу, прямо под ним. Он их видел, а они его нет. Бросаешь сверху гранату, и всё – охранники убиты. Ромке останется только открыть дверь амбара, которая заперта всего лишь на щеколду, накинутую на петлю. Вынимаешь из петли деревянный клин, откидываешь щеколду – и партизаны на свободе. Но нет, кинуть в фашистов гранату Ромка не смог. Почему? А потому, что он видел их лица – обычные человеческие лица.

Итак, июль сорок третьего года. Ночь. Охраняющие амбар эсэсовцы сидят прямо около двери амбара вокруг костра, греются, о чём-то болтают. Весёлые. Даже, казалось, добродушные.

Ромка несколько раз порывался выдернуть чеку и бросить гранату вниз, но так и не смог этого сделать. Но что-то делать надо было. Ведь утром фашисты казнят захваченных в плен партизан. Да, только утром. Время до рассвета ещё было, но не так много, чтобы медлить.

Идея пришла внезапно. И как раньше Ромка до этого не догадался? Да, это рискованно, зато убивать никого не придётся. В перелеске за амбаром есть большая и очень глубокая, не меньше трёх метров, яма, выбраться из которой ой как непросто. Надо каким-то образом заманить туда фашистов. Пока они будут пытаться выбраться оттуда, Ромка успеет открыть амбар.

Ромка тихо спустился с крыши по пристроенной к задней стене амбара лестнице и пошёл к перелеску. Вот и яма. Издали в темноте почти незаметная. Теперь надо собрать побольше веток, и замаскировать ими яму так, чтобы её совсем не было видно. Останется только заманить туда охранников.

Ромка старался всё делать тихо, но тихо не получалось. Видимо, фашисты услышали шум со стороны перелеска. Это стало ясно по тому, как они замолчали. Насторожились. Ромка увидел, как они вышли из-за амбара. Держа наготове автоматы, они двинулись к перелеску. Остановились.

Ромка затаился, спрятавшись в овражке под корнями упавшего дерева позади ямы. Фашисты некоторое время стояли неподвижно, потом один из них что-то сказал двум другим. Все трое рассмеялись и вернулись к костру.

Много же ушло времени, чтобы полностью закрыть яму ветками. Яму теперь совсем не было видно, несмотря на то, что начинало светать. Ну что ж, теперь надо устроить шум, и Ромка его устроил. Он нашёл кусок толстой ветки, и стал колотить ей по стволу дерева. Фашисты снова притихли, потом все трое снова вышли из-за амбара.

Теперь Ромка не прятался. Дразня фашистов, кричал им «хэндэ хок», «Гитлер капут» и ещё что-то. Фашисты сначала оторопели от такой наглости, а потом один из них заорал:

– Киндер! Уходить прочь! А то мы тебя немножко стрэльять!

Надо же. Фашисты, а стрелять сразу не стали. Просто хотели прогнать. Ромка продолжал кривляться и дразнить фашистов. Вот только тогда один из них поднял автомат. Ромка успел плюхнуться в овражек как раз в тот момент, когда фашист дал очередь из автомата. Стрелял явно не в Ромку, а выше, по листве деревьев. Высунувшись из овражка, Ромка крикнул:

– Попробуй, попади, фашистская морда!

Тут уж стрелять стали все трое. Ромка снова спрятаться в овражке, а фашисты бегом бросились к нему. По треску ломающихся веток, по крикам и ругани Ромка понял, что все трое попали в западню. Выглянув из овражка, Ромка убедился, что так оно и было. Фашисты что-то орали, стреляли из ямы по небесам, а Ромка побежал к амбару. Надо было торопиться, пока фашисты не выбрались из устроенной Ромкой ловушки.

***

Ну что ж, дело сделано. Партизаны на свободе. Ромка отдал гранату дяде Сёме.

– Как ты это сделал? – удивлённо спросил Семён Игнатьевич. Ромка рассказал.

– Не ожидал я, – признался командир. – И всё-таки ты сильно рисковал. Мог погибнуть.

– А что было делать? – сказал Ромка.

– Ну… ладно, не обижайся. Спасибо тебе, Роман.

А в посёлке Осинки уже поднялся переполох. Это, услышав стрельбу около амбара, всполошились фашисты. Надо было торопиться, пока они ещё далеко. Партизаны быстро добежали до моста, подгоняя связанных эсэсовцев. Вот уже и другой берег, лес. Ночью фашисты туда не сунутся. Хотя… после последней взбучки они уже и днём туда старались не соваться.

После того происшествия Семён Игнатьевич передал в Москву просьбу о предоставлении Ромки к очередной награде. Именно к очередной, хотя и две первых Ромка ещё не получил, даже не знал о них.

Вот такое было у Ромки приключение. Не первое, так как Ромка много раз ходил в город в разведку. А ещё был и связным между подпольем в городе и партизанами. Не раз он попадал в ситуации, когда ему приходилось проявлять немалую смелость и находчивость.

А потом был последний Ромкин поход в город, когда фашисты всё-таки схватили его. В тот раз он должен был доставить из штаба подпольщиков в городе какие-то сведения для партизан. Он, как всегда, переоделся в тряпье, чтобы выглядеть обычным беспризорником, и отправился в город. Вот только никто не учёл, что Ромку некоторые из фашистов уже знали в лицо. Знали и ненавидели его лютой злобой, потому что он здорово им насолил. Вот он и попался, не добравшись до штаба.

Пытать начали не сразу. Сначала пробовали выведать адрес штаба подпольщиков «по-хорошему». Какими только благами ни соблазняли – не получилось. Тогда стали грозить такими карами, от которых стыла кровь в жилах. Бесполезно. Вот тогда и дошло дело до пыток. Обещали на следующий день убить, но утром Ромке удалось от них сбежать.

Перед самым рассветом третьего дня Ромке удалось освободиться от верёвок, которыми он был связан по рукам и ногам. Фашисты не додумались, что торчащая из стены железяка – неплохой инструмент для перепиливания верёвок. Трудно было добраться до железяки верёвкой, связывающей руки. Получилось. Зато перепилить верёвку о ту железяку удалось минут за десять. Ну а когда руки оказались свободными, распутать остальные верёвки оказалось вовсе не трудно. Но как теперь выйти из запертой комнаты?

Ромка знал, что первым в камеру приходит высокий тощий эсэсовец. Приходит один, а ещё трое, появляются чуть позже. Вот он и приготовился встретить первого – тощего. Соорудив около двери «башню» из стола и табуретки, Ромка залез туда, прихватив с собой гирю от рычажных напольных весов. Гиря была тяжёлая, и Ромке удалось затащить её наверх с большим трудом.

Забравшись на это сооружение, Ромка стал ждать. Ждал долго, но, наконец, послышались шаги за дверью. Звук вставляемого в замок ключа. Дверь открылась, вошёл тощий. Войдя он остановился, в полном недоумении. Он смотрел туда, где до этого был привязан Ромка. Но Ромки там не было, как не было и стола.

Долго недоумевать Ромка ему не дал. На голову эсэсовца сначала обрушилась гиря. Когда тот уже лежал на полу, на него рухнул ещё и сам Ромка вместе с табуреткой. Этого оказалось более чем достаточным, чтобы надолго отключить тощего.

Ромка выскочил из камеры на улицу, и бросился к спасительному проулку, что ведёт с Малиновой в Осинки. Вот только знал он, что фашисты бросятся за ним в погоню с овчаркой. Собака по следу точно уж его настигнет.

Что делать? Но и тут Ромка быстро сообразил, как обмануть фашистов. Он пробежал мимо берёзы, растущей недалеко от полусгоревшего сарая в проулке, добежал до склона, а потом тем же путём вернулся к берёзе. Подпрыгнув, ухватился за толстую ветку, нависшую над тропинкой. Подтянулся на ветке и кое-как влез на неё. По ветке добрался до ствола дерева, а дальше уже по другой ветке добрался до крыши сарая и спрыгнул в чёрный от копоти прогал. Затаился на обугленной от огня балке под крышей и стал ждать.

Долго ждать не пришлось. Фашисты пробежали с овчаркой мимо берёзы и скрылись в высокой траве, растущей на лугу. Овчарка исправно вела преследователей по следу. Ну и пусть. Через километр след оборвётся. И точно. Вскоре преследователи вернулись. Вид у них был понурый. Они прошли мимо сарая, не догадываясь, что Ромка рядом, и скрылись из вида, но всё равно Ромка оставался в сарае до темноты.

Задание он всё-таки выполнил. Ночью прокрался к дому, в котором находился штаб подпольщиков, а точнее квартира одной из подпольщиц тёти Нины. Тётя Нина служила у немцев переводчицей. Но это для вида, а на самом деле выведывала там секретные данные, которые потом поступали к партизанам. Она знала, что Ромку схватили фашисты, но ещё не знала, что ему удалось сбежать. Увидев его, удивилась и обрадовалась. Отдав Ромке бумаги, которые он должен передать партизанам, велела ему быстрее уходить из города. Вот так и закончилось последнее Ромкино боевое задание.

Когда Ромке исполнилось девять лет, в отряде его приняли в пионеры. Да-да, не удивляетесь, был в семейном лагере при партизанском отряде самый настоящий пионерский отряд. Была там и школа. Ненастоящая, конечно, школа, зато учителя были настоящие.

Всё эти события пронеслись в памяти, когда Ромка лежал на кровати в запертой спальне. Видимо, уже во сне. Потом всплыли события последних дней, только всё там было нереально перемешано: Базар; пирожковая торговка; тётка, орущая «ворюга»; Милиционеры вместе с Вячеславом Дементьевичем на базаре; противно ухмыляющийся Марьин в эсэсовской форме в компании с другими эсэсовцами. В общем, снился какой-то абсурд, но… сон внезапно прервался.

Глава 8. Как Ромка «украл ключ»

Нет, это было не пробуждение, а будто переход в иную реальность. Мало того, эта «иная реальность» помещалась в уже знакомой спальне, хотя немыслимо превосходила размеры самой комнаты. Ромка увидел возникшую неизвестно откуда летучую повозку с двумя пассажирами. Мальчишка, сидящий вместе с девочкой на передней площадке, крикнул оттуда:

– Рома, не расстраивайся! Мы с тобой встретимся! Когда закончится война, я приду к вам и наведу порядок! А на воспитателей не злись! Они не виноваты! Они просто заблуждаются!

Повозка сделала два гигантских круга под крохотным по сравнению с ней потолком спальни и опустилась на пол. Было непонятно, как в спальне поместилась такая громадина. Даже этот олень с трудом бы там поместился, а тут такая махина.

Мальчик и девочка сошли с повозки. Сошёл с задней площадки и олень. Олень подошёл к Ромке и ласково ткнулся носом ему в грудь. Сразу стало хорошо и спокойно, прошла тревога. Мальчик и девочка тоже подошли к Ромке. Теперь он мог без труда рассмотреть их лица. Девочка была черноволосой и черноглазой… ну, её Ромка уже видел. Там, у моста. Мальчик, в отличие от неё, наоборот был светловолосый и с ясными голубыми глазами. На вид оба были примерно Ромкиного возраста.

– Это всё из-за милиционера, – сказала девочка.

– Ага, из-за него, – подтвердил мальчик, – но на него тоже не злись. У него случилось несчастье. То есть не у него самого, а с его другом беда. Его тяжело ранили беспризорники. Представь, из пистолета стреляли. Вот дядя Витя никак и не успокоится.

– Как это ранили?! – в ужасе спросил Ромка. – Они что, фашисты?!

– Нет, они не фашисты, им самим плохо.

– Тогда почему стреляли?

– От страха они стреляли, – сказала девочка. – Думали, что милиционеры хотят сделать им что-то плохое, вот и стреляли. У вас тут теперь столько горя. Не понимаю, зачем люди устраивают войны.

– Не люди, а политики, – возразил мальчик.

– А разве политики не люди? – спросила девочка.

– Люди и политики не одно и то же, – возразил мальчик. – Есть такие политики, которые не люди, а нелюди. Из-за таких нелюдей и происходят все беды на Земле, и войны тоже.

– А что делать, чтобы эти нелюди не устраивали войны? – спросил Ромка.

– Это совсем не просто, – ответил мальчик, – но главное, надо самим не быть нелюдями. Если мы будем вершить Добро, то это Добро будет вытеснять, убивать Зло. Ну а с нелюдями надо поступать жёстко. Только так можно сделать мир лучше. Кстати, война закончится в следующем году. Девятого мая. То есть восьмого, но объявят об этом девятого.

– Откуда знаешь? – спросил Ромка.

– Знаю. Потому что я из будущего. Я потом всё тебе расскажу.

Видение исчезло, и Ромка проснулся. Он представил себя на месте милиционера, и ему стало чуть не до слёз жалко и самого милиционера, и его друга. Утешеньем было только то, что рассказ о друге милиционера всего лишь приснился. И всё-таки обида на милиционера Виктора прошла, Ромка больше на него не злился.

Проснувшись, Ромка не сразу заметил, что дверь спальни открыта. Увидел это только тогда, когда за дверью послышались шаги и голоса. В спальню зашли Вячеслав Дементьевич, Марина Ивановна и… Марьин.

– Гусев, где ключ?! – прямо с порога спросил директор.

– Какой ключ? – не понял Ромка. Он был в полном недоумении.

– Который ты стащил у завхоза, и которым отпер дверь в спальню, – пояснил Вячеслав Дементьевич.

– Я?! Стащил?! Ничего я не стаскивал! И дверь я не отпирал! Я уснул, а когда вот только что проснулся, дверь была открыта.

– Не выдумывай, – сказала Марина Ивановна. – Серёжа всё видел.

– Что он видел-то?!

– Во-первых, не кричи. Серёжа видел, как ты подкрался к комнате завхоза и снял с гвоздя ключ.

– А как я отсюда вышел, чтобы туда подкрасться? Ведь дверь-то была заперта.

Марьин сначала растерялся, а потом противно усмехнулся и сказал:

– А ты, гусь, ещё утром его стащил. Когда мы были на зарядке.

«Так он ещё и дурак» – догадался Ромка. Говорит ему:

– А ты, значит, не был на зарядке и видел, как я стаскивал ключ? И если я стащил ключ утром, то чем потом запирали дверь?

Теперь Марьин совсем испугался, поняв, что сказал глупость.

– Да, действительно, – сказал Вячеслав Дементьевич. – Серёжа, ты ничего не напутал про ключ?

– Он не напутал, а наврал, – сказал Ромка. – А ещё он дурак, оказывается. Не подумал, как правильно врать.

– Гусев! – закричала Марина Ивановна. – Ты снова за своё?! Опять обзываешь?!

– Ничего и не обзываю. Дурак – это же не обзывательство. Это болезнь такая. Психическая.

– Так, хватит ёрничать, – сказал Вячеслав Дементьевич. – Не понимаю. Стащить действительно не мог… Но дверь-то отперта, и ключа нет на месте. Ничего не понимаю…

– Вон ключ, – сказала Марина Ивановна, – лежит около тумбочки.

Ключ и правда оказался там, куда показала воспитательница. Вячеслав Дементьевич подошёл, поднял его, и спрашивает у Марьина:

– Серёжа, ты точно видел, как кто-то украл ключ?

– Видел… только плохо рассмотрел, кто это был.

– Это утром было?

– Не помню… – стал выкручиваться Марьин. – Нет, это уже после того, как Гусева заперли.

– Гусев, кто отпирал дверь? – спросил директор у Ромки.

– Не знаю, я спал, – ответил Ромка. Потом, немного подумав, говорит:

– Наверно Марьин и ключ украл, и дверь открыл.

– Гусев! – закричал директор. – Прекрати выдумывать! Марьин не способен на подлость! Запомни это!

– Запомню, только фашисты на всё способны.

– Так! Хватит! Я хотел тебя выпустить, чтобы ты успел на обед, но теперь передумал! За обзывательство и клевету ты лишён сегодня и обеда, и полдника, и ужина! А если ещё что-нибудь вытворишь – отправишься в колонию!

– Во, точно, – сказал Марьин. – Там будешь хвастаться, как убивал фашистов.

– А я хвастался?! – закричал Ромка. – Думаешь, это так просто, убить?! Даже фашиста?!

Вновь пронеслись в памяти события у амбара, мост. Слёзы вырвались наружу. Ромка плюхнулся на кровать, и заревел, уткнувшись лицом в подушку. А Марьин, насмешливо:

– Смотрите, как разревелся этот, который гроза фашистов. Вот нюни распустил, герой.

Ромка, сквозь слёзы:

– Заткнись, гад! Что тебе от меня нужно?! Что я тебе сделал?!

– Мне ничего не нужно, – ответил Марьин. – Просто я не терплю болтунов и трусов, которые хвалятся, какие они герои. А ещё не терплю воров.

– Серёжа, хватит уже! – прикрикнул на Марьина Вячеслав Дементьевич. – Тоже знай меру! Иди на обед!

– Но кто же мог украсть ключ? – вполголоса проговорила Марина Ивановна.

– Может, Васькин или Птицын? – предположил директор.

– Нет, они не могли, – сказала Марина Ивановна. – Ясно, что Гусев этого сделать не мог, но и Птицын с Васькиным не могли. Они сегодня работали в подсобном хозяйстве. Пропалывали грядки и никуда не отлучались.

– Тогда ничего не понимаю, – сказал Вячеслав Дементьевич. Потом Ромке говорит:

– Гусев, ладно уж. Тоже давай иди в обеденный зал.

– Не пойду, – ответил Ромка. – Пусть моя порция достанется этому доблестному Марьину.

– Марина Ивановна, – сказал воспитательнице Вячеслав Дементьевич, – пожалуйста, оставьте нас одних. Надо нам поговорить. Да, вот ещё, что. Занесите ключ завхозу.