Глава 1
Январь 1942 г.

01.01.1942 г.

(Сильный мороз, ясная зимняя погода)

В новогоднюю ночь шесть ДБ-3Ф (2-го мтап) и все, находившиеся в строю самолеты МБР-2 севастопольской авиагруппы (24 единицы) бомбили войска противника. Днем противника атаковали 7 Ил-2 (из 18-го шап) и 5 Пе-2 (40-го бап). Результаты неизвестны. При этом пропал без вести Пе-2 капитана Переверзева из 40-го бап^[76].

В этот день была официально введена в строй 1-я башня 35-й батареи, находившаяся в ремонте с 27 ноября 1941 года. Ремонт башни был завершен 27.12.41 г., но акт был подписан 1.01.42 г. Вторая башня батареи еще 17 декабря была разрушена взрывом, из-за чего 35-я батарея при отражении второго штурма вынужденно бездействовала.

При пробном отстреле стволов вновь вводимой в строй башни выявился дефект: внутренняя труба ствола «выехала» на 12-мм, из-за чего, стрельбу этим стволом признали опасной. Башня могла вести огонь всего одним орудием.

К 5 утра в Севастополь прибыли крейсер «Молотов», лидер «Ташкент», транспорты «Абхазия» и «Белосток». На крейсере «Молотов» ранее планировали доставить 3-й дивизион гвардейских минометов, но в последний момент дивизион перегрузили на транспорт «Чапаев», а крейсер доставил московскую группу специалистов по инженерному оборудованию обороны.

Московская группа оперативных инженерных заграждений под руководством начальника штаба инженерных войск РККА, генерал-майора И.П. Галицкого доставила 20 тыс. противотанковых и 25 тыс. противопехотных мин, 200 т взрывчатки, 500 пакетов малозаметных препятствий (МЗП), шанцевый инструмент. В составе группы было 50 курсантов выпускного курса Московского военно-инженерного училища и 10 слушателей курсов усовершенствования командного состава инженерных войск. Штаб группы возглавил начальник кафедры военно-инженерного дела Военной академии им. М.В. Фрунзе полковник Е.В. Леошеня^[77].

Лидер «Ташкент» доставил боезапас, а транспорты «Абхазия» и «Белосток» – часть подразделений 386-й стрелковой дивизии и маршевые роты. П.А. Моргунов, описывая события 1.01.42 г. указывает: «Прибыл 772-й стрелковый полк 386-й дивизии, которая теперь была полностью переброшена в Севастополь»^[78].

Это ошибочная информация. В соотвествии с журналом боевых действий 386-ой дивизии, она перебрасывалась в Севастополь несколькими частями с декабря по март 1942 г. График прибытия был следующим:

31.12.41 г. прибыли два батальона 769-го полка;

01.01.42 г. прибыл 772-й сп;

04.01.42 г. прибыл 3-й батальон 775-го полка;

12.01.42 г. прибыл 1-й батальон 775-го полка;

15.01.42 г. прибыл 2-й батальон 775-го полка.

Только к концу января в Севастополь прибыли:

– 840-й батальон связи;

– 670-й саперный батальон;

– 474-й медсанбат.

Не прибыли 952-й артполк, 676-й зенитный дивизион (потоплен вместе с транспортом «Чапаев», доставлявшим его в Севастополь), разведрота, ветлазарет, ряд более мелких подразделений, конский состав дивизии, автотранспорт^[79]. В дивизии, по состоянию на 16.01.42 г. числится 10799 человек (819 человек начсостава, 691 человек младшего комсостава, 9289 человек рядового состава)^[80].

Ночью вице-адмирал Ф.С. Октябрьский получил директиву командующего Кавказским фронтом за № 02/ОП от 01.01.42. в которой от него требовалось перейти в наступление, с высадкой тактических десантов в Алуште (при невозможности – в Ялте) и в Евпатории. Планировалось наступление войск СОР на Симферополь, а затем и освобождение всего Крыма. Для содействия продвижению войск, в дальнейшем, планировалась высадка еще одного тактического десанта в районе деревни Сары Булат (совр. Портовое, за Бакальской косой).

Формально, командующий ЧФ и СОР командованию фронта на тот момент не подчинялся, т. к. Севастопольский оборонительный район в начале января еще замыкался напрямую на Ставку. Но, как командующий ЧФ и СОР он должен был реализовать собственный замысел, который он изложил Ставке перед началом Керченско-Феодосийской операции, еще в начале декабря 1941 года. Однако, вице-адмирал Ф.С. Октябрьский этот замысел не спешил реализовывать, находя для этого множество оправданий.

Кроме того, в связи с тем, что операция не готовилась и не планировалась, части СОР оказались неготовы к десантным операциям. Сама система деления на сектора обороны, возможно, была в чем-то неплоха, но не позволила оперативно собрать ударную группировку. У каждого из комендантов было свое видение обстановки, и расставаться с резервами никто из них не спешил.

Командующим Приморской армией генерал-майором И.Е. Петровым было принято решение сформировать «ударную группу полковника Ласкина» из состава 172-й сд, сменяемой частями 386-й сд и перебрасываемой в 4-й сектор обороны.

Из воспоминаний И.А. Ласкина: «…командарм Петров сразу же после нашего доклада об успешно проведенном войсками второго сектора наступлении на ялтинском направлении приказал мне и Солонцову немедленно явиться к нему на командный пункт. И вот мы у него. Иван Ефимович был суров и даже сердит. Он нас как будто не замечал. Делая какие-то пометки на картах штабных офицеров, он требовал, чтобы они немедленно выехали в части и добились выполнения его указаний. И говорил с ними необычно короткими фразами – в два-три слова. Подошла наша очередь. Петров сказал:

– Сейчас нельзя управлять своими полками из блиндажа. Надо все поле сектора видеть своими глазами, принимать немедленные решения по ходу боя и проводить их решительно и твердо. Если бы противнику удалось вчера и сегодня продвинуться еще хотя бы на пару километров, он мог бы оказаться у бухты Северной. И тогда нам отсюда его не выгнать, фронт обороны был бы рассечен, Севастополь оказался бы под прямым артиллерийским огнем, а войска других секторов – под ударами врага с тыла. Сейчас видно, что немцы выдохлись, израсходовали резервы и пока сильных ударов наносить не смогут. Но обстановка в четвертом секторе продолжает оставаться сложной. Упорное удержание противником района севернее полустанка Мекензиевы горы может быть в любой момент использовано им для нового наступления с целью выхода к бухте Северной. Немцам нельзя давать времени для укрепления рубежей в этом опасном для нас районе. Надо теперь же разгромить там немецкую группировку, овладеть высотами у полустанка и южнее селения Бельбек и этим серьезно упрочить всю оборону. Но прибывшая из Закавказья триста восемьдесят шестая стрелковая еще ни разу не была в боях и может оказаться неподготовленной для решения боевой задачи в такой сложной обстановке. На участке вашего сектора все атаки немцев отражены. Войска вновь вышли на прежние свои рубежи, и оборона там прочно стабилизировалась. К тому же есть данные, что отдельные части противника с вашего участка перенаправляются на север. Значит, крупного наступления на ялтинском направлении немцы проводить не смогут.

Я начинал понимать, куда клонит Иван Ефимович. И не обманулся.

– Поэтому, – продолжал командарм, – принято решение сто семьдесят вторую дивизию в обороне на ялтинском направлении заменить прибывшей, а ваши части, хотя и утомленные, но закаленные и испытанные в боях, направить на северный участок, чтобы провести наступление в направлении Мекензиевы горы, Бельбек. Вам придается тридцать первый стрелковый полк из Чапаевской, – добавил генерал Петров. – Надо в предстоящие две-три ночи сдать участки обороны частям триста восемьдесят шестой и вывести весь состав вашей дивизии в район Инкерманской долины. Письменный приказ на наступление получите. Все. Есть вопросы?

– Вопросов нет, товарищ командующий, – сказал я. – Но есть две просьбы: вернуть нам штатный триста восемьдесят третий стрелковый полк и поддержать наступление дивизии сильным огнем артиллерии.

– Полк я вам не передам, – жестко произнес Петров, – он больше нужен Новикову. А вот огнем поддержим. На вас будет работать вся армейская и часть береговой артиллерии. Кроме того, в ваше распоряжение поступает артиллерийский полк триста восемьдесят восьмой дивизии…»^[81].

При этом, произошла странная «рокировка» командования. С объективной точки зрения, И.А. Ласкин, являвшийся комендантом 2-го сектора, снимался с должности коменданта и с двумя стрелковыми полками (31-м и 514-м сп) перебрасывался в 4 сектор.

И.А. Ласкин попадал в подчинение подполковника А.Г. Капитохина, который до этого был у И.А. Ласкина командиром полка, а кроме того, был младше его по званию. Вероятнее всего, кадровые перестановки были вызваны скрытым конфликтом И.Е. Петрова и И.А. Ласкина, отголоски которого прослеживаются во многих документах Приморской армии, начиная с боев в Северном Крыму в октябре 1941 года.

Упоминаемый в тексте «артиллерийский полк 388-й» сд (953 АП) состоял всего из одной батареи 1-го дивизиона (остальные две батареи дивизиона были выведены из строя), второй дивизион (командир к-н М.К. Норенко) был выведен из строя полностью, все его орудия нуждались в заводском ремонте, и вести огонь не могли^[82].

1-й сектор

Как указывает бывший комендант береговой обороны Севастополя П.А. Моргунов: «1 января части вели бои за улучшение позиций и возвращение отдельных участков обороны, оставленных ранее. Противник оказывал упорное и сильное сопротивление. В 1 секторе батальон полка НКВД и 3-й батальон 1330-го стрелкового полка атаковали с целью овладения выс. 212, 1, но встреченные сильным минометно-артиллерийским огнем были вынуждены отойти к концу дня на исходный рубеж»^[83].

Повторяет эту информацию и Г.И. Ванеев, но с ошибками: «В первом секторе батальон (командир майор И.В. Кекало) полка НКВД и батальон (командир старший лейтенант Г.М. Говорунов) 1330-го стрелкового полка при поддержке огня 51-го артиллерийского полка и минометных подразделений атаковали высоту 212,1^[84] с целью овладения ею. Противник открыл по атакующим сильный артиллерийско-минометный огонь. Это вынудило войска сектора к концу дня отойти на исходные рубежи»^[85].

Сводный стрелковый полк НКВД под командованием Г.А. Рубцова, действительно, 1.01.1941 г. начал свой первый бой с противником. Но, Г.И. Ванеев неверно указывает атакующие части. По данным журнала боевых действий 2-й стрелковой дивизии, наступали две роты: 5-я (командир капитан С. Блох) и 6-я (командир ст. л-т И. Черванев) из 2-го батальона капитана Ружникова. Чуть позже подключилась 4-я рота ст. л-та М. Крайнова^[86] (тоже из второго батальона). Первый батальон активных действий не вел, т. к. занимал позиции, наступление с которых было почти невозможно, из-за крутизны скатов высоты 212.1. Взвод 1-й роты являлся резервом 2-го батальона, но, по оперсводкам полка, активных боевых действий не вел. Чуть позже, уже после провала этого наступления, с севера и северо-запада начал атаку батальон 1330-го стрелкового полка.

К сожалению, из-за плохой подготовки операции штабом 2-й стрелковой дивизии и 1330-й и сводный полк НКВД понесли тяжелейшие потери.

Из журнала боевых действий 2-й сд: «1-го января 1942 года – выполняя боевой приказ штаба дивизии, 2 роты 2 стр. батальона^[87] и один взвод 1-й роты 1-го стрелкового батальона полка НКВД, после артиллерийско-минометной подготовки по высоте 212,1 пошли в наступление с задачей овладеть высотой 212,1, и хутором, что юго-восточнее 200 мтр. выс 212,1 и закрепиться.

В 10.20 1-го января 1942 года, начав штурм указанной высоты роты вышли на линию 100 мтр. ниже траншей противника, что юго-западнее выс. 212, 1. При наступлении были встречены ураганным пулеметно-минометным огнем с выс. 386, 6 и огнем из автоматов с высоты 212,1. Имея большие потери, роты к исходу дня вышли из боя и заняли свои прежние позиции. В этой операции полк НКВД понес потери.

Задача полка 1330 сп в данной операции заключалась в том, чтобы 2-мя стрелковыми ротами 3-го батальона перейти в наступление во взаимодействии с подразделениям полка НКВД— атаковать высоту 212,1 с севера, овладеть ею и закрепиться. 7-ая и 8-ая роты 2-го батальона 1330 полка ползком по обледенелой гористой местности с подъемом 40 градусов подошли к переднему краю противника на расстоянии 25–30 мтр, но были остановлены ввиду сильного автоматного огня, ведущегося противником из всех огневых точек из района выс. 212, 1. Кроме того по наступающим подразделениям 1330 сп противник открыл артиллерийско-минометный огонь с высоты 386,6. При подходе бойцов, противник из амбразур выбрасывал связки гранат и не допускал атакующих ближе чем на 15 шагов, расстреливая в упор атакующих. К исходу дня роты, понеся большие потери, вышли из боя и заняли свои прежние оборонительные рубежи. В этой— операции 1330 сп потерял…^[88]. Произведенная боевая операция подразделениями полка НКВД не имела успеха ввиду следующих обстоятельств:

1. Район высоты 212,1, занимаемый пр-ком, был сильно укреплен и насыщен огневыми средствами. Подступы к выс. 212, 1 были пристреляны перекрестным огнем со стороны противника.

2. В момент артиллерийской подготовки огневые точки пр-ка не были подавлены, ввиду того, что глубоко зарыты в земле»^[89].

Из воспоминаний бывшего бойца сводного полка НКВД М. Розина: «Ровно в 9 часов 1.01.42 г. началась артподготовка на высоту 212.1, и весь огонь, и все дальнобойное орудие^[90] обернулось на эту высоту…

И наши войска были в готовности овладеть высотой, ждали приказа. Когда через 45 минут прекратили огонь, батальон занявший оборону вокруг высоты, поднялся в атаку с трех сторон. В это время противник с высоты 386.6 открыл ураганный огонь по нашим войскам, и многим нашим не пришлось вернуться обратно. Но больше было раненых… Медсестра Тамара вынесла 41 раненого, на 42-м была тяжело ранена сама…

Хочу добавить к этому бою, что проходил он неважно. Мне не нравится его разработка. Почему? Потому что огонь, начатый на высоту 212.1, велся неправильно, нужно было весь огонь направить на 386-ю высоту, а 212-й было достаточно и 3 минометов. И наступление нужно было делать не на 212-ю высоту, а полным ходом, под полным прикрытием нужно было делать на 386-ю высоту. Но я только солдат-разведчик, и в такие вопросы вмешиваться не могу…»^[91]

По данным журнала боевых действий артиллерии 1-го сектора в состав артиллерии входили: «…51-й артполк (8 орудий 152 мм, командир – майор Бабушкин), кроме того, БС-19 (одно орудие, первая стрельба 1.01.42 г.), БС-18 (4 орудия), 3-й отдельный зенитный артдивизион в составе одной батареи 85-мм зенитных пушек. В систему противотанковой обороны входит 8 стационарных морских орудий 45-мм и одна пушка 100-мм. Расход боеприпасов с начала обороны 16106 шт.»^[92].

Попробуем рассмотреть «узкое место» операции – артиллерийскую подготовку. По данным журнала боевых действий артиллерии 1-го сектора: «Боевым приказом № 02 НАД-2 31.12.41 г. 51-му ап поставлены задачи:

а) Группа П(олковой) П(оддержки) полка НКВД, 1-й дивизион 51-го полка и мин. дивизион. Командир группы – командир дивизиона.

Задача: подавить огневые точки в районе старое укрепление выс. 212.1 и 386,6. Воспретить подход резервов противника из района выс. 386.6. Подавить артиллерию 1 клм. с.-з. Кучук-Мускомья. Перед атакой пехоты выс. 212, 1, дать 5-минутный огневой налет по восточным скатам высоты со старым укреплением. Район НП и ОП прежний.

б) пп 1330-го полка, 2-й дивизион 51 АП, командир группы поддержки – командир 2-го дивизиона. Задача подавить огневые точки в районе Старое укрепление, выс. 386, 6. Перед атакой пехоты на выс. 212.1 дать огневой налет по восточным скатам выс. со Старым укреплением. Район НП и ОП прежний.

в) 3-й ОАД подавить минометные батареи и батарею 1 клм. и артиллерию с.-з. Кучук-Мускомья, с началом атаки провести огневой налет по высоте 386,6

г) 1-й батарее 3-го зенитного АД в период артподготовки подавить минометные батареи в районе Старое укрепление, выс. 386, 6 с началом атаки пехоты воспретить подход резервов в район высоты 386,6. После артподготовки батарея в моем резерве»¹.

По немецким укреплениям вела огонь даже 7-я балаклавская батарея дотов (и не только 100-мм дотом № 29, но даже 45-мм пушками). Расход боеприпасов: 51-й ап израсходовал 468 снарядов 152-мм, 18-я батарея – 95 снарядов 152-мм, зенитная батарея – 144 снаряда 100-мм, дот – 73, 45-мм пушки – 120^{[93] [94]}. Расход боезапаса очень серьезный, но нужного эффекта достичь не удалось.

ЖБД артиллерии утверждает, что все огневые точки подавлены, однако, роты потеряли от пулеметного и минометного огня 40 % личного состава, был тяжело ранен командир 5-й роты капитан Блох, его сменил командир 2-го взвода л-т П.А. Кондратенко.

Был ранен командир 6-й роты, его сменил ст. л-т С.В. Козленков. Из воспоминаний С.В. Козленкова: «…Капитан, а теперь уже майор, Целовальников передал мне приказ Рубцова принять 6-ю стрелковую роту 2-го батальона, 6-я рота находилась в самой близости от немцев и в самых невыгодных условиях. Это была кадровая рота, состоящая из пограничников и бойцов НКВД. …Вот так случилось, что мне в 21 год от роду, пришлось принять командование людей, старших меня по возрасту»^[95].

В журнале боевых действий 30-го корпуса указывается, что 124-й пехотный полк отразил атаку 4-х советских батальонов, нанеся им большие потери. Собственные потери полка 89 человек^[96]. Потери для обороняющейся стороны, использующей долговременные укрепления Балаклавской группы очень высоки. Обычно, наступающая сторона теряет вдвое больше обороняющейся.

Стоит отметить еще тот факт, что большую часть 2-го батальона составляли бойцы Симферопольской и Севастопольской конвойных рот НКВД и роты 54-го охранного полка НКВД (охрана ж/д тоннелей), не имевшие боевого опыта.