– Вы решили меня снова удивить. Мне хватит сюрпризов. Не надо мое имя раскладывать по буквам. Я с детства не люблю буквенный анализ, он у меня все время пробуксовывал, и за него я получала тройку по русскому до четвертого класса, – сказала София.

– Я не об этом. Хотя не могу поверить, что ты была троечницей, – тут же нашелся Андрей.

– Я не сказала так, – ее возмущению не было предела, – я сказала, что до четвертого класса у меня была тройка по русскому, это не то же самое, что «троечница», – возмущенно продолжила она.

– Ух ты, а мы не только обладаем завораживающими и любопытными глазами, в которых утонуть не страшно, мы еще и очень строптивы. Мне это нравится.

– Мне кажется, сейчас речь не о вас, Андрей. Вы меня оскорбили. Вам не кажется, что человеку, знающему пять языков в совершенстве и коротавшему вечера своей молодости за историей Франции, не помешало бы извиниться?

– Прости.

«Такое емкое и лаконичное „прости“. Ну а дальше? Дальше, не молчи! Ау, мой полиглот, ну хотя бы добавь „пардон“, спаси же скорей себя в моих глазах, иначе ты там потонешь раз и навсегда. В ответ – тишина. Ну да, чего я еще ждала. Я вроде не вчера родилась, с принцем на белом коне последний раз встречалась в сказке лет так „…цать“ назад. Это была моя иллюзия. И я ей позволила случиться. Винить некого. „Прости“ – уже неплохо».

– Прощаю. Хорошего полета, – ответила София.

– Подожди, не обижайся, не замолкай, пожалуйста. Знак, это знак.

– В чем ваш знак? – ей уже стало интересно.

– У меня была няня, ее звали Софи, и был Я. Для меня это долгое время было целым миром. Это было спасательным кругом, позволяющим не разбиться о скалы реальности и не потонуть в правде жизни. Каким я стал сегодня, это все благодаря присутствию в моей жизни моей няни. Понимаешь?

– Нет!

– Няню звали Софи, и был Я, – не сдавался Андрей. – Получается вместе: Софи… и… Я. Няни давно нет, мой мир далек от того идеального, но вдруг неожиданно появляешься ты, и в твоем имени мое прошлое, настоящее и, возможно, будущее, там вся моя Вселенная – СОФИ и Я. Как будто пазл сложился. В твоем имени есть мой мир, и есть Я. Это чудо! Такого не может быть!

– Так, все, хватит, я и так слишком многое себе позволила. Я поняла, вы пьяны. Вернее, я знала это с того момента, как вы ворвались в самолет и мою жизнь. Но сейчас я осознала, что это все это бред сумасшедшего, совсем скоро мы взлетим, вы заснете, мы приземлимся, я выйду из самолета, и мы больше никогда не встретимся.

Ваш мир и вся ваша Вселенная останутся с вами, приберегите их для студенток первого курса, там вам проходу не дадут, там ваши речи, Андрэ, будут иметь колоссальный успех. Только успевай выбирать из готовых открывать вам свое сердце и не только. Мы немного позволили себе пересечься, хотя изначально понимаем, что это встреча двух параллелей. Нам не суждено оставить след в сердцах друг друга. Я искренне надеюсь, что моя затянувшаяся до неприличия речь вернула вас на землю, нисколько вас не обидела и позволила вам остановить каскад ваших будущих монологов, которые еще случились только на уровне мысли. Пусть лишь мыслями, известными только вам, они и останутся.

«Вот так! Так ему и надо!» – ликовал разум.

А я и не знала, что так могу. Выпалить ему такое и не заикнуться, не сбиться и даже совсем не раскраснеться. София, да ты – талант. Где там собирают спикеров мира и проводят конкурс на лучшего оратора? Там твой приз. Лучший оратор-одиночка, двадцать три года, и даже не ищу никого. Зачем пускать кого-то в свой мир. Ведь кто-то другой мужского пола всегда приносит с собой горечь и боль, он пахнет разочарованьем. Даже если это случится не сразу, то это только вопрос времени, они все как будто прячут эту горькую пилюлю в потайном кармане.

Сначала все карамельно и ванильно, а потому все сменяет резкая грусть и печаль. Не надо ни с кем знакомиться, ты все правильно сделала, девочка, отшила и забыла. Да, грубо, но он сам лез на рожон, сам виноват. Протрезвев, что он там вспомнит. К тому же пока мы мило пересекались в болтовне, самолет давно уже начал задевать пузом облака, а это значит, что совсем скоро стюардессы предложат пить, есть – и нам некогда и нечем будет говорить. А потом он заснет, и все закончится».

– Я никогда не забуду тебя и не засну весь этот полет, так и знай! – сказал Андрей.

«Неожиданно! А мальчик попался настырный и, судя по всему, необидчивый. Зачем он расстегнул ремень, сбежать от меня хочет, наверное?» – продолжала вести свой внутренний диалог она.

Стюардесса мило попросила его присесть, так как мы еще не набрали нужную высоту и пилот не объявил, что можно свободно перемещаться по салону. Он пообещал это сделать, но, как упрямый мальчишка и среднестатистический безответственный представитель планеты Марс, не сдержал своего обещания, продолжив рыться на полке в своей сумке и что-то там искать.

– Молодой человек, присядьте, пожалуйста, – повторно пронеслось по салону в его адрес. Но такое ощущение, что, проносившись по салону, это оповещение, как будто приблизившись к нему, сделало неожиданный крюк и, изменив траекторию полета, слегка задев его правую мочку, понеслось дальше. Он же, просто почесав ухо, отмахнувшись от просьбы как от комара, продолжил рыться в сумке, слегка шатаясь. То ли от того, что пьян, то ли от того, что самолет пролетал зону турбулентности.

– Есть!

«Господи, он что, уже голоден? Только не это! Сейчас он будет жать на все кнопки и просить есть. Ну почему это происходит со мной?»

– Есть, я нашел ее!

Он сел, вернее, свалился снова в кресло и положил на колени книгу.

Говорят, что если живое существо переносит шок, ему требуется время на восстановление. Но двойной шок в короткий промежуток, пока самолет еще даже не набрал нужную высоту, это просто издевательство над организмом молодой девушки.

Сколько раз она летала, видела много рядом с собой попутчиков. Они часто тратили на что-то время. По ее мнению, тратили его бездарно и впустую, как будто не зная или не желая знать, что это самое ценное, что есть у человека, его время, которое с каждым днем летит все быстрее. И так и норовит забрать у тебя тебя. Как бы это коряво ни звучало. Время либо наш помощник, когда ты его расходуешь с осознанием, либо наш враг, когда тратишь впустую. В любом случае время не знает, кто оно, пока ты сам его не назовешь. А вводишь ты его в разряд помощников либо врагов своими поступками и отношением к жизни.

Так вот, часто она видела тех, кому время – враг. Потому что тратят они его в самолете на тыканье игрушек в телефонах и планшетах, на просмотр однообразных фильмов, на чтение желтых газет и пустых журналов, в которых реклама несет в себе и то больше смысла, чем тексты между ней. Они тратят его на сон, на болтовню и гораздо реже – на себя и свое развитие. Очень редко она встречала людей, у которых есть книга, пусть даже электронная, а что уж говорить про бумажную версию. София долгое время считала себя динозавром, который один выжил в этом модерновом мире и которому единственному нравится запах краски, слетающий со страниц новой книги, который любит, чтобы подушечки пальцев стали слега черными от краски, который предпочитает гудению турбин самолета шелест листов книги.

Да, иногда ей было стыдно за это, ведь так могли бы шелестеть листья на деревьях. Ну, она и так обложила себя многими запретами: не ела мясо, экономила воду, выключала свет, когда он не нужен. «Пусть бумажная книга будет моей маленькой слабостью! — решила она для себя. – Пусть я буду через нее вдыхать историю, ощущать связь с прошлым, знать, что много лет назад жили люди, которые брали первые экземпляры книг и передавали их из поколения в поколение как самую главную семейную ценность. Передавали своими дрожащими руками и благодарными сердцами, осознавая, как много в книге пользы для человечества и его эволюции».

София была уверена, что все ответы скрыты внутри нас. Книга для нее была тем огнем, который был способен ее внутренний и безграничный источник знаний разжечь.

Она полюбила читать книги благодаря папе. Сколько она себя помнила, он всегда читал и читает до сих пор. Хотя зрение его за это уже начало периодически ругать. Всегда у него дома было про запас книг пять или даже десять, когда он куда-то едет сам или с семьей, в сумке есть книга. Они даже с мамой стали похожи в этом. Если мама раньше все больше увлекалась журналами, то со временем, благодаря папе, ее дамской сумочке пришлось немного подрасти в размерах. Там всегда теперь должно было быть место, наравне с помадой, еще и книге.

И конечно, с самого раннего детства они читали ей много, читали разные книги. Она помнила, как папа однажды придумал и написал для нее детскую книгу, которую читал ей по вечерам перед сном. Это была интересная сказка про девочку, радугу и Кхе-Кхе. Она была такой увлекательной, загадочной и смешной, что София часто повторяла, что ее надо издать. Чтобы все дети мира могли бы проводить вместе с ней время так же весело, как и она.

Особенно она обожала из этой сказки героиню по имени – Баба Слон. Как же папа был оригинален, назвать этим именем не кого-то, а бабочку. И дать ей такое прозвище лишь потому, что у нее были большущие крылья, как уши слона. Она отчетливо помнила, как просила его каждый вечер рассказать продолжение, но он был здесь не так всеобъемлюще сговорчив, лишь раз в неделю появлялась новая глава. И как только та заканчивалась, она уже просила новую. Он же просил подождать, пока он ее придумает.

Как только София повзрослела, книги стали заполнять ее комнату все больше и больше, шкаф с одеждой даже уже начал нервничать. Ведь всегда он был первым по количеству предметов в нем, а тут вдруг книжные полки стали побеждать. Прямо ревность у них там началась какая-то. И понятно, что сегодня она не представляла себя без книги, и пусть она – динозавр, потому что большей части тех, кого она знала, кроме телевизора, планшета и wi-fi рядом, ничего не надо было, – однако она была счастлива.

«А тут, вот на тебе неожиданность, этот пьяница-полиглот, решил меня добить окончательно, достав свою книгу. Да еще и не электронную, а печатную версию. Да еще и, судя по обложке, на которую я мельком взглянула, какой-то развивающий экземпляр. Явно не из серии: убил, добил, перебил. Что-то из психологии или эзотерики.

С другой стороны, достал книгу – это хорошо, не будет меня доставать своими мыльными сериалами из прошлого про нянь, ну точно а-ля Пушкин, ну где же кружка. Хотя, судя по всему, кружку с горячительным он уже достал гораздо раньше, перед самым вылетом».

Ее внутренний диалог прервал сигнал о том, что «мы набрали высоту, и вы можете расстегнуться и свободно перемещаться по салону». До Испании уже осталось четыре часа, там небольшой стоп, транзит, и еще двенадцать часов – и она в Буэносе. Там у нее запланирован недельный интенсив по танго, третий раз уже, также мастер-класс по живописи на La Boca. Так что хватит о случайностях, лучше перейти к планам.

Раньше София всегда планировала свои путешествия. Была таким перфекционистом, уверенная, что подготовленный маршрут – это залог успешной поездки, особенно когда ты едешь одна, в чужую страну. В принципе, она и сейчас так считала, но однажды прочитала в одной книге, что иногда для встряски и выхода из зоны комфорта необходимо себе позволить потеряться в путешествии. Просто в незнакомой стране выйти из гостиницы и идти туда, куда тебя приведет интуиция. Довериться своему внутреннему «я» и быть уверенной, что все, что с тобой происходит, все к лучшему.

Почему-то ее, девушку-план, эта идея очень зацепила, и она решила, что в ближайшее путешествие обязательно «потеряется». И как раз, вскоре поехав в Каппадокию посмотреть на эти не похожие ни на что космические пейзажи из туфа, она сделала остановку в Стамбуле. Именно там ее осенило, что гулять по этому городу, позволяя себе теряться, будет так мило и увлекательно. Поэтому, встав с утра, она решила, что время эксперимента пришло.

И будто сама Вселенная помогала ей в этой затее. Выйдя ранним утром на улицу, София чуть не столкнулась своим носом с туманом. И дело даже не в том, что у нее был нос как у Буратино, он у нее был очень даже аккуратный, дело было в том, что туман был так плотен и густ, и приближался к ней, даже не спрашивая разрешения дотрагиваться. Как будто хозяйка-природа разлила парное молоко, и оно так нежно и ароматно тебя укутывает.

Вообще она хотела в тот день попасть на Гранд Базар. Это было так оригинально! Ну а куда еще хотеть попасть молодой девушке в Турции, конечно на базар!

Она специально не стала смотреть в интернете маршрут к нему от своей гостиницы. Все, что она знала, что ей надо идти противоположно набережной Босфора, которая находилась практически напротив входа в отель. Поэтому, встав спиной к соседнему магазинчику и недолго думая, она начала «теряться».

Сначала было немного жутко. Неизвестный город, новая страна, раннее утро, где-то в неизвестности слышны крики чаек, редко встречающиеся сонные люди, похожие на зомби, и она идет в приключение, такой ежик в тумане – который потихоньку с каждым шагом стал рассеиваться, открывая для нее Стамбул.

Какой же он был красивый! Весь в разноцветной мозаике, коврах, красочных тканях. Старинные крыши домов, под ними балкончики, благоухающие ароматами цветов, клумбы были усеяны тюльпанами. И коты. Они были повсюду. Причем какие-то особенные, почти размером с собаку, большие такие. Не то чтобы откормленные и толстые, а именно большие и высокие, при этом грациозные и изящные.

София переходила от переулка к переулку. Где-то кричали дети, собиравшиеся в школу, даже не подозревавшие, что рядом с ними ходит молодая особа, которая познает свою науку в школе жизни. Периодически ее манил запах свежесваренного утреннего кофе. Притом что она его давно не пила и к кофеманам не относилась, но здесь не удержалась и забрела в одну из местных лавочек, где с удовольствием вместо традиционной каши позволила себе пирожное с ягодами и капучино. Смахнув с губ густую пенку, она двинулась дальше, насыщаться историей города, который с каждым шагом становился ей другом и разрешал его узнать ближе.

Постепенно проплывая за туманом вдоль старинных стен, переулков, лавочек с приправами и тканями, она вышла прямо на ворота какого-то большого здания, и в этот момент туман полностью растаял. Как же она была удивлена, когда увидела вывеску, «Гранд Базар». София стояла прямо перед его центральным входом. Ведомая интуицией и доверием к миру, она не просто пришла к цели, она пришла к ней другая, наполненная историей этих мест, они ее приняли, город познакомил ее с собой. Она села на лавочку около входа и еще около часа просто наблюдала за людьми, пребывая в своем спокойном медитативном состоянии. Ощущалась связь с чем-то нематериальным, ощущалась связь с Вселенной.

– Пить будете?

«Как я люблю этих милых стюардесс! – подумала она. – Они мои помощницы, возвращают меня, как Алису из ее страны Чудес. Я так часто убегаю в свой внутренний мир, там мне спокойно. И там я забываю, что реальность — она рядом и не всегда параллельна, даже очень часто пересекает меня и мою жизнь. Иногда ведет себя так грубо, как слон в моей посудной лавке».

– А вам что? – спросила стюардесса Андрея.

– Мне как ей, пожалуйста, – ответил он.

– Ваша вода, пожалуйста.

– Ты на меня все еще обижаешься? – спросил Андрей Софию.

– О чем вы? Я не могу обижаться на вас. Меня способны обидеть только близкие люди. Вы мне никто. Я вас первый и последний раз вижу в своей жизни. Поэтому предлагаю вам не напрягаться на поддержание беседы и углубиться в свою книгу, – ответила она ему.

– Ты хочешь знать, о чем она, моя книга? – продолжил настойчиво Андрей.

– Мне абсолютно не интересно! – тут же ответила София.

– А ты любишь читать?

– Да, люблю.

– А что ты читаешь обычно? – поинтересовался Андрей.

– Я читаю книги, такой ответ вас устроит?

– Ну почему ты не хочешь со мной поговорить?

– Я не вижу смысла говорить с пьяным мужчиной. Вы забудете все, о чем мы говорили, ровно через пять минут как заснете. А вы точно заснете скоро. И когда вы проснетесь, то даже не вспомните, как меня звали. Так зачем мне тратить на вас время и с вами говорить? – произнесла София.

– Знаешь, а ты права, – продолжил Андрей после минутной паузы.

– Ну, что я и говорила!

– София, ты права лишь в одном. В том, что я пьян. Однако знай, что нашу встречу, тебя и твои глаза, и уж тем более как тебя звать, я не забуду никогда. И конечно, я не усну весь полет, – гордо заявил он ей в ответ.

Сказать, что она была удивлена, уже, наверное, не сказать ничего. За это небольшое время, что она была знакома с ним, она уже привыкла к сюрпризам. Большим и маленьким. Как он красиво согласился с ней и в тоже время оставил как мужчина последнее слово за собой. Не сломал, и не сломался сам.

Для нее тема слома была очень актуальна. Так как родилась она очень хрупким цветочком. Даже не цветочком, а маленькой травинкой, которую легко было растоптать, пройдя мимо, не заметив. И дело было не в физических данных, здесь все было нормально: она родилась статистически здоровой, в норме, девочкой. Дело было в ее ощущении себя в окружающем мире и уверенности, а вернее, в полной неуверенности и нежелании с раннего детства кого-то пускать в свой мир.

Такой маленький ежик, свернется в комочек, страдает внутри, изводит себя, но открыться навстречу новому дню и его возможностям не может, боится, не умеет, сомневается, стесняется. Эти глаголы можно продолжать долго, и все они будут о ней.

Хотя правильнее сказать: не будут о ней, а были о ней. Потому что сейчас в кресле самолета сидела роскошная молодая девушка. Уверенная в себе, с расправленными плечами-крыльями, знающая себе цену, многое умеющая и при этом по-настоящему наполненная лунной энергией. Богиня, которая сумела раскрыться, и произошло это благодаря ее родителям и их осознанному подходу к воспитанию ребенка.

Как много с раннего детства они вложили в нее, как тихонько, шаг за шагом они помогали ей крепнуть, закрывали собой от северных ветров, желающих ее сломать, поливали своим терпением и поддержкой, удобряли своими позитивными словами и верой в себя. Роза созрела, бутон набрал всю свою мощь и раскрылся во всей своей красоте. Сегодня она стройная, сильная, высокая, сама уже способна быть поддержкой. А еще совсем недавно с двух сторон около этого стебелька были мама и папа, именно они помогли не сломаться, именно они сделали все, чтобы дочь расцвела.

Слова Андрея и его поведение в очередной раз для нее стали сюрпризом. Она уже стала задумываться, а пошутила ли с ней жизнь.

– Знаешь, а ведь я совсем не пью, – продолжил он. – Конечно, если сейчас смотреть на меня, это мало похоже на правду. Хорошо, я пью, но очень редко, и стараюсь это «редко» вообще убрать из моей жизни. Дело в том, что я лечу к нему. Если б ты знала, как я ненавижу эти несколько дней в году.

Каждый год, в одно и то же время, ОН, как истинный педант, собирает нас в Испании на своей вилле, такой суд богов устраивает. Он – бог. Он все знает, лучше всех и про всех. Зачем нас спрашивать, он уже все решил про нас. Его дети не могут хотеть быть собой. Для каждого из них у него есть своя программа: кем они должны стать, чего достичь и, самое главное, как не повредить при этом его репутации. Ни в коем случае.

Так вот, завтра у меня этот судный день, этот день сурка. Мы снова встречаемся… неужели прошел целый год, как стремительно время летит. Почему оно не резиновое? Встречаемся у него, как будто нобелевские докладчики, мы будем под его осуждающий взгляд доказывать свое место под солнцем, рассказывать, чего мы достигли, как распорядились его деньгами на банковских счетах. И не дай бог мы споткнулись или сделали ошибку, мы будем наказаны, мы будем стоять в вымышленном углу на гречке, чтобы осознать, что мы никто и ничто. А есть он, который нас вырастил, выучил и дал нам путевку в жизнь.