От автора

Одним воскресным днем несколько лет назад, когда только начал обдумывать это исследование, я зашел в Национальную галерею искусств в Вашингтоне и остановился перед триптихом Роя Лихтенштейна «Корова (Корова становится абстрактной)».

Этот триптих представляет собой три картины с изображением коровы: от картины к картине масштаб изображения постепенно увеличивается и одновременно меняется, становясь все более абстрактным. В результате третье изображение, казалось бы, уже не имеет ничего общего с первым. Или все-таки имеет?

Мне пришло на ум, что нынешнее и прогнозируемое развитие альтернативной энергетики и ее последствий с точки зрения безопасности происходит аналогичным образом, когда вторая итерация является узнаваемым развитием первого, вполне пасторального образа, а сам переход от первой ко второй итерации более или менее предсказуем. Результат третьей итерации является неожиданным и представляет собой совершенно новую реальность, поскольку исходная модель преображается до неузнаваемости. Используя такую аналогию, можно сказать, что мегатренд альтернативной энергетики в настоящее время покидает первое полотно и переходит во второе – новый и, надеюсь, не слишком «дивный» мир XXI в.

© Триптих «Корова (Корова становится абстрактной)». Рой Лихтенштейн, 1974 г.

Иными словами, нынешние события – лишь восхитительный пролог к грядущему. А оно, в свою очередь, не только скрыто за облаками, но и (что весьма ожидаемо) находится далеко за пределами нашего сегодняшнего понимания и воображения.

Таким образом, главный вопрос заключается в том, как путем внимательного изучения этих и других надвигающихся процессов мы можем выявить новые подходы, стратегии, политики и практики, которые в итоге могут способствовать процветанию человечества, развитию знаний, торжеству достоинства и свободы.

Часть 1
Пролог: как появился, как развивается и что обещает мегатренд альтернативной энергетики

Как спастись от огня, который никогда не гаснет и не разгорается?

Гераклит^[8]

Как и почему альтернативная энергетика и связанные с ней понятия, технологии и ресурсы составили мегатренд XXI в.?

В последующих главах мы рассмотрим постепенное переосмысление представлений общества об энергии и сделаем вывод, что превращение альтернативной энергетики в современный мегатренд основано на рационализации ви́дения возобновляемой энергии. Мы проанализируем, как менялось восприятие альтернативной энергетики на протяжении неспокойных XX и XXI вв., и попытаемся показать, каким образом формирование мегатренда альтернативной энергетики связано с такими современными процессами, как глобализация и глобальная технологическая революция, происходящими на фоне смены парадигмы мирового развития после холодной войны.

В этом исследовании современное развитие альтернативной энергетики рассматривается как тенденция, которая характеризуется совокупностью развивающихся и взаимодействующих социально-политических и технико-экономических движущих сил в социокультурном контексте, и утверждается, что эти силы приводят тренд в движение и определяют его дальнейшее становление.

Мегатренд альтернативной энергетики, более чем какое-либо другое явление, можно рассматривать как социально обусловленный феномен^[9]. Он следствие слияния знаний и действий различных участников мирового общества, которые по отдельности не могли бы создать такое явление, но вместе придают ему постоянный импульс.

Возможно, эволюция мегатренда альтернативной энергетики предсказывает будущий облик мировой безопасности. Новый и грядущий контекст безопасности описывается в книге с помощью понятия «универсальная секьюритизация»; в быстро меняющемся мире оно обусловлено постоянно растущим количеством взаимодействующих угроз и субъектов.

Эти элементы намеренно представлены в статике, что облегчает их понимание. В действительности же, в турбулентной среде они динамичны, хаотичны и изменчивы.

1. Подготовка сцены – как XXI в. становится универсально секьюритизированным?

Проанализировав траекторию безопасности мегатренда альтернативной энергетики, мы обрисуем вероятные контуры будущего ландшафта глобальной безопасности. Для объяснения этого ландшафта мы используем понятие «универсальная секьюритизация».

Как упоминалось выше, понятие «универсальная секьюритизация» помогает постичь глобализированный мир XXI в. – мир взаимозависимый и на переходном этапе пронизанный взаимными влияниями. Эта взаимозависимость включает неуклонно растущее число участников, новые повестки дня, конкуренцию, конфронтацию и альянсы в новом контексте безопасности. В то же время такая взаимозависимость подразумевает, что секьюритизация одного вопроса невозможна без того, чтобы не затронуть другие темы, секторы и процессы.

1.1. Изучение новых контекстов безопасности

Новый контекст безопасности – это переход от доминировавшей ранее Вестфальской системы отношений между государствами к поствестфальскому порядку, который определяется новыми идеями и понятиями, амбициями и приоритетами, позволяющими рассматривать практически любую тему как вопрос безопасности. Сфера безопасности больше не ограничивается «демаркационными линиями между теми областями, где достижение универсальных принципов возможно, и теми, где это невозможно»^[10].

Представление о мире, который де-факто стал универсально секьюритизированным, сопровождается развитием понятия безопасности: постепенно оно включает все более широкое поле угроз и субъектов. Это приводит к расширению концепции безопасности.

Обычно выделяют узкое и широкое понимание безопасности. Безопасность в узком понимании, или базовая безопасность, в классической теории международных отношений предполагает защиту государства и его ресурсов^[11], фокусируется преимущественно на действиях, предпринимаемых одним актором по отношению к другому. Эти действия порождают динамическое взаимодействие, которое в экстремальном случае приводит к военной конфронтации. Базовая безопасность сосредоточена на вопросах высокой политики межгосударственных отношений, то есть на поддержании равновесия путем установления баланса между основными державами. Равновесие также поддерживается путем акцентирования внимания на предполагаемых стратегических интересах участников и средствах, особенно военных, для их достижения^[12]. Угрозы базовой безопасности, таким образом, преимущественно включают в себя враждебные действия, которые одно государство предпринимает в отношении другого^[13]. Эти угрозы по-прежнему ассоциируются с необходимостью обеспечить «целостность территории страны, ее политических институтов и культуры»^[14].

После окончания холодной войны более традиционное, узкое определение безопасности расширилось и стало включать вопросы, выходящие за рамки угрозы существованию государства. Это повлекло за собой развитие концепции безопасности^[15]. Соображения безопасности теперь все чаще включают в себя не только необходимость выживания государства и общества как территориально обособленной группы, но и сохранение определенных ожиданий благополучия – социального, экономического, культурного и физического – для отдельных людей и сообществ. Таким образом, более широкое понимание безопасности охватывает такие области, как окружающая среда^[16], экономика^[17], демографическое давление и иммиграция, кросс-граничная преступность, безопасность водных ресурсов, права человека, правосудие и сотрудничество в борьбе с организованной преступностью^[18]. Эти аспекты содержит парадигма гуманитарной безопасности, которая объединяет то, что традиционно считалось субнациональными угрозами гражданскому населению и легитимности государства.

Энергетика затрагивает большинство, если не все, области безопасности в ее расширенном понимании. Как отметил Генри Киссинджер, «в своей основе энергетическая система снова находится на скользкой дорожке, угрожая политической, экономической и социальной стабильности, необходимой для дальнейшего мирового прогресса. Энергетическая безопасность остается центральным и тревожным вопросом современного мира»^[19].

Данное исследование рассматривает современную и формирующуюся среду безопасности через призму мегатренда альтернативной энергетики, используя ключевые элементы теории секьюритизации: акторов секьюритизации, основные объекты, подлежащие секьюритизации, и аудиторию, которая принимает необходимость действий по секьюритизации.

Все большее число субъектов претендует на право голоса в сфере безопасности. Эта динамичная среда активно влияет на межгосударственную повестку дня и создает структуры, которые усиливают давление в сторону регионализации^[20]. Эти структуры обладают достаточной властью, чтобы убедить соответствующую аудиторию в том, что устранение экзистенциальных угроз – жизненно важный приоритет. Своими действиями такие акторы продвигают общее понимание того, что представляет собой угроза и каким должен быть ответ на нее.

В теории секьюритизация – это процесс социально-политического дискурса. Когда проблема переходит из сферы политики в сферу безопасности, она начинает ассоциироваться с повышенной потребностью в ресурсах и внимании по сравнению с тем, когда она обсуждалась в рамках повседневной политики. Другими словами, заниматься секьюритизацией – значит «говорить о безопасности»^[21].

Во время холодной войны биполярная гегемония двух крупных держав – Соединенных Штатов и Советского Союза – ограничивала круг субъектов, способных принимать независимые меры по секьюритизации. Однако в XXI в. число таких субъектов растет. Это приводит к постепенному слиянию национальных повесток дня в области безопасности и возникновению соответствующих региональных повесток^[22]. Также это приводит к расширению круга вопросов безопасности, которые их формируют. Государства различают внутренние и внешние угрозы, реагируют на них самостоятельно или создают региональные альянсы, которые изменяют существующие подходы к вопросам безопасности^[23]. Создается среда, больше не ограничивающая последствия человеческой деятельности расстоянием или границами, изменения в одной области или секторе неизбежно влияют на другие области, даже те, которые, казалось бы, не имеют отношения к происходящему^[24].

Новые силы, которые появляются на мировой арене, включают целый ряд негосударственных субъектов: международные организации, политические и социальные движения, заинтересованные группы. Они еще больше изменяют способы взаимодействия между субъектами, а также восприятие и регулирование межгосударственных конфликтов и вопросов безопасности. Негосударственные субъекты влияют на обсуждение вопросов безопасности, указывая на те ее ресурсы, которые, по их мнению, находятся под угрозой. Другими словами, угрозы и реагирование на них определяются взглядами соответствующих субъектов. Это приводит к эволюции существующих понятий и подходов к безопасности, лежащих в основе всеобщей секьюритизации.

Несмотря на растущее влияние негосударственных акторов, государства, скорее всего, останутся доминирующими субъектами в сфере безопасности. При этом их способность оказывать влияние посредством секьюритизации претерпит изменения, а возможно, ухудшится^[25]. Поскольку баланс сил между государствами как механизм поддержания мира и безопасности становится менее актуальным, это приводит к тому, что «существует слишком много сил, чтобы позволить какой-либо из них проводить четкие и фиксированные границы между союзниками и противниками»^[26].

Секьюритизация усложняется и за счет экспоненциального роста числа объектов, подлежащих секьюритизации. Это обстоятельство предъявляет новые требования к акторам и ставит перед ними новые сложные задачи по обеспечению безопасности в условиях ограниченных ресурсов. Определение того, какие объекты следует секьюритизировать в первую очередь, становится менее очевидным, поскольку ущерб, нанесенный одному объекту, например инфраструктуре, международной торговле, окружающей среде или энергоснабжению, может повлиять на другие, например, на экономическое благополучие, здоровье или военную мощь.

Это создает дилемму секьюритизации. Возникает необходимость оценить, существует ли объективная или субъективная угроза, каковы ее ожидаемые последствия, существует ли возможность секьюритизации угрозы и будет ли секьюритизация такой угрозы иметь положительные или отрицательные последствия для более широкого круга целевых объектов^[27]. В результате к основным соображениям национальной безопасности добавляется ряд более широких вопросов, которые иногда называют «низкой» политикой^[28]. Это окружающая среда, бедность, финансовые рынки и экономическое развитие. Поскольку угрозы безопасности для референтных объектов «выходят за пределы национальных границ [и] уже начинают разрушать священные границы национального суверенитета»^[29], политика безопасности порождает импульсы, пересекающие различные области и вызывающие непредвиденные результаты.

Кроме того, растет число аудиторий секьюритизации, включая частных лиц, деловую и политическую элиту, военных лидеров, лиц, формирующих общественное мнение, сообщества, население и более широкое гражданское общество. Этой аудитории представляются позиции акторов в отношении той или иной угрозы и соответствующие действия по ее секьюритизации. В таком контексте будет полезным упрощением рассматривать аудиторию секьюритизации как глобальное сообщество отдельных лиц, групп и организаций, чьи интересы, ценности и цели пересекаются. Учитывая упомянутые угрозы, успешная секьюритизация требует, чтобы аудитория тоже принимала последствия предлагаемых действий.

По мере того как географически заданные ограничения и возможности влияния, которыми определялись интересы, утрачивают былое значение, обсуждение безопасности выходит за пределы, обусловленные пространственной ориентацией дискурсивных практик^[30]. Чтобы акт секьюритизации считался правомерным, он должен быть сформулирован в понятиях, которые не только будут ясны, но и одобрены растущей, зачастую глобальной, целевой аудиторией^[31]. Соответственно правомерность действий по секьюритизации будет отражать расширенные представления целевой аудитории о незащищенности, что приведет к множественности объектов, подлежащих секьюритизации. Контекст безопасности все больше «универсализируется» за счет заметного стирания различий между акторами секьюритизации и аудиторией. Аудитория становится все менее пассивной, что указывает на растущее значение общественного давления в вопросах формирования политики. У аудитории есть собственная позиция по отношению к угрозам, референтным объектам и действиям по секьюритизации. Она может проецировать собственные ценности на процессы секьюритизации. Угрозы, от которых аудитория хочет быть защищенной, динамически взаимосвязаны. При этом возникает дополнительная сложность: действия по секьюритизации одних субъектов представляют угрозу безопасности для других. Например, допрос подозреваемых в терроризме может восприниматься частью аудитории как угроза объекту защиты прав человека. Таким образом, аудитория, одобряющая действия по секьюритизации, не просто их принимает, но и иногда способна влиять на форму и реализацию процесса, а также воздействовать на безопасность других аудиторий^[32].

Современная аудитория секьюритизации тоже меняется. Часть аудитории продвигает идеи, выходящие за рамки национальных интересов и границ, руководствуясь различными повестками дня, направленными на активное давление на государственных акторов по различным вопросам – от изменения климата до иммиграции. Новые аудитории также включают политические группы, партии и организации, которые сами являются агентами главного актора секьюритизации – государства. Таким образом, универсальную секьюритизацию можно рассматривать не только как отношения между институтами, но и как эмансипацию аудиторий секьюритизации – способность достичь безопасности, которая связана с людьми, а не ограничивается государствами^[33].

Динамика взаимоотношений между акторами секьюритизации, объектами и аудиторией, в свою очередь, подвержена влиянию контекста безопасности, который становится все более универсальным. Проще говоря, совокупность условий диктует степень, в которой данный объект воспринимается как угроза, и позволяет акторам секьюритизации оценить угрозу и определить, согласится ли или даже потребует ли аудитория, чтобы объект был секьюритизирован^[34]. Контекст безопасности формируется как устоявшимися, так и новыми представлениями о том, что ей угрожает. Сложная среда безопасности XXI в. характеризуется конфликтующими практическими подходами к секьюритизации, так как «стратегические пропасти растут с тревожной скоростью… потому что эти материальные и идеологические различия усиливают друг друга»^[35].

Развивающаяся глобальная среда безопасности требует универсальной секьюритизации. В новой среде угрозы и их нейтрализация в большей степени определяются контекстом и зависят от множества обстоятельств, включая социально-политическое давление, требования, предъявляемые к акторам, и предысторию существующих практик. Универсальная секьюритизация представляет собой эволюцию практических средств и подходов, которая выходит за рамки социально-политического процесса обозначения проблем в качестве объектов-референтов безопасности и определения существования риска. Она создает основу для перехода к новому набору методов и практик, которые не только выводят вопросы безопасности за пределы традиционных рамок управления и политических дебатов, но и меняют правила игры^[36]. В универсально секьюритизированном мире вполне реально заменить традиционное представление об обороне такими понятиями, как экономика, здоровье, окружающая среда или международное право, сделав безопасность всеобъемлющим вопросом по типу «все включено»^[37].