Письмо Маргариты

 
Прости и как можно скорее забудь —
Я тебя покидаю навеки.
Туда душу прежние чувства зовут,
Где туманы упали на реки,
 
 
Где ночей изощрённее щит
Укрывает природу нагую.
Что ж, прощай, а ещё не ищи —
Я ва-банк этой ночью рискую.
 
 
Не ищи в сердце прошлого след —
Неизменчивость может быть вредной.
Я от горя, печали и бед
Навсегда в эту ночь стала ведьмой.
 
 
Я не в силах уже превозмочь
Этих страшных, мучительных бедствий.
Мне глаза дорогие сквозь ночь
Помогали во мраке согреться.
 
 
Я тонула в безумном скольженьи
Рук и губ так влюблено. А ты…
Впрочем, поздно назад. Неужели
Ты беспечность поймёшь наготы?
 
 
Да, я – ведьма, мой бывший, я – ведьма!
Я в последний раз крикну: «Прости!».
Там, где зарева сок льётся медно,
Вознесут лунный шар ввысь костры,
 
 
Что совсем небанально сегодня
Дыма шёлк в бесконечность завьют.
Я невидима и свободна!
И меня вдаль запреты зовут.
 
 
Но теперь я любому запрету
Неподвластна – так было лишь тут.
Что ж, теперь без сомненья – за реку!
Там меня этой полночью ждут!
 
 
Только что мне с тобою лукавить?!
Просто, мельком с тобою простясь,
Улетаю. А манит туда ведь
Лишь награда по имени Страсть.
 
 
И пусть даже ценой за награду
Будет яд из бокала с вином!
Да, я верю, я знаю – так надо!
Лучше так, чем в дому ледяном!
 
 
Да, безумная полночь права – нам
Возвратит нить утерянных дней,
Оживёт уцелевшим романом,
И любовь запылает сильней.
 
 
Мы за всадником в ночь поспешим…
Лунный призрачный мрамор горит там,
Там покой среди горных вершин…
Что ж, прощай.
Мне пора.
Маргарита.
 

Продолжение жизни

 
Жизнь земная, увы, обрывается.
Кто там встретит нас? Бог? Сатана?
Может, Вечности путь открывается?
Для него-то любовь нам дана.
 
 
Для двоих, если души их страсти рвут,
Если шепчут друг другу слова,
Как Марго упоённому мастеру,
В губы жарко так поцеловав.
 
 
Ты однажды с мимозами жёлтыми
На бульвар выйдешь нежно-грустна
И пойдёшь под стенами истёртыми
Для того, чтоб тебя я узнал.
 
 
Пусть всё есть у тебя, и твой полон дом —
Нет любви, значит тленна душа.
Но ты счастлива встретиться с Воландом —
Сколько можно тоску заглушать!
 
 
Звуки вальсов внезапно прорежут слух,
Сотни свеч вдруг теплом обольют.
И поток из покорных и верных слуг
У лихой сатаны на балу.
 
 
Поклоняться никто на балу не ей
Не посмеет; зал в вальсе дрожит…
Сильный Воланд, продли полнолуние,
Эту полночь ещё задержи!
 
 
Я ещё полюбуюсь на этот взгляд,
Так пронзивший мне душу огнём.
Только искры его страсти не спалят,
Как же долго мечтал я о нём!
 
 
Я тебя искупаю в фонтанах вин,
Восхищаться тобой не устав,
Чтоб твой образ меня снова вдохновил,
Чтоб душа не осталась пуста.
 
 
А потом, оседлавши вдвоём коней,
Полетим прочь от ночи верхом
Над прожитою жизнью, конечно к ней,
К нашей Вечности тихой уйдём.
 
 
Ведь так хочется часто прожечь иной
День у дьявола, и без долгов
В путь однажды с единственной женщиной
В продолжение жизни – в Любовь…
 

Моя Марго

Марго Леоновой

 
Было так безлюдно кругом,
Точно вымерло всё в природе.
Ты ведь помнишь, моя Марго,
Нашу встречу на повороте?
 
 
Камень страсти уже в праще
Был коварной судьбой заряжен.
Ты стояла в простом плаще,
Одинокая, как и я же.
 
 
А потом, обронив цветы,
Поцелуя оставишь слепок…
В море локонов завитых
Я бросался легко и слепо.
 
 
Как Ясон на своём «Арго»,
Уходил я в любви пучину…
Помнишь лето, моя Марго,
В тесной комнатке у камина?
 
 
Но зачем я пошёл на риск?
Ах, когда бы не эти главы,
Что сгорели в фокстроте искр!
Ах, когда б не сентябрь ржавый!
 
 
Но листки замело пургой,
И других согреют фокстроты…
Ну зачем я, моя Марго,
Близко к сердцу принял остроты?
 
 
Только, ведь и ты, онемев,
На вершине дьявольских лестниц
В проклятом венце королев
Выслушала ворохи лести.
 
 
Вряд ли быть иначе могло —
Спасший рукопись из пепла, щедр…
Что же, здравствуй, моя Марго!
Помнишь, вышла одна в плаще ты?
 

Молчанье кулис

 
Безумный город внезапно замолк,
И в ожидании притихла толпа.
Раздался осени третий звонок,
Поднялся занавесом снегопад.
 
 
Мы где-то между с ней пересеклись,
Но отчего так бывает порой —
Она уходит в затишье кулис,
А я – на сцену, играть свою роль.
 
 
Усмешка в зале лиц почти невидных,
За ней – аплодисментов нервный залп.
И тут же алых занавесов винных
Струятся ткани, вторя вновь слезам.
 
 
Пройдёт антракт, и судеб половины
Привычно разойдутся, бросив в зал
Эмоции тех слов, почти невинных,
Которые ей в спешке не сказал…
 
 
Для нас сюжеты давно не новы,
Луна прожектором в небе плыла.
Гулять бы вместе под ней, но, увы,
Достались разные нам амплуа.
 
 
Меня слепил бьющий в сердце софит,
Она глядела в зеркальную тьму —
В ней одиночества почерк завит,
Но я в ладони его не возьму.
 
 
Мы бились грудью, но разных сторон,
Мы постоянно с ней в разных мирах,
Мы были грудой осколков времён,
Один мир лживый, в другом – боль и страх.
 
 
Мне режиссёр-жизнь так много актрис
Давала в пары, но снова во тьму
Одна уходит в молчанье кулис,
Не долететь моему к ней письму.
 

Вся жизнь – театр

 
Прибой бесшумный к валунов щекам
Плескал и полдень задевал.
Тот день бездарным постановщиком
На вечер драму затевал.
 
 
Уверенный в успехе полностью,
Без перерыва на антракт,
Ту сцену с ядовитой колкостью
Оставив на последний акт.
 
 
А сам по судьбам всё шерстил,
Актёров к пьесе подбирал.
Вся жизнь – театр – прав Шекспир!
А я ей сдуру подыграл.
 
 
Был вечер безразлично-каменным,
Как звёзд алмазная пыльца.
В сюжете театрально-камерном
Фонарь и тополь у крыльца,
 
 
Где мы молчим вдвоём, растеряны,
Не выучив своих ролей,
Где звёзды все к утру расстреляны
Рассветом в тени тополей.
 
 
И, от фиаско чуть хмельной,
Шёл от неё в последний раз.
Мне за спиной её окно
Тускнело парой нежных глаз.
 
 
Когда её черты растаяли,
Когда фонарь светить не стал,
Я понял – судьбы мы расставили
Согласно пьесе по местам.
 
 
Вся жизнь с глубинами и мелями
Ещё шумит у валунов.
А мы – играли, как умели мы
Спектакль, составленный из снов.
 
 
Так, доиграв последний акт,
Ушёл в молчание кулис.
Вся жизнь – театр – это факт,
И я не прочь сыграть на бис.
 

Переломлена свеча

 
Рассветный вечер погасил луну,
Огонь её свечи, как лепесток
У раннего утра дрожал в плену,
Но вырваться, увы, не смог.
 
 
И на столе моём молчит свеча,
Заря над ней мерцает ранняя,
Где на столе ещё чуть тёплый чай
От твоего дыхания.
 
 
Но переломлена любви свеча,
Что согревала нас в ночи пустой,
Где взгляд на взгляд влюблённый отвечал,
И на цветке свечи жил лепесток.
 
 
Метался тенью по ночной стене,
Волнуясь в нежности свидания,
Не сомневаясь в верной истине,
Когда заря ночь ранила.
 
 
Шанс сохранить всё так один ещё —
Успеть легко расстаться досветла,
И если нежность гибнет и не в счёт,
Хотя бы страсть не подвела.
 
 
Какой неживописный натюрморт:
Огнём сереет утро за окном.
Печаль – не страсть, и утро не уймёт
Её ни сразу, ни потом.
 
 
Любовь с разлукой горькой венчаны,
Но что-то изменить нам часто лень,
И оставляем гаснуть свечи мы,
Да чай остывший на столе.
 

Не попрощались

 
В полночном городе бесшумно, как в пустыне,
Где в запоздавший быстро сев автобус, ты мне,
Не оставляя нежных слов и поцелуя,
Умчалась, будто бы с насмешкой, в ночь сырую.
 
 
И осень та, что на душе, теперь и в парке
Шумит с дождём неугомонным в перепалке.
Коснулся вдруг ладонью мокрого плаща лист…
Не попрощались мы с тобой, не попрощались…
 
 
Нам из-за туч уже не различить созвездий,
В ночном полёте не кружиться больше вместе.
Два силуэта на бульвар не лягут тенью,
Ослабнет двух галактик сила тяготенья.
 
 
А может важное мы что-то позабыли?
И затерялись наши чувства в звёздной пыли.
Жестокий космос расставаньем нам заплатит
За мимолётное сближенье двух галактик…
 
 
В полночном городе бесшумно, как в пустыне.
Душа, как чай забытый на столе остынет,
А ночь движением одним неосторожным
Её смахнёт и за мгновенье уничтожит.
 
 
Но в этот миг, разбивший душу на осколки,
В последний раз я вспомню, как все звуки смолкли,
Как за тобой они в сырую ночь промчались…
Не попрощались мы с тобой, не попрощались…
 
 
В полночном городе бесшумно, как в пустыне.
А звёзды, что светили нам, горят поныне,
Но только свод небесный стал каким-то шатким
И разметал созвездья в полном беспорядке.
 
 
Им не вернуться, к сожалению, обратно,
Уже не склеить наших судеб циферблата,
Мне не укрыть уже тебя от ветра в шали…
Не попрощались мы с тобой, не попрощались…
 

Поздно

 
Запоздалый полночный автобус
Под дождём по шоссе на плаву…
Опустили ладони мы, чтобы
Пролистать расставанья главу.
 
 
Но, увы, не раскрыть нам интриги.
Так смирись, позабудь и спрячь том.
Мы вдвоём. Нам уже не до книги.
Мы по взглядам друг друга прочтём.
 
 
В жизни каждому образ свой роздан —
Отыграть весь сценарий изволь!
Нам с тобой выбирать уже поздно,
И не вжиться нам в новую роль.
 
 
Полночь – глупый, нелепый возница
С неба мокрые звёзды собьёт,
Тонкий месяц в сентябрь вонзится,
Разорвав тишины переплёт.
 
 
Взор Стрельца безупречно заточен,
Зодиак неподвижно висит,
И проявится вдруг многоточьем
Орионовый пояс в выси…
 
 
…Жаль, но вырвана страсти страница,
И роман наш давно запрещён.
Нам, наверно, не стоит стремиться
Притяженье таить за плащом.
 
 
На душе боли нет и в помине —
Только грусти с любовью дуэт,
Когда жёстких дождей алюминий
Заштрихует вновь твой силуэт…
 

И будет утро…

 
Когда рассвета пули блюдца
Уставших звёзд собьют, она
Себе позволит улыбнуться,
Букет заметив из окна.
 
 
И, на пороге увернувшись
От мужа, точно от забот,
Полоски чуть заметной туши
В изгиб кокетливый завьёт.
 
 
Соврав, что будет преступленьем
На службу – после девяти,
Стечёт, как кошка по ступеням,
Пропав из дома без вести.
 
 
Возьмёт цветы – мелькнёт во взоре
Смущенье тайны молодой,
Но удержать себе позволит
В чужой руке свою ладонь.
 
 
Безумство тайных встреч, как пытка
В плену всевидящих зеркал.
Ах, как волнующе, как пылко
Сегодня в них июль сверкал!
 
 
В её глазах печаль застыла —
Не вырвать чувства из тенёт!
Лишь хрупкой бабочкой в затылок
Вновь поцелуй его порхнёт…
 
 
…Но вдруг звонок раздастся резок,
Смахнёт мечты, её смутив,
А в очертанья занавесок
Ворвётся тихих слёз мотив.
 
 
И будет сон в стихах воспетым,
Да летней ночи декаданс,
И будет утро, но с поэтом
Она не будет никогда…