Вспомним, товарищ, мы Афганистан…

Сегодня днем с Шумилиным связался по рации император и попросил встретиться с ним в Аничковом дворце. Похоже, что тема, о которой хотел переговорить с ним царь, была настолько приватной, что присутствие дворцовой обслуги в данном случае было нежелательно. В Аничковом же дворце слуг еще несколько месяцев назад с согласия графа Бенкендорфа тщательно пропустили через фильтры III отделения и через детектор лжи. Все, кто не вызывал доверия, были удалены, и в помещениях дворца можно теперь спокойно поговорить, не опасаясь слишком любопытных лакеев.

Как оказалось, поводом для рандеву стало письмо Владимира Даля, которое тот с фельдъегерем прислал в Петербург на имя Василия Алексеевича Перовского. Письмо это оказалось настолько любопытным, что адресат поделился его содержанием с царем, а тот, в свою очередь, решил переговорить с Шумилиным.

Многие слышали, что Владимир Иванович Даль, тот самый, который составил знаменитый «Толковый словарь живого великорусского языка», находился в Оренбурге в качестве чиновника по особым поручениям при военном губернаторе Перовском. Но мало кому известно, что Даль возглавлял при штабе Перовского что-то вроде его личной разведки. Он занимался сбором информации обо всем, что происходило на территориях, прилегающих к владениям Российской империи.

Владимир Иванович внимательно наблюдал за тем, что происходило сейчас в Афганистане. В апреле 1839 года туда вторглось пятнадцатитысячное британское войско. Его сопровождало более 30 тысяч обозников, слуг и носильщиков. Целью этого вторжения было свержение правящего тогда в Кабуле Дост Мухаммед-хана, эмира Кабула, который проводил, с точки зрения англичан, слишком независимую политику и делал попытки сближения с Россией. Это-то и вызвало ярость британцев.

Еще с времен несостоявшегося русско-французского похода в Индию англичан бросало в холодный пот от одной мысли о том, что русские возьмут, да и выгонят их из страны, которая по праву считалась жемчужиной в британской короне. И любая активность русской дипломатии в Средней Азии вызывала панику в Лондоне. Потому-то англичане и решили силой оружия свергнуть строптивого Дост Мухаммед-хана и заменить его на послушного им Шах Шурджа уль-Мулька. Только британцы еще не догадывались, что Афганистан – это страна, в которую легко войти, но очень трудно выйти.

Впрочем, поначалу у Экспедиционного корпуса, которым командовал генерал Джон Кин, дела шли неплохо. Англичане захватили Пешавар и Газни, а 7 августа 1839 года торжественно вступили в Кабул. Дост Мухаммед-хан бежал на север, пытаясь поднять тамошние племена против вторгшихся «инглизов». Но это у него не получилось, и после неудачного сражения с британцами в районе Чарикара он попал к ним в плен.

На кабульском престоле уселся новый эмир Кабула – Шах-Шурджа, который стал править под диктовку британского резидента Уильяма Макнатена.

«Цивилизаторы» с берегов Темзы посчитали, что война (точнее, легкая горная прогулка) закончилась и Афганистан приведен к полной покорности. Не знали они, что война только началась. В апреле 1840 года восстали гильзаи, перехватившие на время важнейшую транспортную артерию – дорогу из Кандагара в Кабул. Именно по ней шло снабжение британского гарнизона в столице Афганистана. В том же году восставшие белуджи взяли штурмом город Келат, вырезав в нем британский гарнизон. А в сентябре узбекское ополчение выбило англичан из Бамиана.

Вот об этом-то и сообщил в своем письме Перовскому Владимир Даль. Он вместе с Василием Алексеевичем участвовал в неудачном для русских войск походе на Хиву. И он также считал, что альтернативы нет – только покорив разбойничьи кочевые племена и разобравшись с их покровителями в Хиве и Коканде можно обезопасить рубежи Российской империи и торговые караваны русских купцов, которые регулярно грабили банды кочевников.

– Александр Павлович, – сказал император Шумилину, – как мне помнится, в вашей истории англичан, вошедших в Афганистан, ожидает страшный разгром. Все их войско вместе с сопровождавшими его женщинами и слугами будет вырезано афганцами. Спасется лишь один человек – военный врач, который, голодный и израненный, доберется до британских владений. Почему же так случилось? Почему превосходно обученная и хорошо вооруженная английская армия будет разбита дикими племенами, вооруженными кое-как и сражавшимися толпой, не применяя строя и используя тактику времен Александра Македонского?

– Ваше величество, – ответил тот, вспомнив свою недолгую службу «за речкой». – Примерно так же афганцы воевали и с нами в XX веке, когда наши войска вошли в Афганистан и в конце концов были вынуждены его покинуть. Не советовал бы и вашим войскам туда соваться. Афганистан же нужен нам, чтобы британцы знали – горные перевалы, ведущие в Синд, находятся в руках русских, и в случае чего с них могут спуститься войска, которые легко разгромят английские колониальные части, состоящие в основном из индийских солдат – сипаев.

Ведь однажды так оно и было. В 1751 году войска афганского Ахмад-шаха Дуррани захватили Кашмир, а в 1756 году заняли Дели, посадив на трон Великих Моголов свою марионетку – Аламгира II. В 1760 году в кровопролитнейшем сражении при Панипате они разбили огромное войско маратхов. Только убитыми противник афганцев потерял 75 тысяч человек, а еще около 30 тысяч попало в плен.

Афганцы – прирожденные воины. И если британцы настолько глупы, что надеются покорить Афганистан, то пусть попытаются это сделать. Завязнув в этой стране, они тем самым развяжут нам руки для наступления на Хиву, Бухару и Коканд.

– А как долго усидит на троне Шах-Шурджа? – поинтересовался Николай. – Ведь после разгрома англичан он должен бежать из Кабула, иначе ему не сносить головы.

– Именно так он и поступит, ваше величество, – ответил Шумилин. – Шах-Шурджа бежит, а на престол в Кабуле снова вернется Дост Мухаммед-шах. Жаль, конечно, что бывший министр иностранных дел империи граф Нессельроде не захотел в свое время послушаться нашего резидента в Кабуле Виткевича и заключить договор с Дост Мухаммед-шахом о помощи ему оружием и советниками.

– Да, этот мерзавец Нессельроде все время врал мне, рассказывая, что нельзя вести никаких переговоров с этим афганским дикарем, и что из-за него могут испортиться наши отношения с Британией! Как будто они и до этого были безоблачными.

А ведь из-за происков того же Нессельроде мы фактически потеряли Персию. Наш посол в Тегеране генерал Иван Осипович Симонич находился тогда в качестве главного военного советника в войсках наследника персидского престола Мохаммед-шаха, осадившего в 1837 году Герат. Если бы персиянам удалось бы захватить этот город, который фактически является воротами в Индию, то наши войска могли бы пройти через дружественную нам территорию и выкинуть британцев из их индийских владений.

Но Нессельроде добился того, чтобы Симонича отозвали из Персии, а вместе с ним и тех русских офицеров, которые помогали персам в осаде Герата. В то же время из Кабула отозвали и Виткевича, который провел успешные переговоры с Дост Мухаммед-шахом.

– Нессельроде уже в отставке, – сказал Шумилин, – но его тайные агенты продолжают творить свои черные дела. Надо как следует почистить Министерство иностранных дел, которое при Нессельроде превратилось в «Министерство странных дел». Надо удалить из него людей глупых, ленивых и откровенных предателей.

– Кстати, Александр Павлович, – император достал еще одну бумагу из ящика письменного стола. – Я получил еще одно письмо из Оренбурга. От кого – не суть важно. В нем сообщается, что господин Дубельт, недавно отправленный туда для того, чтобы вести борьбу с тайными агентами наших недругов, завел подозрительные знакомства с восточными купцами, которые, по мнению автора этого письма, сильно смахивают на европейцев. Такого я от Леонтия Васильевича не ожидал. Похоже, что обида из-за отстранения его от власти толкнула когда-то достойного человека на связь с иностранными агентами. А это очень опасно, учитывая то, что господину Дубельту по роду его предыдущей службы известно слишком многое, что не стоило бы знать в других странах.

Александр Павлович, поговорите о нем с подполковником Щукиным. И вообще, я бы попросил его и вас составить доклад о положении дел в Афганистане и, с учетом вашего опыта, возможные наши действия, чтобы последующие события не коснулись границ Российской империи.

* * *

Вернувшись после беседы с царем к себе домой на Кирочную, Шумилин сел за рабочий стол и открыл ноутбук. На жестком диске находилось немало информации о русской дипломатии первой половины XIX века. Александр решил еще раз внимательно перечитать некоторые документы и воспоминания тех, кто в 1840 году вершил судьбы Евразии.

Но спокойно поработать ему не удалось. Вошедший слуга доложил, что к нему пришел некий господин, который желал бы переговорить с Шумилиным о деле, которое должно его заинтересовать. Слуга протянул Александру визитную карточку гостя. «Мистер Артур Смит, путешественник, член Лондонского географического общества» – было написано на визитке. Шумилин насторожился. Дело в том, что Смитов в Англии было не меньше, чем в России Ивановых, а путешественники чаще всего были одновременно и шпионами. Недаром одним из основателей Лондонского географического общества стал адмирал Бофорт, который одновременно был главой Военно-морского и военного музея – так тогда в Англии нейтрально называли будущий Королевский объединенный институт оборонных исследований. Похоже, что «путешественник» Артур Смит был из «конторы» адмирала Бофорта.

Удивил Шумилина и еще один момент. По его настоянию III отделение должно было ежедневно докладывать ему о появлении в пределах Российской империи иностранцев, особо отмечая подданных британской короны. В полученном вчера вечером донесении от майора Соколова фамилии Смит точно не было. Впрочем, «путешественник» мог прибыть в Петербургский порт сегодня утром. И потому его фамилию могли и не успеть внести в ежедневную рапортичку.

Александр задумался. По идее, он мог через слугу передать мистеру Смиту, что не может его принять, сославшись на плохое самочувствие или занятость. А затем через людей майора Соколова попытаться побольше разузнать о «путешественнике», его связях, и принять соответствующие меры, вплоть до ареста и тайного допроса мистера Смита.

Но Шумилин решил, что это никогда не поздно сделать и незваного гостя все же стоит принять. Естественно, что при этом надо подумать о собственной безопасности. Он достал из ящика стола ПМ и позвал из соседней комнаты Сникерса. Ротвейлер примчался к нему, виляя задом из-за отсутствия хвоста. Он думал, что с ним сейчас пойдут гулять. Но Шумилин погладил пса, шепнув ему на ухо: «Дружище, сначала акции, потом чай – вот поговорим с одним человечком, а потом я с тобой обязательно схожу в Таврический сад». Сникерс понимающе посмотрел на Александра и улегся на коврик рядом с письменным столом.

Приняв все меры предосторожности, Шумилин велел слуге пригласить к нему нежданного визитера.

Мистер Смит оказался нестарым еще человеком, внешне больше похожим на испанца или итальянца, чем на уроженца Туманного Альбиона. Одет он был неброско, но Шумилин отметил, что материал его сюртука и брюк был весьма качественный, а следовательно, дорогой, трость же сделана из индийского палисандра, а набалдашник позолочен, или целиком изготовлен из золота. Следовательно, «путешественник» был довольно состоятельным человеком.

Представившись, он с интересом стал разглядывать кабинет. Все лишнее было уже убрано, и ничто не могло навести британца на мысль об иновременном происхождении хозяина кабинета.

– Чем могу быть обязан уважаемому члену столь известного географического общества? – поинтересовался Шумилин. – Неужели моя скромная особа известна адмиралу Бофорту и такому прославленному мореплавателю, как адмирал Джон Франклин? Я слышал, что он намеревается отправиться в новое путешествие, чтобы найти наконец этот легендарный Северо-Западный проход из Атлантического в Тихий океан.

– Мистер Шумилин, – англичанин удивленно покачал головой, – вам уже известно о подготовке сэра Джона Франклина к путешествию, о котором в Британии знают немногие. Интересно, откуда у вас эти сведения?

Шумилин лишь развел руками, словно желая сказать: кто сказал – не помню. Одним словом – «стреляли…»

Похоже, что мистер Смит остался удовлетворен предварительным зондажом уровня компетенции своего визави и решил перейти к тому, ради чего он приехал в Россию.